бессмертный полк

 

       

 

Каково же было моё удивление, когда в социальной сети на странице, наряду с фотографиями круизов и Европы, увидел её со всей семьёй, включая отца и мать, на марше "Бессмертный полк".

Есть у меня знакомая либерастиха. Человек состоятельный -живёт в загородном доме, чуть не раз в месяц поездки в вожделенную Европу, круизы на лайнерах океанских. Как и положено либерастихе ругает всю российскую современную жизнь и действительность, ненавидит всё советское, всех советских руководителей считает упырями и дураками.

Словом, полный набор либерастии головного мозга !

        

                      Либеральная морская свинья -кусает руку с которой кормится

 

 

Каково же было моё удивление, когда в социальной сети на её странице, наряду с фотографиями круизов и Европы, увидел её со всей семьёй, включая отца и мать, на марше "Бессмертный полк".

Позвонил. Она полчаса взахлёб, не давая вставить слово, рассказывала: как ждали, как шли, какое удивительное было ощущение единения со всеми, какое чувство праздника шедшее из глубины души. Словом она в восторге и в следующий раз заставит всех своих друзей либерастов прийти на марш.

Похвалив её и пожелав удачи на этом поприше, подумал - вот то, что ещё пока объединяет меня, человека коммунистических взглядов и патриота с самой отъявленной либераснёй.

И понятно, почему всякие" назаровы"прикладывают титанические усилия стараясь разрушить то, что хоть немного объединяет людей разных взглядов в России, призывая не праздновать День Победы, а так...принять пару стопарей и ...забыть.

     

 

А ведь мы уже это проходили.

У Дня Победы было две жизни. Первая началась, собственно, 9 мая 1945 года и продолжалась пол столетия.

Как День переживался в советское время — легко понять из строчек знаменитой песни 1975 года про «праздник с сединою на висках». Это был день живых — тех, кто воевал. Их были десятки миллионов — ещё полных сил, ещё работающих, 50-60-летних, с повзрослевшими уже детьми, воспитывающих внуков.

Повзрослевшие дети, ещё помнившие послевоенную реальность — поздравляли в этот день в первую очередь родителей, а не себя. Для внуков же День означал, что дедушка с бабушкой и тётя Нина наденут ордена, по телевизору будет праздничный концерт и военный фильм, в школу придут ветераны, а потом покажут салют.

Война для внуков не была абстракцией — в каждом доме хранились треугольнички полевой почты, во многих пригородных лесах ещё заживали, постепенно затягиваясь, окопы — но она была, безусловно, прошлым.

Таким прошлым, о котором нужно помнить, потому что если бы не Победа — «то и нас бы не было». И о котором невозможно забыть, потому что это прошлое тех, кто нас растит сегодня.

День Победы оставался таким до самого краха, до начала 90-х. До, казалось бы, безвозвратного исчезновения страны, которая в войне победила.
Сейчас мало кто помнит, но факт: в 1991-м ежегодный Парад Победы просто отменили.
Несколько лет его не проводили вообще.

По сути, тогда приняли в качестве официальной концепцию «Победа умерла».

В Победе было заключено слишком много неактуальных для эпохи ценностей. Её невозможно было отменить, как 7 ноября, но её требовалось спрятать поглубже.

Жёсткость этой концепции смягчили усилением накала сентиментальности. Да, вздыхали центральные медиа. Страны-победительницы больше нет. Но от неё остались ветераны! И какой бы чудовищной ни была наша страна в той войне (чудовищность СССР тогда была практически безусловно признанным фактом), — всё же ветераны честно сражались. Давайте их почтим, ведь с каждым годом их остаётся всё меньше. Дайте им допраздновать.

Эта концепция «временности», остаточности Дня выразилась, кажется, лучше всего в праздновании 50-летия разгрома фашистов. Когда и не отметить было нельзя, и демонстрировать «ностальгию по советской мощи» было нельзя.

Власть, помнится, вывернулась тогда хитрым образом:отменённый парад провели – но без военной техники, в виде строго костюмированного шествия. Исторический музей — чтобы в вышестоящей инстанции никто не заподозрил, что Россия «ностальгирует по мощи» и колеблется в своей верности новым мировым лидерам — завесили плакатом, на котором советский солдат припадал к американскому союзнику. Телевизор наполнили врезки «С праздником, дорогие ветераны!», весь праздник жёстко загнали в слёзно-прощальный формат.

Официоз упорно сигнализировал: потерпите, это ненадолго. «Праздник советского превосходства» скоро кончится. С последним воевавшим.

