князья

Вот мы и возвращаемся с вами из нашего долгого заморского гостевания на Русь. Покинули мы её в трагический для наших предков 1093 год. Год лютый. Год разгрома и почти полного уничтожения объединённых русских дружин на реке Стугне в страшной сече с половцами и полного разорения южных земель Руси.

Но не кончаются этим наши беды в конце 11 века, а только начинаются

Ибо время это было для Руси переломное. Время, когда ломался старый государственный порядок , порядок княжеского наследия, плодивший изгоев и зарождался порядок новый.

А времена такие, переломные, всегда кровавые. Всегда, для страны, опасные. Ибо старое не хочет отступать, а новому отступать некуда. И если старое одолеет – страна погибнет.

А как же быть людям, живущим в такие времена? Отступиться от старого? От дедов – прадедов пришедшего?

Но оно привычно и понятно! Но оно овеяно вековыми традициями! Но на нём сияет отблеск славы предков!

А новое лезет наглое, кровавое, хищное. Воняет трупным запахом и дымом спалённых городов.

Как же распознать, что именно в нём жизнь, а вот в том старом, благочестивом и традиционном – смерть?

И если не распознают, если силы старого, традиционного одолевают новое – то гибнет страна.

А если новое одолеет – то страна изменяется и становится сильнее. И новое становится уже привычным, а потом и благородным, традиционным, овеянным славой предков.

 Трупную вонь от этой славы покрывают фимиамом и ароматом кадил.

Разорённые города и сёла, заваленные трупами поля и овраги,  дороги, размокшие от грязи, кала,  и человеческих кишок  вбитых в них копытами коней, по самое брюхо забрызганных человеческой кровью, вереницы несчастных пленников бредущих по этим дорогам в рабство назовут ратной доблестью и славой

А правителей, упившихся кровью, погрязших в жестокостях, изменах, братоубийствах нарекут святыми, поставят им памятники и будут от века в век гордиться ими, рассказывая об их мудростях и доблестях.

Так было всегда в истории человечества, так есть и сейчас.

Сказано, что человек рождается между мочой и калом. Но не только человек, но и народ, но и нация, но и страна, но и религия тоже рождаются перемазанные в моче, кале и крови.

По другому не бывает. По другому и не будет.

И приступая к продолжению рассказа о русской истории не будем высокомерно и ханжески осуждать за это предков, но и не станет же их приукрашивать.

Поставим себе святой заповедью: своё гавно не пахнет, но гавном всё равно остаётся и конфетку из него делать не надо.

То есть попробуем придерживаться того метода описания истории, за который во времена познесталинского маразма , сопровождающегося припадочным патриотизмом, лишали научных званий, не давали печататься, выгоняли с работы и, порой, сажали. Метод этот называется «объективизм». Суть его я вкратце выше описал.

Давайте же приступим.

А мостиком, по которому переберёмся мы из - за моря в нашу Русь и, одновременно, эпиграфом к грядущему повествованию пусть будут вот такие слова смоленского епископа тех времён:

встали и языки друг на друга:, фряги, ляхи, немцы, литва. Но что мне говорить прочих языках неверных и некрещеных? Мы сами, называемые христиане, правоверные и православные, ведем между собою брани и рати. Случается так: встает правоверный князь на правоверного князя, на брата своего родного или на дядю и от вражды, непокорения и гнева доходит дело до кровопролития. Воины, с обеих сторон православные христиане, ратуют каждый по своем князе, волею и неволею; в схватке секутся без милости: поднимает руку христианин на христианина, кует копье брат на брата, острит меч приятель на приятеля, стрелами стреляет ближний ближнего, , сулицею прободает сродник сродника, племенник своего племенника низлагает и  правоверный единоверного рассекает, юноша седин старческих не стыдится и раб божий раба божиего не пощадит».

 

 

И вот мы снова с вами на Руси. Снова в 1093 году и этот проклятый год всё никак не заканчивается.

