Первый удар: Форт Сен Ло
Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 15
С этой целью, в тот же день, Жанна собирает военный совет. Там она излагает свой план, крайне удививший остальных командиров.
Как мы знаем, Жанна не теряла времени даром в ожидании армии. Помимо прочего она ещё и тщательно изучила систему английских укреплений и нашла ключевое место в английских позициях- Турель. Если взять её, вся остальная блокадная структура рушится сама собой.
Вернее, не то, чтобы прям рушится – просто бессмысленной становится.
Судите сами, Турель и подчинённые ей южнобережные форты: Сен-Жан ле Блан и цитадель Святого Августина единственные укрепления отрезающие Орлеан от юга Франции. То есть- собственно от владений дофина Карла. Ведь к северу от Луары всё английское. Поэтому именно южные форты во главе с Турелью – линия блокады и есть. Сокруши их- сокрушишь блокаду. Северные английские форты, сами по себе, без южных, ничего ведь и не блокируют. Они просто помогают южным фортам эту блокаду держать.
Так, что – исчезнут южные форты и северные становятся никому не нужными.
Именно поэтому Жана настаивает: «Атакуем Турель»
Позднее именно так станет воевать Наполеон- он всегда искал во вражеской позиции свой «Тулон», то есть ключевое звено, мощным ударом по которому и сокрушал врага.
Но это Наполеон, а здесь, за четыреста лет до него ту же тактику избирает семнадцатилетняя девушка!
(Кстати, Наполеон тщательно изучал походы Жанны. И против рассказа о штурме Турели стоит его пометка : «Жанна- гениальный полководец»)
Жалко, что на том военном совете, вечером 3 мая, Наполеонов не нашлось. Поэтому командиры бурно протестуют, против плана Жанны.
Они настаивают, чтобы деблокада города началась с северного берега.
- Если мы переправимся на южный берег и приступим к штурму Турели, кто помешает англичанам ударом с севера захватить город? – объясняет Жанне Дюнуа, под одобрительные голоса остальных .
И, согласимся, логика в его словах есть. Действительно, кто? Кто удержит англичан от атаки опустевшего Орлеана?
- Бог – отвечает Жанна
Ответом ей были выпученные глаза и отвисшие челюсти. Даже для средневекового сознания ТАКАЯ вера была чем то запредельным. Тем более удивительна она для нас с вами, читатель. И эта сцена в очередной раз показывает нам – Жанна не играла Посланницу Божью, она была действительно убеждена, что является таковой. Или кем то большим? Она же писала англичанам, что представляет Бога на земле телесно.
Стоит ли удивляться, что такая абсолютная вера в себя передавалась окружающим?
Поэтому, на том военном совете, пока орлеанские «полевые командиры» приходили в себя от заявления Жанны, в защиту её планов выступили верные Жаннины апостолы – Алансон и Жиль де Ре.
Сами опытные командиры они прекрасно понимали всю логичность возражений Дюнуа. Но там где есть ВЕРА, логике делать нечего. И они в один голос требуют принять план Жанны.
Тут взрывается проклятьями уже знакомый нам де Гамаш. Понять его можно – если лепечет всякий бред семнадцатилетняя крестьянка ( Жанна же именно так ему виделась) то это ещё куда ни шло. Но когда, совместно с ней, сходят с ума столь знатные персоны и опытные воины, как герцог Алансонский и Жиль де Ре, то это становится невыносимо.
Де Гамаш, густо перемеживая свою речь изощрёнными ругательствами, орёт , что ни дня ни часа не останется больше в этом сумасшедшем доме и немедленно уходит отсюда вместе со своими бойцами.
Жанна кричит в ответ, чтобы де Гамаш перестал тут материться и богохульствовать.
Теперь не выдерживают нервы у городского бальи Рауля де Гокура. Он подскакивает с места и стуча по столу кулаком вопит, что велит не выпускать из города никого если безумный план Жанны будет принят.
Поднимается общий крик, шум, ругань, вот уже и руки ложатся на рукояти мечей. Вообщем полная неподобь сотворилась на том совете.
Дюнуа пытается найти компромисс. Он предлагает, для начала, атаковать восточный форт Сен-Ло. Это несколько успокаивает собравшихся. Что ж, Сен Ло это хороший выбор. Форт стоит на отшибе от всех остальных англичан. Гарнизон там небольшой. И помощь ему англичанам подать будет затруднительно. Ведь от южного берега Сен-Ло отрезает Луара, а от остальных северобережных фортов – густой лес.
Так, что давайте штурмовать Сен Ло. Все - за.
