Главы: "1941. Первое утро войны" и "Бездарность или измена"

 

       Те, кто 22 июня 1941 года оказался на улицах Москвы примерно в районе шести утра, собираясь на работу или торопясь на первую электричку, чтобы отправиться на дачу, не мог не заметить одну странность.

 

В ясное, солнечное утро слишком много чёрных, явно служебных, автомобилей мчалось к центру Москвы. Слишком много, ведь утро-то воскресное. Не могли не обратить внимания на эти автомобили и водители поливальных машин, вышедших на улицы города точно по графику и зашуршавших своими водомётами. Не могли не подивиться этому обстоятельству и многочисленные дворники, зашумевшие своими мётлами примерно в то же самое утреннее время. Служебные автомобили мчались со всех концов Москвы и чем ближе они оказывались к центру, тем выше была их удивительная для воскресного раннего утра концентрация. Москва просыпалась, готовилась к выходному, готовилась к мирному, счастливому дню. Москвичи же – те, кто собирался на дачу, уже были на ногах и тоже с удивлением смотрели на автомобили, мчавшиеся совсем в ином для выходного дня направлении.

       Впрочем, все удивления были минутными, ведь впереди – отдых, впереди встреча с природой, с лесом, с подмосковными речками и озёрами, в ту пору сплошь пригодными для купания, для рыбалки, для всех радостей, которые они могли дарить уставшим за рабочую неделю москвичам, причём, неделю, несколько более спокойную, нежели предыдущие – спокойствие придало Заявление ТАСС, прозвучавшее по радио 13 июня и опубликованное в субботу 14 июня во всех центральных газетах.

        Автомобили мчались к Старой площади, на которой находился рядом с ЦК ВКП(б) Московский городской комитет партии.

         Руководители Москвы кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК и первый секретарь Московского горкома ВКП (б) Александр Сергеевич Щербаков и председатель горисполкома Василий Прохорович Пронин, получившие сообщение из Кремля о начале войны, назначили на 6 часов 30 минут утра расширенное совещание, на которое в срочном порядке вызвали ответственных руководителей города и районов, а также НКО, НКВД и директоров крупнейших предприятий.

       Раннее воскресное утро, а почти все стояночные места перед знанием Горкома оказались занятыми уже в начале седьмого. Впрочем, Старая площадь окружена в основном административными зданиями, а потому такое скопление машин вряд ли было слишком заметно. Разве что с верхних этажей домов, что на противоположной стороне, за бульваром можно было всё это различить. Но до того ли москвичам, чтобы рассматривать в такую рань то, что происходит на улице.

      Те, кто не спешили за город, отсыпались, ведь даже магазины с товарами самой первой необходимости – с молочными продуктами и хлебом, где вкусно пах свежевыпеченный хлеб – открывались значительно позже, чем началось совещание.

      Рано было ещё пробуждаться и тем, кто собирался отправиться на праздники – детский в «Сокольниках», который должен был начаться в 11.00, и спортивный, на стадионе «Динамо». Тот был назначен на 12.00.

      В Киеве, Риге, Каунасе, в Бресте и других приграничных городах уже два часа гибли люди, на аэродромах Западного особого военного округа горели выстроенные по линеечке самолёты, а в столице о том, что началась война знали только руководители партии и правительства в Кремле и вот теперь сообщение об агрессии должно было прозвучать на совещании, большинство участников которого недоумевало по поводу столь раннего вызова. Лишь руководители районов Москвы всё поняли уже в тот самый момент, когда получили распоряжение Горкома прибыть на Старую площадь в столь ранний час.

        Заметили неладное, разве что верующие, спешившие на утреннюю службу в немногочисленные действующие храмы Москвы. Им, этим прихожанам, суждено было узнать о страшной беде, нависшей над страной, раньше, чем большинству москвичей.

 

       В 6.30 по Московскому времени Щербаков вышел на трибуну, окинул взглядом зал, замерший в ожидании и объявил:

       – Товарищи, сегодня в четыре часа утра германские войска атаковали наши границы. Вражеская авиации нанесла массированные бомбовые удары по приграничным районам и по многим городам, в том числе по Минску и Киеву. Это война, товарищи, жестокая война… Нам предстоит сегодня, сейчас выработать важнейшие направления работы, определить первоочередные мероприятия по переводу городского хозяйства на военные рельсы.

        Щербаков потребовал немедленно усилить охрану метрополитена, систем водоснабжения, тепловой и электрической энергии, транспорта, продовольственных складов, холодильников, канала имени Москвы, железнодорожных вокзалов, оборонных предприятий и других важнейших объектов. Поручил разработать концепцию маскировки Москвы, срочно организовать изготовление макетов и муляжей, с помощью которых изменить контуры исторических памятников, правительственных зданий.

       Важнейшим был и вопрос пропуска в столицу. Право въезда в Москву оставалось только для тех, кто имел московскую прописку. А как быть с теми, кто работал в Москве, а жил в Подмосковье? Щербаков дал указание посторонних в город с 23 июня не пускать, но и здесь возникли подводные камни, ведь не пускать рабочих заводов и фабрик, столичных учреждений, означало парализовать работу многих предприятий, которые и так должны были лишиться значительного числа работников в связи с объявленной мобилизацией.

        В конце концов приняли решение учредить специальные пропуска, причём не только для иногородних, но и для москвичей, которые выезжали на дачи и в леса за грибами и ягодами. Предупредили: выехал за город – назад без пропуска не попадёшь.

       Завершая совещание, Щербаков объявил:

       – Товарищи, в двенадцать ноль-ноль будет передано важное правительственное сообщение. Нужно объявить о том людям, как можно большему количеству людей.

       Между тем страна перестраивалась на военные рельсы. В 9 часов тридцать минут Михаил Иванович Калинин подписал по поручению Сталина указы о введении военного положения, об образовании Ставки Главного командования, о военных трибуналах и о всеобщей мобилизации, которой подлежали все военнообязанные с 1905 по 1918 года рождения.

 

        В 10 часов позвонили из Киева и сообщили о новом налёте германской авиации. После окончания налёта пришло сообщение о том, что бомбили

железнодорожный вокзал, завод «Большевик», авиазавод, электростанции, военные аэродромы, жилые дома.

        Но Минск по-прежнему молчал.

        Пришло сообщение о том, что после утренней службы прозвучало «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», сделанное местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Московским и Коломенским Сергием (Страгородским).

        Митрополит, получивший ранним утром из Кремля сообщение о начале войны, сам, не имея возможности привлечь машинистку, напечатал послание, с которым выступил сам и которое отправил в храмы Православной церкви. Он заявил:

        «В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва не весь мир, не коснется нашей страны, но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят ещё раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему Отечеству.

Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью, и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы – православные, родные им и по плоти, и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить Отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, учёным, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства. Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов, безвестные имена которых русский народ увековечил в своей славной легенде о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче, разбивших наголову Соловья Разбойника.

       Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг.

       Если кому, то именно нам нужно помнить заповедь Христову: «Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя». Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, своим здоровьем или выгодой ради родины. Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией. А если, сверх того, молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится ещё и лукавыми соображениями насчёт возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена родине и своему пастырскому долгу, поскольку Церкви нужен пастырь, несущий свою службу истинно «ради Иисуса, а не ради хлеба куса», как выражался святитель Димитрий Ростовский. Положим же души своя вместе с нашей паствой. Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей.

      Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины.

      Господь нам дарует победу».

      Разосланное послание было подписано: «Патриарший местоблюститель смиренный Сергий, митрополит Московский и Коломенский.

Москва

22 июня 1941 года».

       Вероломное, подлое нападение фашистской нечисти на Советский Союз, в умах и сердцах всех честных людей мира существующий как Россия, заставило по-новому взглянуть на взаимоотношения Церкви и государства, представлявшего собою Державу Российскую, а послание местоблюстителя патриаршего престола отозвалось в первых строках обращения Сталина, прозвучавшего 3 июля 1941 года.

 

      А между тем, утром 22 июня в Кремле продолжалась подготовка к важнейшему и ответственному правительственному сообщению.

        На заседании Политбюро было принято решение сделать заявление по радио по поводу нападения фашистской Германии на Советский Союз. Конечно, все полагали, что с таким заявлением должен выступить Сталин и только он один. Сталин сказал твёрдо: выступить должен Молотов.

      Члены Политбюро пытались настаивать на том, что народу СССР будет непонятно, почему со столь важным заявлением выступить не он – глава партии и правительства, а Молотов. Сталин настоял на своём. Выступить должен Молотов.

       Он не стал разъяснять причины своего отказа. Он просто принял волевое решение, с которым никто не мог не согласиться, быть может, впервые не получив точного пояснения. Лишь много лет спустя Молотов сделал те пояснения, которых так и не добились члены Политбюро:

       «Почему я, а не Сталин? Он не хотел выступать первым, нужно, чтобы была более ясная картина, какой тон и какой подход. Он, как автомат, сразу не мог на всё ответить, это невозможно. Человек ведь. Но не только человек – это не совсем точно. Он и человек, и политик. Как политик, он должен был и выждать, и кое-что посмотреть, ведь у него манера выступлений была очень чёткая, а сразу сориентироваться, дать чёткий ответ в то время было невозможно. Он сказал, что подождёт несколько дней и выступит, когда прояснится положение на фронтах».

       По радио уже было объявлено о том, что в 12.00 будет сделано важное правительственное заявление. Подавляющее большинство советских людей не знали, о чём пойдёт речь, хотя тревожность обстановки, несколько сниженная Заявлением ТАСС, конечно оставалась.

       Текст выступления, как и все важнейшие документы того времени, был подготовлен под руководством Сталина, если не сказать – практически продиктован им самим. Молотов несколько раз прочитал готовый текст.

        Ну, с Богом! Быть может именно так мысленно проводил его Сталин, когда Вячеслав Михайлович в 12.05 вышел из его кабинета.

        До Центрального телеграфа – рукой подать. В 12.15 была включена аппаратура и голос Молотов разнёсся на всю советскую страну, по всем городам и весям, его услышали во всём мире все, кто имел возможность и хотел услышать Москву в этот тяжёлый для советского государства день.

        Молотов настроился на выступление. Голос звучал спокойно, твёрдо:

        – Граждане и гражданки Советского Союза!

        Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

        Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.

        Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении, и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за всё время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

       Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что Германское правительство решило выступить с войной против Советского Союза в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

       В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, что Германия совершила нападение на Советский Союз, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.

       По поручению Правительства Советского Союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчёт несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта.

       Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ – отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.

        Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы.

        Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору.

       Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришёл к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу.

      Правительство Советского Союза выражает твёрдую уверенность в том, что всё население нашей страны, все рабочие, крестьяне, интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочён и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом.

       Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина.

      Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!

      После выступления Молотов вернулся в кабинет Сталина.

      Едва Молотов вошёл в кабинет, как поступило новое сообщение. Германские войска захватили Гродно и начали бомбить Минск. Из Киева и Севастополя тоже поступили данные о бомбардировках.

         Выслушав данные о налётах вражеской авиации, Сталин велел срочно вызвать к нему руководство Москвы.

       Вскоре в его кабинет снова, уже второй раз за этот день – первый раз они были ночью – прибыли Щербаков и Пронин. Нужно было согласовать некоторые вопросы, которые Щербаков предполагал поставить на заседании, назначенном в Горкоме партии на 15.00.

        – Товарищ Сталин, – начал Щербаков, – учитывая то, что Германия располагает самолётами, способными достичь Москвы, предлагаю немедленно установить на всех высотных точках зенитные батареи.

       – Это правильное решение, – согласился Сталин. – Согласуйте его с руководством Красной Армии. – Средства противовоздушной обороны будут выделены немедленно.

       Решив ещё ряд важных вопросов, Щербаков и Пронин уехали на Старую площадь.

        Сталин связался с наркомом обороны Маршалом Советского Союза Тимошенко, чтобы выяснить обстановку на фронтах. С началом войны все округа становились фронтами. И лишь Одесский военный округ стал армией, вошедшей во вновь созданный ещё накануне Южный фронт.       

        Тимошенко отвечал на вопросы невнятно. Уточняем, мол, связываемся с командующими.

        – Докладывать мне об обстановке на фронтах каждый полчаса! – приказал Сталин.

       Но докладывать наркому обороны было не о чем. Лишь командование Южного фронта полностью сохранило управление войсками, и блицкриг забуксовал в полосе фронта уже в первый день войны. Командующий Западным Особым военным округом генерал армии Павлов вообще не владел обстановкой в полосе своего фронта. Связь с армиями фронта была полностью потеряна. Вражеские танковые клинья совершали глубокий обход и охват основной группировки войск, и Павлов не имел данных о том, каких рубежей и на какое время они достигли.

       Ну, допустим, Гродно в 15 километрах от границы, допустим внезапным ударом его удалось захватить врагу. Но дальше-то, дальше насколько продвинулись наступающие германские войска?

        Сталина прежде всего, конечно, интересовала обстановка на западном направлении, но именно на здесь, на традиционном пути агрессоров на Москву, была полнейшая неясность.

        Как было приказано Сталиным, Тимошенко через полчаса сделал первый доклад, но он снова касался Южного фронта.

        – Измаил обороняется стойко! Пресечено до пятнадцати попыток врага переправиться через Прут и Дунай. Пограничников успешно поддерживает артиллерия пятьдесят первой стрелковой дивизии генерала Цирульникова.

        В последующие дни в своих докладах Тимошенко всё больше напирал на данные, получаемые с Южного и даже с Юго-Западного фронтов.

        Там действительно дела шли неплохо. Измаил стоял твёрдо. Даже наши войска захватили плацдарм на правом берегу Дуная. Перемышль был захвачен немцами 22 июня, но уже утром 23 июня части 99-й стрелковой дивизии Николая Ивановича Дементьева во взаимодействии с батальонами Перемышльского укрепрайона и пограничниками освободили город и прочно удерживали его вплоть до 27 июня 1941 года. Государственная граница СССР на этом участке была полностью восстановлена. Причём захваченный плацдарм на правом берегу Дуная дивизия удерживала вплоть до 19 июля. И лишь по приказу командования отошла на левый берег. Но всё это было позже, а 23 июня, выслушав доклад о действиях 99-й стрелковой дивизии, Сталин сразу дал указание наградить отличившихся бойцов и командиров, а дивизии вручить орден Красного Знамени. Перемышль стал первым городом, освобождённым от захватчиков в годы войны, а дивизия первым награждённым соединением.

        Но всё это явилось, хотя и знаковым, и очень важным, но всего лишь частным успехом. В целом нарком обороны Маршал Советского Союза Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Жуков обстановкой не владели и руководством фронтами практически утратили.

        Сталин вновь потребовал от Тимошенко доложить обстановку в первую очередь на Западном фронте. Тимошенко стал что-то нести несуразное, и Сталин призвал его к порядку. Тимошенко в ответ надерзил…

         Выслушав всё это, Сталин сказал Молотову:

         – Правильно, что выступал сегодня ты, – видимо всё же и у него оставались некоторые сомнения, но теперь он убедился, что был прав, что и отметил: – Я звонил сейчас командующим фронтами, они не знают даже точной обстановки, поэтому мне просто нельзя было сегодня выступать, будет ещё время и повод, и мне придётся выступать не раз.

       Он помолчал и заговорил о первоочередных задачах:

       – Сейчас важно упорными боями сдерживать продвижение противника, а тем временем организовать силами стрелковых и механизированных корпусов, составляющих наш второй эшелон, прочную оборону в глубине полосы действий фронта.

 

       Не добившись ничего путного по телефону Сталин неожиданно для Тимошенко и Жукова приехал в наркомат обороны.

        В кабинете наркома находился Жуков. Оба ощетинились, понимая, что ничего хорошего от подобного визита ждать не стоит.

        Сталин, поначалу демонстрировавший удивительной спокойствие и уравновешенность, не получив никакой информации от находившихся в полной прострации наркома и начальника Генерального штаба, назвал их слепыми котятами.

        Жуков, желая хоть как-то оправдаться, стал что-то говорить о заранее продуманных контрударах Юго-Западного фронта во фланг группировки врага, рвавшейся к Москве по традиционному маршруту: Брест – Минск – Смоленск… Об уничтожении наступавшего врага.

        – Вот и вылетайте в качестве представителя Ставки к Кирпоносу. Он сейчас Тернополе? Заберите в Киеве Хрущёва и езжайте в штаб фронта. Организуйте мощный контрудар!

        Наступила тишина. Что это – смещение с должности начальника Генерального штаба? Жуков встревожился. Его отрывали от руководства войсками Красной Армии. Тимошенко молчал потому, что хоть и стремился лишиться должности наркома и получить что-то тихое и незаметное, не знал, чем всё это может окончиться.

       – Но как же Генштаб? – наконец спросил Жуков.

       Сталин повернулся к нему и, вероятно, хотел сказать прямо, что от вас тут в любом случае толку нет, но сдержался и проговорил мягче:

       – Мы здесь как-нибудь без вас справимся.

       Больше в наркомате обороны делать было нечего. Сталин вернулся в Кремль, в свой кабинет, где в приёмной его уже ждали многие и многие посетители из разных ведомств.

       Войну выигрывают не только на полях сражений, войну выигрывают в конструкторских бюро, научно-исследовательских институтах, на самолетостроительных и танковых (они в основном именовались тракторными) заводах и прочих оборонных предприятиях, войну выигрывают на колхозных полях, на фабриках по пошиву одежды, словом везде, где существует производство, необходимое фронту. Сталину предстояло руководить всем, что служило обеспечением ведущих бои войск. И вот, как оказалось, предстояло руководить войсками, поскольку и этого он пока, увы, не мог поручить в полной мере никому.

 

Бездарность или измена

          

      По приказу Сталина Жуков прибыл на Юго-Западный фронт. Ему предстояло выполнить то, о чём он не раз говорил на совещаниях, что закладывал в стратегические планы – мощными контрударами подсечь основания вражеских клиньев, врезавшихся в советскую землю. Он не раз заявлял о возможности окружения и уничтожения врага путём нанесения мощных танковых контрударов, встречных контрударов. Ну что ж, настала пора перейти от слов к делу. Численное превосходство было на данном направлении на стороне Жукова и Кирпоноса.

   

        Действиями наших войск руководил представитель ставки генерал армии Жуков, который не сумел организовать и провести единое и организованное наступление соединений, позволив тем самым уничтожать их по частям.

       Прибыв в штаб Юго-Западного фронта, он, как водится, узурпировал власть, как обычно стал грубить, угрожать расстрелами и изводить противоречивыми указаниями командующих и командиров всех степеней.

      В распоряжении Жукова было пять мехкорпусов, имевших 2803 танка и подоспевшая танковая дивизия, имевшая 325 танков. Всего 3128 танков, причём весьма значительное количество новых образцов – Т-34 и КВ. Против него действовала 1-я танковая группа в составе четырёх танковых дивизий вермахта, имевшая 585 танков и переданную в распоряжение Клейста ещё одну танковую дивизия, в которой было 143 танка. Итого – 728 танков и 71 штурмовое орудие.

        Именно под командованием Жукова «действия советских мехкорпусов свелись к изолированным контратакам на разных направлениях».

        Как отметили впоследствии историки: «Соединения Красной армии, имевшие на данном участке фронта подавляющее техническое превосходство, не смогли нанести противнику существенных потерь в живой силе и технике, а также оказались не в состоянии перехватить стратегическую наступательную инициативу и изменить ход боевых действий в свою пользу. Тактическое превосходство вермахта и проблемы в Красной армии (плохо налаженная система снабжения танковых корпусов, отсутствие прикрытия с воздуха и полная потеря оперативного управления) позволили немецким войскам выиграть сражение, в результате чего Красная армия потеряла огромное количество танков».

       На 30 июня потери составили 2648 наших танков или 85 процентов всего танкового парка, а немцы потеряли 260 машин.

       Ну и поскольку поле сражения осталось за немцами, то им удалось впоследствии восстановить и вернуть в строй 222 танка. Все подбитые советские танки остались на захваченной врагом территории…

      В целом же Юго-Западный фронт, которому усердно помогал гениальный генерал Жуков, и настрой, которому он создал на последующие дни, за 15 суток войны потерял 4381 танк из 5826 имевшихся на момент начала войны.

       Это было потрясение. Жуков попытался откреститься от всего того, что произошло, обвиняя командование Юго-Западным фронтом и грозя всеми бедами и страстями, которые обрушатся на их головы. После разноса член Военного совета Киевского особого военного округа, теперь уже Юго-Западного фронта, корпусной комиссар Николай Николаевич Вашугин (1900-1941)28 июня 1941 года застрелился.

       Член РКП(б) с 1918 Вашугин добровольно вступил в Красную Армию в 1919 году, начал службу политработником, а в июле 1928 года стал командиром и военным комиссаром стрелкового полка, в 1933 году окончил Военную академию имени Фрунзе в 1933, затем в 1937 был направлен на Высшие стрелково-тактические курсы «Выстрел», после окончания которых был в августе 1937 года назначен командиром 43-го стрелкового полка, а в октябре 1938 года стал сразу членом Военного совета Ленинградского военного округа. Участвовал в советско-финской войне (1939-1940) годов в должности был члена Военного совета 7-й и 15-й армий. После окончания войны вернулся на пост члена Военного совета Ленинградского военного округа. Осенью 1940 года был назначен членом Военного совета Киевского Особого военного округа, с 22 июня – Юго-Западного фронта. Сорокалетний военачальник, деятельный, храбрый, обладавший несомненным опытом, награждённый Орденом Ленина, не мог перенести катастрофы, связанной с потерей огромного количества танков, и покончил с собой. Нельзя оправдать такое решение воина, орденоносца, командира в недавнем прошлом и политработника высокого ранга. Но, наверное, можно объяснить те ужасные переживания, которые свалились на него после страшного и ничем не оправданного разгрома.

      О чём думал он, принимая такое ужасное нечеловеческое решение? Быть может о том, что за несколько дней было потеряно то, что создавалось годами. Прежде всего люди. Невосполнимы людские потери, невосполнимы потери в первую очередь людей, советских людей, одетых в военную форму красноармейцев и командиров танковых войск, предназначенных «гремя огнём, сверкая блеском стали» крушить иноземного ворога, посмевшего перейти границы Советской Родины. А ведь это были не просто советские люди, это были воины, подготовленные к управлению танками, к ведению огня из танковых пушек, к командованию танковыми подразделениями. Насколько подготовлены? Нет, это поражение не давало ответа на такой вопрос. Виновные не командиры взводов, рот, даже комбаты и командиры полков – виновны командиры и начальники повыше, даже много выше.

       Титанический труд народа, обеспечивший обучение и совершенствование мастерства этих воинов, пропал даром. Титанический труд, который заставлял советских людей во многом себе отказывать в предвоенные годы, чтобы подготовить Красную Армию. Всё уничтожено росчерком пера, решением военачальников, наделённых правом командовать, управлять массами войск. Но если на первом месте сама человеческая жизнь, а на втором – высокая подготовка экипажей, подразделений, то есть и третий элемент. Сама боевая техника. Она ведь не упала с неба, она создавалась опять-таки годами и создавалась тоже самоотверженным трудом советского народа, отказывающего себе во многом ради могущества армии.

      И вот, когда эта техника должна была своим количеством, да и качеством тоже, поскольку немало было в советских танковых корпусах новейших танков Т-34 и КВ, принести победу, ибо самые лучшие и храбрые воины, не вооруженные против до зубов вооружённого врага не могут обеспечить этой победы, боевая техника либо ни в чём не уступающая, либо превосходящая вражескую, осталась на поле боя разбитой и сожжённой. 2648 наших танков, то есть 85 процентов от общего количество, имевшегося в распоряжении Жукова и Кирпоноса, руководивших сражением, была утрачена. И всё это против 260 уничтоженных танков врага.

         А ведь превосходство у Жукова и Кирпоноса над Клейстом было колоссальным – 3128 советских танков против 728 танков и 71 штурмовых орудий. Четырёхкратное превосходство! Четырёхкратное! О таком можно только мечтать!

       Как можно такое пережить человеку честному, человеку разумному! Сложно пережить, очень сложно. Не смог он бравурно рапортовать, как это сделал Жуков, возвратившись в Москву, что хотя и не достигнуто полной победы над Клейстом, значительно задержано продвижение его войск! Оставалось только добавить, что за эту задержку подарено Германии, нуждавшейся в любом сырье для ведения войны, 2648 танков на металлолом, на переплавку.

       Задержка продвижения врага?! Что ж, это, конечно, очень важно. Но Сталину далеко не сразу стала известна цена таковой задержки. Соотношения потерь Тимошенко с Жуковым, вполне естественно, постарались скрыть.

 

                                                          ***

      Вот тут так и напрашивается авторское отступление. И не просто, а с публикацией отрывка из воспоминаний настоящего, боевого танкиста, который едва не попал под военный трибунал из-за потери танков.

      С 1982 по 1992 год мне посчастливилось проходить службу в Военном издательстве, в военно-мемуарной редакции и отредактировать свыше 50 книг серии «Военные мемуары» и значительное количество брошюр серии «Рассказывают фронтовики», и воспоминаний, помещаемых в военно-мемуарный сборники «На земле, в небесах и на море». А это общение с десятками авторов-фронтовиков. Среди многих, самых различных рассказов о войне, зачастую по цензурным соображениям не попадавших на страницы выходивших книг, были и такие, которые касались суровых наказаний, предусматриваемых за утрату боевой техники, даже в жестоком бою.

        Предлагаю рассказ полковника Маламуж, который в годы войны воевал и стрелком радистом пикирующего бомбардировщика Пе-2, и стрелком радистом командирского танка в печально известной Харьковской операции, предательски проваленной Тимошенко и Хрущёвым, и командовать взводом в Прохоровском сражении, ещё будучи курсантом танкового училища, и затем командиром взвода и роты до конца войны.

