мальчик
Старая граната
***Рассказы о Советской Армии***
СТАРАЯ ГРАНАТА
Рассказ
Они тоже заметили его. Хотели плыть к берегу, но он помахал рукой и закричал: – Я сейчас к вам. Скинул одежду и прыгнул в воду. До камней – излюбленного места купания – было расстояние немалое. Новиков подумал, как же успел вырасти его Андрейка, если он запросто плавает туда. Сам-то Новиков плавал и в меньшем возрасте, но он ведь рос на море. Потому, наверное, этот путь был всегда для него лёгким и привычным, всегда, кроме одного раза… Тем летом Александр Новиков отдыхал дома у родителей. Это были последние каникулы перед выпускным классом суворовского военного училища. Каждый день он стремился потихоньку улизнуть на пляж, но всякий раз мама успевала навязать ему младшего братишку. Разница в возрасте была такой, что по тем временам, на том жизненном рубеже, исключала всякую дружбу. Для старшего брата младший был обузой, для младшего старший – кумиром. Это теперь, спустя годы, стёрлась разница, тем более, Сергей пошёл по стопам брата – вот уже стал капитаном. …Навязала ему мама Сергея и в тот день, а так хотелось пойти на море одному, насладиться тихой, после штормовой ночи погодой, покачаться на волнах, ещё не успокоившихся после шторма. К счастью, Сергей встретил на пляже своих маленьких друзей, и они умчались куда-то шумной ватагой. Умчались, но ненадолго. Вскоре появились вновь. – Саня, Санечка! – кричал Сергей, этим вот самым «Санечка», повергая старшего брата в уныние. – Гляди-ка, что мы нашли, гляди, – он указывал на бежавшего рядом с ним полного губастого мальчугана, сжимавшего что-то в руке. – Что это?! – воскликнул Новиков, с непонятной пока тревогой вглядываясь в ржавый предмет и чувствуя, как начинает в волнении биться сердце. – Что? Не может быть?!. Граната?! Да, это была граната, старая, местами ржавая. Как она оказалась на пляже в этот тихий, солнечный день? Может, её выбросило ночью штормовое море из своих глубин, и сейчас ещё полных всяких опасных предметов. В те минуты было не до рассуждений о том, откуда взялась граната. Да и сами ребята уже затараторили, сообщая, что увидели её на берегу, у самой кромки воды. – Смотрите, с колечком, – сказал полный мальчуган. – Не трогай, – крикнул Новиков и бросился к нему. – Отдай сейчас же. Но было уже поздно. Кольцо отвалилось и упало на песок – видно, проржавело насквозь. К счастью, граната оказалась зажатой в кулаке так, не отошёл от её корпуса спусковой рычаг запала. Новиков схватил гранату, прижимая рычаг, и осторожно отстранил руку мальчугана. – Отдайте, это моё, это я нашёл, – завопил тот. Новиков ощутил ладонью уже нагретое рукой мальчика ребристое тело гранаты. «Оборонительная, разлёт осколков до двухсот метров, – мелькнуло в голове. – Здесь не бросишь, пострадают люди… Двести метров, целых двести метров!..» Он огляделся. Пляж постепенно заполнялся отдыхающими. И нигде ни единого укрытия, лишь какое-то белое строение возвышалось посреди жёлтой песчаной полосы, что тянулась вдоль берега. «Вывернуть запал? Попробую осторожно!» – А ну отойдите от меня! – крикнул он мальчишкам, но не тут-то было. Ватага ребят ещё теснее обступила его, а «колобок», как мысленно окрестил Новиков мальчугана, у которого отобрал гранату, не унимался: – Отдайте, это моё, это я нашёл… «Вот тот миг, когда ты должен без помощи командиров – без помощи своего офицера-воспитателя – принять решение, – подумал Новиков. – Оценивай обстановку и решай!» Конечно, единственно верное решение сообщить в военкомат, вызвать сапёров… Но это можно было сделать, пока предохранительное кольцо удерживало спусковую скобу гранаты. Теперь это исключалось – граната была почти что на боевом взводе. Одно неосторожное движение и… Новиков посмотрел на камни. Сейчас там никого не было. И тогда, ни слова ни говоря, шагнул к берегу, вошёл по пояс в воду, осторожно вошёл (прежде он всегда прыгал с разбегу) и поплыл. Море качало и бросало его из стороны в сторону. «Только бы не выпустить гранату, только бы доплыть до камней…» О том, что граната могла взорваться от любого неосторожного движения, поскольку предохранительное устройство проржавело, он не думал. Никогда не был путь до камней столь трудным. Новиков плыл на боку, подгребая одной правой рукой, поскольку в левой была зажата граната. Переворачивался на спину, снова плыл, работая ногами. «Разлёт осколков до двухсот метров», – только это сейчас занимало его мысли. – А мальчишки-то, мальчишки так и стоят на