" Я вас повешу, милый бастард"

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Главы 12

 

Из Блуа, где Жанна собрала свою армию, к Орлеану можно двигаться двумя дорогами. Одна идёт по северному берегу Луары, другая по южному.

Путь и по той и по другой дороге занимал два дня, но та дорога, что шла по северному берегу выводила напрямую к городу.

Однако, чтобы пройти по ней к Орлеану придётся миновать сначала занятые англичанами города Божанси и Менг, потом, на подступах к Орлеану три английских форта, что отрезают Орлеан с запада и северо-запада, а потом прорываться сквозь английские позиции у стен города.

Дорога по южному берегу безопасна, но требует два раза переправить армию и обоз через широкую полноводную Луару. Один раз в Блуа с северного берега на южный, второй раз, у Орлеана – обратно.

Допустим переправить их всех в Блуа проблем нету, потому, что есть мост. А как быть когда подойдём к Орлеану? Единственный мост там под контролем англичан, захвативших Турель.

Значит надо переправляться подручными средствами. И сколько же их потребуется, чтобы переправить четыре тысячи бойцов, тысячи коней, несколько сотен голов скота, пять тысяч обозных телег и обозных слуг?

Не знаю как и чего считал Орлеанский бастард Дюнуа, но  в своих посланиях, он настойчиво советовал армии двигаться к Орлеану именно по южному берегу.

Утром 27 апреля 1429 года армия Жанны начала переходить на южный берег Луары и двигаться по дороге к Орлеану.

Вечером 28 апреля, в четверг, они были у города.

Дюнуа, разумеется, заранее был извещён о подходе армии. И с досадой понимал, что допущена ошибка. Армию невозможно будет переправить через Луару.

Во первых он явно переоценил количество средств переправы, имеющихся в распоряжении Орлеана. Несмотря на все усилия удалось собрать у города только сотню лодок и три парома.

Потребовалось бы неделя, а может и больше, чтобы переправить всех таким скудным количеством плавсредств.

 Во вторых резко ухудшилась погода. Шёл непрерывный дождь и дул восточный ветер.

А для того, чтобы на лодках переправлять войско в Орлеан требовалось грузиться к западу от города и плыть под парусом и на вёслах к востоку, и уже там выгружаться, чтобы войти в Орлеан через восточные ворота.

Это значило идти против течения, что вполне возможно. Но теперь ветер с востока, а значит придётся идти не только против течения, но и против ветра, что делало всю затею с этой грандиозной переправой, и без того непростую, вовсе невозможной.

Ну, а почему нельзя было грузиться к востоку от Орлеана, чтобы просто пересечь реку и дело с концом?

Этого было сделать нельзя потому, что к востоку от Орлеана, на его южном берегу, как раз у мест удобных для погрузки в лодки, англичане не так давно возвели ещё один форт – Сен Жан ле Блан

Вообщем Дюнуа понял, что идея с переправой провалилась и отплыл навстречу подошедшему войску весьма в дурном настроении.

А вот у горожан, вышедших проводить бастарда, настроение было прямо противоположное. Они знали, что Дева подошла к городу и ликовали как при известии о Втором Пришествии.

Вот, что вспоминал орлеанский купец Жан Люилье:

«Все жители города с нетерпеньем ожидали прихода Девы, по причине её славы и известии о том, что она послана Богом. А мы все, к тому времени, были уже доведены до такого отчаянья, что не ждали помощи ни от кого, кроме как от Бога»

 

Так, что, в известной степени, для орлеанцев пришествие Жанны и было Вторым Пришествием.

Дюнуа переплыл Луару без проблем. Ему то как раз ветер был попутным, а англичане не могли видеть его лодку, так как в этом месте на Луаре было несколько крупных, покрытых густым лесом островов. Умело маневрируя между ними можно было плавать сколь угодно, оставаясь для противника невидимым.

 

Ну ,а ,что же Жанна? Она была в ярости!. Как только она поняла, что переправа невозможна, а поняла она это сразу как армия остановилась в виду города, то слезла с коня и , замкнувшись в мрачном молчании, стала ожидать делегацию из Орлеана.