       Отрывок из воспоминаний, который хотелось бы привести, касается того времени, когда лейтенант Леонид Григорьевич Маламуж командовал танковым взводов и за пять дней потерял три танка Т-34, но потерял по вполне объективным обстоятельствам:

       «Наша 4-я танковая бригада 2-го Тацинского танкового корпуса двинулась на Гумбинск, успешно продвигаясь вперёд, так как противник не ожидал прорыва, и к исходу дня остановилась перед Каукеменом для дозаправки и пополнения боеприпасами. Командир батальона поставил мне задачу прикрыть вводом правый фланг батальона, а с рассветом, когда бригада возобновит наступление, занять своё место в боевом порядке.

       Я решил занять позицию на высоте с немецким кладбищем. Послал два танка на высотку с расстояния 150 метров танк от танка, но они не успели дойти и до середины высоты, как оба загорелись и покатили вниз. Кто стрелял, и откуда не засекли. Что делать? Задача поставлена. Надо выполнять.

         На высоте виднелся большой дуб, а кладбище освещалось луной – октябрь.

       Говорю механику водителю:

       – Дуй к дубу!

       А сам дрожу, как бобик зимой – жду удара, но тихо. Стал под дубом. Тихо. Задаю себе вопрос, почему не стреляли?

       Вдруг докладывает наводчик орудия, что впереди уступом стоят два Т-34 фронтом на батальон, а к нам бортом, а на башне сидят танкисты.

       Что делать? Бить по своим – расстреляют. Почему же они подожгли мои два танка, если свои? Если свои, то почему стоят фронтом на своих? Почему не подожгли меня? Сто почему, и ни одного ответа. Докладываю по радио – комбат молчит.

       Решаю сам пройти пешком метров 500 – 600 по кладбищу, подкрасться к этим танкам и разобраться, что к чему. Экипажу приказываю зарядить орудие бронебойным снарядом. Если после моего окрика танкисты спрячутся в танк, то стрелять по танкам без моей команды.

       Подкрадываюсь к танкам и «ласково» окликаю их. Они прячутся в танки, и тут же мой наводчик выстрелил. Один из танков загорелся. А пока я добежал до своего танка, были сожжены оба немецких танка. Оказалось, что это были две немецкие «Пантеры», которые были с виду почти точной копией нашей тридцатьчетвёрки, скопированной гитлеровцами.

       Докладываю командиру батальона – опять молчит. Потом уж я узнал, что танкисты сгоревших танков взвода, оставшиеся в живых, доложили командиру батальона, что сгорели все, в том числе и командирский танк, а командир взвода Маламуж, то есть я, погиб. Когда же я утром вернулся в батальон, то вся моя рота кричала «Ура!». Все любили меня за доброту, юмор и балагурство.

       Вот такие бывают случаи на войне. В этой же Гумбининской операции был и такой случай».

 

      Отвлекусь! Как видим, лейтенант Маламуж уничтожил два немецких танка! Это отличный результат! Если бы каждый даже не танк, а взвод танков из той танковой армады, которую посылали в бой генералы армии Жуков и Кирпанос уничтожили по два немецких танка, успех был бы на советской стороне…

      Но и с лейтенантом Маламуж едва случилась беда…

 

       «Часа через два наступления, в очередной атаке мой танк подбило, танк не сгорел, но был не боеспособен, и меня пересадили на другой танк, где погиб лейтенант Шишов Коля.

       Около 16 часов, встретив ожесточённое сопротивление Герингской дивизии немцев, мы остановились. Подъехал командир бригады полковник Лосик, остановился возле меня и говорит:

       – Ну ка, атакуй-ка на большой скорости впереди лежащую рощу.

       А я ему:

       – А немцы там есть?

       Он:

       – Вот я тебя и посылаю, чтобы узнать, есть ли они, и разведать огневые точки противника.

       Я на танке проскочил метров 100 – 150 и получил два снаряда – один в лоб, другой в гусеницу. Выскочили из башни все, но механик-водитель Горбушин остался в танке. Танк с механиком-водителем сгорел».

 

      Вот так… Один танк потерян в бою, а второй – второй по приказу полковника Лосика вызвал, можно сказать, огонь на себя и заставил врага обнаружить свои позиции.

 

       «К вечеру дали третий танк. Даже не знаю, вместо кого.

       У нас в бригаде была такая поговорка:

       – Танкист, чего смеёшься?

       – Танк сгорел?

       – А почему плачешь?

       – Другой танк дали!

       Так и со мной случилось. Не успел убыть в тыл бригады, как получил очередной танк...

      Я выполнял задачу по поддержке пехоты нашей мотострелковой бригады. Получив распоряжение возвратиться в свою роту, повёл взвод кратчайшим путём и попал под минометный огонь врага. Одна из мин упала на трансмиссию танка, разворотила защитную сетку и пробила правый радиатор. Вентилятор двигателя гнал воду, но я до роты добрался.

       Я доложил командиру роты, что дальше двигаться не могу. Танк можно было только буксировать или взорвать. Ротный послал к комбату, который выслушал, но ничего не решил, а направил к заместителю командира бригады по бронетанковой технике.

       Все разводили руками, а колонна, между тем, уже приготовилась к движению, так как вся авиация фронта уже начала бомбить немцев, обеспечивая наш выход. Вижу, что всем не до меня, все отводят виновато глаза и уходят на прорыв, оставив мой танк с экипажем. В танке осталось 7 снарядов, 3 пулемётных диска, автомат и 5 гранат Ф-1.

       Ситуация же для меня сложилась такая: если танк подобьют немцы, а я как-то выйду из окружения, то меня расстреляют, а остальных членов экипажа отправят в штрафбат, посчитав, что мы взорвали танк. Оставалось одно – драться до последнего снаряда и умереть, к животу приложив гранату.  

       Страшно не было, а было обидно, что так обошлись со мной. Но командиров моих тоже можно было понять – каждый спасал свою жизнь, а война ожесточила сердца, многих сделав бессердечными.

       В голове промчалась короткая жизнь, промелькнули лица родных и близких. Так, наверное, и у членов экипажа. Вдруг докладывает наводчик оружия:

       – В прицел вижу пехоту противника.

       Я командую:

       – Осколочным! Без колпачка!

       Это чтобы больше поразить пехоты.

       А, между тем, уже тщательно прицелившись, наводчик докладывает, что это наша пехота.

       К танку подошли 6 человек автоматчиков и спрашивают:

       –  Товарищ лейтенант, вы ждёте нас?

       Оказалось, что они ночью были в боевом охранении, а когда роты и батальон ушли, их забыли – потом спишут, как боевые потери.

         В это время мой взгляд остановился на бидонах для молока, которые стояли у коровника, так как у каждого фольварка были у местных хозяев коровы, гуси, свиньи и озеро.

        Мелькнула дельная мысль… Приказал пехотинцам взять каждому по бидону и бегом к озеру, чтобы набрать воды и к танку, а наводчику развернуть башню и открыть люк над мотором. Залили 3 бидона воды в радиатор и заполнили бидоны снова по три на каждый борт. Автоматчики сели на броню, и мы двинулись вперёд, догонять бригаду. Механику-водителю приказал, как будет 100 градусов воды сразу останавливать машину.

       Так, непрерывно подливая воду, и ехали, пополняя бидоны водой по пути в попадающих ручейках, болотцах. По дороге встретили несколько подбитых танков противника и раздавленных орудий и миномётов. Немного оживились. Каждую минуту готовы были открыть огонь из пушки. Десант тоже приготовился для ведения огня из автоматов. Так ко второй половине дня я и догнал свои главные силы, которые готовились к прорыву закрытой немцами нашей бреши.

       Увидев у меня на танке чёрных и мокрых автоматчиков, командир роты капитан Белезий поприветствовал меня сжатием рук, а потом показал большой палец. Остальные экипажи роты виновато приветствовали меня, так как для них я уже был покойник. 

       В прорыве я уже не участвовал. Позже танк отбуксировали в ремонт, и на следующее утро я уже занял свой боевое место в обороне. Но противник нас не беспокоил. Дня через два за мной приехал на мотоцикле старшина из особого отдела бригады (СМЕРШ) и повёз меня в тыл за 6 километров к «контрикам».

       Помнится, захожу в землянку и вижу: сидят три морды и девка писарь. Спрашивают:

       – Ну, лейтенант, доложи нам, как ты умудрился за пять дней сжечь три танка? А один танк ведь стоит полмиллиона рублей!

       Меня этот вопрос взмутил до глубины души, и я вспылил. Заявил:

       – Прежде чем такие вопросы задавать, надо побывать там, где бой идёт и умирают люди, а не прятаться за 5 – 6 километров в землянках. Я горел на глазах у командира бригады.

       Высказав всё это, послал их, этих «вояк», на три буквы, с пристуком повернулся и пошёл к выходу. Этот короткий путь для меня показался вечностью, так как я ожидал пулю в спину – от этой сволоты можно было ожидать, что угодно, но обошлось, и я пешком потопал до района обороны батальона.

       Дело в том, что «контрики» искали виновных, то есть стрелочников, так как задачу корпус и бригады не выполнили, а технику и личный состав потеряли. Всего в корпусе расстреляли человек двенадцать, в том числе и моего товарища лейтенанта Гришу Закордонца. Его танк подбило, но танк не сгорел, а экипаж и раненый Закордонец его покинули.

       Вскоре после «встречи» с «контриками» во фронтовой газете «За славу Родины» появилась статья Ильи Эренбурга – фронтового в ту пору корреспондента: «Как воюет комсомольский экипаж», и ещё спустя некоторое время за эту операцию мне вручили орден Отечественной войны».

 

      Спасло чудо! Но ведь чудо случалось не всегда.

      Вот уж поистине можно перефразировать известную поговорку: убийство одного человека – преступление, убийство миллионов – статистика. Так и здесь: потеря одной машины в бою – преступление. Потеря 2648 танков – неудача в сражении.

Отход

   

     Два дня удерживал свой район обороны стрелковый батальон капитана Теремрина, как удерживали свои районы и другие батальоны, потрёпанные ещё во время бомбёжки военного городка, два дня удерживал участок обороны стрелковый полк полковника Рославлева. Два дня удерживал свой участок обороны и полк – сосед слева. Но враг ударил в стык со стрелковой дивизией, полоса обороны которой проходила севернее. Ударил сильно, используя большое количество танков. Соседняя дивизия, поднятая по тревоге, когда уже сыпались бомбы и рвались снаряды, так и не успела прочно занять позиции, понесла значительные потери и не сумела сдержать натиск врага.

      Мало того, в этом соединении в большинстве своём были призывники из прибалтийских республик, призванных после их присоединения к СССР. Там, увы, далеко не все были сторонниками такого присоединения. Доходило до того, что в некоторых подразделениях красноармейцы, к которым можно было вполне применить термин «так называемые», убивали командиров и разбегались под ударами немцев.

       Гитлеровцы обошли дивизию Овчарова справа и пришлось выдвигать полк второго эшелона на угрожаемое направление, чтобы прикрыть полки первого эшелона и обеспечить им возможность вести бой с противником, наседающим с фронта.

       Овчаров провёл ряд контратак и восстановил положение в полосе дивизии, но часть сил пришлось отвлечь на занятие круговой обороны, поскольку враг был уже в тылу дивизии. По предвоенным тактическим нормативам стрелковая дивизия оборонялась в полосе 8-12 километров по фронту и 4-6 километров в глубину.

       Враг рвался вперёд, в его задачу входило продвижение на большую глубину с целью глубокого охвата и обхода основной группировки Западного Особого военного округа, превратившегося с началом боевых действий в Западный фронт. Тем не менее атаки на позиции дивизии не прекращались, а потому и потери множились, и боеприпасы расходовались, а пополнить их было неоткуда. Склады дивизии подверглись авиационным и артиллерийским ударом и значительно пострадали.

       На третьи сутки натиск не ослабел, хотя было ясно, что основные силы врага уже глубоко в нашем тылу и что ударные танковые и моторизованные соединения рвутся на восток. И вот именно в эти третьи сутки боёв сначала к командирам полков, а от них к командиру дивизии пошли доклады о том, что боеприпасы на исходе.

       Рославлев понимал, что настала пора принимать сложное решение, пора брать на себя огромную ответственность – оставить позиции и пробиваться к своим. Дивизия поредела, поредел и штаб. Ещё при бомбёжке погиб начальник штаба дивизии, тяжёлое ранение при налёте уже на командный пункт получил начальник политотдела. Пришло сообщение и о гибели двух командиров полков. Погибли комбаты, ротные, взводные командиры…

       Истекал день 24 июня – третий день войны. Опускалась ночь, которая давала передышку. Уже было замечено, что гитлеровцы укладывались на ночной отдых. Но начинали боевые действия рано.

       Перед фронтом дивизии всё стихло.

       Вот уже исчезли из глаз деревья на взгорке, лишь силуэты проступали на фоне светлого неба.

        Овчаров попросил позвать к нему своего заместителя полковника Круглова. Одновременно велел отправить связного к полковнику Рославлеву, которого тоже вызвал к себе на командный пункт дивизии. А пока заговорил с заместителем:

        – Вот что, Иван Анисимович, принимаю решение прорываться к своим. Всю ответственность за оставление позиций беру на себя. Иначе завтра к исходу дня мы останемся без боеприпасов и тогда… Ну сам понимаешь!

       – Согласен с вами, товарищ генерал. Похоже, что немцы прорвались глубоко. Час назад подобрали раненого лётчика. Сбили над нами. Он сказал, что сегодня немцы вышли на подступы к Минску. Я как раз собирался вам доложить об этом.

        – К Минску! Не может быть. А город?

        – Ну город-то им, конечно, не взять! – уверенно заявил Круглов. – Всё ж столица Белоруссии!

        – Ну что ж, видно в ближайшее время контрудара на нашем направлении не будет, – сказал Овчаров. – Значит, решение правильное. Будем прорываться. А я смотрю с фронта натиск ослабили. Думаю, что завтра нас будут утюжить снарядами и бомбами. Словом, надо немедленно уходить в леса!

        Он подошёл к карте, пригласил к ней Круглова.

        – Поезжайте, Иван Анисимович в полк второго эшелона. Его назначаю в авангард. В арьергарде будет полк Рославлева. Ну а в полку второго эшелона командир погиб, заместитель у него молодой, только назначили, начальник штаба – тоже недавно выдвинут. Помоги им. На все сборы четыре часа! В два часа ночи начинаете движение. Вряд ли немцы будут ожидать удара. Отдыхают по ночам.

        Он посветил фонариком на карту. Отдых отдыхом, но кто знает, не пролетит ли ночной разведчик. В палатке полумрак.

         – Участок прорыва: развилка дорог – угол леса Хвойный. После прорыва выдвигаться по маршруту развилка лесных дорог, домик лесника, – карандаш замер на обозначении железнодорожной станции, с которой должны были уезжать семьи командных кадров дивизии, в том числе и его супруга с маленьким сыном и дочерью. – Нет, станцию лучше обойти. Тут обозначены лесные тропы…

       – А как же машины?

       – Автотранспорт вывести из строя. До развилки лесных дорог можно использовать, а дальше… Дальше по проходимости. Там, где не пройти, там и вывести из строя. И организуйте разведку. Самую тщательную! Возьмите с собой в полк наших дивизионных разведчиков. Выберите самых лучших. Снабдите радиостанцией. Но радиостанция только для экстренной связи, для доклада о внезапной встрече с крупными силами противника. Все доклады связными. Мы должны знать всё, что делается впереди. Всё! Моё место в колонне основных сил дивизии.

       Уточнили ещё целый ряд важнейших моментов и стали прощаться.

        – Если бы хоть примерно знать, где наши, – сказал полковник Круглов. – Сколько нам идти до них…

        – Вы уже поняли, что я выбрал направление на расположение командного пункта нашего стрелкового корпуса, – сказал Овчаров. – Вдруг они ещё на месте, ещё держатся…

        Проводив Круглова, генерал Овчаров вышел из палатки. Тишина. Такая тишина, что не верилось, что идёт война. Не где-то идёт, а здесь, именно здесь, что совсем недалеко проходят позиции гитлеровских войск, обложивших дивизию и, как видно, готовящихся приступить к её полному уничтожению.

        Посмотрел на часы. Сколько потребуется Рославлеву, чтобы добраться верхом по ночной дороге. Рославлев был отличных наездником – сказывались годы и первой империалистической и гражданской войн.

        Задача полку Рославлеву предстояла едва ли не самая сложная. Если полк, назначенный в авангард, вполне мог вырваться из кольца и углубиться в лес – а леса в этой местности глухие и бесконечные, – то Рославлеву нужно было идти уже по растревоженному муравейнику, а то, быть может, и подвергаться артобстрелам и авиационным ударам, если они действительно назначены на завтра.

        Прискакал Рославлев, легко спрыгнул с коня, отдал поводья ординарцу и доложил:

        – Товарищ генерал, по вашему приказанию прибыл!

        – Ну, здорово дружище, – по-братски, по-кадетски, обняв его и прибавив: – Рад видеть живым и невредимым.

        – Что нам, старикам, сделается!? Почитай вторую войну в этих краях встречаем. Чувствую, звал не случайно?

        – Да, дорогой мой, немцы на подступах к Минску. Мы в их глубоком тылу. Боеприпасы на исходе! Если ещё сутки простоим, то и воевать будет нечем. Словом, принял решение прорываться к своим! Круглова отправил в полк второго эшелона – он пойдёт в авангарде. Тебе самое сложное – прикрывать отход дивизии. Арьергард!

        – Есть, товарищ генерал! Будем прикрывать!

        – Пойдём к карте! Поставлю задачу и поспеши в полк. Авангард выходит через четыре часа, в два ноль-ноль. Прорваться надо на рассвете, пока они ещё не очухались. Ну а тебя хочу предупредить… Не нравится мне поведение немцев. Натиск ослабили, чего-то ждут. Как думаешь, чего? Начнут нас утюжить?

        – Полагаю, что уже подтянули тяжёлую артиллерию и приготовили авиацию, чтобы завтра устроить молотилку и покончить с нами, так что решение верное. Придётся отходить.

        – Вот-вот! Против бомб мы бессильны! Что мы там можем зенитными пулемётами в полках, да двенадцатью зенитными пушками дивизионными. Командный пункт прикрыть? А при массированном налёте? Когда будут утюжить нас? Так что прорываемся к своим. Твоя боевая задача…

        Сделав необходимые пометки на своей рабочей карте командира, полковник убрал её в планшет и, попрощавшись, поспешил в своей стрелковый полк, по-прежнему твердо занимавший участок обороны.

       Овчаров отдал распоряжения комсоставу штаба дивизии, приказал оповестить все подразделения о том, что завтра начинается выдвижение в тыл.

       Поговорил и с заместителем начальника политотдела, исполняющего должность начальника. Ведь нужно было разъяснить решение, поставить задачи активу. А то ведь как же так? Стояли насмерть, да и приказы были одни – стоять насмерть. И вдруг…

        Как же жалко было покидать прекрасно оборудованную полосу обороны, как жаль оставлять подготовленные заранее участки обороны полков, прекрасные батальонные районы обороны. Вон ведь – четыре дня стояли. И хотя крупные силы танков прорвались и ушли на восток, но пехоту сдержали. Где уж там танкисты себе пехоту нашли, кто знает. Может с других направлений подмогу эту им перебросили, но через дивизию Овчарова враг не прошёл.

        Да, прорыв был невероятной силы. Одновременная атака по всему фронту полосы дивизии. Давление примерно равное на все участки полков. А с большака – танки. Масса танков. Сколько их было? Никто даже не сосчитал. Развернулись в предбоевой порядок и даже не перестраиваясь в линию пошли вперёд, смяли оказавшийся на пути опорный пункт, снова выстроились в походные колонны уже в тылу дивизии и ушли в глубь нашей территории.

       Как тут считать? Выполнила дивизия задачу или не выполнила? Она остановила такие силы, которые по своим штатным нормативам не могла остановить, но остановила. Но танки? Их было слишком много! Слишком! Они настоль рвались вперёд, что их даже не интересовали ни тылы дивизии, ни лежащий чуть в стороне полуразрушенный дивизионный городок. Вперёд и только вперёд. Почерк Гудериана? Может быть. Овчаров не знал, чьи танковые силы наступали на этом направлении. Просто он читал теоретические стать и книги этого танкового генерала Вермахта.

       Изучил он и историю прорыва армады немецких танков через Бельгию и другие лоскутные страны Европы во Францию.

       И вот стало известно, что враг уже у стен Минска!

       Ну что ж, скорость, не многим уступающая скорости движения грузового транспорта по магистралям. Не единичных автомобилей, а именно колонн грузовых машин. Это что же? Нигде и никакого сопротивления? Не хотелось в это верить. Но раненый лётчик утверждал, что немцы вышли на подступы к столице Белоруссии.

       Овчаров ждал хоть каких-то известий от старшего командования, ждал какого-то чуда – мощного танкового контрудара, например, но ожидания оказались напрасными.

       Истекали третьи сутки, и в полосе дивизии была тишина. Он понимал, что тишина перед грозой. Не станут же немцы мириться с тем, что у них в тылу твёрдо стоит на позициях целая красная дивизия.

       Его окликнули из темноты. Он услышал знакомый и родной голос. Это была дочь Людмила. Она пришла вся в походной экипировке. Через плечо – сумка с красным крестом. Проводил её военврач из медсанбата, располагавшегося неподалёку от командного пункта.

        – Товарищ генерал-майор, командир медсанбата приказал фельдшеру Людмиле Овчаровой быть во время прорыва при вас.

       Фельдшеру? Сказала именно фельдшеру, а не военфельдшеру, ибо военфельдшер – воинское звание. А Людмила – она ещё и не врач, но уже и не просто студентка, а почти выпускница. Значит, может считаться фельдшером. Ну не медсестра же.

       – Хорошо! – кивнул Овчаров.

       Он отправил Людмилу в медсанбат сразу после того, как она вернулась в дивизию. Понимал, что в медсанбате каждые руки медика скоро будут на вес золота. Ну а на марше? Что ж, пусть будет при нём. В штабе тоже могут появиться раненые. В таком виде боя, который предстоял, нет тыла, и все равны перед ранением и смертью.

       – Отдохни перед дорогой, – сказал он дочери. – Скоро выступаем.

       – Как скоро? – попыталась уточнить она.

       – Примерно через три-четыре часа выступаем.

       Точное время назвать не мог. Никому не было известно, сколько его, этого времени, потребуется полку второго эшелона, чтобы прорвать фронт окружения. Надеялся, что потребуется немного, но… Надо ведь предстояло ещё и выставить заслоны, чтобы гитлеровцы не могли снова замкнуть кольцо.

      Такой вид боя сложен, сам бой непредсказуем. Нужно прорвать фронт, а затем начать вывод под прикрытием с фланга не только боевые, но и тыловые подразделения, в том числе и медсанбат, заполненный ранеными за четыре дня боёв, ранеными, которых некуда было эвакуировать, ведь в обычном виде боя после оказания квалифицированной медицинской помощи, согласно разработанной тактике действий немногие раненые остаются на лечение в медсанбате. Большая часть эвакуируется по установленным этапам сначала в госпитали армейские, а затем и в тыловые военные госпитали.

        – А ты что не отдыхаешь? – спросила Людмила.

        – Мне, доченька, не до отдыха. Особенно в эту ночь. Ещё очень много дел, очень много. Ступай, приляг на мою походную кровать. Не хотелось бы думать об этом, но, увы, и тебе работы в ходе прорыва хватит!

        – Будут бои?

        Генерал горько усмехнулся:

        – Теперь всегда бои. Война! Ну иди, отдохни.

        Овчаров оставался на командном пункте вплоть до самого доклада своего заместите, который сообщил через делегата связи о начале выдвижения к хорошо разведанным вражеским заслонам:

        – Разведчики доложили, что у немцев тишина. Часовые выставлены, но остальные спят. Приказал без шума снять часовых и уничтожить противника на участке прорыва.

        Пока связной добирался до командного пункта, прошло какое-то время. И вдруг с того направления, в котором выдвинулся полк, раздались выстрелы. А через минуту уже загрохотало всё на довольно широком фронте, на всём фронте прорыва.

        Удивительно, но, когда послышался шум боя, как-то сразу стало спокойнее на душе. Началось, началось! А ведь ожидания – тяжелей, неизмеримо тяжелей!

       

       Грохот боя, приглушённый расстоянием, услышал и Теремрин, уже спешивший на командный пункт полка по срочному вызову полковника Рославлева.

       Рославлев был немногословен:

       – Товарищи командиры! Нам приказано прикрывать отход дивизии. Вы слышите шум боя?! Это полк второго эшелона, прорывая фронт окружения. Полк второго эшелона – авангард. Мы с вами – арьергард. Слушайте боевые задачи…

        Батальону капитана Теремрина полковник Рославлев приказал замыкать колонну полка.

        – Вам необходимо выделить тыловую походную заставу. Назначьте наиболее подготовленную роту с наиболее грамотным командиром! Думаю роту.., – Рославлев сделал паузу…

       Теремрин назвал роту и фамилию командира.

       Рославлев после небольшой паузы кивнул:

       – Согласен. Командир достойный. Вы понимаете всю ответственность и сложность, стоящих перед ним задач.

        – Так что, понимаю…

        На этом краткая постановка задач закончилась.

        – Все свободны. По местам! – приказал Рославлев. – Выступаем через час. Нужно успеть до рассвета. С рассветом может начаться артобстрел, ну и авианалёт.

 

       Утро очередного дня марша на восток батальон Теремрина встретил в движении по едва заметному просёлку в лесном массиве. Где-то в километре южнее почти параллельно пролегал большак. Но и идти по большаку было опасно. Велика дивизия, всё ещё велика, несмотря на значительные потери в боях, но и леса на пути немалые, бесконечные леса. Прорвались, вырвались из окружения, добрались до лесов сплошных и вынуждены были расстаться с техникой. Не пройти ей по лесным дорогам, да и горючее закончилось. Выручали лошадки, выручал самый обыкновенный и проверенный гужевой транспорт. Тут и «горючего» – корма для лошадей – везде вдоволь.

