Турель: День второй
Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 18
Раннее утро 7 мая 1429 года. Армия Жанны выстроилась около развалин форта Огюстен. Впереди строй тяжёлых конников и рыцарей.
За ними пехота со штурмовыми лестницами и огромными деревянными щитами, прикрывающими сразу несколько человек.
По флангам арбалетчики. На своих огневых позициях застыли артиллеристы.
Впереди, всего лишь в сотне метров громоздятся валы барбакана, а за ним взметнулись в самое небо стены и башни Турели.
Там ждут.
Священники только-только закончили полевую мессу, и обошли строй, благословляя бойцов.
Тишина. Тяжёлая, давящая тишина
Жанна выезжает вперед строя, поворачивается к своей армии и звонко кричит:
« Друзья мои, мужайтесь. Вчера Создатель одарил нас победой. Но она ничто по сравнению с той, которая ждёт нас сегодня. И я вам клянусь, что даже если бы англичане были ростом до облаков, мы бы всё равно разбили их.»
Потом взмахивает знаменем
« Те кто меня любит, за мной!»
Земля затряслась от топота сотен копыт рыцарских коней, тишина сменилась воплем тысяч глоток, стальная окольчуженная лавина французов хлынула на Турель.
Рявкнули пушки и с той и с другой стороны и грохот их уже не умолкал всю битву.
Тысячи стрел понеслись к Турели и с Турели. И десятки, а то и сотни человек с обоих сторон были убиты в первые же секунды штурма.
А потом ещё залп и ещё.
Французская конница, благодаря скорости, очевидно понесла наименьшие потери. Конники останавливаются у рва. Слезают с седёл. Слуги торопливо отводят коней далеко в тыл. А тяжеловооружённые спешенные всадники обрушиваются в ров.
За ними тут же поспевает пехота. Прикрывшись щитами от стрел, устанавливают штурмовые лестницы и вот уже французы сплошным потоком лезут по ним наверх.
А лучники с вала и с башен всё бьют и бьют.
А к стрелам и ядрам добавляются потоки раскалённой смолы, кипящее масло и груды камней, что обрушиваются на французов сверху.
Дно рва уже покрыто кровавым покровом из убитых, раненых и обожжённых бойцов. И по этому полуживому, чавкающему кровью, вопящему и стонущему страшному ковру идут и идут пока ещё живые, стальными подковами на сапогах перемалывая его в месиво, в кашу.
Трудно дышать. В воздухе висит пороховой дым, отвратительно воняет свежей теплой кровью и густо пахнет рубленным, парным, и горелым человеческим мясом.
Уши давно заложило от диких криков, мата-перемата, грохота пушек и лязга стали.
Вот здесь то, вот в такой то обстановке, за краткий миг перестаёт человек быть человеком и превращается в вопящую, в ревущую от злобы и дикого страха, омерзительную, но очень опасную тварь.
Стены вала и ступени лестниц уже склизкие от крови и кишок.
Потому, что там, на валу во- всю кипит рукопашная. И существа, ещё недавно бывшие обычными людьми, венцами создания, рубят, режут, давят, душат друг друга. Вспарывают животы, отрубают конечности, с хрустом, как орехи дробят черепа.
Французы отброшены. Они отступают. Жанна останавливает их. Кричит, размахивает знаменем и ведёт на новый приступ.
И так двадцать раз! Двадцать раз в тот день отбивали англичане французов и двадцать раз Жанна поворачивала бегущих и вновь вела в рукопашную.
И они шли вновь и вновь! Шли с такой яростью и бесстрашием , что очевидец вспоминает:
«…как будто они были бессмертными…»
А ведь страшен. Ой, как невыносимо страшен этот средневековый рукопашный бой. Когда глаза в глаза! Когда, отбрасывая лопнувший меч, пальцами выдавливают врагу глаза, зубами перегрызают глотки! Когда, уже упав на земь со смертельной раной, последним усилием вцепляются во вражью ногу и валят противника, стараясь задушить. И оба гибнут затоптанные обезумевшей, озверевшей толпой бойцов.
Поэтому, даже в те времена очень редко вот так сходились и долго, упорно рубились. Предпочитали перестрелки и короткие яростные стычки. После которых расходились, отдыхали и вновь ненадолго схватывались.