 

На разорённую Русь надвигается голод. Ведь посевы вытоптаны и сожжены, а люди порублены или уведены в половецкий плен.

Кому собирать урожай? Кому отстраивать сгоревшие города и сёла? Кому вставать под ратные знамёна княжеских дружин?

У Мономаха, сидящего в Чернигове, там на Стугне погибли или пленены все бояре!

У Великого князя Святополка, зализывающего раны в Киеве, ситуация ещё хуже. Там ведь не только дружина, но и киевская городовая рать пала под половецкими саблями.

Весь остаток года князья занимаются выкупом пленных. Казны не жалеют. Люди Руси нужны. Очень нужны.

Тут надо сказать следующее, принято горевать над судьбой тьмочисленных русичей, угнанных степняками в полон. И это правильно, и это верно, ибо судьба у них была тяжкая.

Но жалея их, не будем забывать, что большинство их вскоре возвращалось обратно на Родину, выкупленные назад князьями, а позднее и царями русскими.

Это конечно те, кто не умер по дороге в плен, и на кого хватило времени и денег на выкуп.

Да, полон Русь всегда выкупала. Позднее был даже введён особый налог для этих целей – «ордынская деньга»

К своим вернувшимся пленным тогда, в отличии от более поздних времён, на Руси относились с заботой и вниманием. Им давали ссуды на обустройство и подьём, освобождали на какое то времени от податей. Раб или холоп, побывавший в степном плену, получал свободу. Порой случалось так, что за «полонное терпение» даже боярством жаловали.

Конечно, кроме милосердия и желания помочь своим, попавшим в беду, двигало русскими князьями, при выкупе пленных и экономическая нужда.

В аграрном обществе главная ценность-земля. Но ей ноль цена, если она не населена крестьянами.

Как же тут пленных не выкупать?

А для степняков это из- века в век был своего рода бизнес. Набежали на Русь, угнали полон – сидим ждём выкупа.

Поймём и их. Выше мы уже говорили, что степняки иначе жить просто не могут. Так, что ж им – не жить, что ли?

(Впрочем, в дальнейшем мы с вами увидим, что Владимир Мономах придерживался именно такой точки зрения)

Итак, Русь пытается придти в себя. А вот Великий князь Святополк, похоже, нет.

В том проклятом году, который, ну ни как не мог, конечно, закончится без каких нибудь приключений учудил он такую чуду.

 

Кроме нехватки рабочих рук и значительных потерь посевов, угрозу голода усугубляло обрушение южной торговли.

Не шли купцы в тот год с юга в Русь. Ни с Руси на Юг.

А вся соль на Руси – привозная. Причём именно с Юга её и привозили. Вот и не стало соли на Руси. А соль тогда – единственный консервант. Ни о каких запасах на зиму без соли и помыслить нельзя было.

А в Киево-печерской Лавре в тот момент, откуда то скопились запасы соли, просто неимоверные. То ли монахи их раньше купили, предвидя беду, то ли очень долго копили.

И монахи Киево-Печёрского монастыря почему то решили вместо того, чтобы продать её по стократно выросшей цене , взять да и раздать соль киевлянам за так. Совсем за бесплатно.

Видимо страдания народа в тот год были много страшней, чем нам донесли сквозь века летописи.

Вот и тронули они монашеские души.

А душу Великого князя Всея Руси– нет.

Святополк Изяславич прознал про монастырскую соль и страшно воодушевился.

Помните, как он однажды уже пытался разграбить этот монастырь? Сокровища он там всё искал?

« В этот год, соль, чем не сокровище?» очевидно, решает он и…врывается с дружиной в монастырь.

Грабит его и вывозит всю соль подчистую из закромов монастыря в закрома Родины.

В процессе конфискации церковной собственности дружинники князя убивают нескольких монахов, наиболее активно сопротивлявшихся столь прогрессивному явлению как секуляризация.

А настоятеля Киево-Печерской Лавры, Святополк, как и в прошлый раз, кидает в поруб, чтоб сей мракобес не стоял на пути прогресса.

