Князья и изгои: Великий князь Святополк

 

Святополк Изяславич торжественно въехал в Киев 29 апреля 1093 года. На тот момент ему было уже 43 года.

У этого князя есть какая то тайна в происхождении.

Ну во первых среди историков до сих пор идёт дискуссия: каких по счёту сыном Изяслава был Святополк – первым или третьим.

На подробностях этой дискуссии и аргументах сторон мы останавливаться не будем, так как для нашего повествования этот факт значения не имеет. Всё равно к 1093 году все братья Святополка уже умерли.

Мстислав Изяславич, когда то жестоко покаравший киевлян за изгнание его отца, внезапно умер в 1068 году в Полоцке, куда посадил его на княжество отец, изгнав в тот год в очередной раз Всеслава-Оборотня.

Ярополк Изяславич, когда то по воле отца ездивший к Папе Римскому с просьбой о помощи и удостоенный чести (сомнительной, на мой взгляд, чести) поцеловать папину туфлю, был убит в Червонной Руси в результате заговора, ниточки которого непонятно к кому ведут.

Так, что всё равно из Изаславичей в живых остался один Святополк и каким бы он по счёту сыном Изяслава не был, всё равно теперь он старший.

Покрыто тайной и происхождение Святополка. То есть отец его разумеется известен – Изяслав Ярославич. А вот кто мать?

 

Женой Изяслава была польская принцесса Гертруда. Другой жены у Изяслава источники не зафиксировали.

Но вот именно Гертруда то и отказывалась считать своим сыном Святополка.

До наших времён дошёл уникальный документ «Кодекс Гертруды»

( кодекс Гертруды. Справа изображена сама Гертруда, слева её сын Ярополк )

Этот, богато украшенный псалтырь 10 века, и сам по себе имел бы в наше время определённую историческую ценность.

А тут ещё изюминка! Книга эта принадлежала Гертруде. И она записывала на её полях свои молитвы к богу. Ну, а коли богу молишься, надо же поведать ему, что ты просишь и почему ты этого просишь.

Таким образом, молитвы Гертруды носят характер своеобразного дневника, из которого мы имеем возможность узнавать о важных событиях тех лет из первых рук – в прямом смысле этого слова. И таких молитв там 90 штук

 

( Кодекс Гертруды. По бокам  миниатюры, одна из записанных Гертрудой молитв)

Из него мы узнаём, например, что Гертруда несколько раз за жизнь меняла католичество на православие и обратно.( Для удобства читателя  я использую современные термины для именования христианских конфессий. В те времена они именовались несколько иначе, но суть была той же)

 

В 11 веке этот обряд не требовал нового крещения. Достаточно было простого миропомазания. То есть помазали тебя под молитву на славянском языке кисточкой – ты православный, то же самое под молитву на латинском языке – католик. В принципе это можно было проделывать хоть несколько раз на день.

 

Так вот, в Кодексе Гертруды содержатся и молитвы полячки за её сыновей. Вернее за одного сына – Ярополка. То есть ни Мстислава ни нашего героя Святополка она своими сыновьями не признавала.

Учитывая огромное количество любовниц у князя Изяслава, может быть это и действительно так.

Правда есть версия, что Гертруда именует Ярополка единственным своим сыном, в смысле сына духовного. Поцеловав туфлю Папы Ярополк же, заодно, и католиком стал.

 

Версия эта слаба тем, что сама Гертруда, как мы уже знаем, несколько раз переходила в вероисповедании туда-сюда, так, что и сыновья католики и сыновья православные одновременно могли считаться её единоверцами. К тому же Ярополк, если и стал на какое то время католиком, потом ведь обратно в православие перешёл, иначе вряд ли бы его погребли в православном храме.

Некоторые историки предполагают, что Гертруда называла Ярополка единственным сыном в том смысле, что он самый любимый сын. Но это, как мне кажется, какая-то совсем неубедительная версия.

 

Историк Сахаров называет матерью Святополка некую половчанку, дочь хана донецких половцев ( то есть половцев, чьи кочевья были по Донцу)

 

Как бы то ни было, а вот такие вот тайны покрывают рождение нового Великого князя Всея Руси Святополка Изяславича.

