Князья и изгои: Святополк Окаянный

 

 

( прижизненное изображение Святополка Окаяного на печати)

Болеслав, при восшествии на трон, получил от отца своего Мешко в наследство войну с Русью. К тому моменту война эта была русским уже не нужна, они, похоже, добились своих целей в ней. Ещё менее она была нужна Болеславу, перед которым, как мы отметили выше, и без того проблем много встало. Поэтому помирились конечно.

Ну, а чтобы мир крепче был, решили и породниться, как в те времена водилось.

Болеслав выдал дочь свою за князя Святополка, приёмного сына Великого князя Всея Руси Владимира.

Это был первый брак между русских с поляками. И во многом благодаря ему князь Святополк войдёт в нашу историю под именем Окаянный.

Вот как это было.

 

 

Мы уже отмечали, что Болеслав Храбрый лучшим способом расширения Польши полагал вмешиваться в рознь у соседей. Мы видели, что как у кого завяжется какая междоусобица, то поляки уже тут как тут. Оказывают братскую помощь путём сакрального грабежа.

В случае с Русью Болеслав, очевидно, решил не дожидаться, когда усобица среди русских возникнет по естественным причинам, а разжечь её самому.

Князь Святополк был для этого очень удобным инструментом.

Он считался старшим сыном князя Владимира, но был ему сыном приёмным. Владимир, в своё время, убил у Святополка отца, а мать Святополка - Рогнеду, принудил стать своей женой.

Нет сомнений, что Святополк, повзрослев, узнал все эти подробности и особой любви к Владимиру не испытывал.

Когда Владимир крестился, то спровадил из Киева всех своих жён и наложниц. В том числе и Рогнеду. Что, конечно, тоже оскорбило Святополка.

Так, что рос и взрослел этот князь с чувством горечи и обиды к Владимиру и всей остальной родне.

И чувство это, наверняка перерастало из обиды в лютую ненависть, когда Святополк задумывался о власти. Тут вот в чём дело было. По старшинству если считать,  то Святополк, после Владимира оставался старшим в роду Рюриковичей и на этом основании имел все права на Киевский великокняжеский стол.

Но рождён то он был в языческом браке Владимира. А этот брак, сам же Владимир объявил незаконным, после своего крещения.   Всё это делало права Святополка, как минимум, оспоримыми.

А от христианского брака у Владимира было два сына, Борис и Глеб. Неизвестно, на самом деле собирался ли кому то из них передать Владимир свой престол через голову Святополка, или только слухи такие ходили. А если слухи, то как им Святополку не поверить было? Ведь все знали, что и Борис и Глеб  были Владимиру явно более симпатичны и любимы чем старшие сыновья.

Так, что ощущение, что престола ему не видать, вполне могло у Святополка сложится.

А если такое впечатление не смогло сложиться самостоятельно, то нашлось кому подсказать.

На этот случай послан был Болеславом на Русь, в качестве духовника своей дочери, епископ Рейнберн, прославившийся к тому времени свирепым крещением балтийских народов.

Он то, наверняка, и напоминал неустанно Святополку про всё вышеизложенное. Травил и бередил непрерывно душевные раны князя.

И, в один прекрасный день, добился своего! Восстановил Святополка против князя Владимира и братьев.

Возник заговор с целью свержения и, очевидно, убийства Владимира и возведения на престол Святополка.

Нам неизвестны подробности заговора. Но раскрыт он был очень быстро. Реакция Владимира тоже не заставила себя ждать. Святополк с женой и немец епископ оказались в темнице. Где Рейнберн немедленно скончался.

Болеслав решил, что пора вмешаться. Он, конечно, рассчитывал на куда большую смуту. Но получилось то, что получилось и приходится довольствоваться тем, что есть.

Именно поэтому он, в 1013 году заключает уже описанный нами мир с немцами и выступает в поход на Русь. Цели он, разумеется, озвучивает самые благородные – восстановление попранной справедливости. И никак иначе.

Но, конечно, имеет в виду, как у него повелось, отхватить в свою пользу солидный кусок Руси.

Поход поляков сначала протекает удачно. Имеются сведения о значительном опустошении западных окраин Руси.

Ну, а потом, неизвестно почему прям посреди похода поляки сорятся со своими союзниками печенегами и вступают в битву между собой.

Поляки одолели, но продолжать войну, конечно, теперь не могли. Пришлось Болеславу довольствоваться малым. Он потребовал от Владимира за мир, выпустить из тюрьмы Святополка с супругой. Владимиру пришлось подчиниться.

