битва

В Великую Отечественную бои за освобождение Украины продолжались с января 1943 года по октябрь 1944 года. Всего, за это время Красная армия провела 15 наступательных операций ( 11 стратегических и 4 фронтовые)

Сегодня хочу представить вашему вниманию немецкие фотографии той грандиозной битвы. Эта фотоподборка в основном танковой дивизии СС "Викинг"

Командир 5 танковой дивизии СС "Викинг" штандартенфюрер Мюленкамп со своим фокстерьером

Панцергренадёры СС "Викинг" под Ковелем

Где то под Черновцами. Эсэсовцы у захваченной ИСУ-152

Танкист даёт прикурить егерю

Советский Т-34-76 уничтоженный противотанковой артиллерией

Танковый десант выдвигается на позиции

Немецкий пулемётчик в центре Житомира

Захваченная немцами "Катюша"

"Пантеры" в посёлке Буки

Застрявший автомобиль Кюбельваген. Где- то в районе Винницы

Тоже где-то в тех местах и в то же время

Там же. "Тигр" пытается буксировать застрявшего "Тигра"

Грузовик отчаянно пытается не утонуть на украинских дорогах

Ефрейтор, наводчик противотанкового орудия Манфред Кунерт отправляется в отпуск после награждения Рыцарским крестом

"Тигры" у Знаменки

Танкисты 503 батальона готовят к буксировке застрявший "Тигр"

Зима 1944 года

Выдвигаются на боевые позиции под Кировоград

Штурмовая бригада на боевых позициях в районе Припяти. Вооружены StG-44, только-только поступившими в войска

САУ "Штюрмгешуц" пополняет боекомплект во время боёв на реке Миус

САУ StuH - 42

Западная Украина. Весна 1944 года

Немецкие ВДВ на броне "Тигра"

Повреждённый в бою "Тигр" отправляется на ремонт

Опять немецкие ВДВ

Вытряхивают одеяло. От вшей, что-ли?

Гаупштурмфюрер Дегель со своими бойцами осматривает захваченную советскую пушку

Отражают советскую танковую атаку в районе румынской границы

САУ "Мардер"- 2 в засаде между двух украинских хат

Отступают

 

 

Роман публикую по просьбе админа , т.к. Николай Константинов еще не прошел регистрацию на нашем сайте.

С ув. Hymnazix

Николай Константинов

БИТВА ЗА КРЫМ. Исторический роман

 

                                         ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

                                  ПРИСОЕДИНЕНИЕ КРЫМА

 

                                                Глава первая

                                         Депеша Князя Потёмкина

           Императрица Екатерина Алексеевна беседовала с Великим Князем Павлом Петровичем, когда вошёл дежурный генерал-адъютант и доложил, что прибыл канцлер Безбородко*.

           – Проси, – повелела Государыня.

           Безбородко ступил в кабинет, поклонился и поспешил сообщить:

           – Прибыл посол из Грузии. Царь Карталинский челом бьёт… Пишет, что одолели его турки. Защиты просит, под Вашу руку могучую просится, Ваше Величество…

           – Проси посла. Пусть сам заявит просьбу.

           Посол, соблюдая ритуал, произносил необходимые фразы, затем долго кланялся, пока Императрица не прервала эти поклоны, повелев:

           – Ну, говори, что привело тебя.

           Посол заговорил быстро, с жаром, и переводчик едва переводить успевал:

           – Говорит, турки данью замучили… Платить им дань приходится разную, но очень тяжело платить дань отроками и отроковицами, которых вырывают из домов своих, от родителей и увозят в полон. Плач стоит по всей Грузии. И защитить её некому.

           – Вот оно как, – покачав головой, молвила Государыня. – Так чего же хочет ваш Царь Ираклий?

           Переводчик не успел перевести вопрос, как ответил посол, видно, разумевший по-русски, и пришлось сразу переводить этот его ответ:               

              * Александр Андреевич Безбородко (1747 – 6 (17).4.1799, Русский государственный деятель. Происходил из украинской казачьей старшины. В 1765 году начал службу в канцелярии генерал-губернатора Украины П.А.Румянцева. С 1775 года секретарь Екатерины Второй, составитель манифестов и многих друг их документов (до 1792 года). С 1780 член Коллегии иностранных дел, с февраля 1784 года фактически возглавлял её. С конца. С конца 80-х гг. до 1792 года был ежедневным докладчиком Екатерины Второй  по важнейшим вопросам. Принимал участие в подготовке и заключении главнейших международных актов России последней четверти XVIII века, добился признания Турцией присоединения Крыма к России (1783), подписал выгодный для России Ясский мирный договор 1791 года с Турцией, конвенцию о третьем разделе Польши (1795) и другие. Безбородко был крупным дипломатом, однако, не отличался самостоятельностью и инициативой. После смерти Екатерины Второй  сохранил руководящее положение в Коллегии иностранных дел, в 1797 году получил звание канцлера и титул светлейшего князя.

