Новые комментарии

Так они ж при пересылке пропадают. А в тексте всё правильно. И перед там как нажать сохранить. всё правильно. а уже на сайте всё в сплошном виде.

Абзац делается двумя кликами по enter . Переносите строку и 2 раза энтер

Все это интересно, но это все неправда

Ждём продолжения...

А что же делать, если абзацы пропадают?

Только пож не дублируйте текст статьи в комментарии .

В ужасе прокричал админ, хватаясь за сердце

Я исправлю. Вы потом гляньте как над правильно это делать. Только пож не дублируйте текст статьи  в комментарии .

И НЕБО УПАЛО НА ЗЕМЛЮ…

В 1770 году Потёмкину уже приходилось брать Измаил, но тогда он был не сравним с теперешним. К примеру, в 1770 году в Измаиле было 37 пушек, 1790-м - более двухсот.

Представлялась возможность взять эту крепость в 1789 году, когда она была значительно слабее. В августе 1789 года генерал Репнин, преследуя отходящий отряд Гассана-паши, достиг Измаила и занял близ него выгодные позиции. Осмотрев крепость, Репнин назначил штурм на 22 августа. Вот как описывает это единственное за всю войну безуспешное дело историк А. Н. Петров: "Неприятель выслал из крепости всю свою конницу, состоявшую из спагов. С нашей стороны были высланы вперед все казаки.

В происшедшей стычке спаги были опрокинуты, и кн. Репнин стал в расстоянии пушечного выстрела от крепости, обогнув её с северной стороны. Вслед за тем вся артиллерия в числе 58 полковых орудий выдвинулась ни позицию и стала в семи отдельных батареях на расстояний 200-250 сажен от крепости, открыв жестокую пальбу по предместью и стараясь в то же время образовать брешь в крепостной ограде…

Но огонь из крепости был крайне силен. Наши орудия, находясь на открытой позиции, сильно потерпели. Урон в войсках был также значителен. Тем не менее потери неприятели были также велики.

Предместье города загорелось. Пожар развивался и спустя три часа по открытии бомбардирования охватил почти весь город. Опасаясь образования бреши и открытого штурма, Гассан-паша начал уже подумывать об очищении крепости и с этой целью приказал семи галерам, стоящим ниже Измаила, подойти к береговой части крепостной ограды.

Кн. Репнин, не зная действительного назначения этих галер, полагал, что они намереваются действовать на флангах нашего расположения, а потому приказал поставить на берегу Дуная выше города сильную батарею из восьми орудий, которая открыла по турецким галерам такой меткий огонь, что заставила их отступить. С отступлением галер Гассану-паше не оставалось ничего другого, как энергически продолжать оборону, начавшую было слабеть!"

И хотя в крепостной стене образовалась брешь, и войска ожидали приказа о штурме, Репнин повелел начать отход от крепости. Впоследствии, недруги Потёмкина, соратники Репнина по враждебной интересам Россия партии, сочинили сплетню о том, что Потёмкин, якобы, приказал отступить, боясь, что в случае победы Репнин станет генерал-фельдмаршалом. Фельдмаршальский чин многим не давал покоя и его вставляли в сплетни без всяких поводов, даже не задумываясь о том, что иногда тот или иной генерал просто не мог его получить, поскольку это противоречило однажды и навсегда установленному Екатериной II порядку производства.

Причина же отступления была иной. Документы полностью изобличают роль Репнина и его соратников, причем изобличают устами самого Репнина, который, пытаясь оправдаться, писал, "что штурмуя крепость, без знатной потери успеха уповать было неможно". Далее в том же рапорте, датированном 13 сентября 1789 года, значилось: "Почему, исполнив повеление вашей светлости, чтобы сберегать людей, на эскаладу крепости я не решился, а только продолжил канонаду и выстрелил до 2300 разных калибров, бомб и брандкугелей".

Репнин - не Суворов. Недаром Репнина прозвали "фельдмаршалом при пароле". Безбожнику Репнину Бог не даровал побед.

Спустя два года после бегства из-под Измаила Репнин предательски умышленно подписал невыгодные для России прелиминарные пункты мирного
договора с Портой, которые затем были аннулированы Потёмкиным. Тогда же была распространена сплетня о том, что Потёмкин порвал их, дабы лишить Репнина положенной за миротворчество награды. Впрочем, мало ли сплетен было сочинено. Потёмкин опровергал их делами своими, опровергал с помощью блестящих сподвижников, которые с лихвой восполняли то, что "недоделывал" Репнин.

Отступление Репнина от Измаила позволило туркам плодотворно поработать над укреплением его в течение более чем года. В "Военной энциклопедии", изданной до революции, указывается, что к концу 1790 года "турки под руководством французского инженера Де-Лафит-Клове и немца Рихтера превратили Измаил в грозную твердыню: крепость была расположена на склоне высот, покатых к Дунаю; широкая лощина, направлявшаяся с севера на юг, разделяла Измаил на две части, из которых большая, западная, называлась старой, а восточная - новой крепостью; крепостная ограда бастионного начертания достигала 6 верст длины и имела форму прямоугольного треугольника, прямым углом обращенного к северу, а основанием к Дунаю; главный вал достигал 4 сажен вышины и был обнесен рвом глубиною до 5 и шириною до 6 сажен и местами был водяной; в ограде было 4 ворот: на западной стороне - Царьградские, (Бросские) и Хотинские, на северо-восточной - Бендерские, на восточной - Килийские. Вооружение 260 орудий, из коих 85 пушек и 15 мортир находились на речной стороне; городские строения внутри ограды были приведены в оборонительное состояние; было заготовлено значительное количество огнестрельных и продовольственных запасов; гарнизон состоял из 35 тысяч человек под началом Айдозли-Мехмет-паши, человека твердого, решительного и испытанного в боях".

И все-таки крепость надо было брать, ведь от нее зависело, сколько еще предстоит пролиться русской крови в той жестокой войне.

В конце ноября 1790 года войска генерала Гудовича обложили крепость, однако на штурм не отважились. Собранный по этому поводу военный совет принял решение - ввиду поздней осени снять осаду и отвести войска на зимние квартиры. Между тем Потёмкин, еще не зная об этом намерении, но обеспокоенный медлительностью Гудовича, направил Суворову распоряжение прибыть под Измаил и принять на себя командование собранными там войсками.

Суворов выехал к крепости, а Потемкин чуть ли не в тот же день получил рапорт Гудовича, в котором сообщалось о решении военного совета. Выходило, что главнокомандующий поручил Суворову дело, которое большинство генералов почитало безнадежным. Потемкин тут же направил Александру Васильевичу еще одно письмо: "Прежде нежели достигли мои ордеры к г. Генералу Аншефу Гудовичу, Генерал Поручику Потёмкину и Генерал Майору де Рибасу о препоручении вам команды над всеми войсками, у Дуная находящимися, и о произведении штурма на Измаил, они решились отступить. Я получил сей час о том рапорт, представляю Вашему сия-ву поступить тут по лучшему Вашему усмотрению продолжением ли предприятий на Измаил или оставлением оного..."