       Шли за своим полком, прикрывшись тыловой походной заставой и высылая на угрожаемые направления боковые походные заставы. Теремрин требовал поддержания постоянной связи посыльными.

       Двигались преимущественно ночь, да вот только ночи в конце июня совсем короткие. Много не прошагаешь. Помогало то, что немцы воевали в первые дни строго по расписанию. И подъёмы устраивали не так уж и рано. Конечно, по лесным чащобам можно было двигаться и днём, но нет-нет да появлялись немецкие воздушные разведчики. Так что лучше было не рисковать. Днём всё замирало. Части и подразделения ощетинивались сторожевыми заставами. А в тот день незадолго до дневного отдыха командир боковой заставы, передвигающейся вдоль большака, прислал связного.

       Красноармеец был взволнован. Доложил довольно эмоционально:

       – Товарищ капитан, по большаку немцы колонну пленных наших гонят. Большую колонну. Примерно до батальона. А конвой невелик. С десяток автоматчиков с собаками на полках по обе стороны, да человек десять на двух подводах за колонной едут. Третья подвода, видимо, с разным имуществом.

       Доклад обстоятельный. Теремрин выслушал и, подвинув планшет, раскрыл рабочую карту. Нужно было прикинуть, что там у этой колонны впереди, на маршруте. Посмотрел… дорога делала дугу, загибаясь на север и пересекала речку с обозначенным на карте деревянным мостом.

       – Отбить бы их, товарищ капитан. Командир взвода с тем и послал. Разрешите?

       – Нет, взводом здесь не справиться. Своих же перебьём. Тут нужен чёткий план…

       Замысел боя сложился быстро. Используя изгиб дороги по хорде быстро выдвинуться к посту и там устроить засаду.

        – Командиру взвода передай. Ничего не предпринимать. Выполнять поставленную задачу. Я возьму одну роту и решу этот вопрос.

        Продумав ещё раз всё до деталей, отправил донесение командиру полка. Этакое серьёзное без его разрешения предпринимать нельзя.

         Связной ускакал на лошади к командиру полка, а Теремрин вызвал единственного оставшегося в строю штатного командира роты – остальными ротами уже командовали взводные, заменившие погибших ротных.

         Растолковал замысел: быстро выдвинуться к мосту, замаскироваться и приготовиться к бою. Одновременно поставил задачу сапёрам приготовить всё необходимое для подрыва моста.

         – Всё! Задачи уточню на месте.  

         Оставалось дождаться связного, посланного к командиру полка. Вскоре тот прискакал и протянул тот же самый листок, на котором Теремрин написал свою докладную. Рославлев ответил коротко:

         – Утверждаю! Связь посыльными держать со штабом полка постоянно.

         Броском выдвинулись к мосту. Прежде всего Теремрин уточнил задачу сапёрам, предупредил:

         – Постарайтесь рвануть так, чтоб свои не пострадали, но, чтобы повозки с их резервом полетели в реку. С вами пойдёт пулемётчик. Он довершит дело. Сигнал для взрыва не устанавливаю. Рванёте, как колонна пройдёт мост. Теперь вам задача, старший лейтенант, – обратился он к командиру роты и уточнил всё, что необходимо.

      Быстро замаскировались в мелколесье на берегу. Стали ждать.

      «Только бы какая-нибудь часть не показалась на дороге! – думал Теремрин. – С этими-то легко справимся и без потерь среди пленных».

      Вскоре появилась колонна. Она двигалась медленно. Конвоиры особо и не подгоняли, видно, и самим не хотелось спешить. Чем не прогулка на природе! Пленные брели спокойно, уныло. О побеге и не помышляли. Во всяком случае, не видно, чтоб помышляли. Вот и лес. Немного насторожились, но немного. В первые дни войны лес немцев ещё не пугал, ещё не познакомились с партизанами.

        Голова колонны втянулась на мост. Впереди шествовал рослый белобрысый головорез с автоматом на шее и с засученными по локоть рукавами. По-хозяйски шествовал, как по своей земле. Но нет, не была и не могла быть эта земля его землёй…

      Понуро брели наши бойцы и командиры. Было им о чём подумать. Только война началась – и сразу в плен попали. Что там ждёт, в германской неволе?

       Поскрипывал мост, а под мостом манила река своей свежестью. В такую-то жару она особенно привлекательна. Но куда там. Всё кончено. Надолго, если не навсегда.

      Наконец замыкающий ряд колонны пленных ступил на землю. И вот на мосту оказались первые две повозки. Расслабились немцы, даже дистанцию не выдерживали. А и то?! Какая дистанция? Вряд ли она для повозок предусмотрена. Для танков и бронетранспортёров – другое дело. Да и шли то по захваченной земле, шли, ещё не зная, что не их эта земля и никогда не будет ихней.

       Теремрин вскочил на ноги и твёрдым шагом на опушку. Остановился и поднял руку, призывая ко вниманию. Немцы сразу и не поняли – в плен что ль сдаётся?! А почему одна рука? Так может ранена вторая. Колонна продолжала движение, но три конвоира отделились от неё и взяв автоматы наизготовку, направились к Теремрину.

       И тут он громогласно скомандовал:

       – По моей команде всем лечь!

       У хорошего комбата голос, что мегафон, должен быть на километры слышен!

       Немцы даже остановились, не поняв, что он сказал. И тут же новая команда:

      – Ложись!

      Теремрин тут же прыгнул в ложбинку, на ходу выдернув пистолет из кармана – не с кобурой же идти на немцев – и выстрелил в одного из конвоиров.

       Тут же, как и было условлено с сапёрами, прогремел взрыв. Повозки с немцами полетели в реку. Их мгновенно выкосил пулемётчик, специально для того и назначенный. Стреляй не хочу. Наших то в реке под разрушенным мостом нет. А вот по конвоирам стреляли в основном снайперы. Дружный залп мог и своих задеть.

        Всё было закончено в считанные минуты.

       Теремрин встал и скомандовал:

       – Всем в лес! Сейчас на ходу разобьём на подразделения…

       К нему подбежал капитан. Петлицы на месте. Видно, в плен попал недавно:

       – Не нужно разбивать. Здесь почти весь строительный батальон.

       И громко скомандовал:

       – В лесу разобраться по ротам и взводам. Всем слушать приказы капитана…

       И после этого на ходу – потому что и Теремрин и его подчинённые уже были в лесу на дороге, которая вела к основным силам батальона и полка, –объяснил:

       – Мы же строители. Возводили укрепления на новой границе. Нас и взяли тёпленькими. Мы ж без оружия работали. Эх, было бы оружие, разве дались в руки!

       – Будет оружие! – сказал Теремрин. – Кто у вас старший?

       – Я, начальник штаба батальона капитан Стрельцов. А комбата и других старших командиров немцы сразу отделили и куда-то увезли.

        Вот так… Появившиеся впоследствии сплетни о том, что бойцов посылали в бой с лопатами и кирками, просто извращение фактов. Их никто в бой не посылал, просто по той же причине, что о нападении не было сообщено, даже линейным частям, ничего не сообщили и строителям. А они

«были вооружены» только шанцевым инструментов, а потому сразу оказались в плену у гитлеровцев.

        А ребята оказались боевыми. Не робкого десятка. Многие из них не кинулись сразу в лес спасаться, а собрали оружие конвоиров.

       Рославлев, получив доклад Теремрина о быстротечном победоносном бое, сам прибыл в батальон, расспросил о том, как провели освобождение, поговорил с командиром строителей.

       – Батальон ваш вооружим, только сначала хотел бы побеседовать с командирами. Соберите-ка мне их… Нет, не сейчас, а во время привала. Сейчас надо уходить поглубже в лес.

        Выяснилось, что немцы, захватив в плен строителей, ещё не успели проверить документы, чтобы выяснить, кто есть кто. Срочно заинтересовали их только старшие командиры. Фортификация! Наверное, были вопросы по оборонительным сооружениям. А остальных отправили на сборный пункт. Даже конвой назначили не слишком большой. Не привыкли ещё к советским военнопленным, не поняли, что это не европейские вояки, спешивший поскорее сдаться и уцелеть.

       У всех были на месте и командирские книжки и солдатские и даже партбилеты.

      – Отдельным подразделением вас ведь, наверное, использовать нельзя, – сказал он капитану. – Вы ж воевать-то не учились.

      Капитан усмехнулся:

      – Только самую малость. Начальное упражнения стрельб, подъём по тревоге, правила пользования противогазом, ну и всё…

      – Придётся распределить по батальонам. У нас как раз нехватка людей. Потери! Война!

      – Разрешите лично мне в батальон к капитану, который освободил нас из плена?

      – Нет. Вас я направляю в распоряжение инженерной службы полка! – решил Рославлев. – Отберите наиболее подготовленных к сапёрным делам. Есть такие?

       – Так точно, конечно, есть.

       Капитан говорил вот с этакими полувоенными дополнениями. Там, где достаточно сказать «есть», обязательно прибавлял что-то дополнительно. Ну и так далее. Было ясно, что он хоть и военный, да не совсем – оно слово строитель. Но и таковые специалисты ох как были нужны армии, да и дивизии при выходе из окружения они не раз могли пригодиться, ведь впереди реки, множество рек. А кто как не военный строитель может быстро соорудить переправу!?

       Капитан-строитель тепло попрощался с Теремриным, крепко обнял его со словами:

       – Век не забуду! Даже представить страшно, что с нами было бы?

       Впрочем, чтобы было бы на самом деле, в ту пору никто ещё себе до конца не представлял. В те дни ещё не все знали, как гитлеровцы проводили обработку пленных.

       Подъезжали к колонне эсэсовцы. Останавливали, поворачивали направо или налево. И начиналось:

       «Выйти из стоя комиссары и евреи!»

       Обычно в ответ – тишина.

       Тогда начинался обход с собаками, рвущимися с поводков. Эсэсовцы сами выбирали евреев, ну и угадывали комиссаров, даже если те успевали сорвать с рукавов красные звёзды. Следы-то оставались.

       Всех, кто был отобран, отводили в сторонку и на глазах строя пленных расстреливали.

       Лишь 1 августа 1941 года было внесено изменение в ношение формы одежды. Звёзды на рукавах были отменены как демаскирующие. И снайперам они подарок, да и в плену сложнее затеряться среди красноармейцев. А между тем, комиссары, вот этак затерявшись, зачастую организовывали побеги из лагерей военнопленных, особенно на начальном этапе, когда пленных собирали в пока ещё необорудованных лагерях. Даже не лагерях вовсе. Огораживали колючей проволокой участок местности, ставили вышки с пулемётами. И всё. Не кормили, не поили, никуда не выпускали. Морили голодом и летним зноем.

       

      

Глава двадцать пятая. Кремль. 28 июня 1941 года

 

       С утра 28 июня 1941 года Сталин не получил ни одного вразумительного доклада из наркомата обороны об обстановке на Западном фронте. По другим фронтам доклады становились всё более понятными и вразумительными, а с Южного фронта шли даже добрые вести, столь необходимые в это сложное время.

      По поводу обстановки на Западном фронте, Тимошенко отвечал путанно.

       – Что происходит на Минском направлении? Вы хотя бы это знаете? – конкретно спрашивал Сталин.

      Тимошенко отвечал:

      – С юга к Минску рвётся сорок седьмой моторизованный корпус второй танковой группы. Двадцать шестого июня он занял Барановичи.

       Сталин перебил:

       – Барановичи!? Это всего полтораста километров до Минска! Почему вы до сих пор молчали? Какие меры приняты?

       Тимошенко запинался. Он не знал, как отвечать. Предстояло доложить ещё более неприятное:

       – Меры принимаются… Но двадцать седьмого июня немцы захватили Столбцы, а сегодня утром – Дзержинск!

      От Столбцов до Минска по шоссе было 78 километров, а по прямой – 72! От Дзержинска до Белорусской столицы – 40 километров.

      Тимошенко поспешил доложить:

      – Я отдал приказ Минск ни в коем случае не сдавать, даже при угрозе окружения. Севернее Минска контратакует немцев, захвативших Остошицкий городок, сотая стрелковая дивизия!

      – Остошицкий городок в двадцати пяти километрах от Минска! – резко бросил Сталин: – В двадцати пяти!

      Тимошенко молчал. Что он мог ещё добавить, если уже поступило сообщение о том, что контратака дивизии отбита и городок остался в руках немцев. Там уже находилась 24-я танковая дивизия вермахта.

       Будучи проницательным, тонко чувствующим, когда человек лжёт, а когда говорить правду, Сталин понял: что-то не так на Западном фронте, да что уж там – с самого начала войны всё было не так, но теперь произошло что-то из рук вон…

       Прекратив разговор с Тимошенко, Сталин посмотрел на часы. Было уже восемнадцать тридцать. Он позвонил генералу Лаврову. Лавров ответил:

       – Товарищ Сталин, я собирался докладывать. Зарубежные станции – все в один голос сообщают, что немцы только что, в семнадцать часов, взяли Минск. Жду подтверждения от разведки.

      – Что вы такое говорите, товарищ Лавров? Вы не допускаете, что это ложь и провокация? Шестой день войны! Какой Минск?! – раздражённо переспросил Сталин.

      – Вот сейчас. Извините. Мне докладывают об обстановке в районе Минска, – сказал Лавров. – Да, да… Понял, – сказал он кому-то и тут же Сталину: – Да, товарищ Сталин, немцы в Минске!

       – Благодарю вас, товарищ Лавров, за то, что хотя бы от вас получаю твёрдую и объективную информацию, каковой бы она ни была!

       Сталин некоторое время сидел молча. А подумать было о чём. Шестой день войны, шестой! И немцы в Минске! Это триста с лишним километров от границы: 328 километров по прямой или 351 – по трассе. Когда в истории России было такое?! Да, война моторов, да, война мобильная, да, немцы создали численное превосходство на фронте, но ведь и Красная Армия имела достаточно танков, самолётов, причём Белорусский Особый военный округ был и оснащён особо. Что же происходило? Танков то, танков побольше, чем у немцев!

       Он вспомнил разговор с наркомом обороны в начале месяца. Сталину только что доложили о сообщении советского агента, который занимал высокую руководящую по линии железных дорог должность в Берлине. Он передал полученный пакет с надписью: «Вскрыть по объявлении мобилизации». Пакет вскрыли и прочитали приказ агенту-железнодорожнику прибыть на пятые сутки войны в Минск и возглавить там железнодорожную станцию.

        Сталин задал только один вопрос:

        – Такое возможно?

        Нарком обороны от души посмеялся и заверил:

        – Как бы нам не пришлось назначать начальника станции Варшава на пятый день.

        Вспомнив этот разговор, Сталин снова позвонил в наркомат обороны. Вопрос задал нейтрально. Может где-то в глубине души ещё теплилась надежда, что зарубежные радиостанции лгут? Впрочем, ведь их сообщение подтверждены разведкой. Но ведь бывает и так: ворвался неприятель на окраину города, да и раструбил о захвате, а его тут же и выбили. С таковой надеждой Сталин и задал вопрос наркому:

       – Товарищ Тимошенко, что нового в районе Минска?

       – Уточняются данные для доклада вам!

       – Повторяю, что с Минском?

        Тимошенко ответил не сразу, и снова повторил:

        – Жду доклада командующего Западным фронтом Павлова.

        – Зарубежные радиостанции сообщают о взятии немцами Минска. Они лгут?

        Было слышано, как Тимошенко тяжело и учащённо дышит в трубку.

        – Я вас слушаю, – повторил Сталин.

        – Похоже, что нет, товарищ Сталин.

        – Что «нет»?

        – Похоже, что не лгут!

        – Так что же вы молчите, почему не докладываете?

        – Необходимо разобраться, необходимо…

        Но Сталин, напомнив об обещании назначить на пятый день советского начальника станции Варшава, положил трубку. Взятие врагом Минска – как гром среди ясного неба.

        Что это – измена? Заговор генералов? Некоторой части генеральского корпуса? В чём дело, ведь только 21 июня во время телефонного разговора Павлов убеждал его, Сталина, в том, что никакого увеличения сосредоточения германских войск на границе нет, что разговоры о том, будто война на пороге, есть слухи, распускаемые врагами… Убеждал, ещё как убеждал, уверяя, что разведка округа работает прекрасно.

       Минск взят! Меньше чем за неделю взят Минск! Наполеон дольше шёл, а кайзер и вовсе не дошёл до Минска! Лишь с августа 1915 года Минск считался прифронтовым городом и в нём дислоцировались штабы Западного фронта, Минского военного округа и 10-й армии. Тогда же Минск стал подвергаться бомбардировке германскими аэропланами и дирижаблями.

Но взять Минск не смогли. А здесь… На шестой день войны….

       Как же так?

       Сталин вспомнил, как руководство наркомата пыталось разубедить его, Сталина, в том, что война невозможна в ближайшее время, что она не начнётся ранее того, как будет полностью разгромлена Англия. Вспомнил обстоятельный доклад начальника генерального штаба генерала армии Жукова от 11 марта 1941 года, в котором говорилось:

       «... докладываю на Ваше рассмотрение уточнённый план стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке ... Сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону наших западных границ ... При условии окончания войны с Англией предположительно можно считать, что из имеющихся 260 дивизий ... до 200 дивизий, из них до 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных, будут направлены против наших границ ... Германия вероятнее всего развернёт свои главные силы на юго-востоке от Седлец до Венгрии с тем, чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину...».

       Во-первых, генерал Жуков уверял, что война до победы Германии над Англией не начнётся, а о победе Германии пока не могло быть и речи, а, во-вторых, уверял, что главной целью вермахта будет оккупация Украины и захват Донецкого угольного бассейна.

       Вспомнил, как совсем недавно – 18 июня – продавливал через упирающихся Тимошенко и Жукова, приведение войск в боевую готовность, да, собственно, почувствовал тогда, что не убедил и что они будут исполнять его указание из-под палки.

      Вспомнил как в те дни, когда уже стало известно время нападения Германии на Советский Союз и поток шли сведения, подтверждающие, что оно произойдёт 22 июня в 4 часа утра, снова под нажимом Сталина был отправлен в войска приказ наркома обороны Союза ССР от 19 июня 1941 года за номером № 0042. Да вот только время его исполнения Тимошенко указал весьма странное – 1 июля 1941 года. вот строки из этого приказа:

       «Совершенно секретно

       СОДЕРЖАНИЕ: О маскировке аэродромов, воинских частей и военных объектов.

      По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор существенного ничего не сделано. Аэродромные поля не все засеяны, полосы взлёта под цвет местности не окрашены, а аэродромные постройки, резко выделяясь яркими цветами, привлекают внимание наблюдателя на десятки километров. Скученное и линейное расположение самолетов на аэродромах при полном отсутствии маскировки и плохая организация аэродромного обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродром.

       Аналогичную беспечность в маскировке проявляют артиллерийские и мотомеханизированные части: скученное и линейное расположение их парков представляет не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели…»

       Фраза «до сих пор ничего не сделано» свидетельствует о том, что таковые распоряжения отдавались неоднократно и прежде, да вот только не все командующие приграничными округами их выполнили, как и то, что предписано было директивой от 19 июня, то есть за два дня до начала нашествия:

       «ПРИКАЗЫВАЮ: К 1.7.41 засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону.

       Аэродромные постройки до крыш включительно закрасить под один стиль с окружающими аэродром постройками. Бензохранилища зарыть в землю и особо тщательно замаскировать.

       Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха».

       Сталин приказал сделать это немедленно, но нарком обороны, зная о том, что нападение Германии возможно 22 июня отдал распоряжение сделать это к 1 июля, мол раньше просто невозможно, слишком много работа. Что означат такой приказ? Да то, что 19 июня четверг, а значит, скорее всего, работы начнутся с понедельника, с таким расчётом, чтобы успеть к 1 июля 1941 года – ко вторнику, который будет аж через неделю с лишним.

      Окраску танков в защитный цвет Тимошенко тоже приказал произвести к 1 июля 19141 года!

      Тем не менее в войсках Одесского военного округа, ориентируясь на строгую директиву о приведении войск в полную боевую готовность, всё сделать успели в оставшиеся два дня и практически не понесли потерь от вражеских бомбардировок.

       Вспомнил Сталин и о том, как 21 июня вынужден был пригасить на совещание военно-морского атташе капитана 1 ранга Воронцова, опытнейшего разведчика, специально вызванного из Берлина, чтобы убедить наркома и начальника генерального штаба в том, что война на пороге. Наконец, снова вспомнил, как командующий войсками Западного особого военного округа генерал Павлов уверял, что никакой активности на сопредельной стороне в полосе округа нет и ни о каком нападении Германии на СССР речи быть не может – всё слухи, слухи, слухи.

      Что происходило с руководством Вооружёнными Силами? 23 июня 1941 года Постановлением Совета народных комиссаров и ЦК ВКП(б) была образована Ставка Главного Командования под председательством наркома обороны Маршала Советского Союза Тимошенко.

       И тут Сталин заметил удивительную и несвоевременную изворотливость наркома, который перестал даже приказы и директивы подписывать впрямую своим именем, а выдумал осторожную для себя форму: «От Ставки Главного Командования Народный комиссар обороны С. Тимошенко», мол, не я и лошадь не моя. Вроде, как и отдаю приказ, да не сам или не совсем сам, а отдаёт его некая Ставка, к наличию которой в войсках ещё не привыкли и не знали, нужно ли к исполнению распоряжений относиться с тем же рвением, с каким относились к приказам непосредственно наркома.

        Сталин понял: настала пора разработать более совершенную систему управления государственной машиной и армией. Весь день 28 июня он продумывал до мельчайших подробностей эту систему, а 29 июня 1941 года подписал Директиву Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о развёртывании партизанского движения. В тот же день 29 июня он дважды побывал в наркомате обороны и Генеральном штабе, но чего-либо путного от наркома и начальника генштаба добиться не мог – они фактически почти не имели никаких рычагов управления войсками.

       В эти дни Сталин был особенно собран, рассудителен, выдержан, он, как и прежде, внимательно выслушивал дельные предложения и отметал словоблудие.

        30 июня Сталин собрал на «ближней даче» членов Политбюро и поставил вопрос о создании Государственного комитета обороны. Совместным постановлением Президиума Верховного Совета СССР, Совета народных комиссаров СССР и Центрального комитета ВКП(б) был образован чрезвычайный высший орган управления Державой – ГКО, решения которого были обязательны не только для военных, но и для всех советских людей. Председателем стал Сталин, заместитель председателя – Молотов,

членами ГКО – Ворошилов, Маленков, Берия.

         В тот же день был отстранён от командования Западным фронтом генерал армии Павлов. Он был вызван в наркомат обороны. Но вопрос об аресте пока не стоял. Напротив Тимошенко и Жуков собирались назначить его командующим армией. Но Сталин своего согласия на это назначение не дал, и с Павловом встречаться не пожелал. Памятным было лживое заявление генерала армии о спокойствии на границе, сделанное 21 июня во время телефонного разговора.

       О замене Павлова Сталин ни с кем не советовался. Он уже знал, кто может спасти положение, кто в состоянии в невероятно сложных условиях наладить управление войсками.

       Это – генерал-лейтенант Андрей Иванович Ерёменко. Назначенный в июне 1938 года командиром 6-го кавалерийского корпуса, сформированного из частей Первой Конной армии и дислоцированного в Белорусском военном округе, Ерёменко принял самое активное участи в освободительном походе в Западную Белоруссию.

        Когда поход завершился, встречался с Гудерианом и даже успел поспорить с ним о применении танковых соединений в современной войне. Сталину было доложено об этом разговоре со всеми подробностями и по инициативе Сталина Ерёменко был назначен командиром 3-го механизированного корпуса, дислоцировавшегося в Белоруссии, так что театр военных действий ему был знаком. Хотя, когда потребовалась твёрдая рука и организаторские способности командующего, в декабре 1940 года Ерёменко, снова по инициативе Сталина, был назначен командующим войск Северо-Кавказским военного округа, но даже не успел вступить в должность, потому что усложнилась обстановка на Дальнем Востоке. Сталин перенаправил Ерёменко на Дальний Восток, где он в январе 1941 года принял под своё командование 1-ю Краснознамённую армию на Дальнем Востоке.

        Округ и армия – большая разница. Сталин отдавал себе отчёт в том, что в какой-то мере ущемляет Ерёменко этим переназначением, но он так же знал, что этот генерал поймёт, потому что он способен понимать – бывает так, что приходится поступать не так как правильно, а так, как надо! Затем, Ерёменко был назначен командующим 16-й армией, но армия, по известным причинам, оказалась не у дел, перемещалась где-то в эшелонах, а потому Сталин посчитал целесообразным поручить генералу новую, важнейшую задачу. На Московском направлении, на том самом направлении, которое было традиционным для всех нашествий европейских гнид, образовалось в обороне огромное окно. Сталину было важно понять, сколь рукотворно это окно, понять, чтобы постараться упредить в будущем подобные действия других негодяев, стремящихся предать Родину и открыть дорогу врагу.

       Он ещё не решил, что делать с Павловым. Арестовать? Или всё-таки посмотреть на его поведение. Сталин не был сторонником скорых, поголовных арестов, Сталин был сторонником воздействия на тех, кто ещё быть может готов исправиться и положить свой опыт командира, командующего на алтарь Отчества, кто был сбит с толку троцкисткой группировкой, готовившей переворот в стране. И кто одумается и встанет в строй защитников страны.

        Интересны были и связи Павлова. Ну а то, что он предатель, становилось яснее и яснее с каждым новым фактом, получаемым пока ещё при расследовании дела.

