Эротические приключения в прицепном вагоне
Так что весь день предстояло пробыть в Тбилиси. Советским был ещё Тбилиси. Сидело, как и вся Грузия, как и другие республики, на плечах кормившей всех России. Майским вечером я оказался на Сухумском вокзале. Сел в поезд, когда уже стемнело. В четырёхместном купе было занято одно место. Кто-то спал, укрывшись с головой одеялом. Когда я вошёл, краешек одеяла откинулся, и женский голос спросил: – Где стоим? Какая станция? – Сухуми – ответил я. – А-а…
Так мало проехали. Я не стал включать лампочку и сел в полутьме на свою койку. – Если хотите, пейте чай, мне не помешаете. Устала сегодня. – Благодарю вас. Но я тоже хочу спать. Пикантный момент. Сколько анекдотов о том, когда женщина и мужчина едут вдвоём в купе. Разочарую. Я честно собрался спать. Сходил, умылся, потом разобрал постель и лёг спать. Утром оказалось, что соседка моя примерно моих лет и весьма привлекательна.
Едва мы очухались от сна, проводница принесла чай. В дверь постучали, и просунулась голова грузинской национальности. – Девушка… Как спалось? В гости можно? – Вчера надоел, – шепнула она мне едва слышно. – Едва отделалась. Я кивнул, внимательно глядя в глаза женщине, и раздражённо спросил: – В чём дело? Мы вот только встали. Какие гости? Кто вы? Голова тут же исчезла, а соседка по купе сказала: – Верно, решил, что муж. Вчера пугнула, что муж ушёл в ресторан за вином, и он не любит, когда вот так пристают. Не знаю, поверил, нет, но только отвалил, как я закрыла дверь.
Открыл её проводник, когда вас проводил в купе. – Да, муж для них важно, – ответил я. – Мне приятель один рассказывал. Однажды шёл с женой по улице одного закавказского городка. Остановилась машина, и жене стали предлагать, мол, поедем с нами. Умчались, но сделав круг, остановились опять. Наконец приятель спросил: «Что вам нужно от моей жены!». А в ответ: «Извини, дорогой, так бы сразу и сказал, что с женой идёшь. Извини!» И машина скрылась. Тут произошло примерно тоже самое. Только я лишь сделал вид, что муж, а соседка – моя жена.
Её это не только не покоробило, но, кажется, понравилось. За утренним чаем она рассказала, что зовут её Ирина. Живёт в Баку. Работает в районном комитете партии. Должность не назвала, а меня это и не интересовало. А дальше стала всё об отдыхе своём, да об отдыхе. Отдыхала она в Сочинском санатории 4-го главного управления. Такие санатории были для партийных босов. Даже медкнижку зачем-то достала. Сделала так, чтоб я увидеть мог. Пожаловалась на головные боли. Мол, вот так отдых. Никакой радости общения. Говорила двусмысленно.
Понимай, как хочешь. Я сделал вид, что не понимаю. Прибавила, что и потанцевать даже было не с кем. Все люди суровые, по сторонам не смотрят. Больше с жёнами, а если одни, то преферанс – главное занятие. Местных в танцзал не пускали, разве что от пристававших на улице отбиваться приходилось. Пояснила, что имела в виду вот таких местных, что в купе заглядывал. Ну а дома, в Баку, она слишком на виду. Я снова не задал вопросов. И она продолжила. Сообщила, что разведена и осталась с тремя детьми. Тут я понял, что интерес её пусть даже к случайному, приличному знакомству, может быть и не случайным. Разговор прервало прибытие поезда в Тбилиси. Проводница сказала, что вагон сейчас отцепят и отгонят на запасной путь.
Там он будет до вечера. Сообщила: – Я купе закрою и вагон закрою, так что вещи можете смело оставлять. Там посторонние не ходят. Охрана. Мы отправились в город. В Тбилиси мне прежде бывать не приходилось. В дальнейшем тоже. Ирина бывала в городе, и потому вызвалась показать мне достопримечательности. Мы обошли наиболее интересные места, проехали на метро. Увидев ресторан, пригласил пообедать. К ввечеру заметно устали. Пошли в парк. У высокого парапета, она слегка подвернула ногу. Я усадил её на парапет. Всё обошлось, она разработала ступню руками и приготовилась спрыгнуть. Я подхватил её, осторожно поставил на асфальт и в этот мормент тела наши соприкоснулись ненароком. Это не вызвало у неё внутреннего протеста.
Мы даже несколько мгновений простояли тесно прижавшись. Но я не почувствовал, что мой клинок превратился в кинжал. Потому смутился и выпустил её из рук. День, проведённый вместе, сблизил. Жалко было, что не будет больше ночи вдвоём. Может, думал я, и ей жалко. Ясно, что прицепят вагон и набьются пассажиры. И вот вагон прицепили, и поезд подали к платформе. Обгоняя нас, побежали к вагонам многочисленные пассажиры. Мы вошли, сели в своё купе. Ждали соседей. Но в вагоне – тишина. Даже удивительно! Мы с волнением следили за перроном. Я не понимал, в чём дело. Впрочем, радоваться было рано. До отправления оставалось десять минут, пять минут, но наш вагон все обходили стороной. И вот поезд тронулся и стал набирать скорость.