Однако Суворов был полон решимости брать крепость, и твердо ответил Потемкину: "По ордеру вашей светлости… я к Измаилу отправился, дав повеление генералитету занять при Измаиле прежние их пункты".

2 декабря войска, остановленные Суворовым на марше к зимним квартирам, повернули назад и вновь обложили крепость. На следующий день началось изготовление фашин и лестниц для штурма. В тылу был построен макет крепостных укреплений, и войска приступили к усиленным тренировкам. Суворов провел военный совет, на котором те же генералы, что еще недавно приняли решение снять осаду, постановили взять крепость штурмом.

Потёмкин прислал Суворову адресованное в Измаил письмо с предложением о сдаче: "Приближа войски к Измаилу и окружа со всех сторон сей город, принял я уже решительные меры к покорению его. Огонь и меч уже готовы к истреблению всякой в нём дышущей твари; но прежде, нежели употребятся сии пагубные средства, я, следуя милосердию всемилостивейшей моей Монархини, гнушающейся пролитием человеческой крови, требую от Вас добровольной отдачи города. В таком случае жители и войски, Измаильские турки, татары и прочие какие есть закона Магометанского, отпустятся за Дунай с их имением, но есть ли будете Вы продолжать безполезное упорство, то с городом последует судьба Очакова, а тогда кровь невинная жён и младенцев останется на вашем ответе.

К исполнению сего назначен храбрый генерал граф Александр Суворов- Рымникский".

К письму главнокомандующего Суворов приложил и свое, правда, вовсе не то, которое часто приводится в исторических книгах, и имеющее следующее содержание: "Я сейчас с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышление - воля, первый выстрел - уже неволя, штурм - смерть. Что оставляю вам на рассмотрение".

Известен и ответ, который, якобы, дал комендант Измаила: "Скорей Дунай остановится в своем течении и небо упадет на землю, нежели сдастся Измаил".

Записка Суворова составлена безусловно в его духе, но была ли она послана? Скорее всего нет. Её, написанную рукою адъютанта, наверняка со слов Александра Васильевича, нашли в архиве перечеркнутою. Суворов же продиктовал и отправил иное, более полное и гораздо более сдержанное письмо. Приведем строки из него: "...Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие вашему превосходительству и почтенным султанам и требую отдачи города без сопротивления… В противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены …никто… и за то никто, как вы и все чиновники перед Богом ответ дать должны".

Письма Суворов отправил 7 декабря, а уже на следующий день приказал соорудить мощные осадные батареи в непосредственной близости от крепости, дабы делом подтвердить решительность своих намерений. Семь батарей были установлены на острове Чатал, с которого также предполагалось вести огонь по крепости.

Длинный и пространный ответ от коменданта Измаила поступил 8 декабря. Суть его сводилась к тому, что, желая оттянуть время, он просил разрешения дождаться ответа на предложение русских от верховного визиря. Комендант упрекал Суворова в том, что русские войска осадили крепость и поставили батареи, клялся в миролюбии, и не было даже тени высокомерия в его письме. Суворов ответил коротко, что ни на какие проволочки не соглашается и дает еще против своего обыкновения, времени до утра следующего дня. Офицеру же, с которым направлял письмо, велел на словах передать, что если турки не пожелают сдаться, никому из них пощады не будет.

Штурм состоялся 11 декабря 1790 года. Результаты его были ошеломляющими. Измаил пал, несмотря на мужественное сопротивление и на то, что штурмующие уступали в числе войск обороняющимся. О потерях А.Н. Петров писал: "Число защитников, получавших военное довольствие, простиралось до 42 000 человек (видимо, в последние недели гарнизон пополнился за счет бежавших из Килии, Исакчи и Тульчи. - Н. Ш.), из которых убито при штурме и в крепости 30 860 и взято в плен более 9000 человек".

Русскими войсками было взято 265 орудий, 3000 пудов пороха, 20 000 ядер, 400 знамен, множество больших и мелких судов. Суворов потерял 1815 человек убитыми и 2400 ранеными.

Донося императрице об этой величайшей победе, князь Потёмкин отмечал: "Мужество, твёрдость и храбрость всех войск, в сём деле подвизавшихся, оказались в полном совершенстве. Нигде более не могло ознаменоваться присутствие духа начальников, расторопность штаб- и обер-офицеров. Послушание, устройство и храбрость солдат, когда при всём сильном укреплении Измаила с многочисленным войском, при жестоком защищении, продолжавшемся шесть с половиной часов, везде неприятель поражён был, и везде сохранён совершенный порядок". Далее главнокомандующий с восторгом писал о Суворове, "которого неустрашимость, бдение и прозорливость, всюду содействовали сражающимся, всюду ободряли изнемогающих и направляя удары, обращающие вотще отчаянную неприятельскую оборону, совершили славную сию победу".

Императрица отвечала письмом от 3 января 1791 года: "Измаильская эскалада города и крепости с корпусом, в половину противу турецкого гарнизона в оной находящегося, почитается за дело, едва ли в истории находящееся и честь приносит неустрашимому российскому воинству".

Победа была блистательной, но увы…

Во все почти без исключения исторические, документальные, художественные произведения проникла отвратительная разлагающая тля - сплетня, на которой давно уже пора поставить точку. Прошли времена, когда была специальная установка показывать и лучших императоров российских, и величайших русских государственных и военных деятелей "чудовищами с оловянными глазами".

СВЯЩЕННАЯ БРАНЬ

Суворов считал Румянцева своим учителем. Со времён Кольбергской операции он относился к нему с особым уважением и потому просился в армию, им предводимую. И вот, наконец, 4 апреля 1773 года он был направлен в распоряжение Румянцева.

Суворов, подобно Румянцеву, не спрашивал, каков неприятель. "Надо бить уменьем, а не числом", - говорил он и действовал согласно этому принципу.

Подчинённых учил:

"Бей неприятеля, не щадя ни его, ни себя самого, дерись зло, дерись до смерти; побеждает тот, кто меньше себя жалеет''.

6 мая 1773 года Суворов прибыл в местечко Негоешти, что на Дунае, а уже 10 мая совершил первый поиск за Дунай, где овладел турецкими укреплениями и городком Туртукай. 17 июня он совершил второй блестящий поиск на Туртукай, и 30 июля был награждён орденом св. Георгия 2-й степени.

Затем было успешное дело под Гирсовом, куда в августе месяце Суворов был послан для обороны Гирсовского моста на правом берегу Дуная.

3 сентября турки крупными силами атаковали отряд Суворова. Отбив атаки, Суворов решительным контрударом разгромил превосходящего противника.