           – Под руку России хотят? – переспросила Государыня. – Ну что, быть по сему… Надо спасать единоверцев от османского ига. Пиши, князь, Андрей Андреевич, – повернулась она к Безбородко. – Указ пиши… От давнего времени, Всероссийская Императрица. По единоверию с грузинскими народами, служила защитою, помощью и убежищем тем народам и светлейшим владетелем их против угнетений, коим они от соседей своих подвержены были… В настоящее время Императрица желает избавить эти единоверные нам народы от ига, рабства и позорной дани отроками и отроковицами, которую некоторые из сих народов давать обязаны были, – и потому Россия, снисходя просьбе царя Карталинского и Кахетинского, принимает его, и со всеми его царствами и областями под своё покровительство.

            Наступила тишина, и в тишине звонко прозвучал голос Великого Князя:

            – Не след бы нам, Матушка, простирать пределы Державы на неспокойные области Кавказа. Нам бы внутри порядок навести, да людей достаточными сделать. А что ж этих-то на шею к себе взваливать? Они ж добром не помянут, а за добро злом сочтутся…

       – Что ты, право, Великий Князь?! Не дело говоришь…

       – Дело, Матушка, дело, – возразил Павел Петрович. – Не след нам за их дела кровью солдат русских расплачиваться. Да и благодарности от них не дождёшься.

       – Ступай, князь, ступай к себе. Не мешай, – слегка нахмурившись, велела Государыня, прислушиваясь к горячему ропоту посла, видно, понявшему, что говорил Наследник Престола.

       Но тут дежурный генерал-адъютант вновь появился на пороге и сообщил о прибытии курьера от князя Потёмкина.

       – Давай же, давай немедля депешу, – молвила Государыня, а собравшимся сказала: – Ступайте, ступайте… Все свободны.

       Но, начав читать, задержала Безбородко, не успевшего выйти.

        – Вот, князь, это и по твоей части… Слушай, слушай… Или лучше читай ка сам, а я послушаю. Снова о полуострове Таврическом пишет князь. Читай…

       – Князь просит ускорить решение Крымского вопроса, – пробежав глазами первые строки, сказал Безбородко и начал, не спеша, читать письмо: – Я всё, Всемилостивейшая Государыня, напоминаю о делах, как они есть и где Вам вся нужна ваша прозорливость, дабы поставить могущие быть обстоятельства в Вашей власти. Ест ли же не захватите ныне, то будет время, когда всё то, что ныне получим даром, станем доставать дорогою ценою. Извольте рассмотреть следующее. Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны Кубанской – в обоих сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен: для того, что не допустит их через Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите ж теперь, что Крым Ваш, и что нету уже сей бородавки на носу – вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубани сверх частных крепостей, снабжённых войсками, многочисленное Войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда несумнительна. Мореплавание по Чёрному морю свободное. А то, извольте рассудить, что кораблям Вашим и выходить трудно, а входить ещё труднее. Ещё вдобавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдалённых пунктах.

       – Дельно, дельно, – удовлетворённо проговорила Государыня. – Продолжай же, продолжай. 

       – Всемилостивейшая Государыня! Неограниченное моё усердие к Вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрёл: Франция взяла Корсику; цесарцы без войны у турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет страны в Европе, чтобы не поделили между собою Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит. Удар сильный – да кому? Туркам: это вас ещё больше обязывает. Поверьте, что Вы сим приобретением безсмертную славу получите и такую, какой ни один Государь в России ещё не имел. Сия слава проложит дорогу к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Чёрном море. От вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду.

        Безбородко сделал паузу, дух перевёл. Государыня слушала молча, слегка сощурившись.

       Канцлер продолжил:

       – Хану пожалуйте в Персии, что хотите, – он будет рад. Вам он Крым поднесёт нынешнюю зиму, и жители охотно принесут о сём просьбу. Сколько славно приобретение, столько Вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах так скажет: вот, она могла, да не хотела или упустила. Есть ли твоя Держава – кротость, то нужен в России рай. Таврический Херсон! из тебя истекло к нам благочестие: смотри, как Екатерина Великая паки (снова – ред.) вносит в тебя кротость христианского правления!

       – Что скажешь, Александр Андреич? – спросила Государыня.