Нет, вы не подумайте плохого, всю соль, Великий князь, сам жрать не стал конечно. Он позаботился о народе. Стал её продавать. По сложившимся тогда рыночным ценам

( прикиньте их размер сами, а то у меня фантазии не хватает)

А если у кого денег нет ( а их после такого бурного года ни у кого нет), им как быть? Таких князюшка в беде тоже не бросил. Соль давали в долг! Под несколько сотен процентов годовых.

Однако Святополк хорошо помнил, как в прошлый раз Мономах заступился за монастырь. Опасаясь грозного и популярного на Руси черниговского князя, Святополк решил его задобрить. А, заодно, и замазать.

И вот в один прекрасный день в Чернигов прибывает из Киева огромный обоз с солью. Подарок от Великого князя Владимиру Мономаху!

Владимир Мономах, у которого вся голова изболелась от мыслей, где добыть соль, сначала не поверил своим глазам, увидев ряды телег с солёным золотом.

А потом не поверил своим ушам, когда узнал, где и, главное, как Святополк раскопал на Руси соляные копи.

Придя в себя от известия о том как Великий князь Всея Руси штурмует и грабит старейший монастырь Всея Руси, Мономах впал в страшный гнев.

Он пишет Святополку гневное письмо требуя немедленно выпустить настоятеля монастыря, заплатить виру за убитых монахов и вернуть монастырю соли.

А, что же Мономах решил с той солью, что прислал ему в дар Святополк?

ПРИНЯЛ эту соль Мономах. Куда ж ему деваться то было? Голодом, что ли землю выморить?

А Святополку только этого и надо было. Настоятеля он выпустил, виру за убитых заплатил и ещё кой чего прибавил за погром и бесчестие. А вот соль, не вернул. Понял, что Мономаху, за это спросить с него теперь совесть не позволит.

Святополк же хорошо знал, что она была у Мономаха. Совесть то. И, видимо, сильно удивлялся, как это Мономах позволяет себе иметь такую роскошь.

 

В следующем 1094 году видели на Руси очень странное небесное явление. Вот как описывает его летопись:

 

Того же месяца 10 числа солнце при своем восхождении было на три угла, как коврига, , потом сделалось мало, как звезда, и погибло; 14 числа солнце опять начало погибать и три дня являлось в виде месяца; того же 14 числа, как солнце стояло месяцем, по обе его стороны явились столпы красные, зеленые, синие, и сошел огонь с небеси, как облако большое, над ручьем Лыбедью; всем людям показалось, что уже пришел последний час, начали целоваться друг с другом, прощаться, горько плакали, но страшный огонь прошел через весь город без вреда, пал в Днепр и тут погиб.

 

Вот, что это такое было? По описанию очень похоже на солнечное затмение. Но какое же это затмение?

Пусть 10 числа Луна закрыла Солнце. А, что 14 числа Луна вернулась назад, опять закрыла солнце и три  дня стояла на месте, что ли?

Про разноцветные огненные столпы я даже и предполагать не берусь, что это такое.

Но это было! И было не к добру. И это «недобро» себя ждать не заставило.

 

Владимир Мономах получает страшное известие. Из Степи на Русь идёт огромное войско.

Это Олег Святославич, князь – изгой, с кем простились мы в византийской тюрьме, возвращается на Русь.

Он пришёл в третий раз. Он пришёл за СВОИМ. Но пришёл за Черниговом, где его отец княжил четверть века.

С ним тмутараканская дружина, византийский полк и вся орда донецких половцев Тугоркана.

В Чернигове с Мономахом всего сто дружинников.

Я не знаю, почему дальнейшее не вошло в школьные учебники, почему про это ещё не снят фильм!

 Но, вы не поверите, сто русских дружинников во главе с Мономахом восемь дней будут отбивать атаки многотысячного войска!

Но об этом в следующий раз.