Об этой победе Петр Александрович Румянцев в письме к Григорию Александровичу Потёмкину, датированном 4 сентября 1773 года, сообщал:

"…Вашему Превосходительству сим извещаю, что сей день торжествует армия Её Императорского Величества одержанную 3-го числа настоящего течения совершенным образом победу на той стороне Дуная г. генерал-майором и кавалером Суворовым над неприятелем, в семи тысячах приходившим атаковать пост наш Гирсовский, где речённый генерал с своими войсками, встретя оного, разбил и преследовал великим поражением и сколько еще из краткого и первого его рапорта знаю, то взято довольно и пленных, и артиллерии, и обозов. Ваше Превосходительство имеете о сём благополучном происшествии принести в вашей части торжественные молитвы Богу с пушечною пальбою". (А.В. Суворов. Походы и сражения в письмах и записках. Сост. О. Сарин, под ред. Н. Шахмагонова. - М.: 1990, с. 204-205).

В Журнале военных действий 1-й армии о потерях сообщается следующее:

"В сие сражение побитых с неприятельской стороны около редутов и ретраншаментов 301 человек на месте оставлено, да в погоне побито пехотою более тысячи, гусарами порублено 800, кроме тех, коих по сторонам и в бурьянах перечесть не можно.

В добычь получено пушек 6 и одна мортира с их снарядами и одним ящиком, премного обоза, шанцового инструмента и провиант.

В плен взято до двухсот человек, но из них большая часть от ран тяжелых умерли, а 50 живых приведены.

С нашей же стороны убиты: Венгерского гусарского полку капитан Крестьян Гартунг, вахмистр 1, капрал 1, гусар 6, мушкатер 1…" (Указ. соч., с.208.). Далее сообщаются сведения о раненных.

Соотношение потерь, как видим, совершенно в Суворовском духе. Турки потеряли убитыми по меньшей мере более 2100 человек. Русские, как видно из документа, 10 человек. Во всех реляциях раскрывалось подробно, кто погиб, а офицеры, как правило, перечислялись пофамильно, что ясно доказывает точность сведений о своих потерях.

Потери же врага полностью указывать было невозможно, потому что "по сторонам и в бурьянах" оставалось немало неучтенных убитых.

Умение беречь людей, умение побеждать малой кровью отличало полководцев и флотоводцев "из стаи славной Екатерининских орлов". Залогом бескровных для своих войск побед были - любовь к солдату, чуткое и бережное отношение к нему, в основе - суворовские глазомер, быстрота, натиск.

Таковой была и очередная победа Суворова при Козлуджи. В мае 1774 года Александр Васильевич, уже в чине генерал-поручика, в который он был произведен 17 марта того же года, был направлен Румянцевым во главе корпуса за Дунай. 10 июля произошло достопамятное сражение при Козлуджи.

Суворовскую победу при Козлуджи военные истории ставят в один ряд с победами П.А.Румянцева при Ларге и Кагуле и победой А.Г.Орлова в Чесменском морском бою. Прежде чем рассказать о ней напомним об упомянутых выше победах Русского оружия.

Перед сражением при Ларге, получив доклад о неприятеле, П.А. Румянцев произнес замечательные слова: "Слава и достоинство наше не терпят, чтобы сносить присутствие неприятеля, стоявшего в виду нас, не наступая на него".

Имея всего 38 тысяч против 80 вражеских, П.А. Румянцев нанес 7 июля 1770 года удар по противнику. Сражение продолжалось с 4 часов утра до полудня. Противник был разбит и, отступив в беспорядке, оставил на поле свыше 1000 убитых. 2000 турок и татар сдались в плен. Румянцев взял 33 орудия, большой обоз и лагерь турок.

А впереди ждала ещё более блистательная победа, названная историками баснословною. Сражение под Кагулом произошло 21 июля 1770 года. Едва ли был в то время в мире полководец, который бы решился на схватку со столь превосходящим врагом. (Разве только ученик Румянцева - Суворов).

Военный историк А.Н. Петров так описал тяжелейшее положение, в котором оказались Русская армия:

"Находясь в узком пространстве между речек Кагул и Ялпух, имея в тылу 80000 татар и с фронта 150-тысячную армию визиря; с провиантом не более как на трое суток, рискуя потерять весь транспорт, - нужно было быть Румянцевым, чтобы не пасть духом…

План, составленный визирем для атаки наших войск, был очень основателен. Пользуясь чрезвычайным превосходством в силах, он решился устремить 150000 турок на фронт и левый фланг нашей позиции у Гречени, опрокинуть нас в р. Кагул и в то же время атаковать 80000 татар наш тыл. Гр. Румянцев имел под ружьем всего 23000 человек в своей армии при Греченях. Имея возможность заблаговременно отступить, он не сделал этого потому, что хорошо знал, чего он может ожидать от наших войск".

И одержал победу, которая потрясла мир. Турки потеряли свыше 20000 человек и 130 орудий.

Не менее славной была и победа Русского флота.

В "Собственноручном журнале капитан-командора С.К. Грейга" о Чесменском сражении сказано: "Это одна из самых решительных побед, какую только можно найти в морских летописях всех наций, древних и новейших".

В ночь на 26 июня 1770 года отряд русских кораблей вошел в Чесменскую бухту и атаковал превосходящие силы турецкого флота. Русский огонь был столь меток и успешен, что на турецких кораблях начался пожар. В книге "Морские памятные даты" говорится о решающем этапе сражения следующее:

"В третьем часу ночи в атаку пошли 4 брандера. Брандеру лейтенанта Д.С. Ильина удалось поджечь и взорвать турецкий линейный корабль. В 3 ч. пожар охватил почти все турецкие корабли, а к 10 ч. сгорели 15 линейных кораблей, 6 фрегатов и более 40 мелких судов. Линейный корабль "Родос" и 5 галер были взяты в плен. Турки потеряли около 11 тыс. человек. Потери русских - 11 убитых".

Вот с этими победами ставили историки в один ряд суворовскую победу при Козлуджи .

Суворов, имея всего 8 тысяч человек, атаковал 40-тысячную турецкую армию и наголову разбил её, взяв 107 вражеских знамен.

Поражение при Козлуджи нанесло не только военный, но и моральный удар по командованию турецкой армии и по самой Порте. Порта (название турецкого правительства) боялась после этого даже думать о продолжении войны и запросила мира. Именно Суворов поставил точку в "Первой турецкой войне в царствование Императрицы Екатерины II". Так именовали военные историки России русско-турецкую войну 1768-1774 годов.

3 августа 1774 года Суворов был отозван из Первой армии и назначен командующим 6-й Московской дивизией. А уже 19 августа был направлен в распоряжение генерал-аншефа П.И. Панина для действий против Пугачёва.

Говорить о том, что для ликвидации пугачёвщины понадобился гений Суворова, явное преувеличение. Суворов прибыл на место действий, когда бунтующие орды Пугачёва уже были разбиты. Всевышний уберег Суворова от участия в подавлении внутренней смуты, главным образом от избиения мятежников, среди коих было много просто обманутых. Направление же Суворова "состоять в команде генерал-аншефа П.И. Панина "до утушения бунта" говорит о том, что последние месяцы пугачёвщины не на шутку встревожили Государыню.