       – Князь прав. Час наступил. Он верно говорит, что турки уже сами нарушают договор, а потому дают право и России нарушить его. Порта вмешивалась в Крымские дела под предлогом того, что султан имеет духовную власть над мусульманами. Да и главные наши соперники на Ближнем Востоке заняты войной друг с другом. Шагин-Гирей не зря тяготеет к нам. Турки поддерживают его противников и даже эскадру недавно направляли в Ахтиарскую гавань. Недаром хан готов эту гавань уступить России. Флота своего у него ведь нет. Но и здесь князь прав. Не следует говорить об одной только гавани, когда время пришло взять под руку России весь полуостров.

-_-_-

 * Здесь и далее, в аналогичных случаях, автор умышленно пишет приставку «без», вместо «бес», согласно старому Русскому и Древнеславянскому правописанию, изменённому бесноватыми реформаторами, образца 17 года.

_-_-

       – А что же хан? Действительно ли хочет под нашу руку? – спросила Государыня.

       – Что же касается хана, которому Потёмкин предлагает пожаловать земли в Персии, то о желании его ведомо из письма генерала Самойлова. Из того, что прислал осенью прошлого (1782) года: намерение ханово – есть таковое, чтобы будущей зимою, а не далее весны, просить Всемилостивую Государыню, чтобы она изволила принять его в подданство своё.

       – Что так? Припекло?

       – Хан сам сообщил князю Григорию Александровичу, что хотел бы получить себе земли в одной из персидских провинций. Припекло! Оставаться в Крыму опасно ему.

        Действительно, в письме, датированным 18 октября 1782 гола хан Шагин Гирей писал Григорию Александровичу Потёмкину об успешных действиях генерал-майора Самойлова, вошедшего с войсками в перекопскую крепость для подавления восстания против хана. Шагин-Гирей был в восторге от твёрдой дисциплины русских войск, которые не чинят «обид и притеснений его подданным», а точно и чётко выполняют поставленную задачу по борьбе с мятежниками.

        Государыня, подумав, заговорила тоном повелительным:

        – Что ж, вижу, что возникла настоятельная необходимость присоединить полуостров к России, дабы он пиши, пиши… «не гнездом разбойников и мятежников на времена грядущие оказался, но прямо обращён был на пользу государства нашего в замену и награждение осмилетнего беспокойства, вопреки нашему миру понесённого, и знатных иждивений на охранение целости мирных договоров употреблённых».

        Прервалась, немного помолчала и завершила своё повеление:

        – Ну а произведение в действие столь великих и важных предприятий возлагается на Григория Александровича Потёмкина.

       И уже завершая разговор, Императрица неожиданно изрекла:

       – Надобен мне молодой, энергичный и преданный Престолу офицер для действ весьма и весьма важных… Срочно нужен. Такой офицер, что б тайну хранить умел, и чтоб можно было на него вполне положиться.

 

 

 

                                           Глава вторая

                                        Вызов к Государыни

 

        В Зимний Дворец подполковника Жадовского вызвали из дому. Курьер вручил депешу и на словах передал, что дело срочное. Домочадцы заволновались, а когда выяснилось, что его вызывает сама Государыня, особенно обеспокоилась супругу, Наталия Васильевна, женщина своенравная и весьма ревнивая.

       Она не чуралась света и была в курсе всех сплетен и дворцовых интриг, а потому сразу сделала вывод, что Государыня положила глаз на её супруга, статного красавца, за которым, как уже давно поняла Наталья Васильевна, нужен глаз да глаз.

       – Беги, беги скорее, – раздражённо заговорила она. – Вон как глаза загорелись. Ждёт тебя Государыня. Приголубит, приласкает…

       – Оставь, – сказал подполковник. – В любовники так не вызывают и не назначают, да и вообще пора бы эти сплетни прекратить. Гроша ломаного не стоят. И откуда только берутся этакие выдумки. Государыня Державу поднимает с колен, какие приращения делает!

        – Сейчас и тебя прирастит, – не сдавалась супруга.   

       Но Жадовский быстро собрался и поспешил  на выезд.

       Это был хоть и молодой, но уже прошедший закалку в боях офицер. На театр турецкой войны он попал после окончания кадетского корпуса. Тогда по распоряжению Государыни на пополнение армии Румянцева были направлены двенадцать поручиков. Румянцев сам просил Государыню об этом пополнении, а потому лично встретился с прибывшими в армию офицерами и долго беседовал сначала со всеми вместе, а затем и с каждым в отдельности. Говорили, что после этих бесед Петр Александрович написал Императрице письмо, в котором благодарил её за присылку в армию вместо двенадцати поручиков двенадцати фельдмаршалов, настолько порадовала его и по-хорошему изумила подготовка молодых офицеров.

       И вот теперь ему предстояла встреча с самой Государыней…

 

                                                      Глава третья.

