Любовь. Врйна.История
«Кутайсов, вождь младой…»
"Кутайсов, вождь младой..."
***
...О горе! Верный конь бежит
Окровавлен из боя;
На нём его разбитый щит…
В 1987 году в канун празднования 175-летия Бородинского сражения в альманахе, выпускаемом редакцией ЖЗЛ Издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» был опубликован мой очерк «Павший на поле чести», посвящённый славному герою Отечественной войны 1812 года артиллерии генерал-майору графу Александру Ивановичу Кутайсову.
В очерке не ставилась задача показать личную жизнь Кутайсова, да и какая уж там личная жизнь, если в свои 28 лет он либо воевал, либо учился военному делу, и в России, и даже за границей, хотя, в общем-то у европейских пораженцев особенно учиться и нечему.
При работе над очерком не мог не обратить внимания на некоторые намёки, сделанные и Василем Андреевичем Жуковским в поэме «Певец во стане русских воинов» и поэтессой Анной Буниной в стихотворении.
Но ничего более конкретного найти не удалось, а потому привёл в конце очерка лишь строки из стихотворения В.А. Жуковского:
А ты, Кутайсов, вождь младой…
Где прелести? Где младость?
Увы! Он видом и душой
Прекрасен был, как радость;
В броне ли, грозный, выступал –
Бросали смерть перуны;
Во струны ль арфы ударял –
Одушевлялись струны…
О горе! Верный конь бежит
Окровавлен из боя;
На нём его разбитый щит…
И нет на нём героя…
А между тем, любовь успела озарить сердце героя, причём, любовь, необыкновенно нежная, чистая, трогательная, которая достойна того, чтобы рассказать о ней.
Василий Андреевич Жуковский ограничился лишь намёком…
И где же твой, о витязь, прах?
Какою взят могилой?..
Пойдёт прекрасная в слезах
Искать, где пепел милой…
Там чище ранняя роса,
Там зелень ароматней,
И сладостней цветов краса,
И светлый день приятней,
И тихий дух твой прилетит
Из та́инственной сени;
И трепет сердца возвестит
Ей близость дружней тени.
Начнём рассказ с упомянутой поэтом «прекрасной», с истории той, которая зажгла сердце юного генерала, Александра Кутайсова, начавшего службу в десятилетнем возрасте и получившего генеральские погоны уже в 22 года. Иначе как юным генералом и не назовёшь.
Конечно, столь стремительное продвижение по службе можно приписать тому обстоятельству, что Александр Кутайсов был сыном знаменитого Павловского вельможи графа Ивана Павловича. Но не будем спешить с выводами. Поговорим в последующих главах и о том, каким генералом стал юный Кутайсов и какую пользу успел принести Русской армии за свой короткую, но такую яркую жизнь.
Так, кто же та прелестная дама, которая заставила трепетать его сердца?
Оказывается, и не дама вовсе.
Александр Кутайсов родился в 1884-м, а его возлюбленная княжна Анастасия Мещерская – в 1996 году и была, как видим, на двенадцать лет моложе. А история княжны уже с самого рождения была печальна и трагична.
Её мать Евдокия Николаевна Мещерская (урождённая Тютчева, приходившаяся родной тёткой нашему великому поэту) в 1995 году вышла замуж за князя Бориса Ивановича Мещерского, в 1993 году получившего чин поручика.Он был сыном надворного советника князя Ивана Никаноровича Мещерского (1735-1792), человека очень богатого, оставившего приличное состояние сыну. Умер князь И.Н. Мещерский в 1992 году.
Сын Борис ненадолго пережил своего отца. Как-то, вскоре после свадьбы, молодой князь Мещерский отправился на охоту. Он любил охотиться, и ничего особенного в этой поездке не было, да и ничто не предвещало беды. Но на этот раз не повезло. Князь сильно простудился и вскоре умер. Смерть его буквально сразила и выбила из колеи молодую любящую жену. В счастливом супружестве ей посчастливилось быть всего лишь два месяца.
А спустя несколько месяцев, 2 июня 1796 года, у безутешной вдовы родилась дочь, которую она назвала Анастасией, Настенькой.
Это радостное событие было омрачено тем, что дочь появилась на свет без отца, столь безвременно и нелепо покинувшего сей мир.
Новоиспечённая княгиня Евдокия овдовела в 22 года. Она была хороша собой, происходила, если уж и не слишком знатного, но вполне достойного рода, а по мужу и вовсе получила княжеское достоинство. Многие в её положении стремились устроить свою жизнь, обрести семью, и многим это удавалось. Но княгиня Евдокия Мещерская решила посвятить себя воспитанию дочери.
Постепенно оправившись от потрясения, вызванного смертью супруга, Евдокия Николаевна занялась хозяйственными делами. Тем более родственники мужа «сильно поторопили» в этом деле.