       Но сейчас важно другое, важно спасать положение…

       З0 июня Сталин произвёл и ещё одно важное, по его мнению, и не особенно замеченное окружающими перемещение. Командующим войсками Московского военного округа в этот день 30 июня был назначен вместо генерала армии Тюленева генерал-лейтенант Павла Артемьевич Артемьева. Главная причина в том, что гораздо больше доверия вызывали военачальники, вышедшие из рядов пограничных войск, а Артемьев начинал именно на границе, а затем проходил службу в войсках НКВД. Стойкость пограничников, их мастерство в оборонительных боях явно превышало в тот период способности некоторых военачальников, уже показавших себя в том числе и в организации обороны Минска.

          Не так много было в Красной Армии генералов, которым Сталин верил безоговорочно. Таких, к примеру, как генерал-лейтенант Андрей Иванович Ерёменко. Именно ему Сталин счёл возможным доверить главнейшее в тот момент направление.

        Он приказал ему срочно выехать поездом до одного из крупных городов за Уралом, из которого его можно было забрать самолётом.

        З0 июня Ерёменко прибыл в Москву и получил приказ возглавить Западный фронт. В тот же день Ерёменко вступил в командование фронтом и стал восстанавливать самые главные вопросы – вопросы управления войсками.

        И снова случилось то, что могло случиться только в отношении Ерёменко. 2 июля командующим Западным фронтом был назначен Тимошенко. Однако вылетел в штаб фронта лишь 4 июля.

       С 24 июня штаб Западного фронта находился в Могилеве, но в связи с приближением немцев, уже 2 июля был срочно переведён в Гнездово, что в 14 километрах западнее Смоленска.

       Всё это время в должности командующего трудился в поте лица Ерёменко. По прибытии Тимошенко он стал заместителем командующего. Но Сталин отчётливо понимал, что руководить фронтом будет по-прежнему он, боевой, энергичный генерал, способный выполнить задачу.

       Видимо, в столь ответственный момент с политической точки зрения нужно было поставить всё же «свадебного генерала» в лице Маршала Советского Союза и наркома обороны, хотя в том, что происходило на фронте, была вина не только Павлова и Кирпоноса, но и Тимошенко с Жуковым.

        1 июля Павлов, прибывший в Москву накануне, встретился с начальником Генерального штаба генералом армии Жуковым. Говорили недолго. Обстановка не позволяла. Жуков позвонил Сталину и доложил, что у него Павлов. Он полагал, что Сталин вызовет отстраненного командующего к себе на беседу, но услышал глухо произнесённое:

        – Пусть возвращается туда, откуда приехал.

        Жуков пожал плечами и сказал:

        – Ну что ж, Сталин говорить с тобой не хочет. Дела плохи… велел отправляться, откуда прибыл. Так что думай.

        Павлов встал и тут краем глаза увидел на столе небольшой листок бумаги. Ордер, это был ордер на его арест, подписанный Жуковым.

        Жуков ничего не сказал и быстро убрал ордер в письменный стол.

       – Разрешите отбыть в штаб фронта, в Гнёздово? – спросил Павлов.

       Жуков махнул рукой, мол, убирайся с глаз долой.

       Населённый пункт Гнёздово, располагался в 14 километрах к западу от Смоленска на правом берегу Днепра чуть в стороне от Витебского шоссе. От Москвы до Смоленска 395 километров по шоссе, да от Смоленска до Гнёздово ещё 14. Расстояние невелико, на машине даже с учётом военного времени езды-то уж никак не больше полусуток. Стало быть, уже 1 июля, ну в крайнем случае 2 числа, нужно прибыть в штаб фронта. Вот только зачем? На этот вопрос Павлов не находил ответа.

        Тем не менее, он вышел из здания Генерального штаба и сел в автомобиль.

 

Глава двадцать шестая. Под перестук колёс…

 

      Едва очнувшись, Посохов услышал странные, но до боли знакомые звуки. Что это, что? Сознание возвращалось медленно, будоража память. Боже, да это же перестук колёс, ровный, монотонный и какой-то очень мирный и спокойный.

      Открыл глаза. Поразила белизна вокруг. Он лежал на койке… Нет, не на койке, он лежал на вагонной полке, правда, устроенной так, чтобы не мог свалиться с неё, неосторожно повернувшись или под действием инерции при резком торможении. В вагоне было белым бело. Белые простыни, белые пододеяльники, а под ними люди, люди в белых повязках. У кого были забинтованы руки, у кого голова. И ещё что-то белое – да это же медицинские сёстры. Они ходили между рядами коек, видно разнося лекарства.

        – Ну, старший батальонный комиссар, проснулся, – услышал Посохов хрипловатый голос с полки-койки, расположенной по другую сторону вагонного прохода, – сколько дней уж едем, а ты все в забытьи. Крепко тебя шарахнуло. Давай знакомиться. Начальник стрелкового полка подполковник Матвеев.

       Посохов назвал фамилию. Звание называть не стал, поскольку полковник, судя по обращению, и так его знал. Тут же спросил:

       – Где это мы?

       – В санитарном поезде.

       – Это уже понял. Я имею в виду, где проезжаем? До Одессы далеко?

       Подполковник даже присвистнул:

       – Какая Одесса. Киев проехали. Нас с тобой, братец, в полевом армейском госпитале прооперировали и в Москву отправили. Так-то вот. Серьёзно потрепало, но мне обещали, что в строй вернусь, правда подлечиться придётся. Да не где-нибудь, в самом главном госпитале Красной Армии.

       – А обо мне не слышал? Может, что говорили?

       – Мы об одних раненых с другими не говорим, – раздался мягкий добрый голос и возле койки Посохова остановился мужчина в белом халате, через который просматривался только краешек петлицы, а потому определить звание было невозможно. – Военврач второго ранга Тулинов – представился он. – Ну, слава богу, очнулись.

       – Что у меня, доктор? – спросил Посохов. – Что со мной?

       – Ничего уж очень страшного теперь нет – своевременно помощь оказана и первая врачебная и квалифицированная врачебная. Но всё же решено отправить в главный госпиталь. Не столько из-за ранения, сколько из-за контузии.

       – И надолго? Когда смогу вернуться в строй? Наши уж небось румын к Бухаресту гонят…

       – Э-э, братец, – проговорил подполковник Матвеев. – Ты ведь и не знаешь ничего.

       – Как не знаю?! Мы в первые же дни крепко дали немчуре и румынам.

       – Мы то дали! Мы вон и вовсе Перемышль отбили у них и удерживали до приказа об отходе. Не удивляйся. Я с Юго-Западного фронта. В Киеве уже в один вагон-то попали. Собрали всех, кого в Москву решили направить из разных госпиталей. Так вот…

       – А Измаил? – спросил Посохов.

       – Измаил стоит! Да и вообще ваш Одесский военный округ, на базе которого Южный фронт сформирован, споро врага встретил.

       – Ну так что же тогда? Отчего не наступаем?

       Подполковник вопросительно посмотрел на военврача, продолжавшего стоять рядом с койкой Посохова. Тот кивнул, мол, говорили, что уж там…

       – На Московском направлении дела плохи, очень плохи. Двадцать восьмого июня немцы Минск взяли…

       – Минск? Да не может такого быть. Шутите, подполковник?

       – Какие уж тут шутки. Да и не шутят таким вот образом, не шутят – с горечью проговорил он. – Прёт немец на Москву, в центре прёт, да и на Ленинградском направлении – тоже. На юге меньше ему удаётся, но тоже продвигается к Киеву.

        – Вот так, товарищ старший батальонный комиссар, – негромко сказал военврач. – Невесёлое у вас пробуждение. Так что лечитесь, а войны вам с лихвой хватит. Не получилось малой кровью и на чужой территории. Но ничего, Молотов в обращении точно выразился – победа будет за нами. А вы пришли в себя вовремя, очень вовремя. Сейчас, вот уж через несколько минут, будет обращение Сталина по радию. Запомните этот день, запомните – сегодня третье июля…

         – Сколько же дней я был в беспамятстве?

         – Немало, – проговорил военврач. – Но в рубашке родились, да, да, в рубашке. Думали, что и вовсе сознание не вернётся, но…

         – А как в строй?

         – Сказать точно не могу. Но вот теперь есть надежда!

         К военврачу подошла медицинская сестра и что-то шепнула. Он вышел на середину вагона и громко проговорил:

         – Товарищи, включаем радио. Сейчас будет выступать Председатель Государственного Комитета Обороны товарищ Сталин.

         Через минуту зашипели чёрные тарелки репродукторов, и все услышали такой знакомый, хрипловатый, с незначительным акцентом голос Сталина. первые слова были необычны, проникновенны, доверительны. Они брали за душу:

         – Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота!

К вам обращаюсь я, друзья мои!

        Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, – продолжается. Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины. Фашистская авиация расширяет районы действия своих бомбардировщиков, подвергая бомбардировкам Мурманск, Оршу, Могилев, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь. Над нашей Родиной нависла серьезная опасность.

       

       Посохов, который до сих пор слышал лишь о том, что оставлен Минск, был поражён перечислением территорий, захваченных врагом. «Боже мой, германцы бомбят Одессу, а ведь в первые дни было только в районе Измаила уничтожено 36 их самолётов.

        А Сталин продолжал сурово и доверительно:

        – Как могло случиться, что наша славная Красная Армия сдала фашистским войскам ряд наших городов и районов? Неужели немецко-фашистские войска в самом деле являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно фашистские хвастливые пропагандисты?

Конечно, нет! История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало. Армию Наполеона считали непобедимой, но она была разбита попеременно русскими, английскими, немецкими войсками. Немецкую армию Вильгельма в период первой империалистической войны тоже считали непобедимой армией, но она несколько раз терпела поражения от русских и англо-французских войск и наконец была разбита англо-французскими войсками. То же самое нужно сказать о нынешней немецко-фашистской армии Гитлера. Эта армия не встречала еще серьёзного сопротивления на континенте Европы. Только на нашей территории встретила она серьёзное сопротивление. И если в результате этого сопротивления лучшие дивизии немецко-фашистской армии оказались разбитыми нашей Красной Армией, то это значит, что гитлеровская фашистская армия так же может быть разбита и будет разбита, как были разбиты армии Наполеона и Вильгельма.

       В вагоне была тишина. Даже раненый, который постанывал с утра где-то через пару вагонных полок от Посохова, вдруг замолк, вслушиваясь в слова Сталина. Слова вождя успокаивали, наполняли верой в то, что успехи врага – временный. Действительно, сколько раз бывало, что враг глубоко вклинивался на священную Землю Русской Державы, и всякий раз терпел полое поражение. Но почему же, почему такой успех у врага в первые дни войны? Да, успех, как говорил Сталин, оплаченный большой кровью. Но почему? Посохов снова и снова вспоминал, как встретили нашествие в Измаиле и окрестностях этого знаменитого города, как было организовано взаимодействие стрелковых частей, пограничных застав, кораблей Дунайской         флотилии. Как сбросили врага, форсировавшего Дунай, в воду, как сами зацепились за правый берег и быстро расширили плацдарм.

       А Сталин продолжал говорить о причинах отступления Красной Армии, и чувствовалось, что каждое его слово предельно выверено.

       – Что касается того, что часть нашей территории оказалась все же захваченной немецко-фашистскими войсками, то это объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких войск и невыгодных для советских войск. Дело в том, что войска Германии, как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы и сто семьдесят дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было ещё отмобилизоваться и придвинуться к границам.

         Военный человек умеет читать между строк, военный человек умеет слышать то, что скрывается даже за хорошо отточенными фразами. Посохов, услышав о том, как продвинулся враг в глубь нашей территории, и размышляя над пояснениями Сталина, прекрасно понимал, что иначе вождь сказать не может. Неблагоприятные условия? Но позвольте… Почему же они не было столь неблагоприятными для войск бывшего Одесского военного округа, составившего основу Южного фронта? Значит, что не так там, на Московском направлении…

       Далее Сталин коснулся вероломства Германии, нарушения ею

пакт о ненападении, заключённого в 1939 году. Но тут Посохову как раз всё было ясно, он и прежде понимал, почему необходимо было заключить этот пакт. Вот и Сталин говорил о международном значении миролюбивой политики советского государства, благодаря которое, отметил он «все лучшие люди Европы, Америки и Азии, наконец, все лучшие люди Германии – клеймят вероломные действия германских фашистов и сочувственно относятся к Советскому правительству, одобряют поведение Советского правительства и видят, что наше дело правое, что враг будет разбит, что мы должны победить».

        Сталин говорил о героическом сопротивлении соединений и частей

Красной Армии и кораблей Красного Флота, о том, что «наш отпор врагу крепнет и растет», что «вместе с Красной Армией на защиту Родины поднимается весь советский народ».

       Посохову ещё трудно было осознать всё то, что скрывается за этими фразами. Оторванный от мира стенами вагона санитарного поезда он не мог видеть, как народ действительно поднимается всем своим могуществом на отпор врагу. Правда, он видел очереди на призывных пунктах Измаила, но не мог видеть многие тысячи людей, уже вышедших на строительство оборонительных рубежей на самом опасном для страны Московском направлении, как укрепляется и приводится в боевую готовность Линия Сталина, как осаждают призывные пункты те категории, которые не подлежат согласно первым постановлениям призыву в армию.

        А Сталин в своей привычной, спокойной манере ставил важнейшие вопросы и тут же давал на них обстоятельные и точные ответы:

       – Что требуется для того, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над нашей Родиной, и какие меры нужно принять для того, чтобы разгромить врага? Прежде всего необходимо, чтобы наши люди, советские люди, поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение. Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков, восстановление царизма, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, их онемечивание, их превращение в рабов немецких князей и баронов. Дело идёт, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том – быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение.

         Посохову, особенно как политработнику, были очень близки и понятны эти слова. Сколько занятий он провёл на эти животрепещущие темы, сколько перелопатил книг во время учёбы в военно-политической академии имени Ленина. Иногда набегали воспоминания о далёком, очень далёком и глубоком детстве, иногда задумывался, а кем бы он стал, если бы не революция? Образ помещика-мироеда в его сознании как-то не складывался, мешали вот эти самые воспоминания о замечательном барине, в доме которого он жил. Но то был русский барин, то был настоящий воин, защитник Отечества, немало повоевавший за русскую землю. А теперь? Какую власть помещиков собирался вернуть Гитлер? Не вернуть, нет, Сталин говорил не просто о возврате несправедливого строя, он говорил о бесчеловечной власти иноземных поработителей. Он говорил о необходимости понять и осознать, что мирное время кончилось, что над родной землей нависла страшная опасность, смертельная опасность.

          Сталин практически во всех своих выступлениях обязательно касался учения Ленина, вот и теперь особенно отметил:

       – Великий Ленин, создавший наше государство, говорил, что основным качеством советских людей должны быть храбрость, отвага, незнание страха в борьбе, готовность биться вместе с народом против врагов нашей Родины. Необходимо, чтобы это великолепное качество большевика стало достоянием миллионов и миллионов Красной Армии, нашего Красного Флота и всех народов Советского Союза. Мы должны немедленно перестроить всю нашу работу на военный лад, всё подчинив интересам фронта и задачам организации разгрома врага. Народы Советского Союза видят теперь, что германский фашизм неукротим в своей бешеной злобе и ненависти к нашей Родине, обеспечившей всем трудящимся свободный труд и благосостояние. Народы Советского Союза должны подняться на защиту своих прав, своей земли против врага.

       Красная Армия, Красный Флот и все граждане Советского Союза должны отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу.

         Это было программное выступление, это был наказ вождя, объединиться в священной борьбе против злобного врага, он ставил задачи и тем, кто сражался на фронтах и тем, кто развёртывал в тылу производство боевой техники, оружия, боеприпасов, кто обеспечивал защитников Отечества и тружеников оборонных предприятий продовольствием, он говорил о бдительности и готовности бороться со шпионами и диверсантами, он требовал вести беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам.

        Он говорил о необходимости при вынужденном отходе частей Красной Армии не оставлять врагу ни действующих предприятий, ни продовольствия:

        – Нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться.

      И конечно особую роль отводил всенародной борьбе с оккупантами:

      – В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия.

        Враг шёл напролом, рвался в глубь страны, а вождь указывал на великую освободительную миссию советского народа:

        – Войну с фашистской Германией нельзя считать войной обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является вместе с тем великой войной всего советского народа против немецко-фашистских войск. Целью этой всенародной Отечественной войны против фашистских угнетателей является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма. В этой освободительной войне мы не будем одинокими. В этой великой войне мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки, в том числе в лице германского народа, порабощенного гитлеровскими заправилами. Наша война за свободу нашего Отечества сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за демократические свободы. Это будет единый фронт народов, стоящих за свободу, против порабощения и угрозы порабощения со стороны фашистских армий Гитлера. В этой связи историческое выступление премьера Великобритании господина Черчилля о помощи Советскому Союзу и декларация правительства США о готовности оказать помощь нашей стране, которые могут вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза, являются вполне понятными и показательными.

        Убедительно звучали слова о непобедимости советского народа:

        – Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в нашей Отечественной войне с германским фашизмом.

       В целях быстрой мобилизации всех сил народов СССР, для проведения отпора врагу, вероломно напавшему на нашу Родину, создан Государственный Комитет Обороны, в руках которого теперь сосредоточена вся полнота власти в государстве. Государственный Комитет Обороны приступил к своей работе и призывает весь народ сплотиться вокруг партии Ленина – Сталина, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии и Красного Флота, для разгрома врага, для победы. Все наши силы – на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа – на разгром врага! Вперед, за нашу победу!

       Долго ещё в вагоне раненые обсуждали вполголоса выступление Сталина. Поезд шёл с юго-запада, поезд шёл из тех мест, где нашествие было встречено не столь плачевно, как в полосе Западного округу. В основном раненые были из госпиталей Южного фронта, но в Киеве добавились и те, кто начал войну на Юго-Западном фронте, поскольку после сортировки в Москву направлялись только самые нуждающиеся в помощи высочайшей квалификации. Южный фронт вообще пока не потерпел ни одного поражения. Юго-Западный фронт тоже рапортовал об успехах, о задержке наступления танковой группы немцев на значительное время. В вагоне, конечно, никто не знал, какой ценой добыта эта задержка, никто не знал о том, что почти три тысячи советских танков были потеряны за неделю против 280 потерянных немцами.

       Этих горьких фактов раненые ещё не знали, да и вообще вряд ли могли узнать в ближайшее время. Увы, самые ужасные и можно сказать едва не ставшие роковыми уроки и не время было с полным откровением озвучивать, обрушивая на головы советских людей, живших до сих пор верой в могущество и непобедимость родной Красной Армии.

        – Ну что же это, товарищ старший батальонный комиссар – неожиданно заговорил раненый, лежавший где-то на той же стороне вагона, что Посохов, который пока ещё не решался подниматься, не мог его видеть. – Вот говорили – малой кровью и на чужой территории… Нет, нет, вы не думайте, я не паникую. Я стоял в бою насмерть, и многие мои товарищи остались лежать там, где мы встретили врага. Меня вынесли из боя, дважды раненого. И, поверьте, я рвусь назад, туда, где решается судьба страны, но я хочу знать, что же произошло?

       Подполковник Матвеев повернулся на локтях и цыкнул на говорившего, мол, ты что, не понял: старший батальонный комиссар только-только в себя пришёл.

       Но Посохов остановил его:

       – Подожди, подожди… Мне довелось пятого мая на торжественном приёме выпускников военных академий в Кремле слушать Сталина, и Сталин нам говорил прямо, что надо не только командовать, приказывать, надо уметь беседовать, разъяснять происходящие события… Я не могу ответить на вопрос, почему преследуют неудачи на других участках фронта, но я могу ответить, как надо действовать, чтобы этих неудач не было.

        И он стал говорить о том, как встретили врага в Измаиле и его предместьях, как сражались не только мужественно, но и умело, как побеждали на том священном месте, где одержал свою самую блистательную победу наш великий полководец Суворов.

        – Ну а что происходит на тех или иных участках фронта? И почему происходит? Вы же только что слышали Сталина… Могу добавить только одно, видимо, кроме всего прочего, где-то ещё не научились бить захватчиков, быть может, даже где-то и кто-то смалодушничал. Не о них нам сейчас надо думать, не о них – о них подумают те, кому это положено. Нам же нужно думать, как быстрее вернуться в строй и бить врага со всей пролетарской ненавистью.

         Да, действительно, было такое время, когда каждый должен был думать о своих, прежде всего именно своих задачах и своём месте в великой войне с ненавистным врагом. Кому-то был жребий сражаться с захватчиками на фронте, а у кого-то стояли иные задачи, пусть не всегда почитаемые армейскими массами, но, увы, необходимые – вычищать скверну из рядов защитников Отечества. Ведь она, эта скверна, была, иначе не было бы таких грандиозных катастроф в первые дни войны.