берегу. Хорошо, что плыть за мной не решились! Но и на берегу… лучшей мишени для ржавой смерти не надо!» Он едва добрался до камней, едва вылез из воды. Лёгкая дрожь колотила ноги, вздрагивали руки. Нет, не от страха – от напряжения. «Что делать дальше? Вывернуть запал или бросить гранату в море? Спрятаться за камни и бросить. А если она рванёт в воздухе?! Двести метров, двести метров!.. До берега меньше… Осколки могут долететь… И потом… А вдруг она при броске не взорвётся, вдруг что-то заело? Ведь её снова может выбросить на пляж». Он решительно шагнул за камни, чтобы они загородили берег. Присел, взялся правой рукой за запал, попробовал повернуть. Запал не поддавался. Нажал сильнее… пошёл. Один оборот, второй, третий. Наконец, удалось вывернуть запал. Новиков тут же отшвырнул его в сторону, в море. Запал щелкнул в воздухе – сработал… Значит, граната точно могла взорваться… Она могла взорваться в любую минуту, пока он плыл. Но теперь она была безопасной, теперь она представляла собой кусочек металла, начинённого взрывчаткой, которая не может взорваться без детонатора. Новиков размахнулся, чтобы бросить её подальше в море, и тут почувствовал, что пальцы не хотят разгибаться, не слушаются его. Он с трудом высвободил из них гранату. Описав дугу, она плюхнулась в набежавшую волну. Обессиленно сел на камни. Сколько сидел на них без движения, не запомнил. О чём думал? Наверное, ни о чём. Просто отдыхал перед тем, как плыть назад, к берегу. А там его ждали мальчишки. Рядом с ними он увидел дородную полную женщину – мать «колобка». – За что обидел ребёнка? – взяла она руки в боки. – Что у него отнял? – Гранату, – обыденно сказал Новиков, да так обыденно, что женщина не удержалась от нового вопроса: – Игрушечную? – Боевую. Ржавую, боевую гранату. С войны.., – устало пояснил он. – Как? Не может быть… – Очень даже может, – Новиков оглядел песок и нагнулся, что-то поднимая. – Вот… Предохранительное кольцо… Ваш сын случайно вытащил его и поставил гранату на боевой взвод… А поражение – двести метров. Двести метров, – повторил он, протянув ей ржавый кусочек металла. Женщина замерла в оцепенении, потеряв дар речи, а он тихо пошёл к тому месту, где оставил свою одежду. Ватага мальчишек молча сопровождала его, держась на почтительном расстоянии. Всё это промелькнуло в памяти майора Новикова, пока он плыл к камням. И вдруг кольнула мысль: «А тогда ведь даже не задумывался о том, что граната могла взорваться, пока плыл и пока вывинчивал запал, могла рвануть и разнести меня в клочья. И всё, и ничего бы не было… всё бы исчезло для меня – и камни, и море… А Марина бы так и не появилась в моей жизни, ну а Андрейка и вовсе не родился бы… Его бы убила ржавая смерть ещё до рождения. Впрочем, разве думаешь об этом в шестнадцать лет… Но важно, очень важно, когда в шестнадцать лет думаешь о своём долге, думаешь о Родине». А сейчас?! Как бы поступил он сейчас, уже по-иному понимая и оценивая все прелести жизни? Подумал бы о том, что может потерять, вступив в единоборство со смертью? Подумал бы, нет ли, а поступил бы также по той простой причине, по которой, часто забывая себя, не жалея сил, здоровья делал дело, начатое в юности суворовцем, – учился защищать Родину и учил этой великой науке своих подчинённых. Он делал это ради Андрейки, ради Марины, ради всех людей… И ради того, чтобы вот так же светило солнце, заливая пляж своим животворящим светом, ради того, чтобы вот также плескалось море, он годами не видит ни этого пляжа, ни моря, часто неделями не видит семьи. Он несёт службу. Он с детства очень любил песню «Мужчины», которую великолепно исполняла Мария Пахоменко… Пусть вороны гибель вещали, И кони топтали жнивьё – Мужскими считались вещами Кольчуга седло и копьё… Теперь другие времена… И мужскими вещами могут считаться автомат, штурвал боевой машины пехоты, ручка управления боевым истребителем… Неизменны лишь священные понятия… И о них поётся в песне… Пусть жёны в ночи голосили, И пролитой крови не счесть – Мужским достоянием были: Мужские отвага и честь!... В эти минуты вдруг вспомнились слова… Отвага и честь! Вот главное, что он впитал в годы учёбы в суворовском военном и высшем общевойсковом командном училищах. Он вышел из воды, и на шее у него повисли жена и сын, как воплощение счастья, за которое всю жизнь сражается и будет сражаться он, помня о воинском долге, о достоинстве и чести…
*-*-* Газета Одесского военного округа «Защитник Родины». 22 августа 1982 года.
