О пьянстве, о курении, о борьбе с внутренними и внешними врагами и о соперничестве со Львом Толстым

А. Росляков. "ЛЕВ ТОЛСТОЙ КАК ЗЕРКАЛО. Перечень правителей русской земли последнего столетия"

НИКОЛАЙ II. Последний русский царь. Курил. Пил, начиная с завтрака. В итоге праведного старца Льва Толстого отлучил, а окаянного лжестарца Григория Распутина прилучил. Все войны как с врагом наружным, так и с внутренним проиграл, страну продул, казну растратил и ушел по собственному.

Но своей мученической смертью заслужил в потомстве популярность и величие, не снившиеся его бледной жизни. По действующей ныне версии считается, что все слезы по невинно убиенным им (Кровавое воскресенье, Ленский расстрел и пр.) должны быть перечислены в пользу казненного казнителя. За что такая милость непутевому монарху – загадка уже современной демократии.

ЛЕНИН. Не курил. Не пил. Все войны как с врагом наружным, так и с внутренним выиграл, восстановил империю – за что особенно не популярен в пору избавления нас от имперских пут в пользу пошедшей ленинским путем Америки.

Вернул былую славу Льву Толстому, будучи и сам писателем. Но по действующей ныне версии, что не царское это дело – собственноручно браться за перо, выброшен из всех библиотек вместе с самими библиотеками.

СТАЛИН. Курил и пил. Лишил вновь славы Льва Толстого, будучи и сам писателем. Поскольку принял смерть не мученическую, за учиненные им казни возведен в святые не был. И так как еще больше Ленина напобеждал во внутренних и внешних войнах, вовсе предан, по законам нынешнего времени, анафеме.

В пишущей братии посеял такой страх, что та взялась его топтать лишь через 30 лет после смерти, кирпичом стерев с лиц слезы, пролитые на его похоронах. Сегодняшняя версия велит для полного расчета с прошлым вонзать в его прах ритуальный кол по всем двунадесятым праздникам – не исключая и просветов между ними.

ХРУЩЕВ. Не курил, но пил. О Льве Толстом сначала даже не имел понятия и начал с ним тягаться, только будучи отправлен в заточение, напоминавшее яснополянское, путем своих крамольных мемуаров. Вошел в историю тем, что боролся с культом предыдущего тирана, исподволь втирая свой. Но разделил участь Снегурочки, растаяв от самим же разведенной оттепели.

Тот же догмат избрал по отношению к нему, не замаравшему свое правление особыми победами, умеренную благосклонность. Слез по убитым им ему, как Николаю, не перепосвятили – но и не возвели, как Сталину, в большой укор.

БРЕЖНЕВ. Курил и пил. Соперничать со Львом Толстым, о графском литераторстве которого узнал от референтов, решил путем своей исповедальной прозы. Но так как сам пером по-царски не владел, привлек к ней завсегда готовых услужить совписов. О чем они потом, отдав уже другим свою изменчивую верность, предпочитали не вспоминать.

Врагов как внутренних, так и внешних старался по возможности не трогать. За что топтать его положено негневно и без ритуальных вил – в виде невинных издевательств над его невнятной речью и кустистыми бровями. Огромное количество построенных при нем железных дорог, космических кораблей, заводов и санаториев народ за этими его бровями своевременно не разглядел, о чем потом сам горько плакал.

АНДРОПОВ. Не курил, не пил, даже почти не ел – до того извел себя на службе. Знал не только Льва Толстого, но и все его обширное потомство – по былой работе в КГБ. Однако сам за недосугом длинной прозы не писал, лишь изредка и на ходу грешил стишками.

Стал наводить в стране порядок строго, но без казней – на что народ сейчас же отозвался всей душой. Но воспротивилась сама немилостивая к нам судьба – и быстро унесла из жизни благородного чекиста. А так как он еще и не имел каких-то выдающихся бровей, не дирижировал по пьяной морде и ботинком по трибуне не стучал – историки в дальнейшем отнеслись к нему без интереса.

ЧЕРНЕНКО. Об этом вообще науке неизвестно ничего кроме истории его болезни. Знал ли он, уже доставшийся нам в виде полутрупа, что-либо о Льве Толстом, хотел ли с ним или с кем-то еще тягаться на литературной ниве, – из его краткого правления не уясняется. Единственное: своим трупным семенем удобрил борозду, на которой следом взошел уже радикально перестроивший все Горбачев.

ГОРБАЧЕВ. Не только не пил сам, но и другим не дал, за что сразу почуявший нечистое народ присвоил ему кличку «Меченый». Все его радикальные шаги несли какой-то двойственный характер. Ввел долгожданную свободу – оказалось безначалие и бандитизм. Расправил крылья экономике – упала вовсе. Развел среди врагов друзей, открылся перед целым миром – целый мир и напинал нам по открытой заднице.

То есть все делал вдоль – а выходило непременно поперек, – что уже пахнет не толстовщиной, а какой-то достоевщиной. Засим так и осталось невдомек: он ли под видом настоящей пищи потчевал страну каким-то ложным, западного образца, эрзацем? Или уж наш кишечный тракт таков, что любой корм способен обращать только в одно?

Пинать его было положено несильно и недолго – в основном за намозолившую всем глаза жену Раису, которая сыграла для него роль брежневских бровей. Наш народ и своих-то жен видеть не может, а этот перегиб с мельканием везде чужой и вовсе не простил.

ЕЛЬЦИН. Апофеозная фигура века. Соединил в одном, как головной шампунь, самые разные черты предшественников. К примеру, не курил – но напивался в дым. Крови пролил немеренно, даже, как Иван Грозный, брал с боем свои города – зато и оттепель довел до градуса египетской пустыни.

О каком-то его состязании с писателем Толстым говорить не приходится, скорей он состязался с пирамидчиком Хеопсом, какового и уделал начисто. Ибо если все финансовые пирамиды и пирамидки на могилах убиенных, отметившие его царствие, сложить, – известному своей пирамидой египтянину там близко делать нечего.

При этом все войны проиграл, страну развалил, казну растратил – и, закольцовывая вековой круг, ушел по собственному от возможного возмездия. Но извлекая опыт из судьбы далекого предтечи, в финале прилучил сугубо правильного Путина – а там и вовсе посадил вместо себя на трон.

ПУТИН. Уникум, не схожий ни одной чертой с предтечами, по праву открывающий список владык нового века. Не пьет, не курит, даже, судя по его постному лицу, не спит с женой – предпочитая выставлять вместо нее свою собаку лабрадора.

Смог накормить страну, подсадив Европу на нашу нефтяную иглу и заставив ее автомобильные концерны в поту лица пахать на нас. Извечную коррупцию в верхах побил коррупцией везде. Дал материнский капитал освобожденным от работы матерям, пригнав на их рабочие места дешевых иностранцев – на которых мы и пересели, как на иномарки. Тем же путем избавил от работы и отцов – и прежде только умножавшая печали, с ее ростом, нация стала при нем буквально умирать от счастья.

Понял самое главное: что во всех наших бедах виноват не Александр Сергеевич Пушкин, как считалось ранее, а Лев Николаевич Толстой, в чье зеркало глядеть – одно расстройство и горе от ума. Решительно разбил его и выкинул – и все стали глядеть в кривое Петросяна, давясь от смеха и уже не зная названного горя.

P.S. Проект с подставой за себя псевдоправителя Медведева не изменил в его профиле ровно ничего.