Мир был заключён и Болеслав убрался восвояси, утешая себя тем, что Святополк, будучи на свободе непременно какую нибудь чуду учудит.

И как в воду смотрел.

Но это потом.  А пока Болеслава вновь ждала жестокая война с Германской Империей. Дело в том, что мирясь с немцами Болеслав уже знал, что ему предстоит поход на Русь.

Поэтому при заключении мира выторговал у Германского Императора немецких рыцарей для участия в этом походе.

Взамен пообещал, что как уладит всё с русскими так примет участие в походе немцев на Рим. В то время Империя в очередной раз вступила в конфликт с Римским Папой и Император решил применить военную силу.

Ну и вот, Болеслав то немцев обманул, конечно. Вернувшись из Руси, он категорически отказался идти на какой то там Рим и сделал вид, что ничего никому не должен.

Немцы поняли, что в этой ситуации выглядят полными дураками. Они обиделись и началась война.

В подробности этой войны нам вдаваться нет никакой необходимости. Скажем только, что поляки разбили немцев и Болеслав присоединил к Польше ещё несколько германских земель.

Император же германский Генрих Второй, получив от поляков по морде, решил, очевидно, что это было со стороны поляков незаконно.

Иначе никак нельзя объяснить следующий его финт. Вернувшись со своим битым войском обратно в Германию, Император тут же собрал суд немецких князей и вызвал на этот суд, Болеслава в качестве обвиняемого.

Болеслава это позабавило. Он посмеялся над имперскими послами и прогнал их прочь.

Я не могу вам сказать, действительно ли по международному праву того времени славянам нельзя было бить немцев и нарушил ли в таком случае чего нибудь Болеслав. Но, как мы видим, попытка Императора создать «международный трибунал по Польше» провалилась.

А тут грянули великие события на Руси.

 

15 июля 1015 года Великий князь Владимир Святой скончался у себя в загородной резиденции в селе Спас-Берестеве.

Какой же расклад был среди претендентов на Киевский престол в тот момент?

 Имел право занять место отца его старший сын от первой жены Ярослав Мудрый, правивший в то время в Новгороде и активно готовившийся к войне с отцом.

Дело в том, что Новгород в те времена платил Киеву регулярную дань в три тысячи гривен серебра.

Поразмыслив над этим, Ярослав полностью оправдал своё прозвище, придя к выводу, что отдавать такие деньги невыгодно, а гораздно выгодней их не отдавать.

Что и проделал при всеобщем одобрении новгородцев. Понимая, что отцу это не понравится(между прочим отказ платить положенную дань означал в те времена, что Новгород объявляет о своей независимости от Руси) Ярослав тут же принялся активно готовиться к войне.

Он призвал довольно большое войско варягов. Почти четыре тысячи человек под командованием конунга Эймунда. Его воспоминания о делах тех кровавых дней легли в основу «Эймундовой Саги».

 

 

Но вернёмся к Ярославу. Право то он имел, но вот только отец – Владимир Святой совсем не видел Ярослава на киевском престоле после своей смерти.

А видел он там своего старшего сына от христианского брака – князя Бориса. Владимир любил его больше других сыновей. Держал при себе в Киеве и именно ему, как все полагали, собирался отдать высшую власть над Русью.

Летописец, описывая внешность Бориса говорит, что он: «светился по царски» Так же Борис был безбородый: «Аки цвет в юности своей, брады нет и ус»

 

В момент смерти отца Бориса в Киеве не было. Вместе с великокняжеской дружиной и киевской городовой ратью он, незадолго до событий, отправился в Дикое поле. Там, по слухам, к границам Руси подошла какая то  крупная печенежская орда и было решено, что в целях профилактики следует ударить первыми. Всё равно же, раз печенеги подошли то на этом не успокоятся.

 

Ну и наконец среди претендентов на престол был князь Святополк. Освобождённый под польским давлением из тюрьмы, Святополк княжил в Вышгороде. Наверно княжил не плохо, раз за такой короткий срок сумел обрести там много преданных себе сторонников.

                                             ( серебряная монета Святополка Окаянного)

А вот с правами на престол у Святополка дела обстояли несколько хуже чем у Ярослава с Борисом.

 Святополк не был вообще сыном Владимира. И мать его не являлась ни первой женой, ни христианкой в момент насильственного овладения её Владимиром.

Но Святополк был старшим среди оставшихся Рюриковичей. Так, что русское «лествичное право» в какой то степени было на его стороне.

Но на русское право Святополк решил не полагаться. Ему, к тому времени, уже гораздно больше нравились польские традиции престолонаследия: «всех убью- один останусь»

 

К моменту смерти Владимира Святополк занимал самую выгодную позицию. Вышгород совсем недалеко от Киева и гонцы туда примчались в ту же ночь.