 

                                                                     (продолжение следует)

 

Всеслав, очевидно, понимал, что оказавшись на киевском престоле, он прыгнул уж очень сильно выше головы. И отдавал себе отчёт, что Ярославичи никогда ему в Киеве княжить не позволят. Но, видать, решил сидеть в Киеве до самого крайнего срока.

И княжил там аж семь месяцев.

Киевляне зорко следили за своим всенародно избранным князем. Они прекрасно понимали, что ничего хорошего от Изяслава им ожидать не приходится и рассчитывали с помощью такого прославленного воина как Всеслав, дать Изяславу с поляками отпор.

Пришлось Всеславу возглавить киевское ополчение и повести его на встречу Изяславу. Но встречаться с ним Всеслав вовсе не собирался. Поэтому, у города Белгорода ускользнул от киевлян и помчался к себе в Полоцкое княжество.

Народное предание так говорит о способе бегства князя-оборотня : «…обернувшись волком побежал он ночью из Белгорода, закутанный в синюю мглу…»

Оставшись без предводителя киевская рать немедленно вернулась домой. И стали думать, чего им теперь делать. Слишком ясно было, какой большой счёт предъявит им теперь к оплате князь Изяслав и сколько крови может на оплату пойти.

Решили обратиться за помощью к другим Ярославичам, в надежде, что те не дадут Изяславу разорять стольный Киев.

Киевское вече отправило Святославу и Всеволоду такое послание:

« Мы дурно сделали, что прогнали князя своего, а вот он теперь ведёт на нас Польскую землю. Ступайте в город отца вашего! Если же не хотите, то нам нечего больше делать: зажжём город и уйдём в Греческую землю»

 

Ярославичи и без просьбы киевлян не собирались давать Изяславу свирепствовать в Киеве, поэтому, успокоив в ответном послании горожан, они написали и своему старшему брату.

 

«Всеслав бежал, так, что не води ляхов к Киеву, противника у тебя нет. Если же не перестанешь сердиться и захочешь погубить город то зная, что нам жаль отцовского стола»

 

Последние слова это такой тонкий братский намёк на толстые обстоятельства.

В послании к киевскому вече Ярославичи были менее дипломатичны потому прямо написали горожанам, как будет выглядеть их жалость к отцовскому столу: «…если захочет вас разорить то мы пойдём ратью и будем рубиться с ним»

 

Изяслав намёк понял. Поэтому он продолжил свой путь на Киев только с небольшим отрядом поляков и королём Болеславом. Королю, разумеется, была обещана плата за помощь и он желал получить её лично.

 

Вперёд себя Изяслав послал своего сына Мстислава с дружиной для наведения порядка в городе.

Прибыв в Киев Мстислав стал готовить торжественную встречу отцу. Первым делом он схватил и казнил 70 зачинщиков восстания.

Решив, что этого недостаточно, он похватал ещё какое то количество горожан и выколол им глаза.

После чего Мстислав счёл, что киевляне достаточно осознали всю торжественность момента и послал гонцов к отцу, сообщая, что теперь можно смело возвращаться.

Торжественный въезд Великого князя Изяслава в Киев состоялся 2 мая. Надо сказать, что никаких расправ он учинять не стал. То ли по отходчивости и незлобивости характера, а то ли решил не вызывать у своих меньших братьев Святослава и Всеволода острой жалости об отцовском столе.

А вот Всеслав никакой жалости у Ярославичей вызвать конечно не мог, поэтому Изяслав сразу же снаряжает рать под началом своего сына Мстислава на Полоцк.

Всеслав не стал принимать боя и бежал из Полоцка. Изяслав же посадил на полоцкий стол своего Мстислава.

Если он полагал, что с князем-оборотнем теперь покончено раз и навсегда, то сильно заблуждался. Всеслав, конечно, и не думал прекращать досаждать Ярославичам.

 

Но пока оборотень зализывал где то свои раны у Изяслава возникла другая проблема: как сплавить поляков назад, ничего им не заплатив.