 

Как уже говорилось, он и до появления в Киеве успел получить дурную славу на Руси. В некотором смысле он был очень похож на своего отца. Очень уж было всего самого разнообразного и противоречивого намешано в его характере.

 Так же, как и отец, любил Святополк бражничать день и ночь и так же содержал целый гарем любовниц.

Детей от своих наложниц он, вопреки всем традициям, уравнивал в правах с детьми законными. И это, вообще - то можно отнести к положительным качествам Святополка. Если конечно он сам помнил, от кого какой ребёнок у него родился.

Кроме того он был алчен как губка и абсолютно неразборчив в средствах добывания богатства.

Что касается внешности, то князь был высок рост, сухощав

У него были прямые, чёрные, как воронье крыло, волосы и длинная борода. Святополк имел острое зрение и отличную память. Был смел , как мы увидим, на ратях за чужие спины не прятался.

Впрочем, это было характерно практически для всех русских князей той эпохи. Все они ходили в рукопашную бок о бок со своими дружинниками.

Завершит эту славную воинскую традицию Рюриковичей князь Дмитрий Донской, который последний из русских правителей Средневековья по своей воле будет принимать личное участие в рукопашных сечах.

 

При всём при том, Святополк любил книжное чтение и придавал большое значение образованию. Он открыл в Киеве несколько церковно-приходских школ и, что характерно, были эти школы всесословные. То есть, теоретически, и крестьянские дети могли в них обучаться.

Ах как же жаль, что династия Романовых не вспомнит об этом положительнейшем русском опыте и до самой Революции только и будет думать – как бы ограничить простонародью доступ к образованию, какие бы рогатки на пути к знаниям ещё поставить!

Именно Святополк открыл перед летописцами, в частности перед знаменитым Нестором, княжеские архивы и оттуда началась традиция русского летописания. Традиция уникальная, аналогов в европейской истории не имеющая.

 

Вот такой вот человек стал в 1093 году Великим князем.

Показывать свой характер он начал сразу, не откладывая дело в долгий ящик.

Перво-наперво он «отблагодарил» Мономаха, за отданный без споров Великий Стол. Святополк отнял у Мономаха Смоленск и отдал его одному из изгоев Святославичей – Давыду.

Это Святополк сделал не потому, что как Мономах, разглядев в князьях-изгоях корень зла и кровопролития на Руси, хотел утихомирить их, обратив из изгоев в удельных князей.

Нет. Просто этот Давыд долгое время жил у Святополка, был его собутыльником.

Вот, чтоб удоволить друга и одновременно ущемить самого популярного и любимого на Руси князя да властью своей привалившей потешиться и учинил Святополк такое.

 

 Мономах смолчал Да и прав был: снявши голову, по волосам не плачут. Уж если от киевского стола отступился, чего уж о тут Смоленске то.

Правда, черниговским князем Мономах остался. Тут Святополк тронуть его не посмел.

 

Затем Святополк сильно разочаровал киевских знатных ворюг. Они то полагали, что теперь всё пойдёт опять как при покойном Всеволоде. Оказалось, что пойдёт всё именно так, да не в их карманы.

На все главные места в великокняжеской администрации Святополк тут же рассадил пришедших с ним людей, полностью устранив местных.

Бояре киевские взвыли, а что теперь сделаешь?

 

Дальше Святополк вообще в разнос пошёл. Узнал он, что по слухам, монахи Киево-Печерской лавры хранят у себя сокровища несметные.

Чтоб проверить достоверность этих слухов, Святополк, в один прекрасный день, ворвался в монастырь с дружинниками и стал требовать, чтоб монахи отдали ему сокровища.

Те наотрез отказались вести по этому поводу любые переговоры.

Тогда Святополк прямо в монастыре начинает пытки монахов. Бьёт их батогами, вздёргивает на дыбы, жжёт калёным железом.

Заодно посылает проверить другие монастыри – нет ли там сокровищ.

Ситуация усугублялась тем, что Митрополита ( тогдашнего главы Русской Церкви) в тот момент на Руси не было. Один умер в 1091 году, а новый ещё Константинополем не поставлен.