Мы стали готовиться ко сну. За окном уже стемнело. Поезд шёл в полном мраке. Южные ночи тёмные. Я сел к ней на полку. Мы занимали две нижние полки. Верхние так пока и остались свободными. Когда ходил умываться, заметил, что свободными оставались и соседние купе. – Устала? – участливо спросил я и уточнил: – Ноги, наверное, устали. Заводил я тебя по городу. – Есть немного, – проговорила она и словно в подтверждение своих слов, провела рукой по ноге. – Давай помассирую, – предложил я. Она не успела ответить. Я стал водить рукой сначала по ноге, той, что она слегка подвихнула. Лечил. Я помассировал ступню, затем рука скользнула чуть выше. Она лежала молча. Я ощущал её оцепенение, затем волнение. Но продолжал гладить ноги ниже колен. Она сначала крепко сжала их, потом несколько развела в стороны. Чуть выше, там, где расходились полы короткого дорожного халатика, блеснули трусики.
Мне так захотелось дотронуться до них. Точнее, до того, что под ними. Рука скользнула вверх. Я коснулся бёдер. Сначала одного, потому другого. Гладил их нежно. с каждым стежком поднимался выше и выше. Мне показалось, что трусики помокрели. Продвигался медленно, чтоб не спугнуть. Сантиметр за сантиметром. Гладил и разговаривал. Рассказывал о впечатлениях от гуляния по городу. Я словно бы усыплял её этим. Но нужно ли было усыплять? Наверное, и так всё понятно. Я уже коснулся трусиков, и почувствовало что-то пушистое и колкое. В следующий раз прижал к ним руку. Ирина не протестовала. Что-то говорила. Наконец, я решился и потащил трусики вниз. Сразу почувствовал их влажность.
Ирина вздрогнула, когда я провёл пальцами по мягким и нежным тканям. Её ноги сами разошлись и согнулись в коленях. Вот тогда я рванулся к ней, сбросив брюки. Ах! – воскликнула она, и сама испугалась голоса. Захватила моё хозяйство и приняла в себя. Всё получилось быстро и яростно. Прямо по-марксистски яростно! Если б слова найти, передать. Работницей-то святая святых – райкома – была. О, как ты там возмутились, если б узнали. Было, видно, мало рая в райкомах. Теперь органы управления получили точное название. Не рай, а ад – мини – страции. Очень мне стало смешно от таких мыслей. Я рвался вперёд, в глубины марксисточки. Было всё мало, мало, мало. – Ййиай! – вскрикивала она. Напор мой был сильным. Я ж тоже в санатории на диете был голодной. И вот такая развязка. Когда устали, поласкались, отдыхая. И вдруг она стремительно села на меня верхом. Упёрлась руками в грудь мою.
Стала подвигаться к вновь ожившему кинжалу. Мне показалось, что она хочет проутюжить меня как танк. Поезд мчался в ночи. Она же мчалась как всадник на ипподроме. С яростью, с марксистской яростью. Очень увлеклась, не соразмерила движения и ударилась головой о верхнюю полку. Только тогда рухнула рядом, обняв меня. Едва лишь перевела дух, и снова коснулась рукой моего хозяйства. И вновь обрела кинжал. Никогда прежде я не видел таких горячих наездниц. Вот уж душу отвёл, так отвёл. Только за полночь я перебрался на свою полку.
Искры звёзд смотрели в окно. Казалось искры её глаз наблюдают за мной. Да, это был цирковой номер! Я чувствовал такую лёгкость! Уже слегка задремал, когда резко стукнули дверь. Я поднялся, но дверь открылась сама. Раздался голос, такой грубоватый, казённый: – Аль спите? Проверка билетов. К нам в купе вошли проводница и мужчина в форменном мундире. – Прям партконтроль! – шепнул я Ирине. – Ваши билеты! – потребовал мужчина. «Вот было бы дело, если бы вошёл минут на десять раньше!» – подумал я. Когда контролёр и проводница вышли, мы ужаснулись задним числом. хо Хотя, чем всё это могло грозить? Успели бы разбежаться по полкам. Вернее, я бы успел улизнуть на свою. Хоть каждому вошедшему было бы ясно, что здесь происходило.
Мы были слишком разгорячёнными. На лицах всё написано. Но контролёр проверял билеты, подсвечивая на них фонариком. Свет в купе не включил. Я снова перешёл к ней. Казалось, она отдала все свои силы. Но я повторил массаж. Она ожила и потянулась ко мне для поцелуя. Она всё никак не могла насытиться близостью. Потом рассказала невесёлую историю её жизни. Призналась, что в санатории искала отдушину. Но нашла эту отдушину только сегодня. Да ещё в поезде, всегда битком забитом. Уже утром проводница пояснила. Вагон заказала тургруппа, но почему экскурсия отменилась. Даже билетов продать в этот вагон не успели. Нам с ней было понятно, что отношения наши перспектив не имеют. Поезд подошёл к перрону. Мы расстались. Не взяли даже адресов.