Святополк не медлил ни минуты. Он тут же прибыл с дружиной в Киев и больше инициативы из своих рук не выпускал.

 

Погребя Владимира, он широко распахнул сундуки великокняжеской казны, щедро одаривая киевлян, устраивая им пиры и прочие развлечения.

Таким образом он старался привлечь их на свою сторону. И, надо сказать, в какой то степени, у него это получилось.

Одновременно Святополк усиленно думал – как же быть ему с братьями? На решение этого вопроса времени у него почти не оставалось – Борис с войском уже возвращался в Киев.

Почему то известие о печенежской орде оказалось ложным. Никаких печенегов Борис не обнаружил и сейчас возвращался домой.

Когда войско отдыхало, разбив лагерь на реке Альте, к Борису примчались на взмыленных конях гонцы с печальной вестью о смерти отца и вокняжении Святополка.

( Герб Святополка Окаянного по польским источникам)

Бог весть, кто их послал. Последующие события дают нам некоторое право предположить, что гонцов послала сестра Предслава. По крайней мере это не единственные гонцы, рассылаемые ей по стране с информацией о киевских событиях.

Немедленно в княжеском шатре собирается совет: как быть? Все бояре Владимира, все отцовская дружина в один голос советуют Борису немедленно выступать и силой взять себе престол, скинув оттуда Святополка.

Таким образом, всё войско, и войско крупное, на стороне Бориса.

И тут прибывают гонцы от Святополка. Тот, хоть и решил сначала поступить с братьями по польски, но вдруг заколебался подойдя к последней черте.

Той, что проведена братней кровью, той, которую переступишь и всё, назад пути нет.

Дрогнул вдруг перед ней Святополк. Всё же он был русский князь, а не польский и не чешский. Убивать братьев своих не принято было досель на Руси.

Поэтому послал он Борису гонца с грамотой. В грамоте той Святополк объяснил, что занял он киевский золотой трон, по праву старшего в роду. Но и братьев своих обидеть вовсе не намеревается. Он обещал Борису жить с ним в любви и придать борисовой волости, что выделил ему отец, ешё земли.

Как было такому не поверить? Ведь то, что предлагал Святополк вполне укладывалось в древние славянские обычаи.

И Борис поверил.

«Не буду проливать братскую кровь» объявил он дружине.

«Ну не будешь, так не будешь. А мы-домой» решили те и отправились все по домам, оставив Бориса совсем одного с горсткой телохранителей.

И вот когда Святополк про это узнал, то вдруг решился. Уж очень соблазнительную цель представлял теперь из себя Борис. Вновь вспомнилось ему как лихо решают такие вопросы западные славяне. Ведь вот же, совсем недавно, зять его любимый Болеслав изгнал всех своих братьев из страны и ослепил кой кого их других родичей. А чешский Болеслав, первым делом приказал одного брата оскопить другого задушить.

Встали эти примеры у Святополка перед глазами и  тот небольшой лучик света, что вдруг блестнул в этом князе, когда писал он миролюбивую грамоту Борису, потух.

Навсегда потух. И стал Святополк – Окаянным. То есть подобным Каину.

 

Он призвал к себе верных слуг, неких Путшу, Тальца, Еловита и Льшка, и приказал:

«Не говоря никому ни слова, ступайте и убейте брата моего Бориса»

 

Те выступили не стряпая. К княжескому стану на Альте они подошли ночью. Затаились и слушали, как Борис поёт у себя в шатре заутреню.

Когда же слова молитвы стихли и свет в шатре погас, убийцы решили, что князь лёг спать, а стало быть, пришла их пора.

Они врываются в шатёр и пронзают лежащего на постели Бориса копьями.

Слуга Бориса, венгр Георгий пытается помешать убийцам и гибнет от их рук. У него на шее была дарёная Борисом золотая гривна. Убийцы резонно решили, что Георгию она больше не понадобится, а им в самый раз.

Но они никак не могли снять эту гривну с шеи. Руки наверно тряслись от сделанного , ведь необыкли ещё на Руси правителей то убивать.

Тогда убийцы отрезали Георгию голову и завладели, наконец, желанным украшением.

А когда кончили возиться с телом слуги и подступили к Борису, то увидели, что тот ещё жив. Наверно это было сильным потрясением для убийц. Они то полагали, что всё уже кончено. Ан нет. Надо добивать.

 Но, как уже сказано, привычка к убийству князей тогда ещё не выработалась в наших предках. Поэтому никто из убийц не решился нанести последний удар.