Летом 1774 года пугачёвщина стала особенно опасной. Мятежные банды напали на Казань. Войск там не оказалось, и город защищали гимназисты. Пугачёвские варвары из 2867 домов, бывших в Казани, сожгли 2057, в том числе три монастыря и 25 церквей, что явно указывает на руководящую и направляющую руку запада в организации бунта. Но тут многочисленную банду Пугачева атаковал во главе небольшого отряда всего в 800 сабель подполковник Санкт-Петербургского карабинерного полка Иван Иванович Михельсон. В Истории Русской Армии А.А. Керсновского указано, что "в бою 13 июля с Михельсоном мятежников побито без счета. 15 июля убито еще 2000, да 5000 взято в плен. Урон Михельсона всего 100 человек". (А.А. Керсновский. История Русской Армии. М., Воениздат, 1999, с.99).

Однако Пугачёву снова удалось собрать бесчисленное войско из "крепостного населения Поволжья".

А.А. Кереневский указал: "Опустошительным смерчем прошел "Пугач" от Цивильска на Симбирск, из Симбирска на Пензу, а оттуда на Саратов. В охваченных восстанием областях истреблялось дворянство, помещики, офицеры, служилые люди…

Июль и август 1774 года, два последних месяца пугачевщины, были в то время самыми критическими. Спешно укреплялась Москва. Императрица Екатерина намеревалась лично стать во главе войск.

Овладев Саратовом, Пугачёв двинулся на Царицын, но здесь 24 августа настигнут Михельсоном и все скопище его уничтожено (взято 6000 пленных и все 24 пушки). Самозванец бежал за Волгу, в яицкие степи, но за ним погнался и его взял только что прибывший на Волгу с Дуная Суворов. Смуте наступил конец". (Там же).

Главный виновник разгрома Пугачева Иван Иванович Михельсон был участником Семилетней и русско-турецкой войн. Суворов знал его по совместным боевым делам против польских конфедератов. Оценивая вклад Михельсона в разгром мятежников, Суворов отметил: "Большая часть наших начальников отдыхала на красноплетенных реляциях, и ежели бы все били, как гг. Михельсон.., разнеслось бы давно всё, как метеор".

Прибыв на Волгу, Суворов принял под своё командование отряд Михельсона, но, как уже мы отмечали, не ему было суждено поставить последнюю точку в мятеже, а командовавшему авангардом полковнику Войска Донского Алексею Ивановичу Иловайскому, который получил приказ: "истребить злодея: ежели можно, доставить живого, буде же не удастся - убить".

Известный историк Дона М. Сенюткин писал: "Важен, но вместе с тем труден был подвиг Иловайского. Пред глазами его расстилалась песчаная степь, где нет ни леса, ни воды, где кочуют только разбойничьи шайки киргизов и где днём должно направлять путь свой по солнцу, а ночью по звёздам. Разобщённый с другими отрядами, следуя по пятам за Пугачёвым, имевшим у себя 300 мятежников, которым отчаяние могло придать новые силы, окружённый со всех сторон киргизами, стоявшими за Пугачёва, сколько раз Иловайский на пути своём подвергался опасности быть разбитым…"

5 сентября 1774 года Алексей Иванович настиг близ Саратова два отряда мятежников и разбил их, пленив 22 человека. После этого началась повальная сдача мятежников в плен. А вскоре Пугачева арестовали сами его сподвижники, чтобы, выдав его, получить снисхождение для себя.

Пугачёва доставили к Суворову, и тот более четырех часов разговаривал с ним наедине. О чём? Это так и осталось неизвестно. Во всяком случае, явно не о тактике действий. Какой интерес беседовать на эту тему военному гению, полководческий дар которого освещен Всемогущим Богом, с неучем и бездарем-безбожником, умевшим только играть на самых низменных и "многомятежных человеческих хотениях". О чем могли говорить Избранник Божий Суворов и холуй тёмных сил, слуга антихристов Пугачёв? Ответ обозначился, когда стало известно, что Пугачёв, попав в плен во время Семилетней войны, стал членом масонской ложи. Можно предположить, что Суворов заставил Пугачёва открыть ему тайные пружины мятежа.

Некоторые причины пугачёвского восстания к тому времени были уже известны. Это лишь по марксистской (поистине мраксистской) теории восстание преследовало целью освобождение народа от царского гнёта.

Официально было известно, и об этом можно прочитать в книге "Двор и замечательные люди в России во второй половине XVIII столетия", что "Пугачёв был донской казак; в 1770 году он находился при взятии Бендер. Через год по болезни отпущен на Дон; там за покражу лошади и за то, что подговаривал некоторых казаков бежать на Кубань, положено было его отдать в руки правительства. Два раза бежал он с Дона и, наконец, ушел в Польшу…"

Казалось бы, не пустячный факт - конокрадство, но о нём предпочитали умалчивать марксистские биографы "народного героя", стремившиеся создать светлый образ борца с царизмом. Правда, в Советской военной энциклопедии, вышедшей в эпоху застоя, хоть и весьма осторожно, но сказано, что Пугачёв уклонялся от воинской службы. Одним словом - дезертир, если сказать точнее. Ведь он, участник Семилетней войны и первых кампаний турецкой, попросту оставил армию и бежал на Дон красть лошадей. Это не уклонение, это - дезертирство. Бежать же на Кубань, в то время подвластную турецким вассалам, означало изменить Родине. Мраксисты путем словесной эквилибристики ухитрялись запутать читателей. Не сразу ведь можно сообразить, что Кубань была в то время отторгнута от России.

Из Польши Пугачёв, снабженный деньгами и инструкциями, был направлен на Урал.

Относительно того, что бунт возник не сам собой, и что первые сподвижники Пугачёва были, попросту говоря, куплены, есть немало указаний в документах эпохи. Известно, к примеру, что Алексей Орлов, находившийся в то время в Италии, сообщал Императрице об участии Франции в организации мятежа Пугачёва. О том же писал Государыне и Вольтер.

Одна из задач восстания видна сразу. Нужно было остановить победоносное движение Румянцева за Дунай, в авангарде которого блистательно действовал Суворов. Как остановить? Только ударом в спину - восстанием в важнейших экономических районах страны.

Но со временем обозначилась и другая, тайная цель. Не случайно именно Пугачёв, вступивший в масонскую ложу, должен был осуществить её. Это была, как бы попытка, как бы репетиция ликвидации Самодержавного строя в России, попытка уничтожения Православной веры (вспомним безчинства мятежников в Казани) и родовой аристократии. Ведь именно Православная вера, Самодержавие и родовая аристократия стояли на пути масонских ложь к захвату власти.

Но Бог не дал победы антихристовым бандам, Бог дал победу Православному Державному Воинству.