Дюнуа с сопровождающими высадился на берег, отыскал глазами среди командиров маленькую фигурку в серебряных доспехах, понял, что эта та, на которую молится Орлеан, подошел к ней и учтиво приклонил колено. А, поднимаясь,  наткнулся на взгляд Жанны, устремлённый из под поднятого забрала. По воспоминаниям самого Дюнуа- его словно молнией пронзило от вида чёрных, пылающих гневом глаз.

Далее Дюнуа вспоминает примерно о таком диалоге

 

- Вы Орлеанский Бастард? – осведомилась Жанна далеко не нежным голосом.

Дюнуа сказал, что, да, это он.

- Это вы советовали мне идти левым берегом? – снова недружелюбно уточнила Жанна

Дюнуа только развёл руками

- Вы обманули меня – чуть ли не прошипела Дева – И если ещё раз осмелитесь это сделать, я вас повешу, милый бастард. Высоко и быстро.

 

Дюнуа тогда это позабавило. Насмешило это и других высокородных рыцарей, на тот момент так же плохо как Дюнуа знавших Жанну.

А вот среди той свиты, что проделала путь в шестьсот километров вместе с Жанной из Вокулера в Шинон почему то не засмеялся и не улыбнулся никто. Они то уже отлично Жанну выучили.

Остальным только предстояло узнать её с этой стороны поближе.

И мы, тоже зная её, можем подтвердить – вешать, и не по одиночке, а гроздьями, её никогда не смущало.

А это её формула повешенья , случайно рождённая гневом Жанны на берегу Луары «Высоко и быстро» очень скоро вошла во французские законы. И с тех самых пор, вплоть до начала применения гильотины, в случае вынесения смертной казни через повешенье французские судьи писали в приговорах : «Повесить высоко и быстро»

 

Между прочим, когда в дальнейшем Жанна будет вешать «высоко и быстро» все вокруг будут умиляться её милосердием и считать это ещё одним доказательством того, что она истинно Дева посланная Богом.

Вы удивлены? Не понимаете в чём тут милосердие? А вы посмотрите на это глазами средневекового человека.

Ведь в то время «быстро» было казнить не принято. Казнили медленно. Со вкусом наслаждаясь муками жертвы. Повесят, потом полузадохшегося из петли вынут, дадут отдышаться, снова повесят и снова не дадут умереть – вынут из петли и вспорют живот, вытянут кишки и снова повесят.

Так, что нарисованный средневековыми хрониками и преданиями образ милосердной Девы правдив. Жанна и правда была милосердна….только по средневековому.

 

Однако надо было срочно, что- то решать. Дюнуа предложил следующее: Жанна и он, отплывают на лодке в Орлеан, часть обоза, с охраной следуют дальше на восток и там, у местечка под названием Застава Буше переправляются на северный берег. Правда таким образом они оказываются неподалёку от самого восточного английского форта Сен-Лу, но можно провести отвлекающую атаку и дать возможность телегам проскочить в город.

А остальной обоз? А войско? Им придётся возвращаться обратно в Блуа, переправляться там на северный берег и по нему идти на Орлеан.

Это ещё , минимум, пять дней. Два дня на обратный путь к Блуа, день на переправу и два дня на возвращение обратно к Орлеану.

Жанна, скрепя сердце, принимает этот план, но с одной поправкой – она не бросит войско в таком трудном переходе. Ведь, после переправы на северный берег им придётся возвращаться мимо английских войск, проходить рядом с захваченными городами, мимо вражеских фортов. Мало ли, что может случиться! Нет, она пройдёт этот путь вместе со всеми и вместе со всеми вступит в Орлеан или вместе со всеми погибнет, если так суждено.

Дюнуа вспомнил орлеанцев, провожавших его на встречу Девы. Представил, как они ждут, что он возвратиться с ней, но не смог представить, что сделают добрые горожане с тем, кто Деву им не привезёт, а наоборот, отправит её обратно в Блуа. Ужаснулся. И снова кинулся на колени, умоляя Жанну переправляться с ним в Орлеан сегодня.

Очевидно, бастард был очень красноречив и убедителен, описывая с каким нетерпеньем Деву ждут в Орлеане. Жанна согласилась.

- Хорошо. Давайте переправляться – и направилась к лодке.