Поэтому Святополк первоначально мог погромами киевских монастырях заниматься невозбранно.

 

И вот как это понять? Как это вообразить?

Русский Великий Князь, православный человек, врывается в монастырь, грабит его, пытает и мучает монахов!

Причём всё это не на чужой земле, в бою взятой, а у себя же, в Киеве!

Оно то может быть сокровища в монастырях и были. Даже наверняка были.

Но ты же русский князь, а не половец! Киев то твой теперь город, не «на щит» же ты его брал!

Правда попытка секуляризации Святополку не удалась. Возмутились киевляне. Выразил недовольство Мономах из своего Чернигова. Заступился Константинополь. Пришлось Святополку выпустить монахов из узилищ и оставить монастырское имущество в покое.

 

В том же году в Киев прибыли половцы. Как мы помним, их Всеволод прикормил в своё время. Вот и явились они опять – мира, сиречь дани, просить. Нашли у кого просить денег! Святополк бы им и снега зимой не дал.

По итогу бурных переговоров, которые вряд ли проходили в обстановке дружбы и взаимопонимания, Святополк не только категорически отказался какую либо дань платить, но ещё и кинул половецких послов в темницу.

И вот это он уж совсем зря!

Дело в том, что на всей территории Великой Степи, от  границ Руси до далёкой Монголии послы были фигурами священными и неприкосновенными.

Степняки никогда не трогали послов, но и никогда не прощали, если тронут их послов.

Этому они долго и кроваво учили и наконец выучили Европу. Вошла дипломатическая неприкосновенность и в европейский уклад.

Но это потом. А пока Святополк даже и не понял, что он натворил. А натворил он беду лютую! Ведь если по поводу дани ещё можно было долго пересылаться с половцами, то после поступка с послами – война стала неизбежной.

Это Великому князю тут же, на пальцах, растолковали знающие степные обычаи киевские бояре и то же самое, но в более сильных выражениях, объяснил письменно Мономах.

 

Святополк, поняв, что хватил через край, тут же отпустил половецких послов. Ан поздно! Теперь, по степным законам, только кровь могла смыть причинённое бесчестие.

 

Половецкие орды, кочующие в Причерноморье между Днепром и Дунаем, в так называемом Лукоморье, двинулись с юга на Русь. Был осаждён город Торческ, прикрывавший дорогу на Киев с юга. Всего 40 километров от Киева!

 

Святополк решает немедленно выступить навстречу врагу. Старые бояре уговаривают его одуматься. Какая война! Земля разорена предыдущим княжением и трёхлетним недородом по причине затянувшихся засух.

 

- Дай, княже, им денег! – уговаривают Святополка – Пусть подавятся.

Нет, Святополк рвётся в бой. Его дружина тоже.

Князю указывают на явное превосходство степняков в силах. Только под Торческом их больше десяти тысяч. А ведь это ещё не все!

Киеву же сейчас невозможно, по известным причинам, поднять большую рать.

- Да я пойду с одной своей дружиной и разобью поганых! – кричит Святополк.

А в дружине его всего то тысяча человек. О чём князю и напоминают. Святополк вновь заявляет, что по его мнению, этого вполне достаточно. Сильно пьян он был, что ли?

 

Видя, что князюшке вожжа под хвост попала, бояре посоветовали ему, раз уж приспичило воевать, обратиться за помощью к Мономаху.

 

У Святополка хватило ума согласиться.

Мономах немедленно откликнулся на просьбу о помощи. Наскоро собрав черниговскую рать и присоединив к ней войско своего брата Ростислава, князя Переяславского, он спешит к Киеву.

 

Там происходит встреча Мономаха с Великим князем. Летопись свидетельствует, что сразу же возник какой то конфликт между ними.

Начались споры. Дело дошло почти до разрыва. Тут вмешалась церковь. Неизвестно, кто из священников явился на княжескую свару, Митрополита, как было выше сказано, пока не было, но сказал этот священник таковы слова:

« Вы тут спорите, а поганые губят Русскую Землю. После уладите, а теперь ступайте против поганых либо с миром, либо с войной»

 

Князья очухались. Действительно, этак ведь можно и до битвы самим себя разбить.