А в тот день – двадцать рукопашных!
Во время очередного приступа Жанна опять делает попытку забраться на вал и помахать оттуда знаменем. Это условный сигнал для отрядов в Орлеане, атаковать Турель с тыла.
Она уже вскарабкалась почти на самый верх, но тут длинная английская стрела вонзается девушке под правую ключицу.
Жанна летит с лестницы вниз. Англичане вопят от восторга: «Ведьма умерла!»
Некоторые из них сваливаются с вала вниз, чтобы утащить ценную добычу себе.
Но над Жанной встают Ля Гир и де Олон. Они так быстро и страшно начинают работать секирами, что англичане, потеряв с десяток человек, отказываются от своего намерения.
А Жанну, прикрыв со всех сторон щитами, быстро относят в тыл.
А вместе с ней отступает и всё французское войско. И ликование англичан- победа!
Да, почти победа. Ибо Дюнуа, кажется в полном отчаянии.
Он видит толпы своих усталых, закопчённых до черноты и густо окровавленных воинов. Они едва могут двигаться.
Дикими глазами смотрит Дюнуа на холмы и холмики трупов, заваливших поле боя и укрепления.
Столько порубленных, изуродованных тел разом он ещё не видел! Да и не только он – никто не видел!
За всю осаду Орлеана, за двести дней, французы потеряли около тысячи человек. А здесь вот, за пол дня уже полторы тысячи!
Никаких сил, ни физических ни моральных у Дюнуа уже не осталось для продолжения этого кровавого кошмара.
И Дева ничем не поможет. Дюнуа видит как она лежит на попоне в винограднике и стонет.
«Отбой!» вкладывает последние силы в крик Дюнуа «Отбой трубите!»
И плывут над полем боя печальные звуки отбоя атаки. И всем ясно, что новой уже не будет ни сегодня, ни завтра и вообще никогда. Нету сил.
Турель вновь доказала: я- неприступна! Ведь и англичане, в своё время не смогли её взять вот так, прямым штурмом.
Так бы всё и кончилось для французов- бессмысленной, безуспешной глупейшей бойней. Если бы не стальная воля Жанны. Немыслимо, но она сумела встать на ноги.
Лёжа, она сама выдернула стрелу из раны (собственно, одного этого достаточно, чтоб умереть тут же, ведь обратным ходом наконечник может порвать артерию) велела полить рану оливковым маслом, приложить кусок свиного сала и туго забинтовать.
Потом встала и пошла к армии.
Она отменяет приказ об отходе
«Друзья мои!» отчаянно кричит она « Ещё раз в атаку!»
«Люди больше не могут!» в ярости орёт на неё Дюнуа.
Он в сотый раз клянёт себя – как, ну как он мог позволить допустить такую дурь как лобовой штурм Турели?!
«У нас ещё хватит сил!» кричит в ответ Жанна « А англичане уже выдохлись. Слышите! Они не стреляют больше! У них всё кончилось!»
Всё вдруг с удивлением замечают: а и вправду. Турель то молчит! Впервые за день, молчит. И как же это мы сами не обратили внимание?!
А Жанна обратила. Она, даже тяжело раненая, не выключилась из боя и сумела заметить, что Турель вдруг внезапно замолчала.. Жанна сделала вывод. Правильный вывод!
У англичан, к этому моменту действительно закончились и заряды к пушкам и стрелы.
А у французов остались. Им подвозили из города всё время.
В пятом часу дня армия французов возобновила обстрел Турели из пушек и арбалетов, а Жанна повела своих бойцов на последний , двадцать первый (!!!) штурм.
Но даже под огнём англичане оказали беспримерно яростное сопротивление. Вновь кровавый бой закипел на укреплениях .
А в Орлеане, резерв Жанны истомился у южных ворот, с самого утра ожидая команды:
« В атаку!»
Такое ожидание выматывает немногим меньше чем сам бой. А может и больше, ведь ожидание боя порой страшней, чем сам бой.
В тот день это истомляющее, сдавливающее внутренности, ожидание длилось почти восемь часов.
И вдруг – знамя Девы на валу! Оно раскачивается?! Да, раскачивается!
Это сигнал! Наконец то!