Глава из романа о любви

ГЛАВА ИЗ РОМАНА

Горячий визит

        Несколько дней к Теремрину никто не приезжал, и он постепенно втянулся в работу, установив чёткий режим дня. До обеда проходил обследования и принимал лечебные процедуры, но после обеда его уже не беспокоили. Он совершал прогулку по живописному скверу, что перед зданием хирургического отделения, а затем садился за стол и до ужина не отрывался от рукописи.
В один из таких дней в дверь его палаты осторожно постучали.
– Заходите, открыто, – громко сказал Теремрин и встал из-за стола.
         Вошла яркая молодая особа в очень короткой юбке. Она сняла модные светозащитные очки и зацепила их дужкой за отворот светлой блузки.
       – Здравствуйте, Дмитрий Николаевич! Вот я и добралась до вас, – сказала она изумлённому Теремрину, который не сразу догадался, кто это.
       – Здравствуйте, очень рад. Чем могу служить? – молвил он, любуясь гостьей.
       – Татьяна, – назвалась она и тут же прибавила, хотя в этом уже необходимости не было: – Ольгина сестра.
       – Проходите, Танечка. Вдвойне рад, – пригласил он.
       – Родители послали к вам с гостинцами, – пояснила Татьяна.
       – Большое спасибо, хотя совершенно нет нужды беспокоиться.
       Он усадил её в кресло возле стола, а сам присел на краешек кровати и предложил:
       – Будем пить чай?
       – Зачем нет, – сказала она. – Можно.
       Теремрин включил электрический чайник, поставил на стол чашки и вернулся на своё место.
       – Значит, в госпиталь угодили?! – заговорила Татьяна. – Это сигнал о том, что где-то нагрешили вы, Дмитрий Николаевич. Непременно подумайте над тем, что делали в последнее время. Святые старцы говорит, что болезни для нас, что гостинцы с неба: заставляют задуматься над бренностью сущего.
        Было удивительно слышать это от молодой, к тому же удивительно яркой и современной женщины.
       – О, я великий грешник, – молвил Теремрин. – И действительно нагрешил в минувший месяц, предшествующий госпитальному пленению.
       – Более чем наслышана, – всё так же весело и задорно говорила Татьяна. – Сначала подруге моей голову вскружили, а теперь вот и сестра оказалась в ваших сетях.
       – Остаётся вскружить вам.
       – Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, и от вас, товарищ волк, непременно уйду, – отшутилась Татьяна.
       – В этом я не сомневаюсь.
       Разговор сразу принял весёлый, шутливый оборот. Да и каким он ещё мог быть? Ведь они, хоть и встретились впервые, но многое знали друг о друге.
       – Теперь подруга, похоже, с Синеусовым, а сестра – с мужем, а я один как перст, – с демонстративной грустью проговорил Теремрин. – И вдруг, такой бесценный подарок судьбы, которая посылает мне вас…
       – Всё напишу Ольге, – смеясь, сказала Татьяна. – Вот уж она вам задаст. Она ревнива, – и вдруг, уже серьёзнее, спросила: – А вы бы женились на Ирине, если б не тот случай, с явлением Синеусова?
       – Я уже не знаю, как ответить на этот вопрос, – признался Теремрин. – Создал необыкновенный, волшебный образ, а он рассыпался.
       – Могу себе представить, какой образ вы создали, но, справедливости ради, скажу, что вы не сильно ошибались. Ирина действительно цельная натура. Она настоящая.
       – Столько свалилось проблем, – неопределённо сказал Теремрин, не зная как реагировать на слова Татьяны.
       – Сегодня много проблем – завтра много горя, если проблемы не решить немедля, – философствуя, сказала она. – Женились бы на моей сестре. Забрали бы её у этого «нечто».
       – Не будем о «нечто», – сразу прервал Теремрин, не любивший обсуждать за глаза никого, а уж тем более, мужа своей пассии, но не удержался от вопроса: – А вы полагаете, она бы пошла за меня?
       – С радостью.
       – А вы?
       – А я причём здесь? Ну и спросили! – молвила Татьяна и голос выдал волнение. – Вы меня и не знаете вовсе, а спрашиваете. А вдруг соглашусь?
       Он засмеялся, но уже серьёзно сказал:
       – Порой знаешь долго, а пяти минут не хватает, чтоб решиться.
      И он прочёл ей стихотворение, которое когда-то читал Ирине. И, уже закончив, повторил последние две строчки: «Отчего же в тот миг я её не сорвал с беспощадной подножки вагона».
       – Это посвящено Ирине?
       – Нет, вовсе не ей.
       – Я тоже пишу стихи, – вдруг сказала Татьяна и тут же с некоторой опаской спросила: – Скажете, мол, все ноне пишут?
       – Так не скажу. Надо почитать, прежде чем вынести приговор: станет ли поэтом автор тех или иных четверостиший.
       – А судьи кто?
       – Во-первых, существуют определённые законы поэзии, придуманные не нами, во-вторых, чем взыскательнее судья, тем он честнее. Главное, чтоб суд вершился искренне, без задних мыслей. Нынешние стихоплёты пытаются оправдать свою бездарность тем, что ныне, де, писать в стиле девятнадцатого века ямбами, да хореями, не модно. Мол, всё это безнадёжно устарело. А на самом деле просто не могут писать так, а изображают что-то беспомощное, без рифм и ритма.
       – Вы суровы. А я хотела дать вам свои стихи на суд.
       – Обязательно дайте, – убеждённо заявил Теремрин. – Порою бывает, что и двух строчек довольно, чтобы дать человеку надежду, даже уверенность в том, что из него выйдет толк. Вы знаете, какой случай у меня самого был?! Ещё курсантом я дал почитать свои стихи – целый блокнот – одному поэту. Он всё просмотрел, всё забраковал, но сказал, что поэтом буду. Я удивился, а он усмехнулся и подтвердил сказанное, обратив моё внимание на всего две строчки из одного моего стихотворения: «Я вырываю из блокнота свои разбитые мечты».
       – Интересно… Ну что ж, когда к вам в воскресенье приеду, привезу, если можно, – сказала Татьяна.
       – До воскресенья меня уже выпишут. Но, думаю, мы найдём возможность увидеться.
       – Тем более вы ещё не побывали у нас в гостях, а ведь приглашение никто не отменял, – напомнила она и тут же прибавила: – Ну, мне, наверное, пора, – но после этих слов они проговорили ещё достаточно долго.
       Когда же снова напомнила, что ей пора уходить, Теремрин не сомневался, что расставаться ей совершенно не хочется, а потому попросил рассказать, где она работает. Он сам не знал, для чего задерживает её, но придумывал всё новые и новые темы для разговора.
       – Я окончила Историко-архивный институт вместе с вашей Ириной.
        – С синеусовской, – поправил Теремрин. – Кстати, как ей удалось поступить в столь престижный, я бы даже сказал, блатной вуз?
       – Она же круглая отличница. Можно сказать, ходячая энциклопедия. А почему вы не спросили, как поступила я? Полагаете, что отец устроил? А ведь он тогда не в ЦэКа, а в войсках служил. Я тоже сама поступила. Ну а теперь преподаю в военной академии историю. Правда, не офицерам преподаю, а курсантам, которые у нас тоже слушателями называются.
       Наконец, она решила, что пора прощаться. Бросив взгляд на кровать, задиристо сказала:
       – И как вы только умещались с Ольгой?         
       – Очень просто. Могу продемонстрировать.
       – В другой раз, – отшутилась она, видимо, учитывая, что другого раза уже не будет по причине его выписки.
      Он пошёл провожать её к проходной.
      – Справедливости ради хочу заметить, что Ирина не виновата в разрыве с вами, – неожиданно сказала Татьяна. – С Синеусовым у неё действительно что-то было до вас, но совершенно не то, что с вами. Она боялась, что ваши пути пересекутся, вот и сбежала. Вспомните свой рассказ «За неделю до счастья». А она ведь хорошая читательница!
       – Ну и что дальше? – недоверчиво спросил Теремрин.
       – Она, встретив Синеусова на пляже, вернулась в номер и хотела дождаться вас, но кто-то стал барабанить в дверь. Она решила, что он вычислил номер и теперь не отстанет. Каково же было её удивление, когда встретила Синеусова в вестибюле и выяснила, что не знает, в каком она номере.
       – Кто стучал в дверь, я знаю. Мне один приятель газеты хотел передать, вот и разыскивал, – сказал Теремрин. – Но зачем она уехала? Могла бы мне всё честно рассказать.
       – Это её решение, – молвила Татьяна. – Может, вам стоит помириться? – спросила она. – Я ей позвоню?
       – Нет, этого делать не нужно, – возразил Теремрин, но уже без особой уверенности. – Есть и ещё одно обстоятельство. Мы, кстати, с Ольгой обсуждали эту тему, и пришли к единому выводу: связывать супружескими узами жизнь с человеком не своего круга – только несчастливые семьи плодить. Я уже сделал несчастной одну женщину.
       – Жену?
       – Да, жену. Но не будем об этом. Ведь чтобы изменить создавшееся положение, надо развестись, а как же быть с детьми?
       – Бывает, что и без развода дети брошены. Вот как Павлик. В результате я им занимаюсь, – сказала Татьяна.
       – Не надо осуждать, – заметил Теремрин.
       – Я не осуждаю, но иногда бывает обидно, – Татьяна не договорила и не пояснила свою мысль, но Теремрин догадался, о чём она подумала или, во всяком случае, могла подумать.
       – Всё будет хорошо, – мягко сказал он и повторил: – У вас всё будет хорошо, милая Танечка.
       Он сказал это настолько проникновенно, с таким участием, что Татьяна спросила:
       – Вам, очевидно, Ольга рассказала обо мне… Рассказала, что со мной случилось? – она сделала паузу и, не услышав ни подтверждений, ни возражений, прибавила: – Если рассказала, то вы не можете не понять, что не будет, ничего хорошего уже не будет.
       – Ну вот, старушка старая нашлась. От тебя глаз не отвести. Я на тебя обратил внимание ещё тогда, когда приходила на мои вечера, – придумал он, чтобы сделать её приятное.
       – Правда? – спросила она.
       – Конечно, правда, – подтвердил Теремрин.   
       В эту минуту он готов был разорвать на части Стрихрнина, сломавшего жизнь этой милой девушке. Он очень осторожно и ненавязчиво обнял её. Она  доверчиво прижалась к нему, еле слышно всхлипнув.
       – А глазки у нас на мокром месте, – сказал Теремрин и, повернув её к себе, нежно коснулся губами этих самых повлажневших глазок.
       Она не отстранилась, напротив, ещё крепче прижалась к нему и разрыдалась. Теремрин отвёл её на боковую дорожку скверика, усадил на скамейку, сев рядом в полном замешательстве. Татьяна разрыдалась у него на плече, и он понял причину: видимо ей долго пришлось носить в себе своё горе. Она не могла доверить его родителям, поскольку время для наказания Стрихнина было упущено, а травмировать просто так, не имело смысла. Случившееся стало для неё катастрофой. Она прятала своё горе за внешней беспечностью, весёлостью, она никого не пускала в свой внутренний мир, и вот вдруг, возможно, совершенно неожиданно для себя, пустила в него Теремрина. А он сидел с нею рядом, осознавая, что отправить её одну в таком состоянии нельзя, но и оставить у себя невозможно.
       Так просидели они довольно долго. Близился отбой, после которого ходить по территории госпиталя не полагалось. И Теремрин решился:
       – Знаешь что, – сказал он. – Пойдём ко мне в палату. Тебе надо успокоиться. Куда ты в таком виде поедешь?
       Она повиновалась безропотно, и Теремрин загадал: если дежурная медсестра их не заметит, то он постарается оставить Татьяну у себя. Ну а если уж проскользнуть тайно не удастся, тогда придётся принимать какое-то иное решение.
       Не встретив никого в коридоре, они вошли в палату, и Теремрин запер дверь на ключ.
       – Не надо зажигать свет, – попросила Татьяна. – Я, небось, чумазая от туши.
       Теремрин понял, что именно по этой причине она и согласилась вернуться в номер. Татьяна села в кресло. Теремрин опустился на широкий подлокотник, притянув её к себе. Она всё ещё всхлипывала, и он снова стал целовать её солёные от слёз глазки, щечки, руки, нашёптывая ласковые слова. В нём проснулась нежность, проснулась, быть может, потому, что его душа ощутила широкую, добрую душу Татьяны. Ему было жаль её сломанной жизни, и очень хотелось утешить, чем-то помочь. Но чем он мог помочь? Разве только участием. Женщина рождена, прежде всего, для того, чтобы стать матерью, и если эта возможность отнимается у неё, что же тогда остаётся?
       Татьяна и по рассказам Ольги, и по первому впечатлению от встречи с ней производила впечатление бесшабашной, весёлой, неунывающей. Теремрин понял, что всё это своеобразная защита.
       Как ей теперь жить? Как строить семью? Допустим, в век растущей безбожности и лицемерия не принято обращать внимание на утрату девственности. В средствах массовой информации это не только не порицается, но, напротив, поощряется. Обществу навязывается новая, пошлая и развратная идеология. Идеологами демократии подвергаются осмеянию чистота, нравственность, благочестие. Но как быть, если не только утрачена чистота, но и возможность иметь детей? Кто согласится в таком случае связать свою жизнь с подобной женщиной? Разве что по расчёту. Или, может быть, найдётся кто-то такой, кому уже всё это неважно: семья была, дети выросли, да и возраст далеко не юный. И не полтора десятка лет разница, которая с годами совершенно исчезает, а гораздо большая.
       – Я немножечко успокоилась, – сказала Татьяна. – Можно приведу себя в порядок?
       Когда вернулась в комнату, Теремрин сказал, что ей придётся остаться, потому что проходная уже закрыта.
       – Ляжешь на кровать, а я устроюсь в кресле, – сказал он, предупреждая вопросы и возражения. – Я ж не омерзительный насильник, как некоторые и даже прикоснуться не посмею к столь чудному цветку.
       После этих его слов она снова разрыдалась, вспомнив, очевидно, то, что случилось с нею.
       – Почему я не встретила вас раньше?
       – Потому что ты была ещё совсем крохой, когда я входил во взрослую жизнь, да и сейчас ты ещё почти ребёнок, хоть и задиристый, но очень милый ребёнок.
       Женщины любого возраста любят, когда намеренно убавляют их годы, когда называют крохами, девчушками, разбойницами, забияками, разумеется, в добром, иносказательном смысле этих слов. Не была исключением и Татьяна.
       – И всё же в кресле подремлю я, – решительно сказала она, дав понять, что остаётся. – Как можно больного согнать с госпитальной койки?
       – Какой же я больной? – возразил Теремрин.
      Он поднял её на руки и положил на высокую госпитальную койку, даже не скрипнувшую под её невесомым телом. Положил и тут же, расстегнув пуговки, стал аккуратно стаскивать юбочку, пояснив:
       – Нужно снять, чтобы не помялась.
       Татьяна тихо рассмеялась, заметив:
       – Не так. Нужно через голову, – и тут же прошептала: – Вы меня будете раздевать, как ребёнка?
       – Ты и есть ребёнок, милый мой, крошечный ребёнок. И кофточку надо не помять, – прибавил он. – У меня ведь утюга нет.
       Даже в полумраке палаты он различил, что под кофточкой у неё ничего не было. Два изящных холмика белели перед его глазами, но он несмел прикоснуться к ним и молча любовался её стройной фигурой, особенно манящей в полумраке. Из одежды на ней осталась лишь белоснежная ажурная полоска, плотно облегающая особенно притягательную часть тела.
       Татьяна не прерывала этого его восторженного созерцания, а он шептал:
       – Как же ты поразительно прекрасна, какая у тебя роскошная фигура.
       Она молчала, затаив дыхание, и тогда он снова нагнулся и коснулся губами её глаз, её щечек, словно желая не отступать от уже занятого рубежа. А грудь её манила и звала, и он коснулся губами прелестного холмика, сражённый волшебством этого прикосновения.
       Татьяна дотронулась до его шевелюры, стала перебирать пряди его волос, ибо коротко он никогда не стригся, и перебирать было что. Её дыхание участилось, и она стала нашёптывать ему в ухо:
       – Ну разве так обращаются с крохами? Что же это вы, милый Дмитрий Николаевич? Ну, так же нельзя, – и тихий, добрый, радостный смех сопровождал этот шёпот. – Я же могу не выдержать, это же невозможно выдержать… Дмитрий Николаевич!
       Её голос звенел в его ушах как волшебный колокольчик. А Теремрин продолжал целовать её, не сдавая и этой, завоёванной позиции, но и не продвигаясь дальше. Ни о каком, даже самом незначительном проявлении настойчивости он и не помышлял, во-первых, потому, что это было не в его правилах, а, во-вторых, потому, что Татьяна однажды уже хлебнула с лихвой грубой силы. Она была спокойна, и он предполагал, что причина её спокойствия в том, что он был ещё одет. Для того, чтобы раздеться, ему необходимо было оторваться от неё, а это давало ей возможность поступить так, как она захочет. Темнота позволяла ей не стесняться наготы, которой, впрочем, можно было гордиться.
      Внезапно, повинуясь страстному желанию, он дерзко провёл губами от груди к животику и дальше, до самой ажурной преграды, скрывающей то, что всё ещё оставалось недосягаемым для него. Она вздрогнула от этих прикосновений, а он, чтобы не дать её сказать ни слова, оторвался от притягательного места и коснулся губами её губ, чтобы задохнуться в долгом головокружительном поцелуе.
       Если Ольга загоралась от малейшего прикосновения, что выдавало в ней не столько темперамент, сколько уже определённую опытность, то Татьяна вела себя робко, слабо отвечая на ласки. Он ведь почти совсем не знал её, не ведал о том, что было с ней после того рокового случая со Стрихниным: были после этого мужчины, нет ли? Уравновешенное состояние и её самой, и всего её тела, спокойно реагирующего на самые нежные ласки, говорило о том, что в ней, физиологически ставшей женщиной, женщину никто не пробудил. Более того, испытав однажды грубое насилие, она, как это часто бывает с женщинами, возможно, побаивалась повторения того, что оставило неизгладимый след. Она долго не могла оправиться от удара, и с сопряженными с этим физическим и нравственным ударом, болью, стыдом, даже угрызениями совести. Это ведь только демократические СМИ утверждают, что для женщины переспать, всё одно, что покурить или выпить чашечку кофе, а на самом деле для женщины здесь всё не столь просто, как для мужчины. Ведь женщина, если это женщина с большой буквы, а не либерально-демократическая особь с искривлённым сознанием, не может не видеть в мужчине, с которым идёт на близость, возможного отца своих детей. Беда Татьяны была и в том, что она, воспитанная правильно, благочестиво, не по своей вине, а по своей беспечности и доверчивости, теперь уже не могла видеть в мужчине отца своих детей, как бы страстно ни желала этого. Видеть же в мужчине лишь предмет удовлетворения своей страсти, она не только не могла по своему воспитанию, но даже и не умела. Пойти на близость для неё не было делом невозможным, поскольку всё, что могло свершиться, уже свершилось и большего случиться не могло. Но она не понимала радости в этой близости, а потому после того ужасного случая просто избегала общения с мужчинами, если замечала у тех, с кем общалась, определённого рода желания.
       К тому, что делал в эти минуты Теремрин, она отнеслась спокойно, как к безобидной юношеской игре, а к его ласкам – как к почти безобидным ласкам.
       Врачи ей сказали, что детей не будет, но этот приговор, этот диагноз она не проверяла, потому что не было у неё такого человека, с которым хотелось бы это проверить. Да и не было оснований не верить врачам.
       До случая со Стрихниным она встречалась с одним сокурсником, можно даже сказать, женихом. После того рокового удара она нашла в себе силы сказать ему, только ему одному всю правду: подверглась насилию, вынуждена была прекратить беременность, чтоб не родить ребёнка от подлеца, а теперь – бездетна.
       Жених изменился в лице, долго молчал, а потом вдруг сказал, каким-то незнакомым её тоном: «А ты уверена?». «В чём?». «В том, что детей не будет?». «Не знаю». «Так давай попробуем», – предложил он и довольно грубо коснулся того, чего касаться она ему не позволяла. Татьяна ударила его по руке и спросила: «А если детей не получиться?». Он только пожал плечами. Стало ясно, что дети здесь не при чём. Он просто хотел воспользоваться ситуацией. Это была их последняя встреча.
       И вот теперь она оказалась в полной власти человека, который нравился ей давно и который не мог не вызывать уважения. И Ольга, и Татьяна были ещё воспитаны без демократизированных вывертов и новшеств – они считали мужчинами в полном смысле слова людей мужества и отваги, а не ново «русских» особей. Сбежавший жених не оставил сожалений, ведь, как ей стало впоследствии известно, он даже от службы в армии сумел уклониться, а это для Татьяны являлось определённым показателем.
        Ей нравились ласки Теремрина, но она начинала понимать, что бесконечно так продолжаться не может, и боялась того момента, когда он сделает очередной шаг.
       – Ласточка моя, солнышко моё, – вдруг прошептал Теремрин. – Ты позволишь мне лечь рядом? Устал стоять скорчившись.
       Этого варианта она не ожидала, и подвинулась к стенке, освобождая ему место. Тогда он мгновенно разделся до равнозначного с нею положения, и лёг на краю кровати. Она ощутила прикосновение его сильного тела, но не грубого и злого, а очень приятного ласкающего каждой клеточкой. Отстраниться некуда, она и так оказалась у самой стенки. Он обнял её, повернув к себе и её острые, совсем ещё девичьи грудки уперлись в его широкую грудь. Она даже не представляла себе прежде, что это может быть столь приятно. Его руки сомкнулись у неё на спине и сдавили её до хруста косточек.
       Теремрину казалось, что он давно не испытывал ничего подобного. Разве что с Ириной! Но те ощущения перечёркнуты её бегством, а потому к воспоминаниям о них примешивалась горечь разочарования. Татьяна вся напряглась, словно чего-то ждала и боялась этого ожидаемого. Теремрин понимал, что она не изжила ещё страх перед тем, что может случиться сейчас, сию же минуту. Ведь всё, что было со Стрихниным, не могло не оставить ощущения боли, отвращения и ужаса. Он старался сделать так, чтобы в том месте, где она ощутила боль при общении с этим негодяем, теперь возникло иное ощущение. И его старания достигали цели, ибо Татьяна ощущала хоть и жёсткое, но очень приятное прикосновение чего-то неведомого, будоражащего. Она ощутила, как рука Теремрина скользнула к талии, потом чуть ниже и двинулась дальше, освобождая её от преграды, которая мешала продолжению его действий. Непередаваемое ощущение проникло дальше, дразня и будоража её всю, оно нарастало, и вот уже оно подавило страх, призывая к ответным действиям. Татьяна крепко обняла его и стала целовать в губы, в лоб в щеки, распаляя и его и себя этими поцелуями.
       Теремрин был особенно нежен, был так осторожен, как, наверное, никогда. И его нежность достигла цели. Когда он, долго изнуряя себя, всё же достиг желаемого, когда они, сплетясь в объятиях, замерли измождённые, Татьяна прошептала:
       – Милый, после того страшного для меня случая, это у меня впервые… И так хорошо, так волшебно. Ты вернул меня к жизни. Хотя вернуть меня к полноценной жизни не под силу даже тебе,
       Они как-то естественно и спокойно перешли на «ты», и он сказал ей:
       – Всё от Бога. Ты же сама говорила, что не проверяла, правы или не правы врачи.
      – Скоро узнаю.
      – То есть?
       – У меня сегодня самый, как говорят, опасный период. Так говорят, – уточнила она, – те, у кого всё в норме. У меня же опасных периодов нет.
       Теремрин промолчал, а она вдруг повернулась и легла к нему на грудь, задорно заявив:
       – Если что, я на живодёрню больше не пойду. А вдруг! Я буду так рада. Все женщины этого боятся, когда вот так, с посторонними мужчинами. А я не боюсь…
       После слёз и огорчений Татьяну вдруг охватил необыкновенный подъём. Она стала поддразнивать Теремрина, ожидая, что напугает его своими дерзкими заявлениями и рассуждениями о том, что он, возможно, сделал её матерью.
       Теремрин понял её состояние и очень спокойно и твёрдо сказал:
       – Что будет, то будет. А я тебя и не пущу на живодёрню.
       Он сказал, чтобы сделать ей приятное, будучи уверен в том, что её мечты и надежды совершенно напрасны. Чудес, как он полагал, в этом вопросе не бывает.
       Наутро Теремрин проснулся с таким ощущением, будто радость пробудилась в нём раньше него самого и захватила всё его существо. Татьяна ещё спала, по-детски счастливым сном, и голова её мирно покоилась на его плече. Они лежали, тесно прижавшись, и в эту первую их ночь, им, наверное, хватило бы ещё более узкой койки, чем та, весьма внушительная, госпитальная, которая была в их распоряжении. Он не помнил, когда они заснули, и кто заснул раньше. Скорее всего, отдав друг-другу все силы, которые могли отдать, ни он, ни она не заметили этой детали. Он долго лежал, не шевелясь, чтобы не разубедить её. Одеяло чуть съехало, или она специально его скинула, потому что было жарко, и его взгляду открывались её восхитительные ноги, которые он, в порыве нежности, целовал ночью в минуты отдыха от поцелуев и ласк, ещё более горячих. Пряди её волос рассыпались по подушке, позолотив её, покрыли воздушным, ароматным покрывалом его грудь, плечо. Выкормыши из рекламных программ демократии ельцинизма назвали бы эти волосы сексуальными, но Теремрин просто восторгался ими, настоящими, светло-русыми, и мог убедиться, что цвет их натурален, а не сдобрен всякой мерзостью, именуемой модными красителями с отвратительными и зачастую неприличными названиями. Тем более, он даже со своим опытом вряд ли бы мог сказать, чем отличаются волосы сексуальные от несексуальных. А вот чем отличается любовь истинная от влюблённости, уже начинал понимать. Не устаю повторять, что под любовью в романе подразумеваю Любовь, а не то, что этим словом, пытаясь опоганить его, называли выкормыши ельцинизма и называют до сей поры живучие их последователи.
       Теремрин с любовью смотрел на её глазки, которые ещё были закрыты, на слегка приоткрытый прелестный ротик, он ощущал едва заметное, в такт лёгкого дыхания, движение девичьих грудок, касающихся его груди. Он уже наполнялся неистребимым желанием повторить немедля всё, что было ночью, он ещё не думал ни о чём, что ожидало впереди, но если бы задумался, наверное, не смог бы назвать всколыхнувшиеся в нём чувства любовью. Эго озарила влюблённость, возникшая внезапно, под воздействием чего-то невероятного, оказавшегося в какой-то момент выше его сил. Этому способствовало сопереживание горю прелестной девушки. К этому звали её искренность и доверчивость, её откровенность и в тоже время её несомненные чувства к нему. Она едва скрывала их. Всё это привело к невероятной вспышке, последствия которой не прошли до утра, будоража его волшебными, неповторимыми воспоминаниями.
       Было уже не очень рано, но в воскресный день вряд ли кто-то мог побеспокоить, тем более, все таблетки, препараты, анализы закончились по причине скорой выписки. В таком положении, в котором оказались они с Татьяной, Теремрин мог бы пролежать целую вечность, если бы смог сдержать горячие желания. Он не только созерцал, но и ощущал её ноги, которые сплелись с его ногами. А Татьяна всё спала счастливым, безмятежным сном, и он несмел прервать это её чудесное состояние. И тогда он вдруг попытался воскресить и закрепить в памяти до мельчайших подробностей всё, что произошло этой невероятной, волшебной ночью. Он хотел запомнить всё, что бы когда-то, может быть скоро, а, может быть в будущем, воспроизвести в рассказе, повести или даже романе эту жаркую ночь, причём, воспроизвести так, чтобы те, кому доведётся прочесть искромётные строки, правильно восприняли написанное и смогли разделить с ним его восторг.
        Наконец, Татьяна приоткрыла глаза и несколько мгновений лежала, не шевелясь, соображая, что с нею и где она. Это походило на медленное возвращение в реальность бытия.
       – Боже! Неужели всё это не сон?! – прошептала она, ещё теснее прижимаясь к нему. – Как я мечтала о том, что просто познакомлюсь с вами, просто заговорю, а о подобном не только помышлять не смела – подобное было за пределами мыслей моих. Боже! Я не могу передать того, что испытала – у меня нет слов. Ещё вчера я шарахалась от мужчин, я боялась любого прикосновения… Всё это после того…
       – Не надо о плохом. Постарайся забыть… И почему вдруг снова на «вы»?
       – Ещё не проснулась, – пояснила она. – Я хочу сказать, что плохо осознаю, что со мной творится, и что я говорю. Не знаю, что нужно говорить?
       Теремрин улыбнулся, но тут же и посерьёзнел. Ему радостно было слушать то, что она говорила. Но в то же время нарастало некоторое беспокойство, потому что мера ответственности за содеянное, и за то, что он продолжал делать, пока ещё робко, но постучалась в его сознание. Он прогнал неприятные мыли и закрыл прелестный ротик Татьяны горячим поцелуем, проложившим путь к новым ласкам, столь же бурным и горячим, которым уже не мешал дневной свет. Напротив, им хотелось не только чувствовать – им хотелось видеть друг друга.
       Они не наблюдали часов, а потому вряд ли могли потом сказать, сколько длилось это дневное продолжение того, что было ночью. А в плотно зашторенное окно палаты всё настойчивее пробивались солнечные лучи. Вот один из них дерзко осветил её глаза, и она, зажмурившись, тихо и радостно, как-то очень по-детски засмеялась. Собственно, до взрослости ей было ещё далеко, несмотря даже на перенесённое испытание. Она ничего не умела, ничего не знала, и Теремрина это приводило в ещё больший восторг. У неё ещё не пропало чувство стыдливости, и она попросила его отвернуться, чтобы пойти принять душ. Пора было собираться домой.
       Он нехотя выпустил её из своих объятий, успев поцеловать всё, до чего дотянулся губами, пока она перекатывалась через него к краю кровати. Она ушла, и он с восторженным трепетом окунулся в подушку, которая хранила ещё её необыкновенный девичий аромат.
       Увидев его, уткнувшегося в подушку, она испуганно спросила, что с ним, и когда он резко повернулся к ней, на какие-то мгновения забыла, что стоит перед ним во всём великолепии обнажённого тела. Он притянул её к себе, обнял, и она с величавым достоинством приняла ласки, позволив ему коснуться губами сначала одной, а потом второй грудки. Тело было прохладным и свежим после душа, капельки воды кое-где остались, не убранные полотенцем, и сверкали на тронутом загаром животике в свете всё того же дерзкого солнечного лучика, ещё недавно заставившего её радостно зажмуриться. Капельки сбегали вниз, и он провожал их горячим взглядом, ощущая желание следовать за ними всем своим существом.
       – Ты неутомим, – очень ласково и мягко сказала она.
       – А ты?
       – Мне неловко, – тихо молвила она, покраснев. – Но, наверное, тоже.          
       И снова они слились в клубок страсти и взаимного восторга. Причём страсть их не была страстью животной, той, что обычно рекламируют определённые фильмы, снятые полоумными режиссёрами – их страсть была нежной и трепетной, ибо он старался не обидеть её ни малейшим неласковым или резким движением, и, как опытный дирижёр, деликатно, но настойчиво добивался синхронности в каждом действии, в каждом движении.
       Но наслаждения не могли продолжаться бесконечно. Близилось время обеда. В палату вполне могли заглянуть, чтобы узнать, не случилось ли что с больным. Завтрак по выходным пропускали многие, но на обеде бывали практически все.
       Теремрин и Татьяна медленно направились к проходной и, не сговариваясь, остановились у той скамеечки, где он утешал её накануне.
       – Здесь я решилась, – сказала Татьяна, положив руку на спинку скамейки.
       – На что решилась? – переспросил Теремрин.
       – Решилась остаться, потому что в том состоянии я не думала ни о чём, кроме одного – хотя бы ещё чуть-чуть побыть с тобою рядом.
       Она казалась уже совсем другой, нежели накануне, да, наверное, она уже, если и не стала, то становилась другой, осознавая себя женщиной, а не смертельно обиженной девушкой, коей была после того, что сделал с ней Стрихнин.
       Нежность и любовь присутствовали и во взгляде её и в каждом движении, в каждом прикосновении к Теремрину, и, порою, ему становилось мучительно больно оттого, что не может ответить на её чувства в полной мере, ответить так, как должен был ответить обаятельной, милой и желанной женщине. Он начинал понимать, что именно минувшей ночью Татьяна по существу и стала женщиной, несмотря на то, что случилось с нею ранее. Его приводили в восторг внешние данные Татьяны: красота, молодость, обаяние. Но он увидел в ней, в её душе добрые и светлые начала. Они обнажились после того, как разрушилась искусственная личина, которую она пыталась напустить на себя. И действительно, этим утром, ещё до её пробуждения от сна, в ней проснулась удивительная женщина, которая только и может проснуться при прикосновении настоящего мужчины, а не обуянной гордыней слабоумной особи в штанах, утратившей, а, может, и вовсе никогда не имевшей железного стержня ратника, воина, витязя в душе и в характере.
       Теремрин сдал экзамены на право называться мужчиной-витязем, а не мужчинкой. Он сдавал эти экзамены в суворовском военном и высшем общевойсковом командном училищах (а уже без этого, то есть без армейской службы, трудно причислить особь, нацепившую штаны, к мужскому, мужественному роду). Он сдавал экзамены, командуя взводом, ротой, батальоном в войсках и в горячей точке, рискуя собою во имя выполнения боевой задачи и ради спасения подчинённых, он продолжал сдавать эти экзамены и теперь, следуя в службе твёрдой Державной дорогой. И никому неведомо было, какие ещё суровые испытания ждут его впереди на этой Державной дороге. Успех же его у женщин объяснялся не только внешним обаянием, но и внутренним содержанием, да ещё тем, что женщины при нём всегда ощущали себя женщинами, а не партнёршами для удовлетворения страстей. И Татьяна своей тонкой душою ощутила то, что, быть может, ещё не смогла объяснить словами.
       Когда она скрылась за вертушкой контрольно-пропускного пункта, Теремрин не мог не подумать, что даже у него, видавшего виды, не часто бывали подобные встречи. Каждая женщина неповторима, неповторима и каждая встреча. Но бывают встречи особые, производящие в душе какие-то незримые изменения, заставляющие смотреть на многие, казалось бы, привычные вещи уже иначе, нежели смотрел прежде.
       Вспоминая Татьяну вчерашнюю, он подумал, что вчерашняя Татьяна не преминула бы сказать ему на прощанье, что, мол, ещё и выписаться не успел, а ещё на один госпиталь нагрешил. Сегодняшняя Татьяна не ерничала. Она говорила только ласковые слова. А ведь накануне, в первые минуты встречи, он и представить себе не мог, что она на такие слова способна. Он подумал, что мало, очень мало ещё знает, на что способна женщина, освещённая искренней и чистой любовью. Порою, чистота отношений не зависит даже от штампа в паспорте, порою, обстоятельства складываются так, что возникают чистые отношения и вспыхивают светлые и неподлежащие осуждению чувства между людьми, на подобное не имеющими права.
       Впрочем, он не умел ещё строго судить свои поступки. В конце концов, он не оставлял Татьяну силой и не забивал голову обещаниями. Он ни на чём не настаивал и ничего не добивался запрещёнными приёмами. Всё, что случилось, случилось естественно, а результат превзошёл все ожидания, причём превзошёл не только ночью, но и утром, когда она вдруг ожила душою, и ей более уже не нужна была напускная маска. Она стала самою собой и стала краше, привлекательнее, милее.
       Если накануне она своими напускными вольностями, колкостями и остротами скрывала неуверенность и страх перед будущим, тот страх, который появился после страшного для неё приговора, лишающего её возможности исполнить главное предназначение женщины, то теперь за томной мягкостью, кротостью и успокоенностью можно было прочесть в глазах счастье осознания себя любящей и любимой. Ей казалось, что теперь её ждёт впереди только самое светлое и доброе. Она впервые в жизни осознала, как ей хочется подняться на важнейшую в жизни ступеньку, которая позволяет женщине назваться маТЕРью. Ещё несколько дней назад она с горечью вникала в написанное писателем и видным исследователем старины Олегом Гусевым к книге «Магия Русского Имени», что «женщина, родившая ребёнка, становится маТЕРью, то есть лингвистически «помечается», переходя на гораздо более значимую в социуме величину». Писатель указал на мистическую важность сочетания буквы «Т» (к которой необходимо ещё добавить упразднённый врагами Русского народа и Русского языка в годы революции твёрдый знак «Ъ» с полугласно «ЕР». Это сочетание давало основу многим знаковым словам, в том числе и «ТЕРемРА (ТЪЕРемРА), то есть Терем Бога Ра – Дом Солнечности. По его утверждению всё это «есть безусловная, как бы вне всякого сомнения, твердь, к тому же защищённая Касмическими… силами Самыми Высшими». В Тереме Бога Ра высоко почитаемо имя МаТЕРи. И есть мистическая связь имени «Божья Матерь» с именем «Мать Человеческая». Ей было тяжело сознавать, что она никогда не приблизится к этому высоко званию. Теперь она ощутила в себе необыкновенную силу, наполнилась уверенностью, что любовь преодолеет всё. Да, ей безумно хотелось стать МаТЕРью, но с одним непременным условием, чтобы отцом ребёнка был именно Теремрин. По дороге домой она думала об этом неотступно и, наконец, решила, что на всё воля Божья!
       А в день выписки Теремрина из госпиталя Татьяна, прежде чем звонить ему, отправилась в храм, причём в храм, совершенно определённый – в тот, в котором происходило чудодейственное исцеление тех, кто страдал бесплодием. Она понимала, что бесплодие бесплодию рознь, что у неё не врождённый недуг, а приобретённый и приобретённый в силу её легкомысленности, ибо её игривое поведение в какой-то мере спровоцировало преступные действия Стрихнина.
       Ей хотелось поговорить со священником, покаяться в своих грехах, ибо она не была чужда религии и понимала, что такое блуд. Она не знала, имеет ли право просить Всевышнего и Пресвятую Богородицу даровать ей ребёнка от внебрачной связи, но просила, полагая, что есть у неё и смягчающие обстоятельства: ей казалось, что брачных связей она уже не может иметь – слишком горький опыт она получила при разрыве с женихом.
       На покаяние не решилась, но всё же подошла к батюшке за советом и он, видимо, поняв её состояние и оценив, насколько она нуждается в добром слове, удостоил доверительной беседы. Она пояснила, зачем пришла в храм, поведала о своём горе и о той радости, которую испытала минувшей ночью. Она пояснила, что всё понимает, что пришла не только просить о чуде, но и о прощении того человека, который вернул её к жизни, и батюшка был потрясён искренностью и чистотой её помыслов, хотя и должен был назвать их греховными. Только доброму пастырю, способному понять движение человеческой души и не замыкаться на одних лишь нравоучениях, согласных строгим канонам, можно было открыть свою душу. И к счастью такой батюшка встретился на её пути.
       – Молись, дочь моя, – говорил он. – Есть высший Судия и Высший Врачеватель. И если он примет твоё покаяние, твои молитвы, он простит страшный грех детоубийства, а простив, дарует чадо, дарует во испытание, ибо надо ещё доказать право называться великим словом Мать.
       – Батюшка, я понимаю, что грешна, но я полюбила его и сердце моё замирает от мыслей о нём.
       – Я обязан тебе сказать, что мысли твои греховны, но я не могу назвать грехом само по себе высшее чувство, которое мы называем Любовью, ибо Господь создал нас для Любви, – говорил священник, видимо, понимая, что любое резкое и грубое слово лишь оттолкнёт эту юную прихожанку от церкви. А это ещё страшнее. Священник понимал, что нужно поддержать её в сей благословенный момент, когда она решилась сделать первый шаг к Богу, первый шаг к Истине.
       – Я хочу видеть его снова и снова, – призналась Татьяна. – Но я осознаю, что тем самым буду совершать великий грех.
       – Не могу запретить тебе этого, ибо церковь не запрещает, а призывает своих чад к деяниям, побеждающим грех. Ты должна осознать, что твои молитвы могут достичь цели, если ты сумеешь побороть грех и докажешь, что достойна прощения.
       – Я буду стараться, – неуверенно сказала Татьяна, для которой сама мысль, что ей нельзя видеть Теремрина, обнимать его, целовать его и растворяться в нём, казалась убийственной.
       – Хорошо, что ты говоришь искренне.
       – Да, я действительно в сомнениях. Ведь только  вчера я узнала, что значит любить человека достойного, а, может, даже быть любимой. Мне трудно отказаться от возможности видеть его.
       – Искренность твоя достойна похвалы, – сказал батюшка. – Никто тебя не торопит, никто не принуждает немедля уйти в затвор и лишить себя всех земных радостей, особенно в наше жестокое время, когда благочестие подвергается осмеянию. Но тем более высок подвиг воздержания, тем большую награду за него ты можешь обрести. И помни, что невозможное человеку, возможно Богу!
       Татьяна вышла из церкви окрылённой, она вышла с надеждой и верой и подумала, что, если Бог даст ей сына, а почему-то подумалось именно о сыне, она сумеет воспитать его. Она не понимала, откуда у неё появилась такая уверенность, ведь никто не снял рокового диагноза, но факт оставался фактом – она верила. Она приняла к сведению слова священника, но не могла не признаться себе, что единственным желанием, охватившим всё её существо, было желание видеть Теремрина немедленно, сейчас же.
       Она позвонила ему домой из ближайшего телефона-автомата, однако номер не отвечал.   
       «Значит он уже в доме отдыха, – решила она, и жгучая ревность подступила к ней, поскольку там он был с женой. – Что это я? Ведь всё же знала. Так будет, и с этим ничего не смогу поделать».
       Но эта мысль не стала утешением. Вспоминая разговор со священником, она пыталась найти для себя лазейку, мол, быть может, одной встречи недостаточно. Надо встретиться ещё, ещё и ещё. Лишь тогда, как убеждала она себя, может получиться то, о чём она мечтала и на что надеялась. И она решила добиваться этих встреч любым путём, потому что вдруг уверовала, что если и будет у неё ребёнок, то только от Теремрина, поскольку немаловажными в этом деликатном деле всё-таки являются чувства, а она всё более ощущала в себе Любовь, которую называют всепобеждающей.    
               