Они помирились и решили выступать.

 

Тут происходит странный случай. Даже очень странный.

Вот, что случилось.

Для начала, как было тогда положено, следовало получить благословение и помолиться. Митрополита не было, поэтому князья отправились за благословением в Киево-Печерскую лавру. Интересно, с какими глазами туда шёл Святополк?

Но он хотя бы пошёл. Вместе с Мономахом.

А вот младший брат Мономаха, Ростислав, отказался идти за благословением и пошёл к своей дружине на берег Днепра, с таким видом, будто он сюда на пляже загорать и шашлыки кушать приехал.

А дружина его уже действительно разбила лагерь на днепровских пляжах и у них там пир горой. Наверняка и правда шашлыки имелись.

 

Хоть и не сильно это прояснит дальнейшие события, а всё же скажу и о самом Ростиславе и о дружинушке его отмороженной.

 

Князь этот был действительно младшим братом Мономаха, но от второго брака. Мономах благородных европейских кровей: от византийской принцессы и сам женат на английской принцессе Гите.

А Ростислав от половчанки и сам женат на половчанке же. Сидел он в Переяславле Русском. А город этот на самой границе с Диким Полем.

То есть в дружине у него были самые отчаянные головорезы, в том же Диком поле, среди степняков, по большей части набранные. А иные в тех краях и не выживут. Там ведь, даже когда на остальной Руси тихо, постоянные стычки со степняками.

 

Вот такой  князь и вот такая дружина гуляли в тот день на берегу Днепра, пока остальные дружины и князья молились.

И тут пришёл набрать воды старец киево-печерский Григорий. Что у них там произошло не очень понятно.

Может быть, уже хорошо поддатые, дружинники стали смеяться и глумиться над старцем, а может и старец начал упрекать их за столь безбожное поведение прямо у стен старейшего и уважаемого монастыря на Руси. Но только предсказал им старец Георгий, что умрут они все в воде. Причём очень скоро.

 

- Ах же ты сволочь! С ним, понимаешь, шутейно, а он! – возмутился князь Ростислав – Да ты сам ,гад,  раньше нас подохнешь. И именно от воды. А ну ка ребята, хватай его.

 

Сказано – сделано. Дружинники хватают старца Григория, связывают, камень на шею и в Днепр.

Ну, что это такое? Просто воинствующие безбожники какие то!

В это время заканчивается торжественный молебен и князья, получившие благословение, возвращаются в свой стан.

Ну и узнают, что пока они молились их младшенький, отморозок переяславский, утопил старца (то есть самого уважаемого из монахов) Киево-Печерской лавры ( то есть монастыря в котором они в это время благословение получали)

Ни за, что не угадаете их реакцию!

 

Никакой реакции!

 

Уж я не знаю, как свой поступок им Ростислав объяснил.

Может развёл руками и сказал:

 

- А у нас в Переяславле обычай такой. Мы завсегда этак делаем перед походом. А вы нет, что ли? Ну я ж не знал, что у вас так нельзя

 

А может и как то по иному говорил. Но старшие князья никак не отреагировали на произошедшее. Будто топить монастырских старцев перед походом и впрямь в обычае было.

 

Сложно понять этот случай. Дело конечно в том, что не все источники тех времён до нас дошли. Поэтому частенько бывает так: мы знаем ЧТО было, но не можем понять ПОЧЕМУ это было.

 

Ну вот тут посмотрите: православный князь вдруг отказывается идти за церковным благословением перед тяжёлым походом. Это в те времена, когда и ложку ко рту не подносили, лба не перекрестив!

Рядом с ним другие князья, на минуточку, Великий Князь всея Руси Святополк и Владимир Мономах, старший брат Ростислава, «в отца место».

И они не спрашивают: «Ты это чего?»

Нет. Как будто так и надо.

 

Дальше по приказу Ростислава дружинники мечут монаха-старца в Днепр. А у всех такой вид: будто так и надо

.Между прочим вот прям впечатление складывается, что Ростислав со своими отморозками монаха этого в жертву принесли.