Оглушительно рявкают супертяжёлые бомбарды «Длинная» и «Пёс». Да как удачно! Попадание первым же выстрелом. И одна из гигантских башен Турели с грохотом обрушивается.
Городские ворота распахиваются, и резерв с боевыми воплями устремляется к мосту.
Впереди воины с заранее приготовленными деревянными мостками, чтобы закрыть разрушенный пролёт моста.
И тут – а чёрт подери! – мостки то коротки! Все до одного. Не рассчитали! Как же теперь через провал то?
И вдруг идея. Желоба из придорожных канав!
В Орлеане, как и во всяком крупном французском городе, по вдоль улиц были канавы для стока нечистот. На центральных улицах эти канавы были выложены металлическими желобами.
И вот сотнями рук орлеанцы выдирают эти желоба и тащат к мосту. Теперь подошло. Провал перекрыт и по приканавным желобам цепочки бойцов потянулись на мост. Осторожно потянулись- желоба то тонкие.
Кстати, а как же знамя Жанны всё же оказалось на валу?
Про это существует аж четыре рассказа участников той страшной битвы.
Первым расскажет телохранитель Жанны – де Олон.
Он вспоминает, что в тот последний штурм он увидел, как Жанна пытается залезть по лестнице на вал. Но у неё, разумеется, ничего не получалось – одна рука ранена, а в другой знамя. Он спросил у Жанны, зачем ей на вал? Жанна объяснила ему про сигнал резерву. Тогда де Олон принял у неё знамя, взобрался на вал, раскидал там нескольких англичан и принялся размахивать знаменем.
Это версия первая.
Версия вторую поведает нам Ги де Кайи. Тот самый рыбак в доме которого ночевала Жанна в первую ночь у Орлеана. Он тоже был в этом бою.
До определенного момента его рассказ во всём сходится с рассказом де Олона. Жанна пробует залезть на вал, у неё не получается, она объясняет окружающим, что знамя необходимо во, что бы то ни стало доставить на верх.
А вот дальше де Кайи расходится с де Олоном в видении ситуации. По словам де Кайи, не де Олон, а именно он де Кайи выхватил у Жанны знамя и отважно полез с ним по лестнице на вал.
Расхождения продолжаются и дальше. Со слов де Олона, на валу ему мешали только англичане.
Со слов де Кайи – ещё и Жанна.
Она, рассказывает де Кайи, наверно решила, что он вознамерился с её знаменем перебежать к англичанам. Поэтому, забыв про рану, Жанна птицей взлетает по лестнице на вал и, кипя возмущением, пытается вырвать знамя у де Кайи.
Ничего не понимающий де Кайи не отдаёт и тянет знамя к себе. Жанна – к себе. Знамя, разумеется, начинает раскачиваться , а орлеанские дурни принимают это за сигнал к атаке.
Остроумный рассказ. Наверно де Кайи не одну сотню раз потешал им сотрапезников за кружкой доброго вина. Балабол он, судя по этому рассказу, был тот ещё.
Теперь свидетель из высокородных: бастард Дюнуа. Его мы полностью процитируем, благо он, по военному, краток:
«Когда Дева возвратилась из виноградника, она схватила своё знамя и вместе со мной установила его на валу»
Ну и последнюю версию поведает нам «Орлеанская хроника». Обиженная тем, что в столь славном деле, как водружение знамени никто не отмечает участие граждан Орлеана, Хроника заявляет, что установил знамя на валу гражданин Орлеана по имени Баск. И, добавляет, что оного Баска, как всем известно, Дева назначила своим знаменосцем ещё при въезде в Орлеан. Так, что кому же ещё это знамя то и устанавливать было на валу?
К тому же, говорит Хроника, вот ещё доказательство – Баску от Орлеана пожизненный пенсион был назначен, а допустим, тому же де Кайи, хрена лысого.
Кто тут прав, разобраться решительно невозможно. Может все врут. Может частицу правды каждый говорит.
Да и неважно. Важно, что в шестом часу на Турель началась атака с тыла.
А под Турелью тем временем, французы теснят и теснят противника. Вот уже и вал барбакана в их руках. Вот они уже внутри барбакана. Англичане отбиваются, огрызаются, но отходят и отходят к мосту в Турель.