Фактически эта прощальная сентиментальность действовала в тесной сцепке с так называемой Страшной Правдой. Вместе со «штрафбатами», резунизмом, кочующими по экранам вампирами-смершевцами и изнасилованными немками.

http://uartist.ru/?p=1013

Обе они – Страшная Правда и Прощальная Сентиментальность – слаженно работали на то, чтобы выбить Победу из-под ног сегодняшних граждан. И чтобы у них не возникало ощущения, будто они на что-то имеют право в этом мире сегодня.

…Самое интересное, что вторая жизнь Дня Победы началась не в России. Она началась в «советской диаспоре», в новообразовавшихся независимых республиках. Именно там и именно в 90-е День впервые из «праздника со слезами на глазах» превратился в праздник современности и дня сегодняшнего. Ибо он стал днём, если угодно, демонстрации цивилизационной идентичности, «русским праздником» — от Таллина до Севастополя.

Для любого русского рижанина рубежа тысячелетий поехать 9 мая в Парк Победы, купить цветы и возложить их к монументу освободителям города, а потом до вечера гулять в стотысячной толпе — означало не чтить прошлое, а дать понять настоящему: «Это мы победили. И мы живы, и мы по-прежнему здесь». Прибывшие отдохнуть и ставшие случайными свидетелями московские гости умилялись: «Какой у вас это живой праздник. А у нас это чисто так – пойти салют посмотреть».

Однако через несколько лет вторая жизнь Дня Победы началась и в России. С того, что однажды первые несколько сотен тысяч граждан украсили себя георгиевскими ленточками. То есть вышли на улицы с теми самыми знаками самоидентификации, с заявлением «Победа деда – моя Победа».

Сегодня полезно вспомнить, какое дикое противодействие оказывалось этим первым скромным знакам.
В ход шёл главным образом аргумент «это же не вы воевали». «Это же часть ордена, которого вы не достойны». «Лучше бы помогли ветеранам». «Лучше бы обустроили военное кладбище». «Лучше бы заслужили, чем самим гордиться» — миллионы подобных реплик озвучивались от блогов до эфиров радиостанций.

Всё это было, по сути, защитной реакцией той самой «концепции самоотрицания», внедрявшейся в 90-е. Тем, кто данную концепцию продвигал и тем, кто её чистосердечно принял — было глубоко неприятно наблюдать, как Победа, вместо того, чтобы тихо умереть, возвращается на новых носителях.

Любопытно, что винить в «накачке советской ностальгии» власть — тогда не имелось никаких оснований. Власть в нулевые, напротив, всего лишь перестала накачивать граждан какой бы то ни было идеологией, резко снизив накал разоблачений проклятого прошлого. И фактически — дала народу самостоятельно выбрать себе и символику, и праздники.

Народ выбрал, и власть просто пошла за ним. После чего процесс возвращения Победы стал уже не остановимым.

В 2008 году вернулся во всей своей современной мощи военный парад на Красной Площади, с «тополями» и истребителями. Вышел первый после долгого перерыва беспримесно героический российско-белорусский фильм «Брестская крепость» и первый фильм, актуализирующий войну для сегодняшней России – «Мы из будущего».

В своём новом облике возвратившийся День Победы оказался, внезапно, без всякой седины на висках и без всякой ностальгии. Георгиевская ленточка стала знаком уже отнюдь не «исторической памяти», но и вполне сегодняшнего, актуального цивилизационного выбора. Из «праздника ветеранов» День превратился в день, который народ-победитель выбрал, чтобы праздновать себя.

Это, кстати, резко отделило состоявшиеся пост-советские государства от несостоявшихся. Народы, выбравшие остаться победителями, вернули себе праздник в полном объёме. Республики, выбравшие роль исторических жертв, — от него отказались.

В 2014 году люди с «ленточкой Победы» начали сражаться и гибнуть — что закрыло вопрос о том, является ли символика Великой Отечественной «символикой прошлого, которой недостойны современники».

А в году минувшем День окончательно и триумфально преодолел срок человеческой жизни. Когда на улицы России вышли десять миллионов живых, несущих портреты вечно живых — разговоры о «ностальгии», о «тоске по единственному оставшемуся светлому пятну в истории» и пр. были отправлены в утиль. Где и чадят, конечно, по сей день — но чадят уже бессильно.

Новый День Победы — это праздник сегодняшнего народа-победителя в той же степени, что 70 лет назад. И в той же, что будет его праздником 70 лет спустя.

И надеяться, что теперь он со временем он угаснет и забудется — это всё равно что рассчитывать, что со временем «угаснет и забудется» другой День Победы — победы над смертью, впервые случившейся два тысячелетия назад.