Окружающие опешили. Переправляться прямо сейчас? При встречном ветре? Это невозможно.

Теперь Дюнуа пришлось уговаривать Жанну потерпеть до вечера. Глядишь, к ночи ветер переменится и вот тогда.

Но Жанна больше не намерена ждать. Глядя в глаза Дюнуа, она отчеканила:

- Ветер переменится прямо сейчас, милый бастард.

 

И действительно, только Жанна вступила на борт лодки, как стихли и ветер и дождь. Рёв восторга прокатился по французскому лагерю – вот ещё одно доказательство, что это истинно есть Дева, посланная Богом!

 

Этот эпизод с внезапным изменением погоды зафиксирован минимум в трёх источниках. Все они были написаны не просто современниками, но очевидцами этого события.

Значит, справедливо будет предположить, что это не позднейшая выдумка, не одна из многочисленных легенд о Жанне, а, в какой- то степени подлинный факт.

Однако, как же его объяснить?

Если держаться материалистической точки зрения, то объяснение может быть только одно: во время всех этих разговоров, Жанна внимательно следила за небом и, по каким- то приметам, определила скорую перемену погоды.

Если же отойти от материализма….впрочем, возникающие тогда объяснения могут подойти только для «Жития Святой Жаны», а таковые я писать не намерен. Хотя, несомненно, именно такие объяснения и были даны всеми очевидцами событий. Как с французской, так и…с английской стороны. И вот последнее было даже важнее чем первое.

 

Ладно. Как бы то ни было, а поплыли. На двух лодках. В одной Дюнуа и Жанна. Во второй телохранители Жанны.

Дюнуа вспоминает, что по дороге Жанна тщательно и подробно расспрашивала его о положении в Орлеане. Её интересовало, как обстоят дела с  продовольствием  в городе, состояние английских укреплений, сколько примерно сил у противника, не слышно ли чего о подкреплениях для англичан?

 

(Обстановка под Орлеаном к моменту подхода Жанны)

На последний вопрос Дюнуа ответил, что про подкрепления для противника ему ничего не известно.

Жанна возразила, что ей известно о том, что целая армия во главе с прославленным полководцем Фальстолфом движется к Орлеану.

На удивление Дюнуа: откуда ей это известно, Жанна ответила, так как всегда отвечала и всегда будет отвечать в подобных случаях:

- Мои голоса сказали мне об этом – и добавила – Пошлите людей и следите, тщательно следите за передвижениями Фальстолфа.

Никаких происшествий в пути не было, и к вечеру лодки причалили к северному берегу примерно в шести милях восточней Орлеана. Там было небольшое местечко под названием Шеси. Именно здесь должна была переправиться часть обоза с южного берега. Поэтому именно сюда и приказала плыть Жанна, заявив, что вообще без ничего она в город не зайдёт.

Так, что пришлось им в Шеси заночевать ибо обоз всё ещё возился на том берегу, налаживая переправу, и раньше следующего дня, 29 апреля, оказаться в Шеси никак не мог.

Дюнуа все ещё беспокоил английский форт Сен-Лу, что громоздился милях в трёх восточней. Не вызвать ли сюда отряд арбалетчиков из Орлеана? Вдруг англичане из Сен-Лу попробуют помешать переправе обоза или, чего доброго, прослышав, что Дева рядом с ними в беззащитной деревушке нападут на Шеси?

Жанна запретила Дюнуа дёргать солдат из Орлеана. Её голоса, заявила она, сказали, что всё будет в порядке и нечего попусту тревожить людей среди ночи.

Заночевали в домике зажиточного горожанина Гюи де Кайи. Вернее, на тот момент, его звали просто Гюи Кайи. Без всяких там «де». Ибо дворянином он не был, а был, наоборот богатый рыбак, который досель поплёвывал на всю эту военную кутерьму, исправно снабжая свежей рыбкой все воюющие стороны и жил себе припеваючи.

Но после ночи, что провела Жанна под его крышей, человека как подменили.

Утром он пал перед Жанной на колени и сказал, что просит разрешения у Девы следовать за ней

- Куда? В Орлеан? – не поняла Жанну

- Повсюду, куда бы Вы не приказали! – воскликнул Гюи Кайи.