 

Чудеса с фактами имеют привычку расходиться.

Они плохо контачат между собой. Чудеса склонны забить на фактологию, а фактология склонна забить на чудеса.

Прежде чем я начну в своем пересказе приводить случаи чудес в изложении раввина Замира Коэна, а затем давать публикации о тех же событиях и фактах в их документальном освещении хочется высказать свое суждение в целом о обороне Израиля и его военных достижениях

 Чудеса и факты!

 

Победы и победы!

Победу в шестидневной войне и в войне Судного дня, а я считаю, что Израиль победил связаны не только с высоким воинским духом военнослужащих Цахала, не только с силой оружия, не только с дисциплиной и с выучкой солдат и офицеров, но и с тем, что те войны велись по обычным общепринятым правилам, воинские формирования выводились на местность, где не было мирного населения и можно было биться без оглядки на количество потерь врага ибо это был враг, который не прикрывался безоружным населением, не выставлял мирных людей, как живой щит перед собой, а шел на тебя, изрыгая огонь из стволов и получая ответные удары.

С тех пор арабы стали «умнее». Они склонны к тому, чтобы делать выводы из своих поражений. Они научились не только зарываться в землю и переносить под землю склады, заводы, штабы, командные пункты и т. д., но и использовать в целях поражения врага, а враг для них весь Израиль безотносительно к тому, армия это или города, поселки, кибуцы, строения, сооружения. Главное сделать больнее, укусить сильнее, ударить неожиданно и коварно, нанести максимальный ущерб. Они научились насильно сгонять свое население на убой, делать из людей живые мишени, использовать школы, больницы, жилой сектор, как плацдармы для нанесения ударов по Израилю, а жертвы среди мирного населения выставлять напоказ сердобольной мировой общественности, чтобы вызвать скоординированный вой левых по всему миру. Вой по невинно убиенным и агрессивной израильской военщине.

Еврейское руководство не хочет тратить средства на ведение информационной войны. Оно, якобы, выше этого. Оно выдумывает всякие штучки – дрючки типа стука по крыше, звонков на мобильники, разбрасывания листовок, после чего боевики перемещаются, а невоюющих граждан вынуждают оставаться на месте. Боевики безжалостны к своим также, как к чужим. А там, где нет жертв, они их все равно изобразят и предъявят, чтобы поразить однобокую гуманную мировую общественность в самое сердце. И чем дольше идут израильские военные операции, тем грознее звучит набат ООН, тем громче вопли всяких продажных прихвостней о нарушении принципа пропорционального применения силы, сдержанности и т. п. Дело дошло до того, что от Израиля на полном серьезе потребовали предоставить Хамасу системы противовоздушной обороны «Железный купол».

 

У Израиля отняли право на победу

Отняло свое собственное военно – политическое руководство, ставя перед армией сугубо локальные узкие задачи типа уничтожения тоннелей, ведущих на территорию Израиля и беспрерывно останавливая армию даже при выполнении этой задачи, давая врагу передохнуть, перегруппироваться и подготовиться к дальнейшему оказанию сопротивления.

Отняла всемирная левотня, которой вообще не по душе успехи Израиля, мощь его армии, способность крушить врага. Отняла в связи с неизбежностью жертв при таком способе ведения боевых действий, которые избрали террористические организации Хамас и Хезболла. Они меж тем накапливают огромные арсеналы наступательного вооружения, усиливают массированную мощь и расстояние, которое их ракеты способны преодолевать, чтобы в следующий раз обрушить на Израиль одномоментно такое количество ракет и снарядов, которое позволило бы подавить израильские средства ПВО и нанести еврейскому государству неисчислимые потери, самим находясь при этом под прикрытием мирного населения. Им очень хочется победить не на словах, а на деле, показать какие они доблестные и искусные вояки, отомстить еврейскому государству за все унизительные неудачи и поражения в течение почти 70 лет.

В этих условиях Израилю остается один выход: воевать по настоящему, а не бить по пустырям и играть в войнушку. Не уповать на возможности «Железного купола», а бить врага с предельной мощностью, где бы он не укрывался и кем бы он не прикрывался. Не стучать по крышам, а бить сразу и до конца. И за короткий период времени добиться не локального успеха, а полной победы. Половинчатость больше не прокатит. Половинчатость это смерть. Осознало ли военно – политическое руководство Израиля эти аспекты поведения, которые диктуются реальной обстановкой и динамикой изменений в соотношении сил? Для меня лично это самый больной вопрос. Продолжающее издевательство над Эльором Азарией, показное чистоплюйство, фиглярство и непонимание в чем состоит проблема, не позволяет ответить на него положительно.

 

Вторая сторона медали!

Вторая сторона медали состоит в том, что в Израиле пропагандируется совершенно ложный и крайне опасный тезис о том, что врагов можно победить молитвой. Тем самым оправдываются деяния ультраортодоксальных раввинов, которые призывают свою паству отказываться от службы армии и не ходить на призывные пункты, инициируют дебоши и бесчинства в городах на эту тему, перекрывают дороги, призывают к неповиновению власти.

Враг силен, безжалостен и полон ненависти к евреям, он верит в могущество своего Бога и военную силу, отнюдь не пренебрегая ею. Молитвой его не остановишь и не успокоишь. Время молиться и время воевать. Одно другому нисколько не мешает.

Я хотел бы спросить тех кто отстаивает концепцию непротивления злу насилием не только о Холокосте.

Я хотел бы спросить, где был еврейский Бог, когда римские легионы ворвались в Иерусалим, разрушили второй Храм и покорили евреев? Почему в этот момент одни евреи воевали с другими вместо того, чтобы объединиться и дать отпор врагу. Это Бог лишил их разума?

Где был еврейский Бог, когда шли погромы и гонения евреев по всей Европе в течение сотен лет?

Где был еврейский Бог во время Эвианской конференции 1938 года, когда ведущие мировые державы приняли решение не принимать евреев, в том числе и хваленые Черчилль с Рузвельтом?

Где был еврейский Бог во время Хрустальной ночи, Бабьего яра, уничтожения евреев в печах Освенцима и других концлагерей?

Где был еврейский Бог, когда польские, украинские, прибалтийские и прочие антисемиты убивали евреев, способствуя Гитлеру и его своре в окончательном решении еврейского вопроса?

Где был еврейский Бог, когда еврейские беженцы гибли на переполненных судах из – за того, что их суда не принимали ни в одном из портов мира?

Где был еврейский Бог, когда арабы громили и убивали евреев в Хевроне и других населенных пунктах находящихся на территории современного Израиля еще до создания еврейского государства?

Где был еврейский Бог во время расстрела Альталены?

Список нескончаем.

Говорят, что евреи наказаны Богом за грехи.

А что другие народы грешили меньше? Если мы уйдем в эту тему, то закопаемся в ней.

И если еврейский Бог наказывал евреев, то за что и в какой момент он перестал это делать?

Если он сменил гнев на милость, то почему мир так безумен, трепетен к исламистам и беспощаден к евреям, хотя и пытается маскировать подлинное к ним отношение.

Одной мерой меряет деяния всех стран и народов и другой деяния евреев?

Почему арабам и персам хочется только одного: уничтожить нас.

Если страны Персидского залива и перестали временно воинственно лязгать оружием против Израиля, то только потому, что боятся Ирана и хотят иметь Израиль союзником.

 

 

Размышления Л. Герштейн.

Мне очень близки мысли Ларисы Герштейн, высказанные ею на программе Виктора Топаллера о том, что в Израиле идет процесс растления армии, что Израиль стесняется собственных побед, что мы отучились ценить самих себя, что израильская армия стояла у ворот Каира, Дамаска, Бейрута но не вошла ни в одну из этих столиц, что израильские политики занимаются тактическими вопросами, не думая о стратегии и т. д.

Это горькие, но справедливые и честные высказывания человека, который был внутри израильской политики, но не остался в ней из - за той каши интриг с амбициями, которую наблюдал.

 

А теперь перейдем к чудесам, о которых рассказал в видеообращении раввин Замир Коэн:

 

Война в Персидском заливе.

В изложении Коэна: «39 скатов упало на Израиль. И только одна смерть. И то со слов рава Замира Коэна израильтянин умер от разрыва сердца.

На американцев упал только один скат. И более 300 убитых».

 

Данные из Википедии:

«В общей сложности 17-25 января 1991 года иракская армия успела выпустить по Израилю 39 ракет «Скад» советского производства (самые мощные обстрелы — 17, 19 и 22 января). В результате попадания ракеты 1 человек погиб. Еще 12 граждан Израиля умерли по различным причинам, связанным с этими обстрелами — неправильное пользование противогазом, сердечные приступы и т. д. За медицинской помощью обратились 230 граждан, в большинстве случаев речь шла о легких ранениях, контузиях и нервных срывах. 4.095 единиц жилья получили повреждения — в основном, сообщалось о разбившихся оконных стеклах».

 

 

Данные из «Лайфжорнал»

Советские Скады и американские Patriot, арабы и израильтяне

January 23rd, 2016

 

Как нас бомбили советскими ракетами

25 лет назад вождь иракского народа товарищ Саддам принялся обстреливать Израиль баллистическими ракетами Р-17 советского производства (по американской классификации — Scud). Сделал он это для того, чтобы спровоцировать Израиль на ответную бомбёжку, и тем развалить коалицию братьев-арабов, пришедших выкуривать его гвардейцев из Кувейта. Израиль на провокацию не повёлся, и коалиция довоевала в Кувейте до победного конца, закончив преследование остатков разгромленных саддамовских войск в 240 километрах от Багдада. Но до того, как «Буря в пустыне» закончилась, на Израиль успели упасть 38 баллистических советских ракет, выпущенных с территории Ирака. В общей сложности бомбардировка продлилась полтора месяца, нанесла некоторый ущерб израильскому жилому фонду (повреждения получили около 12.000 квартир), убила двух человек и ранила в общей сложности около 250. Больше всего народу умерло от ужаса, который трудно отнести к боевым потерям. Некоторые от него умирают, даже не успев распечатать конверт из налоговой.

 

При последующем разборе полётов выяснилось, что иракские «Скады» отличались низкой точностью наведения: многие из них до Израиля просто не долетели, другие упали на пустырях, или, перелетев Тель-Авив, утонули в Средиземном море. Из тех ракет, что достигли цели, у некоторых отсутствовал боевой заряд. Химического оружия, от которого гражданская оборона пыталась защитить население, заблаговременно раздав всем противогазы, не оказалось ни в одной боеголовке. В итоге от неумелого использования противогазов пострадало больше людей, чем от иракских ракет: некоторые задохнулись, у других случались сердечные приступы на почве паники и удушья...
Но нет худа без добра: явная неудача американской системы Patriot заставила израильскую оборонку разработать собственную систему ПРО, после развёртывания которой окна в тель-авивских офисах не бьются под обстрелами уже больше четверти века. 

 

 

 

Данные из портала «Современная армия»

Ранним утром 18 января Ирак атаковал израильские города Хайфа и Тель-Авив, произведя 7 (по другим источникам - 8) пусков ракет с мобильных ТПУ. Около 1500 зданий получили различные повреждения, 47 человек были ра­нены. Израильский премьер-ми­нистр И. Шамир потребовал у пре­зидента США Дж. Буша обеспечить безопасность израильских городов от возможных атак иракских ракет. Последний отдал приказ о немед­ленном развертывании ЗРК «Пэтриот» для прикрытия израильской столицы и других городов. Кроме того, в ночь с 18 на 19 января, а за­тем и на следующую ночь авиация МНС нанесла повторные удары по целям в Ираке, стремясь предот­вратить новые пуски иракских ОТР. При этом один из американ­ских F-15 во время выполнения за­дания был сбит. Но уже через пять дней после первой ракетной атаки Ирак снова произвел несколько пусков ОТР, в том числе и по пригороду Тель-Авива. В результате 96 человек бы­ли ранены, а трое скончались от сердечного приступа, вызванного ракетной атакой.

Источник: http://www.modernarmy.ru/article/319/iraq-specnaz-protiv-skadov © Портал "Современная армия"

 

 

Выводы:

Согласитесь в рассказе раввина Замира Коэна потери выглядят иначе чем в приведенных публикациях. По любому больше десяти погибших от ракет и психотравм и больше сотни раненых. И разрушения.

 

Операция «Кадеш». Суэцкий кризис.

В изложении Коэна: «1956 год. Операция «Кадеш» Сильная ближневосточная держава Египет и маленький Израиль. Военные действия продолжались 6 дней. Был захвачен Синай. В плену у израильтян оказалось более 5000 офицеров, солдат, летчиков… И пять израильских военнослужащих в плену египтян.

Разговор о этой войне в кафе с участником с египетской стороны. У нас была рота. Началась буря. Посыпалась пыль. Все упали замертво. Я один остался жив».

Данные из «Лайфжорнал» Алексей Железнов

«Суэцкий кризис: ход военных действий

После того как высадившиеся на Синае 400 израильских десантников не встретили практически никакого сопротивления египтян, они окопались и стали ждать подкрепления. Остальную часть их бригады вместе с полковником Шароном в срочном порядке перебросили с иорданской границы. Войдя на полуостров, последние устремились навстречу товарищам. Постоянное напряжение и долгие тренировки войск дали себя знать: пушки «начали стрелять сами», обманный маневр удался. Утром 30 октября египетская авиация атаковала захваченный перевал Митла, однако нанесла при этом израильтянам минимальный урон.

В тот же день в воздушном бою над перевалом израильские «Мистэры» сбили несколько египетских МиГ-15. Примерно в то же время десантники Шарона героически боролись… с собственной техникой. Грузовики, бронетранспортеры и танки бригады, недавно полученные от французов, оказались крайне плохо приспособленными к движению по камням и пескам Синая. Оставляя за собой шлейф из поломанных машин, «шароновцы» достигли позиций своих сослуживцев-парашютистов вечером 30-го. По пути десантники без больших усилий захватили египетские укрепленные пункты Эт-Тамада, Нахль и Эль-Кунтилла. У небольших египетских гарнизoнов не было никаких шансов противостоять прекрасно обученной бригаде. В ответ насеровское командование отправило навстречу израильтянам части II пехотной бригады. Несмотря на четкий приказ не предпринимать никаких наступательных действий, Шарон рвался в бой. Утром 31 октября под предлогом «разведки местности» две роты его десантников появились неподалеку от египетских позиций. Как и ожидалось, противник открыл огонь. Неожиданно для бравого израильского полковника бой оказался тяжелым и кровопролитным.