Что вынес Суворов из беседы с Пугачёвым? Что вынес витязь Православия из встречи с "князем из грязи"?

Об этом можно судить по дальнейшим действиям Суворова. Алексей Иванович Иловайский докладывал в донесении наказному атаману Войска Донского Сулину: "Известный злодей, тиран и мятежник Емельян Пугачёв близ города Яицкого пойман… Генерал-поручиком и разных орденов кавалером Александром Васильевичем Суворовым в оковах в сделанной ему для народного ведения клетке взят и повезен прямо в Санкт-Петербург, а для конвоирования я и г. полковник Денисов от села Новоспасского с ним, генерал-поручиком Суворовым, находился.

Он же, злодей Пугачёв, без всякого запирательства в своих законоотступных и весьма противных делах, о коих только содрагать утробою и дивиться причина заставляет, объясняется…"

Дела Пугачёва, от которых можно только содрогаться, и заставили Суворова, всегда милосердного к пленным, на сей раз отступить от правил и поместить закованного в кандалы Пугачёва в клетку, словно лютого зверя.

После разгрома мятежа, в 1774-1775 годах, А.В. Суворов проходил службу в Поволжье. В 1776 году он был командирован в Крым, а 28 ноября 1777 года по ходатайству Г.А. Потёмкина назначен командующим Кубанским корпусом.

В последующие годы судьба бросала его по разным областям. Он командовал войсками в Крыму, В Астрахани, строил укрепления, выполнял неотложные задачи государственной важности.

В августе 1782 года снова принял в командование Кубанский корпус.

Его блистательные победы над турецкими вассалами - ногайскими татарами - 1 августа 1783 года и 1 октября 1783 года на реке Лабе в значительной степени способствовали успеху действий Г.А. Потёмкина по присоединению к России полуострова Крым. Уже тогда Григорий Александрович Потёмкин оценил полководческие достоинства Суворова, а когда грянула 2-я Турецкая война в царствование императрицы Екатерины Второй (так именовали историки русско-турецкую войну 1787-1791 годов) Главнокомандующий Екатеринославской армией Потёмкин направил Суворова на важнейший участок
действий против турок, в Кинбурнскую крепость. Рескрипт о назначении Светлейший Князь Потёмкин сопроводил теплыми словами в адрес Суворова: "Мой друг сердечный, ты своей особою больше десяти тысяч человек. Я так тебя почитаю и ей-ей говорю чистосердечно".

В войне, развязанной против Российской Империи, Порта (название турецкого правительства) планировала захват Крымского полуострова и возвращение его в свое сюзеранство. Для этого турки собирались высадить десант на Кинбурнской косе, овладеть Кинбурнской крепостью, нанести удар в направлении пристани Глубокой, Николаева и Херсона, затем выйти к Перекопу и отрезать полуостров от России.

Прибыв в Кинбурн, Суворов немедленно приступил к организации обороны косы. Он не любил оборону, он признавал только наступление и потому писал одному из подчиненных командиров: "Приучите вашу пехоту к быстроте и сильному удару, не теряя огня по-пустому. Знайте пастуший час!"

Турки предприняли несколько серьезных попыток высадки на косу, но все они были успешно отбиты русскими войсками. Суворову не нравилась такая вынужденная пассивность. Получалось, что он ждет, когда неприятель соизволит открыть боевые действия. И он решил превратить оборонительный бой в наступательный, он решил разом покончить с главными силами турок. Но для этого нужно было позволить им высадиться на косу, что было, конечно, рискованно. Впрочем, Суворов был уверен в себе и своих войсках.

Недаром его приказы были всегда проникнуты наступательным духом: "Шаг назад - смерть! Вперёд два, три, десять шагов - позволяю".

"РУССКИЕ ПРУССКИХ

ВСЕГДА БИВАЛИ"

Настала пора сделать первый шаг по тернистому пути боевой славы… Правда, судьба распорядилась так, что Суворов вступил в Семилетнюю войну, казалось бы, совсем не по-суворовски. В первые годы он занимался снабжением войск, формировал батальоны в Лифляндии и Курляндии, занимал пост коменданта Мемеля. 9(20) октября 1758 года был в произведён в чин подполковника. А вскоре военное счастье по-настоящему улыбнулось ему. В 1759 году он стал штабным офицером (в то время - офицер квартирмейстерской службы) при новом главнокомандующем русской армией генерал-аншефе Петре Семёновиче Салтыкове.

Суворову довелось участвовать в двух блистательных для русского оружия сражениях - Пальцигском 12(23) июня и Кунерсдорфском 1(12) августа 1759 года. Под Кунерсдорфом враг понёс огромный урон, прусский король Фридрих II едва не попал в плен, а Петр Семенович Салтыков стал генерал-фельдмаршалом (О П.С. Салтыкове и основных сражениях Семилетней войны (1756-1762) вы узнаете из книг библиотечки "Православного Воинства").

28 сентября (9 октября) 1760 года Суворову посчастливилось принять участие в ударе на Берлин в составе корпуса генерала Захара Григорьевича Чернышёва.

Враг бежал, но был настигнут в районе Шпандау и понёс полное поражение. Были взяты богатые трофеи, Берлин уплатил контрибуцию в 1 500 000 талеров и выделил на содержание занявших его русских войск 200 000 талеров. Королевская казна была передана русским.

Эта блистательная операция наполнила гордостью сердце будущего великого полководца. Недаром он впоследствии любил повторять: "Русские прусских всегда бивали".

А вскоре судьба свела его с человеком, который сыграл огромную роль в его боевой биографии - с Петром Александровичем Румянцевым.

Генерал Румянцев командовал войсками, осаждавшими прусскую крепость Кольберг. Суворов не раз отличился в ходе осады крепости.

Боевая деятельность молодого подполковника нашла отражение не только в исторических формулярах, но и в изобразительном искусстве. В фундаментальном альбоме репродукций: "Александр Васильевич Суворов. Жизнь и деятельность полководца в изображениях", помещен ряд репродукций, посвященных победам Суворова в Семилетней войне. Это рисунок П. Алякревского "Кавалерийская атака Суворова на прусскую конницу в Рененвальде". Под ним подпись: "Суворов был столь же хорошим пехотным как и кавалерийским офицером. В многочисленных боях под Кольбергом он, командуя конным отрядом, проявил блестящие военные способности и несравненную смелость. Быстрота и стремительность его атак, при ловкости маневра и точности боевого расчета, неизменно приводили к быстрому и полному разгрому противника". Следующая иллюстрация: "Суворов овладевает городом Гольнау". Она сделана с гравюры XVIII века. Об этой операции Суворов упоминал в своей биографии: "В ночи прусский корпус стал за Гольнов, я одним гренадерским батальоном атаковал вороты и, по сильном сопротивлении, вломились в калитку, гнали прусский отряд штыками через весь город, за противные ворота и мост, до их лагеря, где побито и взято много было в плен. Я повреждён был контузиею в ногу и в грудь картечами, одна лошадь ранена подо мною в поле".