И с этого момента он действительно неотрывно был с Жанной во время всех её военных кампаний.

Причины, побудившие его, так резко изменить свои убеждения свой образ жизни славный Гюи Кайи описал через три месяца после этих событий. Он направил письмо, тогда уже королю, Карлу Седьмому с рассказом о том, что видел он своими глазами в своём доме, той ночью.

А видел он

«…трёх сверкающих архангелов с огненными мечами, что стояли в изголовье спящей Девы…»

 

Письмо это было написано в момент пика славы Жанны. Славы уже не французской, а общеевропейской. И все, а уж коронованный Жанной Карл в особенности, готовы были поверить чему угодно про эту девушку.

Вот и Карл поверил Гюи Кайи сразу и безоговорочно. И даровал ему дворянство. Этот Акт Карла сохранился до наших дней.

В нём он дарует уже Гюи де Кайи дворянский герб с изображением:

«… трёх архангелов в пламенном сиянии как в тот момент когда означенный Гюи де Кайи видел их…»

 

Как относится к сему факту – решайте сами. Может в ту ночь экзальтированное религиозное сознание средневекового человека Гюи де Кайи действительно показало ему нечто, а может он в тот день просто перебрал доброго французского вина.

Но как бы то ни было, а Жанна получила за здорово живёшь ещё одного преданного человека и исправного бойца, а преданный человек и исправный боец получил дворянство для себя и потомков. И так хорошо, и так хорошо.

 

Разумеется, нечего было и думать, чтобы удержать в тайне и сам факт переправы Жанны на правый берег и место её ночёвки.

Поэтому, прямо с утра пятницы 29 апреля дом Гюи Кайи стал настоящим местом паломничества.

Сотни орлеанцев, покидая город через восточные ворота стекались в Шеси, чтобы хоть краем глаза взглянуть на Посланница Божью и, если повезёт, коснуться её рукой.

Так, что именно они, а не англичане стали основной проблемой для телохранителей Жанны. Англичане же сидели тихо и угрюмо в своём форту Сен Лу. Они не сделали даже малейшей попытки, чтобы напасть на Шеси или, хотя бы, пострелять по нему, что ли.

Однако арбалетчиков из Орлеана бастарду всё же пришлось вызвать. Огромная и всё время возрастающая толпа паломников начала создавать уже реальную угрозу если не самой Жанне, то её пути к Орлеану.

Жанна как раз собралась в дорогу, так как обоз с южного берега к этому моменту уже практически полностью переправился.

А дорога от Шеси до восточных , Бургундских, ворот Орлеана наглухо забита толпами людей. Как тут проедешь?

Вот сотня арбалетчиков и расчистила путь Деве.

Одновременно Дюнуа послал в Орлеан приказ Раулю де Гокуру ( это капитан городского ополчения, если вы помните), чтобы он поднял на ноги всех своих бойцов и обеспечил безопасный и беспрепятственный проезд Девы через город.

А ехать ей предстояло через весь Орлеан. От восточных, Бургундских, ворот к западным, Ренарским, воротам. Именно там располагался дом Жака Буше – одного из самых богатых купцов Орлеана. Можно сказать, местного олигарха. Кстати, может быть, стать самым богатым горожанином Буше помогла не только успешная торговля, но и тот факт, что он был ещё и казначеем Орлеана. Вот именно ему и была дарована честь - принять под свой кров Посланницу Божью.

Теперь же, глядя на беснующуюся толпу на дороге от Шеси к Орлеану, Дюнуа начал понимать, каких трудов ему будет стоить, провезти Жанну через весь город.

И вот, во второй половине дня Жанна с сопровождающими и обозом, выступили в Орлеан.

Несмотря на все усилия арбалетчиков, продвигались крайне медленно. Так, что в Орлеан Жанна вошла только в восемь вечера.

Уже стало смеркаться, поэтому и у стражников, перекрывших всю центральную улицу от востока до запада, и у сопровождающих Жанну и у толпы в руках были факелы.

Порядок шествия был таков. Впереди пажи Жанны везли её знамя с изображением Христа и надписью «Иисус-Мария» и её боевой штандарт с изображением радуги

Затем ехала сама Жанна в полном доспехе на белом коне, по правую руку от неё, чуть приотстав двигался Орлеанский Бастард Дюнуа.