К ним даже пробивается небольшое подкрепление. Не все англичане сидели в этот кровавый день, как замороженные. Гарнизон форта Карла Великого, что располагался на одном из островов, поспешил , как вообще то положено было всем англичанам, на помощь боевым товарищам. Переправившись на южный берег, они, по мелководью у кромки берега, пробежали в Турель и вступили в бой.
Это немного остановили наступление французов. И вот именно тут то загрохотали бомбарды из города и одна из башен Турели обрушилась в воду, и на головы дерущимся.
И англичане сломались! Они кинулись бежать по мосту в Турель.
Чтобы дать, уцелевшим отойти и укрепиться внутри каменных башен сэр Гласдейл и ещё трое английских рыцарей ( «цвет и гордость английского рыцарства» печально рассказывает об этом эпизоде английский очевидец) встали с мечами и секирами в руках на мосту и отразили одну за другой несколько атак рвущегося в Турель французского войска.
Но здесь в мост врезаются три пылающих корабля, что французы специально снарядили, подожгли и направили на Турель.
Мост вспыхивает от пламени и разрушается от удара.
Вместе с пылающими обломками в Луару падают и отважные защитники моста с сэром Гласдейлом и те, кто бежал в тот момент по мосту в Турель. Все они утонули.
Те немногие англичане, что успели проскочить в Турель, сдаются.
Всё! В шесть часов вечера 7 мая, после непрерывного десятичасового боя неприступная досель Турель пала!
Около семисот человек англичан, лучшая часть их войска погибли, двести попали в плен. Французы потеряли почти две тысячи человек. Правда, освободили около сотни французов, что томились в Турели в плену.
Через три часа, после падения Турели, по быстро восстановленному мосту, Жанна въезжает в Орлеан через южные ворота.
Так закончилось одно из самых длительных и кровопролитных сражений Столетней войны!
Праздник всенародный начался в Орлеане сразу же. Сами понимаете, утра для такого святого дела, как отметить столь славную победу никто дожидаться не стал.
Даже воины. Хоть и , казалось, отдали все силы там, в страшной сече под Турелью, но как выяснилось на гулянку силы у них ещё остались.
И победно звенят колокола всех церквей, и звучит весёлая музыка на площадях, и выносят из домов и кабаков прямо на улицы столы и лавки, катят бочки с вином, тащат закуски.
Но вдруг едва начавшееся веселье начинает как то спадать и гаснуть. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Гасит его разносящийся по городу слух, тревожный слух , страшный слух: «Дева умирает!»
Она и правда умирала. Без сознания, в жару и бреду металась на своей постели в богатом доме Буше. Раны, одна в ноге и другая , самая тяжёлая, в правом плече, дали о себе знать лихорадкой.
Лучшие врачи Орлеана осмотрели Жанну и развели руками.
Описание её состояния, дошедшее до нас не вызывает сомнения – это явно заражение крови.
Вот какие были симптомы: сильный жар, потеря сознания, бред, плечо распухло и опухоль уже захватила правую часть груди и наползает на горло.
По тем временам – это неизлечимо.
Какой уж теперь Орлеану праздник? С плачем горожане бросаются в церкви. И всю ночь страстно молится Орлеан. Просит у Бога не забирать свою посланницу. Ведь английское войско всё ещё у ворот города.
А на улице Розы в штабе обороны города в мрачном молчании сидят «полевые командиры». Вести от врачей придавили и повергли в уныние этих сильных людей. Наверняка они знают, что точно от такой же раны, полученной точно при таких же обстоятельствах, причём здесь же, во Франции триста лет назад скончался Ричард Львиное Сердце. За девять дней сгорел в лихорадке от стрелы в правое плечо этот английский король.
Здоровенный мужик! Лихорадке с ним пришлось провозиться целых девять дней. На сколько хватит хрупкой девушки? Врачи говорят, в лучшем случае до следующего вечера.
Теперь здесь, на улице Розы, нет ни одного противника Жанны. За прошедшие два кровавых дня, Жанна сделала своими сторонниками и этих людей.
И как же им сейчас? Без Девы?
Мрачные мысли давят. Пока Дева не появилась, их англичане били, как хотели. Даже продовольственный обоз и то бил.