Взятие войсками Румянцева Кольберга поставило точку в вооруженной борьбе России с Пруссией. Фридрих II писал: "Пруссия лежала в агонии, ожидая последнего обряда. Как суров, печален и ужасен конец моего пути… Только судьба может меня спасти из положения, в котором я нахожусь".

Увы, той "судьбою" оказался восшедший на престол после смерти Императрицы Елизаветы Петровны бывший голштинский принц Петр III. Немедленно по вступлении на престол он заключил мир с Пруссией и вернул ей всё, что было завоёвано Россией в ожесточённых и кровопролитных сражениях, что стоило жизни многим и многим русским солдатам и офицерам. Мало того, он отдал в распоряжение Фридриха корпус русских войск для действий против недавних союзников России.

Здесь трудно не отвлечься от основной стези повествования и не коснуться столкновений России с Пруссией (позже с Германией).

Западные державы и, прежде всего Австрия, наметили в Семилетней войне свои, конкретные задачи. Они стремились решать их за счет русских штыков, и потому война шла вяло. Союзники мешали генерал-фельдмаршалу П.С. Салтыкову добиться решительных успехов. Возвышение России Запад пугало.

И все-таки Россия одержала победу сама, без помощи австрийцев, возглавляемых генералом с очень характерной для результатов деятельности этого полководца фамилией - Дауном. И тогда нашлись силы в лице императора Петра III и его сподвижников, которые отняли у России её победы. Спрашивается, для чего нужно было вообще затевать войну? Ответ один: тёмные силы Запада хотели ослабить Россию, несколько окрепшую при Елизавете Петровне, после "бироновщины" - удушающей власти "немцев", после эпохи "дворцовых переворотов" и засилья иноземщины.

Но вот прошло чуть более ста пятидесяти лет после победы России над Пруссией, и тёмные силы закулисы вновь втянули её в войну с кайзеровской Германией. К весне 1917 года Германия оказалась в положении, аналогичном тому, в котором была при Фридрихе, вновь "лежала в агонии, ожидая последнего обряда".

Но на этот раз не было опрусаченного императора, мало того Государь Император Николай II взял на себя Верховное Главное командование. И тогда Запад вновь постарался сделать так, чтобы кровь, пролитая Россией в жестокой войне, оказалась пролитой даром. Германский генеральный штаб направил губительный вирус в "пломбированном вагоне", и этот вирус обескровил Россию, этот вирус превратил Россию-победительницу, в "республику", выпрашивающую у Германии так называемый Брестский мир.

Для того чтобы это случилось, потребовались усилия тёмных сил всего Запада, хоть и враждующего между собой, но, в случае усиления России, мгновенно объединяющегося против нее.

Итак, перед нами уже два примера: Семилетняя война и 1-я мировая война. В обоих случаях Россию втягивали в войну, а когда она выходила победительницей, тут же вырывали эту победу из рук самым подлым и низким способом. И неважно, кто был в видимом ряду этой цепочки. Тёмные силы были одни и те же, и объединяла их ненависть к великому и несгибаемому русскому народу, к великой и несгибаемой стране.

А вот и третий пример. Запад вначале растоптал и обокрал Германию, но затем вооружил и оснастил ее для удара против России, которая хоть и называлась СССР, оставалась для всех врагов все той же Россией.

Снова для удара по России избрали немцев. Такова уж печальная судьба русских и немецких солдат, сильнейших в мире, бить друг друга во имя чужих интересов, причём интересов не России и не Германии.

Государь Император Николай II проиграл потому, что не успел, а скорее просто уже не смог уничтожить в России пятую колонну, готовую сдать страну неприятелю, и призывающую к поражению собственной страны.

Российская Империя рухнула накануне победы.

Николай II не смог, но смог Сталин, который, учёл опыт Николая II.

Михаил Лобанов в книге "Великий государственник" пишет: "Близко стоявший к Сталину Молотов до конца дней своих считал (выражая, конечно же, и убеждение Сталина), что "мы обязаны тридцать седьмому году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны".

Пятой колонны не было, а была несгибаемая воля Сталина. И в 1945 году никто не остановил Россию. И Россия поставила победную точку в борьбе с врагом, который на протяжении многих веков шёл на русскую землю, шёл, так и не поняв, что является исполнителем чужой воли, вассалом закулисы…

Нелегка судьба у России, нелегка судьба русских правителей, русских полководцев. В июне 1807 года английский лорд, присутствовавший при сражении под Фридландом, поражение в котором было организовано предателем и убийцей императора Павла I Беннигсеном, сказал о русских солдатах. "Они победили бы, если бы одно только мужество давало победу" (См. мой очерк: "Кому служил барон?" в сборнике "Дорогами тысячелетий" М.: Мол. гвардия, 1989, с.192).

Суворов всегда был отважен, стоек и непреклонен, Суворов всегда был твёрд в своих решениях и потому он никогда не терпел поражений, не терпел и малых неудач даже тогда, когда "западные друзья" делали всё, чтобы он не только проиграл, но и вовсе погиб бы со своей армией.

СУВОРОВ - и этим всё сказано!

Материал СУВОРОВ - и этим всё сказано! типа Заметка был создан.

Дорогие форумчане! Я – «Дежурный по кадетке» – прибыл, как многие догадались уже, наверное, на сайт не случайно. И вот неожиданно появилось важное дело. Один из участников форму на сайте сообщил о безобразном интервью Невзорова, в котором он набрался наглости оклеветать Александра Васильевича Суворова.
Это, наверное, единственный или один из немногих – не будем ругаться, ибо ругань ничего не доказывает – кто просто так, походя, замахнулся на славу России.
Не будем цитировать и распространять бредни, вспомним лучше подвиги Суворова.
Я уполномочен выставить на сайт документальное повествования суворовца-ветерана Николая Фёдоровича Шахмагонова: «Он первым был из стаи славной Екатерининских орлов»
После удивительно злобных нападок на автора здесь, на сайте, некоторых явных невзоровцев, сам он возвращаться в форум не желает. Но случай с Суворовым – особый случай, а потому не возражает, чтобы я представил очерк на сайте.
Никто не против критики, но критика не есть беспочвенные, злобные и бездоказательные нападки на автора, по совершенно непонятным причинам производимые.
Впрочем, слово о великом СУВОРОВЕ…

От автора

Александр Васильевич Суворов!.. Генералиссимус, Князь Италийский, граф Рымникский, кавалер многих боевых орденов, русских и зарубежных, генерал-фельдмаршал и Австрии, и Сардинского королевства, полководец, выигравший 63 сражения и не проигравший ни одного. Все это можно перечислять безконечно.

Но скажите просто СУВОРОВ, и всё вышеперечисленное, и многое из не перечисленного соединится в этом слове, коротком, но очень ёмком, беспредельно дорогом для каждого русского. Александр Васильевич предвидел это, завещав написать на могиле: "Здесь лежит Суворов". И всё!