Она появилась на свет в Брянском поместье отца – в Овстуге, впоследствии прославленном её родным племянником Фёдором Ивановичем Тютчевым. Там провела детство и юность. А по соседству располагалось имение Рековичи, принадлежавшее с 1992 года (то есть после смерти отца) князю Борису Ивановичу Мещерскому, ставшему супругом Евдокии Николаевны. Так вот после его смерти на богатейшее наследство, доставшееся вдове и дочери, набросились братья покойного, пытаясь отсудить всё, в том числе и Брянские имения, доставшиеся Евдокии Мещерской (Тютчевой). Впрочем, их требования были противозаконны, и суд оказался на стороне вдовы. Тем не менее, тяжба оставила неприятные воспоминания о брянских имениях, и в 1799 году Евдокия Николаевна выбрала себе край подмосковный, Звенигородский уезд, который часто называют за необыкновенную красоту, русской Швейцарией. Там и приобрела скорее даже не для постоянной жизни, а дачного отдыха в летнее время небольшое село Аносино.
В 1801 году после злодейского убийства сановными уголовниками Императора Павла Петровича, по соседству с Аносино, в имении Рождествено, поселилась семья графа Ивана Павловича Кутайсова. Тогда-то младший сын Кутайсова Александр, которому всего-то было 17 лет, впервые увидел свою будущую невесту. Впрочем, увидел совсем ещё ребёнком, и вряд ли вообще обратил внимание на пятилетнюю соседку по имению.
А вот мамы будущих влюблённых, Анна Петровна Кутайсова и Евдокия Николаевна Мещерская сдружились. Связало их то, что обе были настоящими русскими женщинами, воспитанными на воистину русских патриархальных традициях. Впрочем, об Анне Петровне Кутайсовой, урождённой Резвой, мы ещё поговорим.
Подруги сдружились настолько, что твёрдо решили поженить Александра и Анастасию, когда будущая невеста достигнет шестнадцати-семнадцати лет.
В ту пору время, обозначенное для женитьбы, казалось ещё таким далёким! Напомним: будущей невесте едва исполнилось 5 лет.
А вот о будущем женихе – Александре Кутайсове – сказать, несмотря на его короткую жизнь можно очень и очень много, поскольку жизнь эта была необыкновенно яркой и героической.
Император: «Моё дело будет никогда не забыть вашей услуги».
В полдень 27 января 1807 года, в разгар сражения при Прейсиш-Эйлау, над русской армией нависла смертельная опасность. Проведя на рассвете отвлекающие атаки против её правого фланга, успешно отбитые корпусом генерал-лейтенант Николая Алексеевича Тучкова, сделав неудачные попытки прорваться в центре, отражённые с большими для них потерями, французы нанесли удар против левого фланга, где занимал оборону корпус генерал-лейтенанта Александра Ивановича Остермана-Толстого, и добились успеха, сильно потеснив русских.
Военный историк генерал-лейтенант Александр Иванович Михайловский-Данилевский так описал сложившуюся обстановку после прорыва французов:
«В то время Русская Армия образовала почти прямой угол, стоя под перекрёстным огнём Наполеона и Даву. Тем затруднительнее явилось положение её, что посылаемые к Беннигсену адъютанты не могли найти его. Желая ускорить движение Лестока, он сам поехал ему навстречу, заблудился, и более часа армия была без главного предводителя.
Сильно поражаемый перекрёстными выстрелами и видя армию, обойдённую с фланга, Сакен сказал графу Остерману и стоявшему рядом начальнику конницы левого крыла Панину: «Беннигсен исчез; я остаюсь старшим; надобно для спасения армии отступить…».
Кому не известно, сколь опасно для войск потерять управление, да ещё в те минуты, когда противник владеет инициативой! Можно представить себе, чем могло кончиться сражение, но «вдруг неожиданно, – сообщает историк далее, – вид дел принял выгодный нам оборот появлением тридцати шести конных орудий».
Что же произошло в эти, едва не ставшие трагическими для Русской армии часы? Куда и с какой целью ездил главнокомандующий барон Беннигсен? Указание историков на то, что отправился искать корпус Лестока, сделаны со слов самого барона и не выдерживают никакой критики. Неужели необходимо самому главнокомандующему отправляться на поиски корпуса? Ведь для этого всегда и всеми используются адъютанты, ординарцы и офицеры квартирмейстерской (штабной) службы, которым и поручается подобное дело.И вот теперь, в разгар сражения, он и вовсе бросил армию на произвол судьбы.
Французы продвигались вперёд на левом фланге Русской армии и были близки к тому, чтобы отрезать ей пути отхода, окружить и начать её уничтожение. Русским трудно было, не имея единого плана, что-то противопоставить врагу, который уже находился в тылу.
Но в этот момент двадцатидвухлетний генерал-майор граф Александр Иванович Кутайсов, возглавлявший артиллерию корпуса генерал-лейтенанта Тучкова, действовавшего на правом фланге, слабо атакованном неприятелем, решил взглянуть, что же делается на других участках сражения. Вскочив на коня, он отправился на левый фланг корпуса. Застоявшийся без дела конь резво взял с места, рысью пронёс седока по дороге, и с трудом преодолевая сугробы, поднял его на высокий холм. Адъютант Кутайсова поручик Арнольди подал подзорную трубу. Александр Иванович вскинул её, провёл с юга на восток и ужаснулся: там, где ещё недавно был тыл расположенного в центре Русской армии корпуса генерал-лейтенанта Ф.В. Остен-Сакена, разгуливали французы. Впрочем, они не просто разгуливали, их передовые колонны рвались вперёд и уже заняли мызу Ауклаппен, берёзовую рощу и своим правым флангом овладели селением Кушиттен.