Польский король Болеслав всё настойчивей и настойчивей требовал обещанных денег. Поляки вели себя в Киеве всё наглей и наглей. Назревало новое, уже антипольское народное восстание. Но Изяслав и не думал платить.

Вместо этого, посетовав на то, что казна его была бунтовщиками разграблена, он предложил полякам самим собрать обещанные деньги с киевских волостей.

Болеслав то ли был сильно пьян в тот день, то ли через чур самонадеян, но согласился. И разослал мелкие польские отряды по всему княжеству, выбивать деньги.

Поляки рассыпались по земле и…стали погибать буквально один за другим. Ежедневно. То днём одного двух поляков зарежут, то ночью чуть побольше.

А бывало, что заедет польский отряд в какой нибудь лесок. И не выедет оттуда.

Болеслав понял, что ещё немного и из всех поляков только он один на Руси и останется. Поэтому он быстренько собрал своих уцелевших воинов и скорым ходом ушёл обратно в Польшу.

Изяслав пожелал ему скатертью дорогу, наверно мысленно потирая при этом руки и довольно хихихая.

Ах забыл, забыл князюшка мудрость народную: «Не плюй в колодец…»

Но пока он считает себя победителем.

 

 Тут бы и зажить снова Руси, как жила до всей этой кровавой кутерьмы.

Но вновь вынырнул из лесов князь-оборотень.

Дело в том, что сын Изяслава Мстислав, которого, как мы помним отец посадил княжить в Полоцке, ни с того ни с сего умер в том же 1069 году.

Изяслав посылает в Полоцк на княжение другого своего сына. На него то оборотень и набросился.

Какое то время он то захватывает назад Полоцк, то уходит из него при приближении великняжеской рати. А как та убывает восвояси, Всеслав появляется опять и снова гонит в шею сына Изяслава.

Так продолжается почти два года.

Наконец в 1071 году Изяслав решает вступить в князем – оборотнем в переговоры. И заключает с ним какое то соглашение.

 

Что это было за соглашение, нам не ведомо. Но интересно не оно, а то, что Изяслав решил заключить его своей волей, не посоветовавшись с братьями.

А вот этого Великий князь делать права не имел.

Как только его брат Святослав Черниговский узнал о таком самоуправстве Изяслава так тут же обвинил того в желании стать самодержцем.

Мы помним, что Святослав уже обвинял Изяслава в этом ранее. Тогда история продолжения не получила – половцы всех помирили.

Теперь же ничто не мешало Святославу приступить к борьбе с самодержавием всерьёз. Он громогласно обвинил Изяслава в том, что тот вступил в сговор с Всеславом, чтобы извести своих братьев и стать самовластцем на Руси.

« Новым Святополком Окаянным быть возжелал ты…» гневно пишет он Изяславу, одновременно активно обрабатывая младшего брата Всеволода, возбуждая в нём подозрительность по отношению к старшему брату

 

«Изяслав сносится с Всеславом на наше лихо» - пишет Святослав брату - «Если не предупредим его, то погубит он нас всех»

 

И убедил таки Всеволода в том, что Изяслав возжелал полной власти на Руси.

В 1073 году, объединённые силы Святослава и Всеволода двинулись на Киев. Было ли у них на знамёнах написано «Долой самодержавие» я не знаю.

 

На этот раз всё обошлось без крови. Изяслав, смерив силы, понял, что противостоять объединённым войскам братьев он не может и ушёл из Киева без боя.

Но так как он, на этот раз, имел возможность собираться не спеша, то прихватил с собой всю великняжескую казну.

 

С этим золотым обозом он отправляется, конечно же опять в Польшу, чтобы нанять там воинов. Забыл видать Изяслав, что совсем недавно в польский колодец он смачно плюнул.

 

Ну а на Руси, тем временем, его братья делят освободившиеся столы. Святослав, разумеется, садится на стол великокняжеский. Всеволод становится князем черниговским.