Кто же он?.. Я попытался ответить на этот вопрос несколькими поэтическими строчками:

Он первым был "из стаи славной
Екатерининских орлов",
Он шел дорогой Православной,
Разя Отечества врагов.

И наша Русская Держава
Смотрела гордо на Него,
И трепетно Орел Двуглавый
Крылами осенял Его!

Так кто же он?
Кто в час суровый
В сраженьях отдыха не знал?
То Чудо-Вождь,
То наш СУВОРОВ!
Он Русскою Святыней стал!..

Русская святыня! Символ непобедимости и славы Русского Оружия! Что же сегодня можно добавить к уже сказанному о Суворове, написанному о нём в сотнях, тысячах книгах, в сотнях, в десятках тысяч публикаций.

Оказывается, сегодня есть, что сказать. И связано это прежде всего с тем временем, в котором мы живём. Вспомним известные строки: "Блажен, кто посетит сей мир в его минуты роковые". Именно роковые минуты переживает мир, переживаем мы с вами. Это время, когда обостряется борьба добра со злом, и, когда добро должно выйти победителем по Промыслу Божьему, известному нам по всем предсказаниям и пророчествам Русских Святых. Но добро может победить только тогда, когда мы все включимся в борьбу за эту победу. И одним из важнейших рубежей этой борьбы является славная боевая Летопись нашего великого прошлого. Д. Оруэлл точно подметил: "Тот, кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее. Кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое". Недаром все, кто захватывал власть, немедленно переписывали историю, под себя... Чтобы при помощи прошлого контролировать настоящее и будущее.

Известный религиозный философ русского зарубежья Георгий Петрович Федотов (1886-1951) писал: "Мы имеем огромное, печальное преимущество видеть зорче отцов, которые жили под кровлей старого, слишком уютного дома". Настало время вдумчиво и внимательно вглядеться в славное прошлое нашей Родины - Великой России.

По завещанной нам великим поэтом и русским пророком Александром Сергеевичем Пушкиным модели "Россия - не Европа", мы можем определить, что вступили в период общественной цивилизации, когда общественное становится выше личного, когда свершения во имя Отечества, во имя своего народа становятся важнее личных, корыстных целей. (Подробно в моей работе "Иоанн Грозный, Иосиф Сталин и Опричнина в свете пушкинских пророчеств". В альманахе "Эпоха Путина" М., 2002, с. 21).

Судя по пушкинской модели, первый шаг на пути перехода к общественной цивилизации, "по настроению", был сделан именно в XVIII веке, когда ярко расцвёл блистательный талант "Екатерининских орлов" - полководцев, дипломатов, учёных, строителей...

Они ставили общественное выше личного, они забывали себя, когда речь шла о чести и славе Отечества. И первыми из них были Суворов, Румянцев, Потёмкин, Ушаков, Сенявин, Безбородко и другие великие наши предки.

Сегодня нам есть что сказать о них подрастающему поколению и мы сделаем это в "Библиотечке Православного Воинства". Возвратить правду о Великом прошлом России народам нашей страны призывает и Государственная программа военно-патриотического воспитания России на 2001 - 2005 годы, о которой много говорили после её принятия, а потом, как, к сожалению водится стали незаслуженно, даже преступно забывать.

И СЛАВЫ ГРОМ,

КАК ШУМ МОРЕЙ...

Вспомним непревзойдённые, пламенные строки замечательного русского поэта и государственника Гавриила Романовича Державина, посвященные Александру Васильевичу Суворову:

И славы гром,

Как шум морей,

как гул воздушных споров,

Из дола в дол, с холма на холм,

Из дебри в дебрь,

от рода в род

Прокатится, пройдёт,

Промчится, прозвучит,

И в вечность возвестит,

Кто был Суворов...

Пророческими оказались эти строки. Прокатилась слава Суворова через века, и поныне ярко сверкает она, как и два столетия назад. И как девиз повторяем мы проникновенные слова полководца, столь дорогие каждому Русскому, особенно в нынешние, нелегкие времена для Отечества:

"Доброе имя должно быть у каждого человека; лично я видел это доброе имя в славе моего Отечества; мои успехи имели исключительной целью его благоденствие''.

С ранних лет следовал этим священным принципам Александр Суворов. Он родился в Москве 13 (24) ноября 1730 года, и сам, вопреки обстоятельствам, стал творцом своей военной судьбы.

Уже в возрасте 64 лет, 28 декабря 1794 года, Александр Васильевич писал боевому офицеру Е.Г. Цукато, попросившему разрешения создать биографию полководца: "Жизнь столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть не может. Всегда найдутся неложные свидетели истины".

Тем не менее попытки исказить биографию великого русского полководца неоднократно делались при его жизни. 4 января 1790 года Императрица Екатерина Великая писала своему корреспонденту в Германии И.Г. Циммерману: "Предупреждаю Вас, милостивый государь, что в 123 номере геттингенской газеты напечатана величайшая нелепость, какую только возможно сказать. В ней говорится, что генерал граф Суворов - сын гильдесгеймского мясника. Я не знаю автора этого вымысла, но не подлежит сомнению, что фамилия Суворовых давным-давно дворянская, спокон века русская и живет в России. Его отец служил при Петре I... Это был человек неподкупной честности, весьма образованный, он говорил, понимал или мог говорить на семи или восьми мертвых или живых языках. Я питала к нему огромное доверие и никогда не произносила его имя без особого уважения".

Василий Иванович Суворов, отец полководца, был сенатором, членом Военной коллегии, дослужился до чина генерал-аншефа, был награжден орденами св. Андрея Первозванного, св. Анны, св. Александра Невского...

Честно служили России и предки Суворовых. Михаил Иванович Суворов, к примеру, при Царе Иоанне Грозном был четвертым воеводой полка правой руки в Казанском походе 1544 года и третьим воеводой большого полка в шведском походе 1549 года.

Заслуженной, славной была династия Суворовых - защитников Отечества, и уж, конечно, не радовало Василия Ивановича то, что сын его, Александр, не годился для военной службы. А в том, что это было так, он не сомневался. Александр не отличался ни здоровьем, ни физической силой. Был невысок ростом, худощав, и никак не походил на бравого воина. Василий Иванович решил готовить сына к службе, как тогда говорили, статской.

Но вовсе не так думал сам Александр.

Однажды, случайно наткнувшись в библиотеке отца на книгу "Жизнь великих людей" Плутарха, он буквально проглотил ее. Затем прочитал "Жизнь Александра Великого". Его любимыми авторами стали Цезарь, Тит Ливий, Тюренн, Вобан, Мориц Саксонский. Но особенно увлекла его Русская история - победы Великих Князей Святослава, Александра Невского и Дмитрия Донского.

Военная служба стала его заветной мечтой, но отец и слышать не хотел о ней. Он говорил о том, что эта служба требует большого напряжения всех нравственных и физических сил, а для этого необходимы мужество, отвага и выносливость.