Кроме Жанны. Ей нужна Турель и ничего больше.
Дюнуа снова пытается объяснить Жанне основы стратегии. Если даже действительно наносить удар по Турели то, всё равно, предварительно надо убрать Сен Ло.
Ведь для атаки на Турель надо переправиться на южный берег. А этот Сен Ло, держит под контролем все удобные переправы на востоке от Орлеана.
Если же переправляться , игнорируя Сен Ло, то этот форт будет держать под постоянной угрозой коммуникации переправившейся армии.
И опять всё правильно и логично у Дюнуа выходит. Вот только…, что же они такие опытные и логичные командиры уже двести дней осаду с Орлеана снять не могут?
Что же они, такие тактически грамотные от селёдочного обоза недавно удирали?
Очевидно, нечто подобное проносится в голове у Жанны. Ей надоел этот совет и эти советники. Она встаёт:
- Советуйтесь со своими советчиками милый бастард, а я буду советоваться со своими. Завтра мы атакуем Турель и прогоним англичан
С этими словами Жанна покидает военный совет и отправляется отдыхать.
Эта очередная дерзкая выходка со стороны простолюдинки вызывает новый взрыв негодования среди благородных рыцарей.
Да как она смеет? Рауль де Гокур заявляет, что не собирается подчиняться ни женщинам ни детям, а Жанна де – и то и другое.
Эти слова встречают одобрение у всех собравшихся. Верней…почти у всех.
Алансон, Жиль де Ре и ещё несколько командиров, знающих Жанну с Шинона, продолжают поддерживать её план. Вновь вспыхивает скандал.
Атаковать Турель? Да чёрта с два, тут нет самоубийц! Большинство решает: завтра с утра берём Сен Ло.
Большинство то большинство, но не все. Разгневанные Жиль де Ре и Алансон отказываются от участия в завтрашней атаке.
И это большая потеря для французского войска.
Во первых, они оба рыцари. А рыцарь, в Средние века, основная ударная сила на поле боя. Рыцарь идеальная средневековая военная машина и потеря любого из них, очень болезненна.
А тут сразу два!.
А во вторых, за каждым рыцарем стоит ещё и его личный отряд. Так, что не двух, а гораздо большего количества бойцов лишилась французская армия по итогам того злосчастного военного совета вечером 3 мая 1429 года.
Впрочем и без Алансона с де Ре французов раз в пять больше чем защитников Сен Ло.
И ранним утром 4 мая, через Бургундские ворота французская армия выходит в поле, разворачивается в боевой порядок и движется на противника.
А, что представлял собой противник?
Форт Сен Ло, как уже говорилось, был сооружён позже остальных английских фортов. Он то и замкнул окончательно кольцо блокады вокруг Орлеана.
Форт представлял из себя четырёхугольное земляное укрепление с рвом и валом. По углам форта стояли деревянные башни.
Защищали форт примерно двести-триста бойцов.
Их то и атаковали в рассветных сумерках французы. Вот только атаковали очень вяло и неохотно.
Рядовых бойцов смущало и даже пугало то, что Девы не было в их рядах. Да и, наверняка, многие из них уже знали о происшествии на военном совете.
Оказывается Дева была против этой атаки! Так она не с нами?! Значит и Бог сегодня не с нами?!
Всё это крайне угнетало французов. Несмотря на бодрые призывы своих командиров, они двигались к Сен Ло неохотно и встали как вкопанные, как только в воздухе засвистели английские стрелы, выпущенные из Сен Ло.
Скоро застонали первые раненые. Французы дрогнули и попятились. А, когда ворота форта распахнулись и англичане пошли на вылазку, то и вовсе обратились в бегство. И ведь к этому моменту французы не потеряли убитыми ещё ни одного человека.
Назревало нечто более позорное, чем «битвы селёдок». И тут на поле боя полыхнуло радугой знамя Жанны!
Откуда же она тут взялась?
Эту ночь Жанна спокойна спала. Рано утром, когда французская армия уже вышла в поле, паж Жанны, Луи де Конт, решил сообщить своей госпоже об этом и пошёл в её комнату.
Оказалось, что он опоздал. Жанна уже, откуда то, была извещена о происходящем.
Она залепила пажу затрещину:
« Как ты посмел не разбудить меня дерзкий мальчишка. Там кровь французская льётся» и в одном камзоле (одеваться в доспехи времени не было) выбежала из дома и вскочила на коня.
Де Конт, сверху, через окно, подал ей боевой стяг и Жанна галопом понеслась по Орлеану к восточным воротам.
И это через весь город! По центральной улице, на глазах у всех жителей.