«Коммуникации нарушены, – понял Кутайсов, – путь на Фридланд, а через него и в Россию, отрезан…»
Действительно, главная цель, которую преследовали французы в кампании 1807 года, – отрезать Русскую армию от сообщения с Россией, окружить и уничтожить её – оказалась близка как никогда. Неприятелю уже удалось захватить господствующие над окружающей местностью Креговские высоты. Там он установил орудия. Батареи конной артиллерии приближались к ручью, рассекающему лес юго-западнее Ауклаппена.
Оценить обстановку было делом одной минуты. Но что предпринять? Указаний никаких не поступало. Даже командира корпуса никто не известил о том, что произошло, ибо извещать было некому – бегство Беннигсена парализовало управление.
И Кутайсов принял самостоятельное решение: срочно провести манёвр артиллерией и ударить в упор по прорвавшемуся неприятелю. Спасти положение, по его мнению, было ещё не поздно.
Обернувшись к Арнольди, приказал передать распоряжение о выдвижении с правого фланга в центр трех конно-артиллерийских рот князя Л.М. Яшвиля, А.П. Ермолова и Богданова. Большего он взять не мог, не рискуя ослабить артиллерийскую группировку правого фланга, где вполне можно было ожидать активизации действий французов. Они вполне могли атаковать с целью завершения окружения, угроза которого нависла в результате успешных действий Даву.
Арнольди умчался на позиции артиллерии, и вскоре артиллерийские роты вытянулись на полевой дороге, ведущей в тыл. Кутайсов возглавил колонну, скомандовав:
– За мной, рысью, марш! – и поскакал в сторону Ауклаппена.
Порывистый, горячий и беззаветно храбрый, граф Александр Иванович с раннего утра безуспешно ждал момента, когда представится случай «исполнить обет, которому он посвятил жизнь, – прославить имя Кутайсова». И вот настала славная минута!
Две роты он развернул на пологой высоте перед Ауклаппеном, приказав ударить картечью по пехоте противника и брандкугелями по Ауклаппенской мызе. Третью сам повёл к ручью, рассекающему лес, где ещё раньше заметил французов.
Внезапный огневой удар в упор ошеломил французов. Их продвижение остановилось.
Одновременно с конноартиллерийскими ротами прибыл к месту схватки и пехотный резерв под командованием генерала князя Багратиона, «который, – как отметил в своих воспоминаниях Денис Давыдов, – в минуты опасности поступал на своё место силою воли и дарования…»
Ободрённые артиллерийской поддержкой, 2-я и 3-я пехотные дивизии русских перешли в контратаку. Французы были выбиты из Ауклаппена. Положение вскоре окончательно восстановилось, но не по воле главнокомандующего, а благодаря инициативе и распорядительности русских генералов и прежде всего Александра Кутайсова.
А спустя два месяца после сражения Император побывал в Прейсиш-Эйлау, выслушал подробный доклад о ходе битвы и сказал Кутайсову, с которым пожелал непременно встретиться на следующий же день:
«Я осматривал вчера то поле, где вы с такою предусмотрительностью и с таким искусством помогли нам выпутаться из беды и сохранить за нами славу боя. Моё дело будет никогда не забыть вашей услуги».
Но где же прятался в критические моменты битвы главнокомандующий барон Беннигсен и как он объяснил своё исчезновение?
Поняв, что опасность чудодейственным образом отведена и разгрома, на грани которого, по мнению, барона находилась армия, не случилось, он поспешил придумать более или менее удобное для себя объяснение своего исчезновения. Но разве можно представить себе главнокомандующего, который в критический момент сражения легко слагает с себя руководство боевыми действиями, даже не ставя никого в известность и не поручая никому командования, и покидает командный пункт, предоставляя подчинённым самим решать, что и как делать? Главнокомандующий в критические минуты обязан быть на месте и принимать срочные меры, использовать все имеющиеся под рукой силы и средства для достижения успеха.
Именно в сражении при Прейсиш-Эйлау молодой генерал Кутайсов впервые был озарён лучами воинской славы, именно там доказал, что высокий чин, пожалованный ему, благодаря положению отца, он получил по заслугам. А было ему всего лишь 22 с половиной года.
Впрочем, мы несколько отвлеклись от основной темы, темы любви, и хотя говорить об этом чувстве, быть может, ещё очень и очень рано, поскольку будущей невесте нашего славного героя шёл всего лишь одиннадцатый год, но нельзя не упомянуть о том, как росла, как воспитывалась будущая неотразимая красавица княжна Настенька Мещерская.
(Продолжение следует...)