Они завернули раненого Бориса в ковёр и повезли его в Киев.

Вот уж чего совсем Святополку было не надо!

Поняв, что русские на княжеубийство не годятся он посылает им навстречу двух варягов. Те и добили Бориса мечами.

Вот теперь у Святополка дороги назад уже не было. Да он её и не искал. Хапнув крови, он как озверел

« Убью всех братьев и приму один всю власть на Руси» доносит до нас летопись его слова.

 

А слова у этого князя с делами не расходились. Второй сын ненавистной Святополку византийской принцессы Глеб княжит в Муроме.

Святополк шлёт ему гонца с сообщением о том, что отец их Владимир очень болен и зовёт перед смертью своих сыновей на последний погляд.

 

Глеб немедленно, с малой дружиной спешит в Киев. У Смоленска они пересаживаются с коней на ладью и плывут к Киеву.

По пути их нагоняет новгородский гонец. Это от Ярослава. Тот уже всё знает про Бориса и спешит предупредить остальных братьев.

«Не ходи» говорит гонец «Ярослав велел передать, что отец умер, а брат твой убит Святополком»

Дружина Глеба пристала к берегу и стала совещаться: как быть.

Тут то и настиг их отряд убийц посланный Святополком. Небольшая  дружина Глеба была вырезана в мановение ока. А самого Глеба зарезать ножом, убийцы заставили  его же собственного повара.

 

Ещё один сын Владимира, князь Святослав княжил в древлянской земле. Узнав об убийстве Бориса и Глеба, он в ужасе бежит из страны, стараясь спастись от смерти.

Не спасся. Посланные Святополком убийцы догнали его в Карпатах и там зарезали.

 

Размах братоубийств потряс Русь. Ничего подобного раньше русичи не видели и видеть больше не желали.

То, что уже давно стало обыденностью среди западных славян, шокировало русских.

Жить под властью убийцы ни хотел никто. Но остановить озверевшего Святополка мог теперь только один человек - новгородский князь Ярослав Мудрый.

 

А у того своих проблем выше крыши. И проблем серьёзных. Варяги, застоявшись без дела, начали куролесит в Новгороде.

Избивали, забавы ради, новгородцев, насиловали женщин. Ну и всё такое.

Выходки варягов довели новгородцев до белого каления. И вот однажды, на дворе какого то Парамона, новгородцы перебили зашедшую туда по делам насилия и грабежа варяжскую шайку.

Эта новгородская наглость вызвала гнев у Ярослава. Чтобы отомстить, он обманом зазвал убийц к себе на двор и там велел всех казнить.

Разные источники по разному называют цифру казнённых новгородцев. От сотни до тысячи. Последняя цифра, впрочем, кажется мне преувеличенной.

Ну как бы там ни было, а Ярослав отомстил и заодно преподал новгородцам урок- обижать заграничных гостей нехорошо.

Понятно, что теперь отношения между Ярославом Мудрым и новгородцами установились несколько натянутыми.

 

И вот надо же такому случиться: только он перерезал кучу новгородцев и телеги, заваленные ещё теплыми трупами, вывезли их подальше от княжьего терема, как в тот же день явился к Ярославу гонец из Киева от сестры его Предславы.

«Отец умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, послал и на Глеба, берегись его» - говорилось в маленькой грамотке, доставленной гонцом.

 

Со слов летописца : «Ярослав сел и сильно затужил»

Конечно, тут затужишь. В такой момент так сильно испортить отношения с единственной своей опорой – Новгородом.

«И, что стояло этому гонцу хоть на пару часов раньше прискакать» небось думал Ярослав с досадой «Я б тогда никого и убивать не стал. Может быть»

 

Но тужи не тужи, а теперь надо с новгородцами мириться. Варягов хоть и много, но явно не хватит, чтоб одолеть Киевского князя.

Ярослав тогда ещё не знал, что Святополк вызовет отвращение даже у своих подданных и воевать ему придётся только со своей дружиной да наёмными печенегами.

Поэтому Ярослав тут же предпринимает два очень важных шага. Он посылает гонца к князю Глебу, чтоб упредить того о грозящей опасности. Как мы с вами видели, это у него получилось не очень.

Во вторых Ярослав тут же начинает мириться с новгородцами. И вот это у него получилось блестяще.

Выяснилось, что новгородцы конечно обиделись немного на князя за резню соотечественников, но сочли всё таки это простительным. По крайней мере вече, которое собрал немедленно Ярослав для информирования новгородцев о последних русских внутриполитических изменениях, постановило зла на Ярослава Мудрого не держать и помочь ему стать Великим князем всея Руси.