И Александр не мог не согласиться, что здоровья, выносливости, физической силы ему явно не хватает. Зато были отвага, воля, зато книги воспитали в нём высокие морально-нравственные качества.

В любое время года, в любую погоду он убегал на улицу, садился на коня, скакал под дождём, в снегопад, в метель. Одевался легко, так чтоб не стеснять движений. И с рвением продолжал самостоятельное изучение военных наук.

Отец равнодушно взирал на занятия сына, не верилось ему, что из Александра может получиться офицер. Но тот не сдавался. И вот однажды в гости к отцу приехал его старый боевой друг генерал Ганнибал. Маленьким арапчонком он был куплен Петром I. Выучился и вырос в России, став артиллерийским генералом.

Пожаловался Василий Иванович Ганнибалу, что сладу нет с Александром - никак не хочет выбросить из головы пустую мечту о службе военной. Ганнибал пообещал поговорить с мальчиком и заглянул к нему в комнатку. Александр сидел за столом, склонившись над картами. Ганнибал незаметно подошел к столу и был поражен увиденным.

- Кто это вычертил тебе? - спросил он. - Сражение при Рокруа, Невская, Куликовская битвы, - узнавал генерал изображенное на бумаге.

- Я сам, - отвечал Суворов.

- Не может быть, - удивился Ганнибал. - А что за книги ты читаешь?

Он стал перебирать тома, лежавшие на столе, и не переставал удивляться. Такие книги и в более старшем возрасте читали очень немногие. Начал задавать вопросы и был окончательно сражен познаниями Александра.

Прощаясь, пообещал поговорить с отцом, чтобы тот переменил свое мнение и определил-таки Александра на военную службу.

И вот в октябре 1742 года Александр был зачислен мушкетёром в лейб-гвардии Семёновский полк. Его сверстники, записанные по обычаям того времени в полки в младенчестве, уже прошли "на домашнем коште" первичные чины. Он же начал с первой ступеньки, в более позднем возрасте.

Правда и он несколько лет еще оставался дома, но теперь уже отец серьёзно занялся с ним военными науками. Изучали тактику действий, военную историю, фортификацию, иностранные языки...

Все это называлось отпуском для обучения "указанным наукам" в родительском доме. Наконец, 1 января 1748 года Александр Суворов "явился из отпуска" и начал службу в 3-й роте лейб-гвардии Семёновского полка.

Лейб-гвардии Семёновский полк был в то время своеобразным центром подготовки русских офицерских кадров. Суворов с головой окунулся в занятия, но знаний, которые давали в полку, ему показалось мало и он добился разрешения посещать лекции в Сухопутном Шляхетском Кадетском Корпусе.
Вместе с кадетами проходил он курс военных наук, вместе с ними занимался литературой, театром.

В то время в Сухопутном Шляхетском Кадетском Корпусе учился Михаил Матвеевич Херасков (1733-1807), будущий автор эпической поэмы "Россияда" (о покорении Иоанном IV Грозным Казанского ханства), трагедии "Венецианская монахиня", филосовско-нравоучительных романов "Нума Помпилий или процветающий Рим" и других, а так же известных в те годы литературных произведений, относящихся к русскому классицизму.

М.М. Херасков с помощью кадета-выпускника 1740 года Александра Петровича Сумарокова (1717-1777), ставшего уже признанным писателем, образовал в корпусе "Общество любителей российской словесности". Суворов посещал занятия общества, читал там свои первые литературные произведения, среди которых было и "Разговоры в царстве мертвых". Печатался он и в журнале Академии Наук, который назывался "Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие".

Выдающиеся литературные дарования Суворова не нашли достаточного отражения в литературе. Между тем, будущий полководец был охотно принят в литературный круг светил писательского общества того времени. К примеру, выпускник Сухопутного Шляхетского Кадетского Корпуса 1740 года Александр Петрович Сумароков был автором весьма популярных в то время произведений: комедии "Рогоносец по воображению", трагедий "Дмитрий Самозванец", "Мстислав" и других, в какой-то мере предвосхитивших отдельные черты творчества знаменитого Д.Ю. Фонвизина.

Кадетский корпус давал глубокие знания в науке, искусстве, литературе. Что же касается непосредственного военного образования, то на этот счёт есть красноречивое свидетельство блистательного русского полководца Петра Александровича Румянцева. Во время русско-турецкой войны 1768-1774 годов по его просьбе Екатерина Великая прислала на пополнение армии двенадцать поручиков - выпускников Сухопутного Шляхетского Кадетского Корпуса. Высочайшая по тому времени подготовка этих офицеров настолько поразила Румянцева, что он тут же отписал Государыне, благодаря её за присылку "вместо двенадцати поручиков, двенадцати фельдмаршалов".

Безусловно, занятия в корпусе, хотя Суворов и не был его воспитанником, оказали значительное влияние на его становление.

Выдающийся исследователь Екатерининского времени, наш современник Вячеслав Сергеевич Лопатин, характеризует те годы следующим образом: становление государства "шло вместе с ростом национального самосознания. Во времена Суворова жили и творили Михаил Ломоносов, Александр Сумароков, Денис Фонвизин и Гавриил Державин, Федот Шубин и Федор Рокотов, Дмитрий Левицкий и Василий Боровиковский, Варфоломей Растрелли и Иван Старов... и многие другие выдающиеся деятели русской культуры, отразившие национальный социально-экономический и культурный подъём страны".

Производство Суворова в первый офицерский чин состоялось весной 1754 года. Он получил назначение поручиком в Ингерманландский пехотный полк. А вскоре грянула Семилетняя война...

"РУССКИЕ ПРУССКИХ

ВСЕГДА БИВАЛИ"
(продолжение следует)

Уважаемый Прима! Вы почти в одиночестве говорите добрые слова о Николае Фёдоровиче.
Я уже второй день пытаюсь поставить через свою регистрацию на сайт материал о Суворове, это небольшая книжка, которая вышла тремя изданиями - первое было в начале 90-х и два в начале нулевых. Третье издание представляли на юбилей Суворова в Фонде российской культуры - представляло Московское суворовско-нахимовское содружество, оно и книгу издало 2 тыс экз. Общее мнение - повествование получилось удачным. Но что-то не получается. Н.Ф. сейчас в Ворошиловском и редко выходит на связь только по эл.почте, потому что свой компьютер не взял.
Ставлю материал - нет материала. А надо бы о Суворове поставить. пробую ещё один раз, и тогда, может, в комментах к материалу, скажем, о Донском, размещу, или лучше воспользуюсь его паролем, который он мне оставил, чтобы там и поставить в хвост.
тем более видимо сбой на сайте - вон девушки, сейчас читал, жалуюся. Ставят нормально разбитую главу, а оно сплошняком. Суворова сплошняком не прочитать.
Извещу, куда дел материал.
всего Вам наилучшего.