Только после 7 часов перестрелки евреи сумели сломить обороняющихся. В этом совершенно бессмысленном со стратегической точки зрения кровопролитии они потеряли 38 человек убитыми и 120 ранеными. Египетские потери составили 150—200 человек. Тем временем в Центральном секторе Синая 38-я дивизионная группа израильских войск получила приказ прорвать хорошо укрепленную линию обороны египтян и двигаться к Суэцкому каналу по одной из немногих шоссейных дорог полуострова. В ночь на 30 октября израильтянe пересекли границу и после недолгого боя заняли город Эль-Кусейма, однако, несмотря на первоначальный успех, они столкнулись с сильным и хорошо организованным египетским сопротивлением в Абу-Авейгиле и Ум-Катафе. После тяжелого штурма 31 октября Абу-Авейгила пала. Получив контроль над шоссе, израильские танки обошли Ум-Катаф и устремились к окончательной цели. На севере полуострова и в секторе Газа, при артиллерийской поддержке французского флота, израильские пехота и танки после трех дней боев выбили египтян из собственно Газы и Рафаха.

Танки, без боя вступившие в город Эль-Ариш, продолжили наступление и остановились всего в пятнадцати километрах от канала. На юге Синая составленная из резервистов 9-я пехотная бригада израильтян получила приказ захватить Шарм-эш-Шейх и снять египетскую блокаду Эйлатского залива. Как и десантники Шарона, она испытывала огромные трудности с техникой. Горы южного Синая оказались тяжелым препятствием — иногда солдаты даже тащили грузовики на руках. И все же 5 ноября они захватили пункт, через полвека ставший одним из известнейших курортов на Красном море. Вскоре туда подошли и десантники 202-й бригады, переброшенные с перевала Митла. Выполнив задание, резервисты демобилизовались — как раз, чтобы поспеть домой к сбору урожая… Итак, теперь израильская армия полностью контролировала Синайский полуостров и сектор Газа. В результате военных действий Израиль потерял 172 человека убитыми, Египет — 3 тысячи солдат и офицеров убитыми и ранеными, больше 5 тысяч попали в плен. Для еврейского государства война закончилась».

По поводу пленения египтян далее, в другой главе написано: Насер, несмотря на весь свой офицерский опыт, совершил фатальную ошибку: он предположил, что истинной целью израильской операции было заманить массы египетских войск на Синай и оставить Александрию и Каир без прикрытия. Главнокомандующий приказал своим генералам отступать. Вынужденные пробираться через пустыню, египтяне оставались без воды и целыми соединениями сдавались в плен».

 

Выводы:

Следовательно, дело не во вмешательстве еврейского Бога, а в ошибочном решении Насера, что и повлекло массовую сдачу египтян в плен. Цифры, приведенные раввином, точные, но объяснение более чем спорное.

Разговор в кафе не комментирую.

 

Шестидневная война 1967 года.

В изложении Коэна:

«1967 год. 6 июня. Восемь армий против одного Израиля. Добровольцы из Ливии, Марокко. Палестинские террористы. Мир равнодушно взирает, ожидая умопомрачительной кровавой развязки. Срублены рощи. По решению раввината готовят 50 000 могил для израильских военнослужащих. Давид против Голиафа. В Египте и в других арабских странах в предвкушении уничтожения Израиля и всех евреев рисуют карикатуры. Положение Израиля считают безнадежным. Он окружен со всех сторон, по всему периметру. Враг будет беспощаден. Мир должен ужаснуться от предстоящей резни. Холокост, версия 2.0. Израиль наносит превентивный удар по аэродромам. За два часа уничтожено 450 самолетов. Враг остался без авиации. Враг был разбит за 6 дней.

Когда одного генерала из Пентагона спросили, как такая победа в шестидневной войне могла случиться он ответил: «Это необычная война. Это чудо. А чудо противоречит всякой логике».

 

Данные из Википедии:

Операция «Мокед»

«5 июня. Начало войны. С согласия премьер-министра Эшколя министром обороны Израиля генералом Моше Даяном и начальником генерального штаба генерал-лейтенантом Ицхаком Рабином было принято решение нанести воздушный и наземный удары. Рано утром самолёты израильских ВВС, находясь над восточной частью Средиземного моря, повернули на юг и нанесли удары по всем аэродромам Египта, фактически уничтожив египетские ВВС. Позднее были разгромлены ВВС Иордании и Сирии, нанесён значительный ущерб иракским ВВС в районе Мосула.

Подготовка к внезапному израильскому авиаудару проводилась в полной секретности. В день начала войны, ранним утром агенты израильских спецслужб пробрались на крышу посольства США в Тель-Авиве и вывели из строя установленную там антенну слежения, чтобы не дать США возможности засечь вылет израильских самолётов. Сами израильские пилоты узнали о предстоящей операции лишь за 5 часов до авиаудара.

Первоначальный удар по Египту был нанесён в 7:45 утра. Нападению практически одновременно подверглись 11 египетских авиабаз. В операции участвовало 183 израильских самолёта, что составляло 95 % израильской боевой авиации. К 9 часам утра израильской авиацией было уничтожено 197 египетских самолётов, из них 189 на земле и 8 в ходе воздушных боёв. Было разрушено или повреждено 8 радарных станций. 6 египетских авиабаз в районе Синая и Суэцкого канала были приведены в полную негодность.

После возвращения израильских самолётов на свои базы для их дозаправки и перевооружения, в 10 часов утра по египетским авиабазам был нанесён повторный удар, в котором участвовало 164 самолёта. В ходе этого удара было атаковано 14 авиабаз и уничтожено ещё 107 египетских самолётов.

В ходе двух этих ударов Израиль потерял 9 самолётов, 6 других были серьёзно повреждены. 6 израильских лётчиков погибло, трое ранено и двое попало в плен. В общей сложности было уничтожено 304 из 419 египетских самолётов.

Несмотря на то, что египетские базы ВВС ожидали израильского удара, он оказался внезапным, так как был нанесён не на рассвете, когда обычно проводятся такие операции, а в более позднее время утра. Бдительность на египетских базах была несколько ослаблена, патрульные самолёты были сняты с дежурства, а большинство пилотов находилось в столовой. Первая волна ударов была нанесена по взлётным полосам, что делало практически невозможным взлёт самолётов, а также посадку самолётов, находящихся в небе. Израильские самолёты атаковали авиабазы на египетской территории, проникнув в Египет с запада и севера со стороны Средиземного моря, в то время как египетские радары в основном просматривали территорию к северо-востоку и востоку, предполагая, что израильские самолёты могут атаковать только со стороны израильской границы. Кроме того, израильские самолёты летели на предельно малой высоте, недоступной для египетских радаров, и соблюдали полное радиомолчание. То, что израильские самолёты атаковали с неожиданного северо-западного направления, позже дало президенту Насеру основание для обвинений ВВС западных стран в помощи Израилю в ходе войны, в частности он заявил, что в нападении участвовали ВВС шестого флота США.

Израильская атака была очень точно скоординирована. Израильские самолёты (разных типов и вылетевшие с разных баз) атаковали египетские аэродромы, находящиеся в различных частях Египта, практически одновременно.

В день израильского нападения египетские ПВО получили приказ не стрелять по пролетающим военным самолётам, поскольку существовало опасение, что может быть сбит самолёт с египетским военным командованием, отправившимся в это утро для инспекции позиций на Синае. Этот приказ усилил замешательство египтян во время израильской атаки.

Примерно в 11 часов дня Израиль стал подвергаться налётам со стороны ВВС Сирии и Иордании. В результате ответного израильского авиаудара по базам ВВС этих стран в 12:45 были уничтожены все ВВС Иордании (28 самолётов) и около половины ВВС Сирии (53 самолёта), а также 10 иракских самолётов.

Разгром ВВС противника в первый же день войны позволил израильским ВВС добиться почти полного господства в воздухе. Практически не встречающие сопротивления бомбардировки арабских колонн и позиций израильскими ВВС, в том числе с применением напалма, были важнейшим фактором деморализации и коллапса египетской, сирийской и иорданской армий.

Всего к концу войны израильтяне уничтожили около 450 самолётов противника, из них 70 в ходе воздушных боёв, а остальные на земле. Сам Израиль потерял 50 самолётов (среди них 6 учебных самолётов Fouga СМ.170 Magister, участвовавших в боях на иорданском».

 

 

О причинах победы написал Алекс Шульман в 2011 году в «Лайфжорнал»

«Шестидневная война не была случайным экспромтом, реализованным в силу сложившихся внешних угроз еврейскому государству. Подготовка и планирование грандиозной войсковой операции, реализованной в ходе Шестидневной войны, осуществлялось Генеральным штабом ЦАХАЛа на протяжении многих лет.
В предверии войны заместитель начальника Генштаба генерал Хаим Барлев с солдатской прямотой высказал свое мнение о ходе предстоящих военных действий: "Мы выебем их (арабов и русских) сильно, быстро и элегантно". Прогноз генерала подтвердился. полностью.

"Отцом" планирования Шестидневной войны был начальник оперативного управления Генштаба в 50-ые гг. полковник Юваль Нееман, человек, несомненно, гениальный - наряду с блестящей военной карьерой он является всемирно известным физиком-теоретиком, чьи исследовании в физике элементарных частиц принесли ему ряд самых престижных премий и чуть было не обеспечили ему Нобелевскую премию по физике. (физик Юваль Нееман открыл частицу омега-минус, однако Нобелевский комитет отклонил его кандидатуру, по-видимому, по причине его военных заслуг)

Главком израильских ВВС генерал Мордехай Ход сказал тогда: «Шестнадцать лет планирования нашли отражение в этих захватывающих восьмидесяти часах. Мы жили этим планом, мы ложились спать и ели, думая о нем. И наконец, мы сделали это».

Победа Израиля в Шестидневной войне на многие годы вперед предопределила развитие событий в мире и на Ближнем Востоке, окончательно разрушила надежды арабов и их русских союзников на уничтожение еврейского государства».

 

Выводы:

Это было не чудо еврейского Бога, а результат тщательной подготовки, профессионального планирования и блистательно проведенной операции с упреждающим ударом, значение которого невозможно переоценить.

Высказывание генерала из Пентагона не комментирую.

 

1973 год. Война Судного Дня.

В изложении Коэна: «Война ожидалась, но Голда Меир медлила. Ее тормозил старший брат из Вашингтона. Моше Даян тоже не проявил военное чутье. Ариэль Шарон занимался домашним хозяйством. Против Израиля стояло две армии: Египта и Сирии. Но какие! Подготовленные, обученные, перевооруженные, сделавшие выводы из шестидневной войны. А израильтяне расслабились. Почивали на лаврах. Развернулись танковые сражения. Сирийский фронт находился на грани полного прорыва. 150 танков стояло на линии Тилим у моста через реку Иордан. 150 против трех израильских танков. Но они не двигались и не вступали в бой. Позднее, на допросе сирийский командир пояснил следующее: «Против нас стояли ангелы в белых одеждах и белая рука с небес приказала остановиться».

 

Из данных «Военного обозрения» за 24 июля 2013 года.

«Боевые действия в "войне Судного дня" велись не долго, всего 18 дней и официально были прекращены 25 октября 1973г., в целом пятая арабо-израильская война окончилась также как четыре предыдущие, опять полным поражением арабских армий и только активное вмешательство СССР, спасло Египет и Сирию от полной катастрофы и дополнительных территориальных потерь.

По итогам этой довольно масштабной, но краткосрочной войны, военные специалисты отметили, что армии арабских государств действовали успешно и грамотно, только на начальном этапе операции, это когда они прорвали оборону израильтян на линии Барлева на Синае.

Действия израильтян являются примером грамотных активных оборонительных действий практически в ходе всей этой военной компании. Так на Синайском полуострове они продемонстрировали удар по центру позиции арабов, который к тому же оказался не занят противником (арабское командование не допускало возможности того, что израильтяне смогут переправиться через канал, хотя сами только что продемонстрировали такую переправу). Центром арабской позиции был, естественно, северный берег Большого Горького озера. Именно эта точка связывала обе египетские армии. С потерей ее всякое взаимодействие между армиями прекратилось - канал, который с таким трудом удалось форсировать, стал преградой в тылу египтян.

В Сирии было продемонстрировано, что один удар, сколь угодно сильный, можно локализовать. Был применен метод контрудара по основанию наступающей группировке с двух сторон. Геометрия наступления всегда такова, что глубина наступления больше ширины, поэтому двусторонний контрудар достигает цели раньше, чем наступающие войска противника».

 

Выводы:

И здесь есть конкретные причины победы: даты, имена военачальников, маневры, сражения, храбрость солдат, стойкость и выучка. И немного удачи, которая никогда не помешает.

Приказ Бога с небес протянувшего руку не комментирую.

 

Можно говорить о чудесах, можно говорить о везении, можно говорить о Боге.

Но ни в коем не забывать о главном: что безопасность Израиля зиждется на силе его Армии и поддержке народа Израиля своих Вооруженных Сил. В чем я не сомневаюсь

Еврейский Бог, оставайся на нашей стороне!

Культ жизни должен победить культ смерти!

Культ любви должен победить культ ненависти!

Культ добра должен победить культ зла!

Нам чужого не надо, своего не отдадим, как бы там не мельтешили всякие заумные политиканы.

По своей массе мозг человека занимает шестое – восьмое место среди всего живого на Земле, примерно то же самое по соотношению массы мозга к массе тела.

 

Показатели хорошие – всё-таки входим в первую десятку. Этот мозг анализирует небольшой диапазон видимого света, немного звука. Эти показатели в общем зачёте похуже, но тоже неплохо. По массе и развитию лобных долей мозга, то есть по социальной организации и коммуникации, мы (человечество) впереди планеты всей (по крайней мере будем так считать, пока не узнаем что-нибудь новое и кто-нибудь не потеснит человека на пьедестале).

Понятие «человек» расшифровывалось БСЭ (Большой Советской энциклопедией) как высшая ступень живых организмов на Земле, субъект общественно-исторической деятельности и культуры.

Просто по факту своего рождения человек собой гордится. Но, в отличие от прочей живности, он ещё и пишет, и всем рассказывает об этом.

В своё время М. Горький написал: «Человек – это звучит гордо». В СССР это было официально провозглашено. Как мне помнится, ещё в 60-х годах прошлого века было модным и выражение И. Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё — наша задача». И хотя Иван Владимирович Мичурин не имел в виду разрушение и беспощадную эксплуатацию ресурсов, а только селекцию, но кто же в то время хотел его понимать? По умолчанию тогда считалось, что природа – это одно, а мы, люди, совсем другое, мы вне и над всем.

Шла эра великих свершений, люди верили в великую судьбу человечества, а вместе с ним и отдельного человека. Наука обожествлялась. С верой в инженеров, в человеческий гений и всесилие науки люди целыми семьями, с детьми, садились в толком не испытанные машины и часто семьями и гибли. В 1935 году разбился огромный самолёт «Максим Горький». Всё ещё на слуху гибель «Титаника». Слышал я и о других подобных случаях и на земле, и на воде¹.

Были ли люди скромнее до взрывного развития теперешней человеческой цивилизации, я не знаю. Боюсь, что в массе своей человечество и раньше считало себя осенённым «светом божественной мудрости», что обособляло его от всего остального живого мира.

В данной книге мы попробуем посмотреть на человека не как на природный феномен, а наоборот, попытаемся найти, что роднит его со всей остальной живой природой.

Например, дедушка Чарлза Дарвина, так и не доживший до рождения своего знаменитого внука, не считал человека таким уж великим феноменом. Он писал:

Итак, смирись же в гордости спесивой
И вечно помни, дух себялюбивый,
Что червь – твой родич, брат твой – муравей!

Этот дедушка не решился идти в штыковую против общественного мнения и завещал опубликовать поэму с революционными мыслями только после его смерти, что и было сделано в 1803 году. Дедушка, которого звали Эразм Дарвин, считал, что всё живое на Земле произошло от одной божественной частички, как бы взорвавшейся и обнявшей всю Землю. То есть человеку не к лицу становится в позу и смотреть свысока на своих многочисленных родственников.

Я разделяю и мнение Э. Дарвина, и мнение людей, считающих, что человек – неотъемлемая часть биосферы Земли, собрат всего живого на планете. Одновременно я отдаю должное титанической попытке наших людей стать выше животных инстинктов и горжусь мыслителями и честными людьми, попытавшимися в СССР жить по принципу «Человек человеку – друг, товарищ и брат».

Может ли жить человечество так, как мечталось в Советском Союзе? Хотелось бы, но фундаментальные законы жизненной организации, структура поведения едины что для человека, что для стаи, что для муравья, что для бактерии.

Последнее утверждение не надо путать с исходными позициями ряда наук, построивших свои здания на фундаменте исключительности человека. Просто каждая наука – это свой, особый взгляд, это изучение мироздания с эксклюзивной позиции. В этих науках с разных точек зрения рассматривается превращение стада животных в человеческое общество. Соответственно общество приобретает дополнительные черты, к которым политэкономия относит и товар, и деньги, ставшие своего рода символом развивающейся несколько тысячелетий цивилизации.

Но мы же знаем, что дополнительные черты – это не какие-то вновь возникшие сущности, а просто одежды уже существующего космического тела под названием жизнь.

Отсюда и группировка всех перечисленных выше явлений жизни, всех существ в одно целое, в одну систему.

Не то, чтобы очень хотелось рассказать про эту систему языком математики – это, как будет показано дальше, невозможно сделать. Язык математики будет уходить здесь от денег к вероятностям, к чему-то гипотетическому, воображаемому. Лучше уж, как было сказано в предыдущей главе, об ощущениях говорит на более привычном языке, на языке человеческом.

Исходя из этого положения и пложения человека в биосфере Земли, продолжим наши рассуждения. А для этого начнём анализ не от момента появления товаров и начала их циркуляции среди людей, как это делается в учебниках по экономике, а несколько раньше – с момента появления жизни на Земле.

Наша задача – уловить общую тенденцию организации живых организмов, общность иерархической организации живых существ и уже в этой системе понять сущность знаков на денежных носителях.

Прежде чем искать эту общую тенденцию устремлений всех живых систем, вспомним, что любая система включает в себя объекты, которые характеризуются определёнными величинами и зависят друг от друга. Поэтому перед рассмотрением общих свойств живых организмов определимся со структурой величин, характерных для объектов любой системы и рассмотрим некоторые принципы, с помощью которых научные дисциплины анализируют величины и через них объединяют разрозненные объекты в одно целое.

 

 

 

Я разделяю и мнение Э. Дарвина, и мнение людей, считающих, что человек – неотъемлемая часть биосферы Земли, собрат всего живого на планете. Одновременно я отдаю должное титанической попытке наших людей стать выше животных инстинктов и горжусь мыслителями и честными людьми, попытавшимися в СССР жить по принципу «Человек человеку – друг, товарищ и брат».

Может ли жить человечество так, как мечталось в Советском Союзе? Хотелось бы, но фундаментальные законы жизненной организации, структура поведения едины что для человека, что для стаи, что для муравья, что для бактерии.

Последнее утверждение не надо путать с исходными позициями ряда наук, построивших свои здания на фундаменте исключительности человека. Просто каждая наука – это свой, особый взгляд, это изучение мироздания с эксклюзивной позиции. В этих науках с разных точек зрения рассматривается превращение стада животных в человеческое общество. Соответственно общество приобретает дополнительные черты, к которым политэкономия относит и товар, и деньги, ставшие своего рода символом развивающейся несколько тысячелетий цивилизации.

Но мы же знаем, что дополнительные черты – это не какие-то вновь возникшие сущности, а просто одежды уже существующего космического тела под названием жизнь.

Отсюда и группировка всех перечисленных выше явлений жизни, всех существ в одно целое, в одну систему.

Не то, чтобы очень хотелось рассказать про эту систему языком математики – это, как будет показано дальше, невозможно сделать. Язык математики будет уходить здесь от денег к вероятностям, к чему-то гипотетическому, воображаемому. Лучше уж, как было сказано в предыдущей главе, об ощущениях говорит на более привычном языке, на языке человеческом.

Исходя из этого положения и пложения человека в биосфере Земли, продолжим наши рассуждения. А для этого начнём анализ не от момента появления товаров и начала их циркуляции среди людей, как это делается в учебниках по экономике, а несколько раньше – с момента появления жизни на Земле.

Наша задача – уловить общую тенденцию организации живых организмов, общность иерархической организации живых существ и уже в этой системе понять сущность знаков на денежных носителях.

Прежде чем искать эту общую тенденцию устремлений всех живых систем, вспомним, что любая система включает в себя объекты, которые характеризуются определёнными величинами и зависят друг от друга. Поэтому перед рассмотрением общих свойств живых организмов определимся со структурой величин, характерных для объектов любой системы и рассмотрим некоторые принципы, с помощью которых научные дисциплины анализируют величины и через них объединяют разрозненные объекты в одно целое.

 

 Пока воздержусь ехать в Израиль на Новый Год, хотя и очень хочется...

Давным, давно аж 10 лет назад я первый раз встретил Новый Год за границей - в Финляндии. С тех пор это стало традицией - встречать Новый год за рубежом. Хотя это и не патриотично но...уж так получилось.

И вот близится очередное торжество и надо уже что - то решать.

Это первое.

Второе.

У нас в России есть такая поговорка : - "У какого русского нет родственников в Израиле", конечно понимать её буквально не следует, но смысл примерно такой - у многих живущих в России есть или родственники, или друзья, или знакомые, или знакомые знакомых в Израиле.

Не исключение и я.

В Израиле у меня есть и одноклассник, и однополчанин, и одногрупница по институту, причем люди все серьёзные и состоявшиеся - руководители фирм и владелица турфирмы.

В Израиле я был дважды и мне там о-о-о-чень понравилось.

И вот в очередной раз болтая по телефону с приятелем получил приглашение - мол давненько не был давай  уже приезжай на праздники.

Не, ответил я...воздержусь и вот почему.

Ну да по порядку и издалека, как и положенно.

Будучи в Израиле в 14 году конечно же первым делом в Иерусалим и Старый Город.

И вот стою я у Башни Давида, весь такой довольный, с улыбкой вроде той, которая была на физиономии актёра из фильма "Тупой и ещё тупее". когда он ехал на свидание с миллионершей  и пурген еще не подействовал.

Жена отошла что - то купить, а я стою наслаждаюсь моментом - погода отличная, настроение под стать погоде, словом...лепота !

И тут ко мне подкатывает сильно помятый гражданин наружности один в один как персонаж из фильма "Брат - 2" ну, тот который с Брайтона продал Бодрову машину за 500 долларов ( " Мы, тут , своих не обманываем" ) и так вкрадчиво интересуется : 

- С Украины ?

- Нет. Из России из Питера, - отвечаю.

 - А-а-а, с родины Путина !

И тут мятый персонаж начинает ругаться и на Россию и на Путина и опять на Россию и снова на Путина.

Я поначалу слегка опешил, дело было в начале 14 года и майдана ещё не было, но быстро взял себя в руки, наклонившись к самой физиономии ругателя заглянул ему в глазки, прям нос к носу и тихо произнес - если ты прям сейчас не заткнёшся и не отвалит отсюда, я, позову полицейских или военных ( а наряд стоял прямо на площади) и скажу им, что ты  предлагал мне взорвать башню и знаешь где взять взрывчатку!

После этого человек буквально растворился в воздухе !

Но настроение он мне испортил, тварь. И это было ещё до майдана.

                                         Вот тут и состоялся " разговор "

С тех пор прошло три года и сильно подозреваю, число таких вот безумцев в Израиле возрасло кратно.

Из новостей узнаю что в Израиле !!!? за то, что говорят на русском могут избить прям на улице и ...избивают ( проходила новость что избили женщину), в ресторанах в Нетании орут " Слава Украине" и никто особенно не возражает, хотя прекрасно знают откуда этот лозунг эквивалентный "Хайль Г.....!" , единственный государственный 9 канал на русском языке носит  неофицальное название "Голос Бандеры" и там ведущие чуть не с флагами "Правого Сектора" льют потоки дерьма на Россию и это где ? в стране люди, которой принимали смерть от рук потомков  этих самых уродов ! Вот лично у меня это в голове не умещается.

Хотя, может я чего не понимаю.

Может это от того, что...где - то проходил симпозиум по робототехнике и там были представленны всякие роботы помошники в быту и один поляк заявил -" А нам роботы не нужны, у нас есть украинцы"

Во как !

Может и в Израиле так ?

Короче.

Не поеду я в Израиль на Новый Год.

Воздержусь.

А там видно будет.

Итак, мы установили (http://diletant.org/content/k-voprosu-o-suschnosti-deneg%E2%80%A6-i-predislovie-ono-zhe-rezyume ), что
денежная единица = доля (процент) от суммарных людских благ.

Логика изложения. Смысловое содержание глав

Почему такая простая общая идея до сих пор не осмыслена широкими массами?

Между тем я уверен, что озвученная выше суть денег известна сейчас и была известна задолго до нас значительному кругу людей, − в том числе тех, для которых отсутствует понятие банковской тайны. О них я скажу несколько слов в главе XI «Теория заговоров» (Именно «заговоров», а не «заговора»).

Если бы не конспирация, тайна, густой туман классических политэкономических учений, сущность денежного номинала давно стала бы ясна всем любознательным людям.

Было бы неправильным объяснять всё лишь заговорщицкими мотивами. От упорных, тщательных поисков истины людей отвлекает мельтешение денежных символов перед глазами и бьющие через край эмоции от жажды обладания ими. Из-за эмоций и любви к построению счастливых планов на будущее, то есть неотъемлемых от человеческого существа мечтаний, люди на мощном бессознательном уровне не хотят знать про законы сохранения (ни М. В. Ломоносова, ни тем более закон нулевой прибыли В.И. Ловчикова). На рассудочной, на позднеэволюционной, а потому слабенькой по своим сигналам коре головного мозга, этот закон как бы признаётся в теории, но сила силу давит. Об этом в главе Х («Закон, подрезающий мечты»). Тем более что именно заложенные в каждого из нас Создателем эмоции, психика являются движущей силой и энергией экономического развития. Только при наличии побудительных мотивов люди начинают ткать холсты, печь хлеб, публиковать книги и исполнять песни.