Орлеанцы встрепенулись: Дева идёт в бой! Так чего же мы то ждём!?
И гудит набат во всех орлеанских церквях. Горожане спешно вооружаются и устремляются вслед за Жанной.
Весёлое пробуждение в это утро было и у Алансона с Жилем де Ре. Сначала они не придали значения шуму и гаму в Орлеане. Знали ведь его причину.
Но потом им принесли весть: Жанна пошла в бой!
Жанна в бою?!?. А мы? И они спешно вооружаются. А потом на коней и тоже в бой.
То же самое происходит и за стенами города. Англичане из западных фортов поняли в чём дело. Английский командующий сэр Тальбот поднимает войска по тревоге и ведёт их на помощь Сен Ло.
Вот только лес гораздо менее удобен для перемещения армии, чем городские улицы.
Так, что Тальбот опоздал. Впрочем Алансон и Жиль де Ре тоже прибыли к шапочному разбору.
Дело в том, что как только Жанна появилась на поле боя, англичане из Сен Ло сначала остановились, а потом бросились наутёк.
Воодушевлённые французы, во главе с Жанной, преследовали врага и на его плечах ворвались в форт Сен Лу. После короткой, но ожесточённой резни, форт пал.
Около тридцати англичан спаслись из него бегством. Они забежали в находившийся неподалёку монастырь.
Там им пришла в голову остроумная идея – перебить монахов, надеть их рясы и так спастись от преследователей. Не успели. Преследователи то не дремали. Они тут же ворвались в монастырь и вознамерились, было перерезать этих потенциальных монахобойцев.
Англичан спасла, появившаяся в монастыре Жанна. Из уважения к святому месту, она приказала оставить англичанам жизнь и отвести их в Орлеан.
А сама она решила было немного помолиться.
Но битва ещё не кончена! Гонец с форта сообщает Жанне – из леса выходит английская армия и строится на его окраине.
Жанна прерывает молитву и спешит обратно в форт. Там к ней бросаются оплошавшие телохранители. Они прозевали, упустили Жанну в бой одну. И теперь спешат хоть чем то загладить свою вину. Они притащили из Орлеана доспехи Жанны и спешно начинают обряжать её.
Но обрядиться в полный доспех 15 века – процедура долгая, а время не терпит. Англичане выходят и выходят из леса. Кажется здесь их основные силы.
И тут Жанна принимает, на первый взгляд, странное решение. Она приказывает выдвинуть против англичан не профессиональных солдат, а городскую милицию. Благо она здесь, у форта, уже вся собралась.
Что же значит такой приказ Жанны?
Она, что кинула горожан на убой, чтобы сохранить армию?
Или, намеревалась здесь под Сен Ло, на востоке от Орлеана, сковать англичан битвой с ополченцами, а тем временем, провести армию через Орлеан и, выйдя через западные его ворота, атаковать и уничтожить беззащитные теперь английские форты с запада и северо-запада города?
Правда, и в этом случае, городское ополчение неминуемо бы понесло огромные потери, сковывая своей массой англичан на восточных окраинах Орлеана.
Возможно, верно именно второе предположение. Так как именно оно и пришло в голову сэру Тальботу.
Он видит дымящиеся развалины форта Сен Ло. Видит городскую милицию, надвигающуюся на его войска, с пением псалмов. Но он не видит собственно французскую армию!
Это его тревожит и Тальбот, понимая, что помочь Сен Ло он уже всё равно опоздал, спешно отступает через лес, обратно к западным фортам.
Вот теперь точно всё! Битва окончена. И это победа! Первая победа за все двести с лишним дней осады Орлеана!
Да ещё какая славная! Вражеский форт уничтожен. Гарнизон его тоже. Двести англичан убиты, сорок в плену.
А потери французов? Десять человек убитыми и пара десятков раненых. Нетрудно представить себе всеобщий восторг и безумное ликование французов на руинах английского форта. И каждый из французов знает, всё это благодаря Деве.
А, кстати, где же она? Среди ликующих воинов её не видно. Встревоженные соратники бросаются обшаривать руины форта. Их поиски долгими не были. Они сразу же наткнулись на Жанну. Та стояла, уткнувшись лицом в гриву своего коня, и плакала.
На вопрос, в чём дело, ответила, показывая на груды порубленных, обожжённых трупов:
«Посмотрите, сколько людей умерло сегодня без покаяния»
Попытки соратников успокоить Жанну успеха не возымели. И только подоспевший духовник Жанны доминиканец Паскерель сумел утешить её, наскоро исповедав и отпустив грехи.