   

       Князь Потёмкин слушал доклад офицера, прибывшего из Константинополя от русского посла Булгакова. Тот сообщал последние данные об обстановке при дворе султана и всё, что удалось нового узнать о положении в Крыму.

       – Крымский хан не зря боится султана. Понимает, что если мы не окажем ему помощь, если не возьмём под свою защиту, дни его сочтены. И султана только мы сдерживаем. А иначе – разговор короткий: удавка на шею и всего делов, – говорил офицер.

       – Я уже отписал Государыне, – молвил Потёмкин. – Будем действовать. – Что ещё просил передать Василий Яковлевич?

       – Вот этот пакет. Там список с весьма любопытной книги и письмо Вашей Светлости.

       – Давай… Познакомлюсь на досуге.

       Офицер ушёл. Потёмкин плотно затворил дверь в кабинет и сел за массивный стол. Много лет он не изменял один раз и навсегда заведённой привычке. В обычные дни, когда не случалось ничего экстремального, распорядок был жёстким. Вставал он рано и тут же вызывал для доклада своего неизменного секретаря Василия Степановича Попова. Тут же принимал решения и отдавал распоряжения по докладу. Затем на целый час садился в холодную ванну, после которой завтракал, причём, более чем скромно. Обычно на завтрак подавали чашечку шоколада и рюмку ликёра.

       Когда дела спорились, и настроение было хорошим, князь повелевал музыкантам исполнить какую-либо кантату или просил певцов спеть одну из его любимых песен. Если же обстановка была напряжённой, а на счету каждая минута, князь сразу брался за работу, и никто, кроме Василия Степановича Попова, не смел безпокоить его.

       После завтрака Потемкин приступал к работе. Обычно первым заходил к нему в кабинет всё тот же Василий Степанович Попов. Он представлял князю бумаги, поступившие за минувшие сутки. Затем следовали доклады статс-секретаря, лейб-медика. Лейб-медик делал подробный обзор состояния медицинского обеспечения войск. Только после этого дело доходило до представителей дипломатического корпуса.

       И, наконец, наступал период, когда Потёмкин оставался в кабинете один. Не менее часа в день он посвящал раздумьям. На большом письменном столе были разложены бумага, карандаши, «пруток серебра», пилочка и разноцветные драгоценные камешки. Все эти предметы помогали сосредоточивать мысли на чем-то особенно важном. Он раскладывал перед собою на столе камешки, передвигал их, составляя геометрические фигуры. Брал пилочку и обтачивал «пруток серебра». Когда приходило какое-то важное решение, он звал Попова и приказывал немедленно принять его к исполнению.

       Вот и в том день, оставшись один, он удобно устроился за столом и вскрыл пакет, доставленный от Булгакова. В пакете был объёмистая пачка листков, исписанных непонятным языком и письмо Булгакова.

       «Есть здесь старинная книга, содержащая пророчества о жребии Турецкой империи, называемая Агафангелос. В течение прошедшей войны великой она между греками наделала шум. Порта употребила все способы к искоренению её, и под суровою казнию запретила подданным своим иметь её и говорить о ней, так что, несмотря на мои старания, ныне не мог я достать печатного экземпляра, а достал только, да и то с трудом, выписку. Писана она, сказывают, таким таинственным слогом, что здесь нет человека, который бы мог её перевесть, и самые учёные в Фанаре греки ответствовали мне, что один только преосвещенный Евгений в состоянии её разуметь и на другой язык переложить… Может быть, действительно достоин он быть прочтён…  Ежели угодно будет Вашей Светлости приказать оный список перевести, то осмелюсь всепокорнейше просить пожаловать приказать доставить мне копию; ибо я только по словесному некоторых мест переводу содержание сей, по здешнему мнению, безценной, книги знаю».

        – Любопытно, – проговорил князь, листая список. – Кто же это сможет прочесть? И о чём речь? Прорицания о грядущем?

        Много у России врагов, но Османская империя – враг особый. Западные страны не менее, а порой и более жестокие совершали походы на Русь, причём, стремились нанести удар исподтишка. Но Османской империи суждено было нанести удар не столько России, сколько апостольской вере Христовой, разгромив Византию и захватив Константинополь.

       «А не настали ли пора вернуть Константинополь? Не настали ли пора водрузить на Святой Софии крест Православный?! – размышлял Потёмкин. – Крым – только начало… Конечная цель – Константинополь».

       Эти мысли занимали его давно, и недаром он настраивал Государыню на невероятный, на первый взгляд, Греческий проект. Выбить турок из Константинополя и вернуть Святую Софию в лоно апостольской веры христовой – разве не достойная цель?!

       Но сначала надо было присоединить Крым и окончательно выйти в Чёрное море!
(Продолжение следует)