Ну, а собственно, почему новгородцам было и не простить князя? В понятиях того времени князь не сделал чего то неприемлемого и из ряда вон выходящего.

Его слуг, убили, он отомстил за смерть слуг. Дело это частное и Господина Великого Новгорода в целом не касается.

На вече то собрались те, кто остался жив после княжеского внушения. А остались живы те, кто в убийствах варягов не участвовал. Ну, а те кто в убийствах не участвовал, были вполне равнодушны к этому делу.

Убили дураков? Ну дак так им и надо – нечего было с варягами сорится и ставить князя в положение когда он обязан был отомстить и отомстить жестоко.

 

Конечно, случись это в другое время и в иных обстоятельствах, вряд ли Ярославу Мудрому так легко бы сошла с рук учинённая им резня русских в отместку за то, что они дали отпор  чужеземным грабителям и насильникам.

 

Но тут то ведь в дело вмешались те самые три тысячи гривен, что Ярослав отказался отдавать Киеву.

Они красиво отсвечивали перед мысленными новгородскими очами благородным серебряным блеском, издавали тихий, но самый приятный для каждого уха божественный  звон и сразу же навели новгородцев на мысль, что если Ярослав сядет на киевский трон с новгородской помощью, то можно будет вытребовать с него, чтоб он этакие вот неуплаты Киеву от Новгорода сделал постоянными.

Да и сами посудите – гривна: 200 грамм серебра, три тысячи гривен это ж почти полтонны серебра! Ежегодно! Ведь сэкономить из казны, это всё равно, что туда положить.

Какие могут быть тут обиды на князя-батюшку?

Какие тут убитые новгородцы, когда целых полтонны!?

Да, конечно, сами они виноваты.

Вече так и сказало князю:

 

«Хоть ты наших братьев и перебил, но у нас всё ещё достаточно народу, чтоб биться за тебя»

 

Ну, а кто бы сомневался. Ведь полтонны!

( новгородская гривна. За три тысячи таких можно многое простить)

 

Да  и ими то можно не ограничиваться. Хотя какое там «можно»?! Нужно – вот правильное слово в таких обстоятельствах!

Самое время потребовать дополнительных льгот Господину Великому Новгороду.

Забегая вперёд, скажем, что все ожидания новгородцев оправдались.

 

Однако, пытаясь разобраться в мотивах по которым Господин Великий Новгород простил убийства Ярославом Мудрым своих горожан, думаю нам не стоит ограничиваться только денежными соображениями, хотя мы их и поставили на первое место.

 

Несомненно, здесь следует принять во внимание и то моральное потрясение, которое пережили все русичи от этакой вот попытки, со стороны Святополка Окаянного, ввести на Руси европейские обычаи.

Русские люди тех лет охотно перенимали всё новое, но вот именно до таких европейских традиций пока не доросли.

Поэтому принять их категорически не захотели. И новогородцам и прочим русичам немыслимо было иметь над собой князя – братоубийцу. Вот просто даже не обсуждался такой вариант.

Да тут ещё подоспели в Новгород сведения о новых братоубийствах Окаянного. Теперь в глазах русичей ситуация вообще за всякие рамки вышла.

Именно поэтому, скорее всего, новгородцы пошли бы с Ярославом в поход на Киев и без особых денежных перспектив. (хотя любой удачный поход, в те времена, означал неплохую добычу для победителей)

 

Вообщем войско Северной Руси выступило в поход на Русь Южную. В северорусском войске было около трёх тысяч варягов и около тридцати тысяч новгородцев.

 

Что касается Южной Руси, то она не особо спешила поддержать своего, паче меры европеизированного, князя. Он был им так же отвратителен, как и прочим русским землям.

 

Но дружина, конечно, осталась Святополку верна и вышгородцы, уже кровью со Святополком повязанные, тоже.

Да и просто охочих людей Святополк, думаю, набрал всё таки к себе в полк. Люди то – они же разные. Непременно нашлись на Руси и такие которым Святополк чем то глянулся.

 

Вообщем вот такой был состав у русской части Киевского войска. Однако этого было явно недостаточно и Святополк ещё нанял печенегов.

 

С этой армией он и выступил навстречу Ярославу Мудрому.

 

Два войска встретились у города Любеча. Южная рать подошла туда по суше, Северная армия несомненно приплыла по реке.

 

Армии встали по разные стороны Днепра в ожидании битвы.  Битвы из числа таких, которые решают судьбы страны на много веков вперёд.

И Русь замерла в ожидании своей судьбы. 

                                                        ( продолжение следует)