Дальше ехали телохранители Жанны. И замыкал столь пышную кавалькаду, обоз.

Восторг, охвативший орлеанцев при виде Жанны неописуем. Это была какая то безумная экзальтация огромной толпы при виде своего долгожданного кумира.

Оцепление городской стражи было смято в момент и люди окружили кавалькаду Жанны

 

Слово «Орлеанской Хронике»:

 

« Они ликовали так, словно с неба к ним спустился сам Господь. И не без причины - им пришлось вынести ранее множество тягот, забот и лишений, и что много раз хуже, постоянный страх быть брошенными на произвол судьбы. Потому они уже почти потеряли надежду на помощь и спасение

Теперь же они чувствовали себя так, будто осада уже снята. Вот почему, все они: и мужчины и женщины и дети, смотрели с такой любовью на эту девушку, в которой, как они были уверены, была заключена вся благодать Божья»

 

Разумеется, без происшествий тут обойтись ни как не могло. Послушаем снова «Орлеанскую Хронику»:

 

«Каждый хотел дотронуться до неё или, хотя бы до её коня. Поэтому возникла чудовищная давка, и один из факельщиков случайно поджёг её штандарт. Тогда она пришпорила коня и так ловко погасила пламя, словно была опытным воином. Все, и солдаты и горожане сочли это великим чудом»

 

А нам с вами, дорогой читатель, чем это счесть? Когда пастушка вдруг управляет боевым конём как опытный воин, это чудо? Или просто хорошее и длительное обучение?

Впрочем, мы с вами уже имели возможность убедиться, что эта девушка, не только для пастушки, через чур много знает и умеет, но и обладает способностями превышающими возможности многих людей и из более высоких классов, чем селяне из Лотарингии.

 

Ну, как бы то ни было, а инцидент был исчерпан и шествие сквозь беснующуюся, вопящую и визжащую от исступлённого восторга толпу продолжалось.

Оно длилось почти два часа. Только в одиннадцатом часу вечера Жанна наконец то достигла западных ворот Орлеана и вступила в дом Жака Буше.

Там она, наконец то, сняла доспехи. Впервые за четыре дня! Как 27 апреля, с утра, ещё в Блуа, облачилась в свою серебряную броню, так с тех пор и не снимала.

Вообще то, носить боевые доспехи, тем более такой тяжести как полный рыцарский доспех 15 века, жить и сражаться в них тоже немалое искусство, которому дворянам приходилось обучаться чуть ли не с малолетства.

Как видим, для Жанны, рыцарский доспех, словно вторая кожа. Она спокойно ездит в нём на коне, залезает и спускается с коня, спит в нём, плавает в лодке.

 

И только в роскошном жилье Буше она позволяет себе расслабиться. Жанна приняла горячую ванну с дороги, немного поела и легла спать.

А надо сказать, что Жак Буше был настолько богат, что у него в доме стояли аж две кровати! Да-да, целых две! Почти как у короля.

Если вас не сильно удивило такое богатство, то скажу: в те времена кровати действительно были столь редки и дороги, что имелись только у самых богатых и знатных людей.

Остальные спали на лавках, на полатях или, вообще, на полу, подстелив под себя матрас. Ну, а совсем бедные, обходились и без матраса.

 

А у Жака Буше, стало быть, имелись две кровати. Наверно, когда орлеанские начальники выбирали место жительство для Девы, то это обстоятельство и склонило выбор в пользу местного олигарха.

На одной кровати спали Жак Буше с супругой. Другой, к лютой зависти орлеанских девушек, владела  дочь хозяев - Шарлотта.

Разумеется, в честь прибытия Девы, супруги Буше тут же вознамерились вышвырнуть доченьку куда нибудь на лавку.

Но Жанна их успокоила и сказала, что такой суеты ради неё не надо. Так она, всё своё недолгое пребывание в Орлеане и делила постель с дочкой хозяев.

У дверей спальни, на матрасах набитых свежей соломой, расположились паж Жанны – Луи де Конт и её телохранитель де Олон.

Так закончился первый день пребывания Жанны в Орлеане. Впереди их было ещё восемь.