 

Заодно Святослав решил подстраховаться от поляков. Он посылает Болеславу гонца с предложением заключить союз против Чехии. Дело в том, что поляки с чехами в те времена воевали постоянно. Вот и в этот раз такая война назрела.

Болеслав с радостью согласился на такой союз ибо война предстояла нешуточная. С чехами как раз в союз вступил германский император, чтоб противовесить такую силу полякам союз с Русью был полезен, конечно.

 

Всего этого не знал, добравшийся наконец до Польши, Изяслав. Здесь он рассчитывал встретить радушный приём и обрести помощь. Как никак, а всё же родня по жене.

Ну вот поляки его, чисто по родственному и обобрали. А потом вообще прогнали.

« В единой срачице ( то есть в сорочке)…» как позже жаловался Изяслав своему деду маркграфу саксонскому к которому он поехал просить совета, как жить дальше.

 

Дед ему посоветовал ехать за помощью к Германскому императору. Изяслав так и сделал. Он отправился в Майнц, где располагалась ставка императора Генриха 4.

 

Всё таки, похоже, Изяслав несколько преувеличил свои убытки от поляков. В Майнц то он прибыл отнюдь не « в единой срачице», а со свитой и при деньгах.

 

Там он одаривает и самого императора и его вельмож. Просит дать воинов и обещает в знак благодарности признать власть императора над Русью.

 

Император Генрих конечно и рад бы помочь, да как его войска на Русь то попадут. С Польшей война так, что она не пропустит, а летать его рыцари не умеют.

 

Да и воинов у него свободных не сильно много. Война в Чехии назревает, там Генриху кажется ситуация интересней чем с Русью.

Вообщем дары Изяслава он конечно взял, но ограничился ролью посредника. Генрих направляет Святославу своих послов, предлагая взять на себя посредничество в споре братьев.

Однако Святославу было прекрасно известно, что вот так однажды в подобной ситуации князья Моравии согласились на посредничество императора и теперь Моравия в составе Германской Империи.

Поэтому он быстренько показал имперским послам своё войско для расширения кругозора и спровадил их с Руси.

 

А, что же Изяслав? Потерпев неудачу в Польше и Германии он не сдался и не опустил руки. Была ещё одна сила на помощь которой князь мог рассчитывать. Это Рим.

 

 

Изяслав отправляет к Римскому Папе Григорию Седьмому своего сына с посланием. В нём он просит Папу о помощи в возвращении престола, обещая в благодарность привести Русь в лоно католической церкви.

 

Конечно Папа обрадовался такому известию. Всё таки Изяслав, хоть и в изгнании, но глава крупнейшей христианской державы. Подвести её под руку Рима, дорогого стоит.

 

И Папа, засучив рукава, принимается за дело.

Перво-наперво он сбыл Изяславу богатую, хорошо подобранную коллекцию сушёных трупов, под видом  «святых мощей», производство и продажу которых Католическая церковь к тому времени уже поставила на поток.  Изяславу деваться некуда – купил конечно.

Потом Папа посылает Изяславу свою буллу с благословением и известием, что Изяслав отныне принят в лоно католической церкви. Изяслав эту буллу принимает в торжественной обстановке, чем, формально переходит под духовную власть Рима.

А, что было делать? Если уж Париж стоит мессы, то Киев тем более.

Правда, забегая вперёд, скажу, что этот интересный эпизод в истории Руси дальнейшего продолжения не имел. Папа получил от Изяслава не больше чем король Болеслав в прошлый раз.

 

 Папа, тем временем, пишет грозные послания императору Генриху и польскому королю Болеславу, где, под угрозой отлучения, требует вернуть Изяславу всё добро, что тот им раздал, а польскому королю ещё приказано и помочь Изяславу силой.

 

И император и король подчинились приказу Папы. Тем более, что у Болеслава возникли, к тому времени, и личные причины наказать Русь. Дело в том, что русские ну очень уж специфически помогли ему в войне с Чехией.

 

                                           ( продолжение следует)