Крестовый поход Добрыни Никитича ( окончание)
Правду сказать, никаких таких особо антихристианских настроений в Новгороде до этой поры не было. В городе свободно существовала христианская община, которая группировалась вокруг Храма Преображения, что стоял в Неревском конце Новгорода.
Но вот насильственное крещение новгородцы принимать не собирались.
О походе Добрыни им, разумеется, стало известно заранее. Цели похода тоже не остались для новгородцев тайной.
На вече было решено – будем биться. Новгородцы заявили « Лучше умрём, но не дадим наших богов на поругание»
Возглавили сопротивление двое: новгородский тысяцкий Угоняй и волх Богомил-Соловей.
В пятницу 29 августа 990 года войско Добрыни достигло Новгорода и без боя заняло Торговую сторону, что на правом берегу Волхова.
Язычники, готовились к обороне. Они разрушили мост через Волхов. На остатках моста они поставили две камнемётные машины и подготовили немалый запас камней.
Добрыня послал к повстанцам переговорщиков, надеясь уладить дело миром.
Одновременно с переговорами, на занятой войсками Добрыни правобережной части Новгорода, христианские миссионеры начали свою деятельность.
Сколько их было всего, неясно. Возглавлял же миссионеров епископ Иоаким. Судя по прозвищу «Корсунянин» сей муж прибыл на Русь из Крыма.
Увы, но мирные инициативы христиан не снискали успеха ни том, ни на другом берегу Волхова.
Мятежники отказались вступить в переговоры, а жители Торговой стороны крещение принимали крайне неохотно.
Всего за два дня 29-30 августа крестить удалось около ста человек.
« Гибнущим в бесчестии слово божие представлялось безумием и обманом» посетовал Татищев в своей «Истории Российской» описывая неудачи первых дней новгородского крещения.
Тем временем Добрыня, очевидно от левобережных христиан, получил информацию, что к мятежным язычникам вот-вот должно подойти крупное подкрепление.
Добрыня крепко задумался.
А мятежники, тем временем, решили устранить «пятую колонну» в своих рядах. Распаляемые волхвами новгородцы ворвались в дом Добрыни на Людином конце ( позднее та улица получило имя Добрыня-улица.)
Язычники сожгли имение Добрыни, а его жену, домочадцев и слуг убили, очевидно, принеся в жертву своим богам.
Дальше, опьянённые кровью язычники устроили на своём левом берегу христианский погром. Христиан убивали целыми семьями. Их имущество разграбляли. Дома сжигали. Церковь Преображения также была уничтожена озверевшими повстанцами.
Христианский погром продолжался почти весь день 30 августа. Сколько было убито христиан, сказать трудно, но можно предположить, что и вся христианская община Новгорода была вырезана язычниками в тот страшный день.
Хотя отдельные христиане может и спаслись случайно.
Эти известия, как понимаете, не вызвали прилив христианского смирения и всепрощения у новокрещёного христианина Добрыни. Равно как и у его воинов.
Вечером 30 августа Добрыня решает начать наступление. Лобовая атака на многократно превосходящие силы повстанцев, укрывшихся за Волховом, хороших перспектив не сулила.
Тогда Добрыня придумал военную хитрость.
В ночь с 30 на 31 августа, отряд в пятьсот дружинников под командованием ростовского воеводы Путяты спустился вниз по Волхову и высадился на левый берег, немного выше города.
Оттуда, со стороны крупного языческого капища в Перыни отряд Путяты вступил в Новгород.
То, что дружинники прошли мимо Перыни, не тронув капища, убедило повстанцев, что это подошло долгожданное ими подкрепление.
Путята не стал их разубеждать.
Его отряд быстро проник по ночным улицам в самое сердце Софийской стороны, где, в доме тысяцкого Угоняя, размещался штаб восстания.
Как раз в эту ночь Угоняй собрал там кончанских старост, что стояли во главе отрядов новгородского ополчения. Выражаясь современным языком «полевых командиров»
Как же, наверно, они были удивлены, когда окна и двери в тереме Угоняя вдруг с треском по вылетали, внутрь ворвались дружинники Путяты и принялись рубить их направо и налево с полным знанием дела
Как и положено во время спецоперации штурм дома был коротким, бурным, успешным.
Часть повстанческих командиров была изрублена в куски, а верхушка, вместе с Угоняем и Богомилом-Соловьём, аккуратно упакована и переправлена на правый берег к Добрыне.
Тот был, несомненно, рад такому подарку и имел возможность побеседовать с главарями язычников о судьбе христианства на Руси вообще и о судьбе своей семьи в частности.
Вряд ли Угоняй с Богомилом дожили до утра.
Вообще то столь впечатляющий успех отряда Путяты наводит на мысль, что разведка у христиан была налажена неплохо.
Кто то ведь указал место и время сбора командиров восстания
И кто то провёл отряд ростовских дружинников ночью сначала по незнакомой им местности, а потом по улицам ещё менее знакомого города, точно на место и точно ко времени.
Однако рубили то ростовские дружинники повстанцев хорошо, но, очевидно, не всех язычников в том тереме зарубили.
Кто то утёк и поднял тревогу в городе.
Так, что вторая часть спецоперации Путяты была сорвана. Переправить то он добычу на правый берег переправил, а вот сам с отрядом уйти тем же маршрутом не успел. Со всех концов города, поднятые бешенным звоном набата, сбежались повстанцы и навалились на дружинников Путяты.
Вообщем получилось, что то похожее на операцию американского спецназа в Сомали.
По счастью, в распоряжении христианских дружинников по прежнему был хорошо укреплённый дом тысяцкого.