Не понятный случай.

 

Ну как бы то ни было, а русская рать, хоть и с приключениями, но всё же выступила из Киева на юг, где буйствовала половецкая орда.

 

 

Подошло они к городу Треполю, что стоял на притоке Днепра речке Стугне.

 

Здесь князья сели и стали думать, что дальше делать. Воевать или мириться?

Мономах настаивает, мириться. Дать денег и пусть проваливают нехристи в своё Лукоморье.

- Мало нас. Очень мало – втолковывает он другим.

Но Святополк и Ростислав рвуться в бой. Особенно Ростислав. У него мать то из донецких половцев. Левобережных то есть.И в дружине у него донецких половцев немало.

 А тут лютуют лукоморские , правобережные половцы. У донецких же с лукоморскими постоянная вражда была. 

Тогда стали думать, переходить им Стугну или здесь половцев встретить. Опять Мономах один против всех оказался.

Он указывал, что речка из за дождей вышла из берегов. Она уж не речушка, а река целая, полноводная и бурная.

Тут и переправиться то тяжело будет, а случись отступить. Чего тогда?

Но опять к его мнению не прислушались. Утром 26 мая  1093 года русское войско начинает переправу.

Всю ночь хлестал дождь. Стугна, и без того полноводная, совсем взбесилась.

Так, что переправа всех вымотала изрядно. Но переправились благополучно. Стали выбирать позицию для боя.

 

Впереди Треполя были насыпаны те самые защитные валы от кочевников. Правда они были совсем уж древние и развалившиеся. Но всё же какие никакие, а валы.

Вот за ними то и построилась русская рать.

Встали обычным для русских дружин строем. Чело, правое крыло и левое крыло. На левом крыле встал Святополк с киевлянами. На правом Мономах с черниговцами. А в чело поставили воинствующего безбожника Ростислава с отморозками.

 Вперёд, на самый вал, выдвинули стрелков из лука. Там же, на валу, воткнули знамёна. Это был сигнал половцам: дескать мы здесь и желаем драться.

 

Половцы не заставили себя долго ждать. Уже с утра их разъезды наблюдали за переправой русских войск, а к полудню подтянулась и вся орда. И пошла в атаку.

 

 

Сначала завязался стрелковый бой. Русские стрелки били по половцам с высоты. Но вот уж не оседлым состязаться в стрельбе из лука с кочевниками.

Плотным огнём половцы буквально смели русских лучников с вала. Затем , как и принято у степняков, с диким, режущим уши, воем орда ринулась в рукопашную.

Ожесточённая рубка завязалась по всему фронту русских дружин. Как красиво и метко сказал Летописец:".. была битва лютая.."

И половцы стали одолевать.

Первым дрогнул полк левой руки, под командованием Великого князя. Надо отдать Святополку должное. Он бился яростно. Несколько раз он поворачивал своих вспятившихся воинов снова в бой. Под ним самим убили коня, рассекли на куски шлем.

Наконец левый полк окончательно обратился в бегство. Святополк уже ничего не мог поделать. Увлекаемый потоком бегущих, он укрылся, вместе с ними, за стенами Треполя.

 

А половцы, опрокинув левое крыло русских стали охватывать их с фланга и заходить в тыл.

Собственно говоря, мы тут ясно можем видеть: что случилось бы на Куликовом поле, не ударь Засадный полк.

 

Вот тут никакого Засадного полка не было. И русские начали отступление, быстро переросшее в бегство.

А куда бежать? Хорошо бы в город Треполь, да он, вот зараза, уже отрезан. Остаётся только через реку. Вздувшуюся от дождей.

В неё и ухнули бегущие русские дружинники. В доспехах.

Многие там и потонули. В том числе и Ростислав. Мономах хотел спасти тонущего брата. Потянулся к нему рукой, но свалился с седла и сам стал тонуть.

Его спасли, а вот Ростислава нет. И ещё многих тоже.

Лишь жалкие остатки  русских дружин смогли доплыть до спасительного берега. Разгром был полнейший!