Жанна принесла им победу, это теперь ясно всем присутствующим.
Жанна вернула им веру в себя. И вот Жанна уходит.
И, что же теперь? Опять поражение за поражением ожидают их?
Тут задумаешься. Тут впадёшь в уныние. Тут, пожалуй, и забогохульствуешь да и вообще веру в Бога потеряешь.
И они мрачно и тяжко пьют, грязно богохульствуют, проклинают всё и вся.
Когда за окнами стало светлеть в зал совета вошёл паж Жанны , де Конт.
У всех комок к горлу – ну вот, свершилось. Нет больше с нами Девы. Сейчас этот юноша о сём и объявляет.
И юноша объявляет:
«Жанна – Дева просит направить герольда к англичанам. Она вызывает годдонов на бой перед стенами города»
Как Жанна избежала смерти? Нам не известно, чтобы кто-то давал ей какое нибудь волшебное снадобье или «живую воду». Наоборот, известно, что вообще не лечили. Развели руками – дескать, медицина тут бессильна. А она, в те времена, и впрямь в таких случаях бессильна была. И будет бессильна, вплоть до изобретения пеницилинна.
Однако и в наши дни порой фиксируются случаи необъяснимого исцеления. Когда смертельная болезнь, вдруг, безо всяких причин отступает и человек выздоравливает. Они крайне редки, такие случаи, но они были и есть.
Вот один такой случай и произошёл в ночь с 7 на 8 мая 1429 года в городе Орлеане в доме почтенного городского олигарха Буше.
Под утро жар у Жанны вдруг спал, лихорадка стихла. И Жанна заснула. Обычным сном.
Поспала несколько часов. Проснулась. И попросила поесть. На глазах у боявшихся дышать от радости окружающих, съела несколько штук печенья, макая его в вино ( кстати, это единственный известный случай когда Жанна вообще употребила спиртное).
Потом отдала своему пажу уже известное нам приказание, а сама встала и велела своим телохранителям снаряжать её к битве.
Убеждённые, что вот прямо сейчас, прямо на их грешных и недостойных глазах совершается самое, что ни на есть настоящее чудо, такое, о каких в Святом Писании писано, телохранители пролепетали, что- то вроде: «Может, сегодня отдохнёшь? Мы уж как нибудь сами этих годдонов, того…».
Жанна ответила:
«Не бойтесь. Мои голоса сказали мне, что битвы не будет»
Ну, наверно на всей планете нашей в тот день нельзя было найти людей, более уверовавших в Бога, чем горожане Орлеана, когда они узнали, что Дева не просто выздоровела, а встала на ноги и вновь идёт в бой.
Тут уж каждому стыдно за стенами отсиживаться. Поэтому в то утро в поле вышли даже раненые накануне бойцы.
Англичане приняли вызов. Их войска вышли из северных укреплений и построились для боя напротив французской армии.
У британцев нет численного перевеса, но по прежнему перевес качественный. А после страшных потерь французов под Турелью, он ещё и возрос.
Битва предстоит жестокая и тяжёлая. Это ясно всем. Но с лёгким сердцем идут на поле боя французы – Посланница Божья в их рядах!
И с тяжёлым чувством выползают в поле англичане – Проклятая ведьма всё таки не сдохла!
Перед обеими армиями служат молебны.
Жанна тяжёло слезает с коня, раны всё же мучают её, и встаёт на колени перед полевым алтарём. Спиной к англичанам. Бросает де Олону:
«Следи за врагом и дай мне знать, если что нибудь случится»
Потом молитвенно складывает руки и замирает.
Проходит пять минут. Десять. И вдруг Жанна слышит, как взрывается радостными воплями французский строй.
Ей даже не надо оборачиваться, чтобы понять, что случилось. Догадаться нетрудно.
Английская армия, так и не решившись атаковать, поворачивается и уходит. Не возвращается в свои укрепления, а вообще уходит прочь от Орлеана!
Свершилось! Это полная победа! Победа невозможная, победа небывалая, победа о которой, через несколько дней будет шуметь вся Европа.
Осада Орлеана продолжалась 200 дней. Снять её казалось решительно невозможным всем мало мальски разбирающимся в военном деле.
Жанна сняла осаду на девятый день по прибытию в Орлеан.