Заняв там оборону они приняли бой.
Можно представить какая отчаянная резня шла между людьми ненавидящими друг друга из за разноверия.
Религиозные войны, не устану повторять, самые кровавые войны.
Вот и в этот раз рубка между христианами и язычниками была настолько жестокой, что даже летописец счёл необходимым особо отметить это
«бысть междо ими сеча зла»
За дружинниками Путяты было преимущество в вооружении и подготовке. За повстанцами в числе. Один христианин на десять язычников, примерно такое соотношение сил было в ту ночь на Софийской стороне Новгорода.
И вряд ли бы, несмотря на всё своё воинское умение, выжить ростовским дружинникам, не начни с первыми лучами солнца Добрыню переправу остального войска на левый берег Волхова.
Основные силы повстанцев были отвлечены на отряд Путяты, поэтому Добрыня переправился без помех.
Затем, чтобы отвлечь противника от Путяты, Добрыня приказывает поджигать дома на берегу.
Повстанцы-язычники, опасаясь, что огонь перекинется на весь город, оставили ростовских дружинников и кинулись спасть от огня своё имущество.
А потом, поняв, что восстание потерпело полное поражение, послали к Добрыне с просьбой о мире.
Добрыня с охотой принял мир. Он приказал прекратить жечь дома, а уже подожжённые тушить.
Так закончилась «горячая» фаза крещения Новгорода. И Добрыня вновь, как и 29 августа, приступил к мирному крещению. Очевидно, бескровное крещение в остальной Руси внушало ему надежду, что и в Новгороде всё же тоже можно обойтись увещеванием.
Тем более, что силу свою христианское войско уже показало.
Конечно, будь он магистр какого нибудь католического ордена, в таких условиях он бы немедленно перебил бы половину горожан, а вторую насильно крестил.
Но русское христианство такими методами не пользовалось.
Добрыня собирает вече и пытается там решить вопрос о крещении. Новгородцы, на вече, согласны на строительство церквей в Новгороде, но сами крестится упорно не желают.
Два дня! Целых два дня христианские миссионеры во главе с епископом Иоакимом и посадником по имени Воробей Стоянович, ходят по городу и усиленно уговаривают новгородцев креститься.
Летописец говорит, что Воробей Стоянович особенно сильно старался. «Паче всех увесча…»
Без толку!
Наконец терпенье Добрыни лопнуло.
«Ну суки упрямые, вы у меня сейчас хапните благодати. Мне б так медка хлебнуть, как вы сейчас благодати хлебнёте» - решает он и отдаёт приказ : «Всех в Волхов и креститься, креститься и ещё раз креститься»
Два дня 8 и 9 сентября дружинники Добрыни гонят и гонят новгородцев в Волхов на крещение.
Летопись повествует об этом кратко но ёмко:
«… не хотясчих креститься воини влачаху и кресчаху, мужи выше моста, а жёны ниже моста..»
Удивительно умение русских летописцев одной краткой фразой дать яркую картину события!
Когда отфыркивающийся новообращённый раб Божий выползал из Волхова, ему со словами «Вот и всё, а ты, дурак, боялся» наливали чару чего нибудь покрепче, вешали крестик на шею (кстати это для того времени абсолютное «ноу хау» русского христианства - крестик на шее мирянина) и говорили ступать и больше не грешить.
Но даже и массовое крещение 8,9 сентября не охватило всех новгородцев.
А Добрыня во, что бы то ни стало желает именно всем им дать добра.
Начинаются облавы на утаившихся язычников. Выявляют их очень просто. Хватают новгородца и, по хорошему, просят показать крест. Если таковой имеется на шее, человека отпускают. Если же креста не обнаруживалось то его «имали» и, похоже, где то собирали в одну кучу.
Чтоб опять окрестить всех разом. В самом деле, не с каждым же по отдельности нечестивцем возиться.
Облава продолжалась семнадцать дней. Точное количество выявленных упрямцев неизвестно.
Но как бы то ни было, а 26 сентября их скопом загнали в Волхов, окрестили и распустили, наконец, по домам.
Добрыня, тем временем, вместе с христианскими миссионерами и епископом Иоакимом произвёл образцово показательно разорение языческого капища на Перыне.
Идолов порубили и сожгли. Особенно досталось статуе Перуна. Ей была устроена особая экзекуция.
Статую повалили, изваляли в кале и поволокли в Волхов, избивая по дороге палками.
Многие новгородцы с плачем кинулись к Добрыне, умоляя не трогать Перуна.
На, что Добрыня вполне резонно ответил: «Что, безумные, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, какую пользу вы от них можете надеяться получить?»
Это звучало вполне логично и успокоило новгородцев. А может их успокоил вид добрыниной дружины, готовой на деле истолковать глубокую мысль своего воеводы тем, кто не понял её на словах.
Так и было завершено крещение Новгорода.
Тем же из читателей кого возмутил или ужаснул образ действия Добрыни в Новгороде хочу повторить – это было в высшей степени гуманное крещение.
Повторюсь, в аналогичных ситуациях католики реки крови бы пролили. Половина, а то и больше несчастных не уцелела бы.
Как это делается по европейски, рыцарские ордена отлично продемонстрируют позднее среди литовцев, латышей, прусов и прочих народов, которым не повезло оказаться под «божьими дворянами».
А в Новгороде, после окончания боёв, было несомненно роздано много тумаков, пинков и подзатыльников. Сломаны, очевидно, не одна челюсть и не одно ребро. Но убить никого Добрыня не убил.
И это в том городе, который только, что под крики ликования, зверски убил всю его семью.
А Добрыня простил. Значит – был настоящим христианином.