Но и в такой кошмарной ситуации Мономах не потерял голову. Нельзя было половцам дать возможность тоже переправиться. Там ведь до Киева один рывок для степных коней!

Поэтому Мономах не позволил спасшимся продолжить бегство, а быстро собрал их в один отряд и они стали занимать оборону на берегу. Причём всячески демонстрировали, гарцующим на том берегу половцам: смотрите , если чего, так нас здесь ещё много.

Хотя оставалось их не больше сотни.

И половцы не рискнули переправляться.

Действительно: и река бурная и русских неизвестно сколько на том берегу. И за спиной в Треполе сидит ещё одна русская рать.

Ободрав павших, орда отошла назад и присоединилась к тем половецким отрядам, что осаждали до сих пор Торческ.

 

К вечеру, когда половцы скрылись, из Треполя вылезли Святополк со своими дружинниками. И уже к утру ( оцените, как близко то было!) вернулся Святополк в Киев.

 

Между прочим, бросив Мономаха, который ещё три дня  со своей кучкой людей стерёг переправы и вылавливал из реки тела погибших русских воинов. В числе их выловили и тело Ростислава. Погиб он таки, со своими дружинниками от воды.

 

А война всё ещё не кончалась. Томился в осаде русский Торческ. Чтобы сломить осаждённых половцы, согнав русских пленных, отвели в луга речку бегущую через город.

Так жители города остались без воды. Им удалось дать знать о своём бедственном положении Святополку.

«Если не поможешь, сдадимся» говорилось в грамотке, что какой то отчаянный гонец пронёс через кишащих всюду половцев.

 

Не скажешь плохо о том, как повёл себя Святополк в этой ситуации. Он перво-наперво посылает обоз с едой в осаждённый город.

Обозу пройти не удалось – слишком много половцев было в тех местах. Тогда Святополк собирает рать и идёт на выручку Торческу!

Вот молодец всё таки! Не пал духом, не испугался. Собрал в Киеве всех кого можно, плюс остатки своей дружины – и на врага.

 

Половцы выдвинулись навстречу. На реке Желань произошла битва. 

Большинство воинов у Святополка было набрано из посадских людей, да крестьян. Они оружие то плохо в руках держали. А дружинники русские, кто в лежит поле у Триполя, а кто на дне реки Стугни.

Поэтому не долго длилась эта битва. Обратились русские в бегство после первого же соступа.

 И начали их половцы рубить. Куда ты убежишь то в поле от конника? Большинство никуда и не смогло убежать. Там и легли.

Не больше трети, от тех кто пошёл на битву, вернулось в Киев.

А половцы с победой вернулись под стены Торческа. И тут же известили о произошедшем осаждённых жителей.

Поняв, что теперь никто им не поможет, Торческ сдался на милость победителей. Хотя о какой милости там можно вести  речь?

Жителей его тут же разделили. Старых и увечных порубили, остальных погнали в рабство. Вместе со многими и многими другими пленниками. Разорены были в тот раз все южные земли Киевского княжества.

Вот как пишет летописец, видевший всё это, между прочим, своими глазами:

« Опустели сёла наши и города наши, потому, что бегаем мы от врагов наших. Лукавые сыны Измаила пожгли сёла и гумны и многие церкви сожгли огнём. И пусть не удивляется этому никто, из-за множества грехов земля замучена, одних ведут в плен, другие убиваемы бывают, горькую смерть приемля, другие трепещут глядя на убиваемых, другие умирают от голода и жажды. Города все опустели, сёла опустели. Перейдём поля, где пасли стада коней, овец и волов, всё пусто ныне,видим нивы засохшие, которые стали жилищем зверей»

 

Помолчим над этими строками пришедшими к нам прямо оттуда. Вчитаемся в них, закроем глаза, напряжём душу свою.

И вдруг разом исчезнет перед нами толща веков.

И мы въяве  почувствуем на своих плечах жар раскаленного лета того страшного 1093 года. И запах гари и трупный запах хлынет нам в ноздри. И плач отдалённый, многоголосый донесётся до нашего слуха.

 

                                           ( продолжение следует)