Заговоры заговорами, эмоции эмоциями, но основную роль в построении теорий играет наука. Попытаемся выделить те особенности современного научного процесса, которые, объединившись с коммерческой тайной и эмоциями, создали этот замечательный защитный туман, много десятилетий окутывающий сущность денежного номинала и скрывающий эту сущность от вечно суетящегося обывателя.

На первую особенность я уже обращал внимание в первой главе как на размытость, неопределённость данных. В ходе дальнейшего изложения я иногда буду называть это фундаментальное свойство мироздания «двуединством» параметров объектов и явлений. Двуединство, как всеобщее свойство материи, часто скрывает суть процессов. Оно побуждает закладывать в основу научной дисциплины вместо фундаментальных положений случайные явления, что и произошло с экономикой и политологией.

О свойстве двуединства подробнее будет сказано в главе IV («Фокусировка внимания на некоторых фрагментах научных дисциплин»). Там же затронуты и ещё некоторые аспекты научного поиска, играющие значительную роль при оценке значимости научной теории.

К этой же череде вопросов относятся и ощущения, от которых во многом зависит отношение к новым идеям и перспективы их дальнейшей проработки.

Хрестоматийные научные труды учат нас, что познание начинается с ощущений, то есть наука начинается с ощущений и теории начинаются с них же. Если человеку что-то нужно, то первым делом у него возникает ощущение нужности этого «чего-то». Потом идут (или не идут) конкретные действия.

Как говаривал Иммануил Кант, независимую от человеческого сознания сущность любой вещи, так называемую «вещь в себе», нам не узнать никогда, поэтому опора на ощущения как на фундамент неизбежны. Отсюда вывод: не следует стремиться к формализации любой ценой. Как бы мы ни старались всё строго «обнаучить» и формализовать, в основе любых фундаментальных научных построений будет лежать ощущение, художественный образ.

На мой взгляд, физики−теоретики и химики−теоретики, а также экономисты перегибают палку и пытаются говорить на языке математики там, где этот язык становится излишним, чтобы не сказать резче. Приведу пример из геометрии.

Понадобилось делить землю, и как следствие появилось ощущение нужности науки геометрии, затем уже возникли аксиомы, гипотезы, теории. В основе геометрических построений лежат понятия точки, линии, плоскости. До середины ХХ века обучение школьников велось на основе создания ощущения этих понятий; а потом точке, линии и плоскости присвоили чудовищное по бессмысленности звание «неопределяемое понятие». Слава богу, в школе ученики этим термином не озадачиваются, а получают всё-таки ощущение линий и точек, благодаря доске и мелу.

Это не единственный пример профессионального изготовления математического тумана. Обычно «изготовление» тесно связано с «дыханием смыслов», то есть с необоснованным сужением или расширением толкований терминов. Возьмём, к примеру, «точку бифуркации». Красиво и точно звучит «бифуркация русла», то есть раздвоение русла реки. Есть ещё примеры удачного применение термина. Нормально работает точка бифуркации в своём первоначальном смысле, при формализации математических моделей сложных систем, но к чему усложнять этим термином историю, политологию, экономические дисциплины? Чтобы показать свой ум? Эрудицию? Дружа коллективами, а то и просто договорившись с кем-то симпатичным, сослаться на его фамилию, увеличивая ему и себе рейтинг? Это дело для жизни нужное, но для научной истины лишнее. Кроме того, бифуркация как бы разрывает ход истории, что неверно по смыслу: история непрерывна и логична. Просто смотреть на неё надо не как на мысленную бестелесную математическую линию в нашей голове, а как на дорогу, трассируемую этой линией (точнее сказать – коридор). Величина и качество этой дороги и дорожная сеть, куда она входит и есть исторический путь, а выбор пути – и искусство, и судьба каждого из нас и всех вместе.

Берём цитату: «Я убеждён, что мы приближаемся сейчас к такой же точке бифуркации, после которой человечество окажется на одной из нескольких вероятных траекторий». Ещё цитата: «Мы неоднократно подчёркивали, что источником инноваций и диверсификации является бифуркация, поскольку именно благодаря ей в системе появляются новые решения». Как с этими подходами изучать исторические и экономические научные дисциплины? Раньше революции или мировые войны рассматривались как процессы, пусть и переходные. А теперь это что: бифуркация, то есть точка на чём-то раздвоившемся? Что такой подход может дать? Зачем выхолащивать суть процесса усложнением терминов? И так каждому понятно, что после войны или революции возникнет что-то новое. Об этом даже Павел Кашин поёт: «И каждая точка – дыра в иной мир?».
Хотя, не буду уж слишком настаивать. В конце концов, если смотреть совсем уж сверху, математически, из кабинета, то события превращаются в точки. Так почему бы им не давать им точечных названий? Вопрос в другом: «Ну, прозвенели, затуманили восприятие наукообразным выражением, а дальше-то что делать будем»?

Максим Калашников и Сергей Кугушев в своей программной книге «Третий проект. Том I. Погружение» пишут: «… исторический процесс состоит из «русел» и точек бифуркации. В «руслах» он течёт мощно и устойчиво, и нет в мире силы, которая могла бы изменить его направление. Но в конце концов все приходит к точке бифуркации – к моменту выбора будущего. В этой точке всё становится неустойчивым, из неё можно проложить несколько «русел» в разных направлениях. И именно в этой точке можно определить судьбу народа, страны, а то и всего человечества на поколения вперёд – лишь подтолкнув ход событий в то или иное «русло».

С прискорбием соглашаюсь с этим синергетическим определением исторического процесса. С «прискорбием», потому что «нет в мире силы, которая могла бы изменить …». Замечу только, что если у людей нет сил для изменения хода исторического процесса в его эволюции (при движении в заданном русле), то где же взять силы на точку бифуркации? Ведь в этот момент придётся бегать в полутьме по всей точке и, толкаясь с собратьями по разуму, запихивать массу обжигающих деталей развалившегося общества в нужное русло, не зная при этом, что это за русло и где оно. Такая работа сродни поиску конфуцианской чёрной кошки в тёмной комнате. Большие и малые революции раз за разом это доказывают.

Но события в нашей жизни действительно совершаются. Некоторые из них со временем будут иметь историческое значение. В главе VII («Источник энергии, или живые силы») я попытался выделить энергию рождения таких событий, энергию, толкающую исторический процесс по заданному руслу. Параметрические маркёры этой энергии, этого энергетического потока – денежные номиналы.

Чем больше скорость потока, тем быстрее мы доплывём до точки бифуркации. Русские же и едут, и плывут быстро: не дай нам бог стать тут мировыми чемпионами. Замедлить бег очень просто: высокоранговые товарищи должны умерить свою корысть и уменьшить карманы своих ретивых подчинённых, включая «олигархов» и мелких бизнесменов. Как в сердцах вырвалось однажды у крупного чиновника Российского правительства Александра Лифшица в адрес богатых соотечественников: «Не надо вредничать, надо делиться!».

 Здесь хотелось бы ненадолго остановиться, так как читатель может подумать, что Лифшиц в вольном стиле излагает мысль Шарикова из повести М.А. Булгакова «Собачье сердце»: «Взять всё, да и поделить… <…> – дело нехитрое». Нет, дело это настолько «хитрое», настолько безнадёжное, что именно эта безнадёжность и заставила меня дать третье название данной книге – «Книга скорби». Думаю, что к концу книги неотвратимость этой безнадёжности совсем прояснится.
По излагаемой мной теории причина этих будущих катастроф – поведение людей в рамках системы:

денежный номинал = доля людских благ.

каждая инвестиция должна окупаться и приносить прибыль.

В малых коллективах справедливое деление прибавочного продукта возможно довольно продолжительное время, но не вечно. Это я знаю по своему личному опыту, когда после выполненной «халтуры» наш бригадир доставал пачку денег и спрашивал: «Ну, как делить будем: поровну или по справедливости?». Делили всегда по справедливости, но были и недовольные. Из-за недовольных состав бригады менялся, но бригада как функционирующее целое оставалась. Оставалась, пока недовольство бригадиром не начали выражать два матёрых специалиста. Бригада распалась, то есть перестала существовать.

Бригада – это подобие «минигосударства». Так «валятся» действительные государства, если там влиятельные люди на самых верхних этажах начинают считать существующее распределение благ несправедливым и у них появляется возможность, пусть даже воображаемая, менять систему распределения.

Как может думать о системе распределения хорошо обученная и честная кухарка, по воле случая получившая власть и успешно одолевшая ускоренные курсы по управлению государством?

– Почему же нам, господам, надо делиться? – думает она. – Потому что общество – это система, некоторое целое, состоящее из единиц, из людей. И каждый из нас обладает своими способностями, дополняя в сообществе других. Иными словами, король не может без свиты, свита и король нуждаются в генералах, генералы – в солдатах, и все – в учителях, сапожниках, ткачах, врачах, учёных, инженерах, пекарях, дворниках … и все – в крестьянах, выращивающих хлеб, овощи и фрукты и все – в защите! Но на армию, на ликвидацию аварий, на полёты к Луне нужны дополнительные ресурсы, значит, нужна определённая производительность труда. Всё это у нас есть, значит, если все будут жить без крайних излишеств, но в достатке, по справедливости, всё будет хорошо: общество здорово, государство крепко.

И она тысячу раз права! И все грамотные высокопоставленные экономисты это хорошо знают. Почему же в своих докладах на конференциях и форумах, а также на следующих за ними пресс-конференциях эти «тяжеловесы» так мямлят, «смотрят в сторону», как не выучившие урок школьники? Потому что они не могут без ущерба для себя сказать своим начальникам, и даже своим знакомым и самим себе простые слова: «Делиться надо!». Эти простые слова произнёс высокопоставленный чиновник. И всех среднеранговых как прорвало. Все начали цитировать эту фразу, мимикой и вербальными жестами будто иронизируя над ней и одновременно подтверждая её правильность. Да, некоторое время, пока в воздухе ещё дрожит эхо сказанного, они могут без опаски цитировать А.Я. Лифшица.

Идею «всё разделить по справедливости» я считаю безнадёжной, потому что случаев массового справедливого «дележа» я в истории земных цивилизаций не нашёл. Остаётся пожелать нашим высокоранговым и не очень товарищам хотя бы менее энергично тянуть на себя одеяло, которое для всех нас одно. Есть, конечно, мнение, что XXI век уникален и у нас много «одеял»: всем хватит. Но лучше всё же вспомнить, что и раньше были не менее уникальные времена, поэтому не надо обольщаться.

В те легендарные времена тоже жили люди, и надо думать, суть денег и железная основа законов экономики с тех времён не изменились. В главе ХII («Исторические параллели») мы посмотрим, как вертит колёса человеческих судеб криво – косо сколоченный кривошипно–шатунный механизм цивилизационного развития. Для этого в упомянутой главе мы приведём несколько примеров из истории человечества.

В общем, чувствуя приближение мощной точки бифуркации (всякие мелкие точки бифуркаций гудят вокруг постоянно, как мошкá в тайге), я выкладываю в печать ещё одну, может инновационную, а может и уже известную гипотезу про деньги. При этом, уважая великий язык математики, при молитве на математические методы лоб себе постараюсь не разбивать.

Оставим пока математику в покое и возвратимся к объективной реальности как к «вещи в себе», как к источнику и причине наших ощущений. Рассудок упорядочивает наши ощущения, то есть строит свою модель необъятной и навек загадочной объективной реальности. Выберем и мы свою модель экономического процесса.

Современная наука сопрягает экономическую модель с неким домохозяйством, что, на наш взгляд, слишком широко и, хуже того, расплывчато. В данной работе мы ограничимся центральной частью домохозяйства – очагом.

В «очаговой» модели экономики находят себе место два значения этого понятия. Первое - очаг как место для огня, или, в более современном понимании, как система для приготовления пищи (пища в этой модели есть людские блага). Второе значение – очаг как источник распространения благ – идей и вещей (история знает множество таких очагов – центров цивилизации).

Об этом в главе VIII «Рабочие схемы экономической системы», где попробуем показать, что вид очага и количество очагов – дело случайное, а вот природа и поведение огня – это модель, отражающая не только суть денежного движения, но и источник цикличного развития истории: огонь-то не только разгорается и горит, но и гаснет.

Анонсирую ещё один момент последующего изложения, на который я старался обращать внимание почти в каждой главе. Мир един. Единое мироздание есть объект всех наук. Каждая наука выбирает свой кусочек единого объекта, свой предмет изучения, исходя из ощущения нужности этой части мироздания для каких-то людских целей. Поэтому для каждого рассматриваемого случая я буду стараться приводить примеры как из гуманитарных, общественных, так и технических дисциплин. То есть я буду стараться ненавязчиво, как бы между делом, вычленять эти примеры из различных научных дисциплин, а также нормативов, романов и мифов, считая, что все эти примеры относятся к одному и тому же объекту – к мирозданию, в котором мы с вами живём и с которым составляем одно целое.

Наши попытки локально подсветить фрагменты бытия, как бы случайно выхваченные из вселенского целого, временами могут походить на уход от темы денег к чему-то абстрактному и даже другому; временами могут казаться повторением уже сказанного, но на самом деле это один и тот же герменевтический круг, где все частности текста соответствуют целому, способствуя его пониманию.

Одним из многочисленных примеров движения по такому кругу может быть работа «Отмена коммерческой тайны» (Ленин В.И., 1975), где вождь революции, используя метод последовательных приближений к истине, доказывает своим соратникам невозможность контроля над буржуями без отмены института коммерческой тайны. С этой целью он циклично переходит от освещения мирового капитализма в целом, к казнокрадству и финансово-торговыми операциями вообще, затем к опыту Великой французской революции и далее ссылается на знакомый каждому человеку образ мелкого торговца, совершая это понятийное круговое движение несколько раз.

А рассуждения мы начнём с человека как с единственного известного нам живого существа, придумавшего деньги.

Первоисточник
Виногоров Б.Г. К вопросу о сущности денег, или Грустно, господа, или Книга скорби. М.: [б.н.], 2017. – 159 с. ISBN 978-5-600-01953-9.

Когда в 90-е годы ХХ века в Россию вторично зашёл капитализм, вокруг стали говорить и писать о её величестве свободной и глобальной экономике, которая принесёт нам всем и процветание, и счастье.

 

Я этим делом проникся и тогда же решил выяснить (для себя), какой же самый главный термин в этой самой экономике, где тут самое главное, где, как говорил профессор Преображенский, «окончательное» слово, смысл нашей новой жизни.

Интуитивно ясно, что это деньги, но лучше перестраховаться и проверить.

Без эксперимента не обойтись, и я начал свои опыты с анализа монографий и учебников. В известном труде «Экономикс» (Макконнелл К.Р., 1999) на одно упоминание термина «деньги» приходится примерно 7 упоминаний термина «доход, прибыль» и 10 упоминаний производных от термина «экономика». В других учебниках превышение примерно в 3 и 7 раз соответственно. Таким образом, понятие «деньги» в учебниках употребляется не чаще других терминов. Место у «денег», конечно, призовое, но не первое.

Я сделал второй шаг и, по жизни некурящий, стал выходить с ребятами «покурить». В разговорах при этом участвовал мало, так как не хотел вносить в эксперимент помехи. Эти опыты показали, что практически единственным экономическим термином во всех разговорах является термин «деньги».

Шаг третий. Анализ периодических изданий. Если издание не специализируется на какой-то экономической дисциплине, например, бухучёте, то всё можно выразить словами заместителя главного редактора «Известий» Дмитрия Юрьева: «Сегодняшнее отношение к массовой информации, к прессе, к связям с общественностью трагически напоминает отношение к самому Франклину. Забыв о духе великого Бенджамина, публика помнит только про дух бабла, украшенного его портретом». Множество других цитат я даже не буду приводить, так как их много и они об одном и том же.

Посмотрел я и берестяные грамоты. Могу только подтвердить выводы знающих людей, давно и тщательно изучающих эти документы. Они пишут, что главная тема, которой посвящено подавляющее большинство берестяных текстов XII века, — это… деньги. Деньги в разных формах их применения — при уплате долга, при покупке, уплате штрафа и продаже собственности.

Мною были сделаны и другие шаги, но больше так, для проформы. Интуиция и результаты предварительного анализа дали одинаковый результат. С употреблением терминов всё предельно ясно.

В общем, эксперимент закончен. Мне даже не пришлось ничего всерьёз планировать, составлять программно-методические сетки и прочее. Уже беглый поверхностный обзор показал: народ интересуют деньги. Другие экономические термины в устах народа редки, если вообще не случайны.

Правительство тоже без конца ищет и распределяет деньги. Короче, как в той сказке Л. Филатова, «где бы, что ни говорили, / всё равно сведут на …» деньги.

В чём же сакральный смысл денег? Почему они так часто на устах и в мыслях? Да и применимо ли здесь выражение «сакральный смысл»? Вроде ничего божественного или мистического в деньгах нет – вещь вполне себе обыденная: все их видели и в руках держали.

В то же время странную картину дают поиски внутренней сущности денег с помощью интернетовских поисковиков. Там очень часто вместе с термином «деньги» появляется понятие «метафизика», «физика», компонуется до «метафизика денег». Всё ближе в своих рассуждениях люди подходят к чистой мистике – мистике денег. Интернет пестрит блогами типа «Как притягивать деньги» … на лунные ритмы, на колдовские травы, да и просто силой желаний.

На этом остановимся и попробуем найти корень феномена. Я начал искать его в некоторых особенностях развития жизни на Земле.

Предисловие почти закончилось, теперь ‒ резюме.

Сразу приведу выводы, к которым я пришёл в ходе этих поисков.

1.    Если понимать под благами всё, что сделано людьми в мире вещей и мире идей, то деньги – это способ деления благ между людьми. Суммарные людские блага из мира вещей и мира идей в абсолютном выражении могут увеличиваться, могут уменьшаться, но в любом случае реальная власть распределяет блага между подвластными ей людьми. Это функция власти, от которой она может отказаться, только перестав быть реальной властью.Основным инструментом такого распределения в настоящее время являются деньги, а точнее – их номинал.

2.    Определённые блага, являющиеся необходимыми для существования самой власти, не могут, не должны быть выкуплены у власти за деньги. Например, предприятия и технологии, которые обеспечивают выпуск «оборонного панциря» для защиты самой власти и государственности, потому что, если продать эти «продукты», то можно потерять силу, а вместе с силой уходит и само право выпускать деньги. Так почти случилось у нас в 90-ые годы.

3.    Суммарно выпущенные деньги всегда равны математическому целому, охватывающему учтённые людские блага. По смыслу это аналог процентов, то есть,
денежная единица = доля от суммарных людских благ.

Отсюда следует, что если одному господину перепало денег, талонов, золота и накопленных сокровищ, скажем, 90%, то у всех других людей остаётся только 10%, и никак иначе, потому что общая сумма никогда не может превысить 100%.

4.    Разница между доходамибогачей и бедных, выраженная в деньгах, есть распределение долей (или процентов) общих людских благ, и она же, эта разница в доходах, есть критерий справедливости или несправедливости общественного устройства

Справедливость же есть несущая ось общественной иерархии: лопнула или погнулась ось – разрушилось общество. Крепка же ось справедливости до поры, пока люди верят в справедливое устройство своего общества, а изъеденная несправедливостью ось будет скрипеть, натужно проворачиваться, ломая скрепы и держать общество до тех пор, пока люди способны или вынуждены мириться с существующим порядком.

Но не знает история таких государств, где не ломалась бы ось справедливости. Исторически коротка жизнь этого механизма.

5.    Инстинкты и усиливающая их общественная идеология призывает всех людей обогащаться, то есть за каждое своё телодвижение получать прибыль (сверхдоход), что ведёт к постоянному перераспределению долей общественных благ.  Но

прибыль для одних возможна только за счёт убытка для других.

Нельзя получить прибыль, не залезая в карман к другому человеку – ну, не получается по-другому − таково свойство доли от одного целого (свойство процентов).

Кроме того, благодаря системе наследования богатств, благодаря безудержному наращиванию прибыли, благодаря прочим правовым изыскам высокоранговых членов общества, возможности получения доли экономических благ у «других людей, не получающих прибыль», постоянно и неуклонно уменьшается, а положение этих самых «других» в своём тренде стремится к рабству. Как следствие данного процесса при приближении к этому пределу (рабству) предприятия, производящие предметы роскоши, увеличивают прибыль, а вся прочая экономика стагнирует.

6.    Деньги не могут быть уничтожены. Их можно заменить инструментами с другими названиями, но всё равно это будут доли распределения блага между людьми. Механизм распределения обязателен для любой (без исключения) общественной формации.

Единственный источник и гарант распределения благ – установившаяся иерархия человеческих отношений, что в нашем понимании и есть власть.

Сказанное выше есть основная идея и единственная причина написания данной книги.

Указанный вывод о глубинной сущности денег приобретёт более контрастный абрис, если мы постоянно будем помнить о всепроникающей особенности мироздания – неопределённости или размытости исходных, промежуточных и конечных параметров, о чём будет сказано ниже.

Надеюсь, что ход моих мыслей, приведённый в следующих главах, верен, а значит, верен и вывод о глубинной сущности денег.

Глубинная сущность денег кратко сформулирована в данной главе, а всё последующее изложение посвящено рассмотрению действия той жизненной энергии, которую так или иначе измеряют деньги.

Виногоров Б.Г. К вопросу о сущности денег, или Грустно, господа, или Книга скорби. М.: [б.н.], 2017. – 159 с. ISBN 978-5-600-01953-9

 

Александр Владимирович Карпенко   

ПРЕДИСЛОВИЕ                 

 

 

На следующий день комендантом города была назначена следственная комиссия, которой  поручили провести расследование обстоятельств гибели поэта.

Единственной  рассматриваемой тогда версией,  была версия  убийства Лермонтова на дуэли  отставным майором Мартыновым. Других вариантов убийства поэта ни комиссия, ни затем суд не рассматривали.

Согласно сохранившимся материалам судных дел видно, что  власти  и следственная комиссия провели после убийства  следующие мероприятия. 

Был арестован и направлен в городскую тюрьму Мартынов; отправлены на гауптвахту, а потом под домашний арест, заявившие о своём участии в дуэли, секунданты  корнет Глебов и князь Васильчиков. Проведён осмотр места происшествия, где была обнаружена кровь. Осуществлен осмотр квартиры, в которой проживали Лермонтов и его родственник Столыпин.  При этом была составлена опись  имущества поэта. Комиссия изъяла и описала пистолеты, из которых якобы дуэлянты стрелялись.

Врач, осмотрев тело убитого, составил акт освидетельствования,   косвенно подтверждающий версию  убийства поэта на дуэли. 

Через три дня!.., после убийства, допросили Мартынова, Глебова и Васильчикова. Позже, были допрошены слуги и госпожа Верзилина, в доме которой, по словам обвиняемых, произошла ссора между дуэлянтами.

Для изучения личности обвиняемых, комиссия, из воинских частей, где подследственные служили,  затребовала документы о порядке прохождении ими воинской службы,  наградах и т.д. 

Проведя вышеперечисленные действия, следственная комиссия  через коменданта города Пятигорска Ильяшенкова, направила материалы расследования в гражданский суд.

Что же установило следствие?  Накануне дуэли, 13 июля, на одном из вечеров в доме госпожи Верзилиной, Лермонтов допустил очередную остроту в адрес Мартынова. Поэт в шутку назвал его «горцем с большим кинжалом»,  (Мартынов, будучи в отставке, носил черкесскую военную форму и для усиления эффекта, перед дамами, на пояс вешал большой кинжал, что вызывало улыбки у окружающих – А.К.).  Услышав остроту, Мартынов резко ответил Лермонтову, а по окончании вечера вызвал его на дуэль, (из документов судных дел видно, что никто из гостей, выходивших вместе с ними, ссоры и вызова на дуэль не слышал – А.К.)  Через два дня в Пятигорске, у подножья горы Машук,  состоялась дуэль. Лермонтов стрелять отказался, подняв пистолет вверх. Мартынов, подойдя к барьеру, выстрелил, убив поэта наповал.

 

Начавшееся в гражданском  суде  рассмотрение дела вскоре было приостановлено. 

Всероссийский монарх  повелел направить дело в военный суд. Очень трогательное участие в судьбе обвиняемых, со стороны  строгого к нарушителям закона, Николая 1 (военный суд,  для офицеров - дворян, был более снисходителен - А.К.) Решение царя, тотчас, было исполнено. 

Рассмотрение дела в военном суде длилось три дня. Формально допросив подсудимых и исследовав, имеющиеся в деле другие материалы, суд вынес «объективный» приговор, который царь смягчил: секундантов Глебова и Васильчикова освободить от наказания, убийцу поэта – Мартынова, содержать под арестом в крепости три месяца, затем подвергнуть церковному покаянию.  По действовавшему тогда законодательству, максимальное наказание за дуэль была – смертная казнь.

Вот краткая канва  официальных следственно - судебных действий, проведенных после убийства Лермонтова.

 ЧАСТЬ 1

Трагедия Лермонтова с властями, начавшаяся в 1837 году с написания и распространения  стихотворения  «Смерть Поэта», посвященного гибели А.С. Пушкина, окончательно обострилась весной 1841 года. Власти поняли: Лермонтов опасен и неисправим. К его словам прислушиваются, стихи читаются и переписываются. Это уже вольнодумство. Поэтому, когда царь увидел, находящегося в отпуске поэта,  весело танцующим на балу, который посещала и  царская фамилия, он в гневе велел Дежурному адъютанту Штаба Клейнмихелю:  в 48 часов, выслать поручика Лермонтова из Петербурга на Кавказ. Поэта направляли в Тенгинский пехотный полк, который  вел тяжелейшие бои на Черноморье. Полк в дальнейшем  будет практически истреблен от пуль,  ран и болезней.  Поэт уезжал в армию удрученный, говорил, что с Кавказа больше не вернется. При этом много рассказывал друзьям о своих литературных планах.  Теплилась у него надежда выпросить отставку и заняться литературой. В конце своего маршрута в армию, уже на Кавказе, решает путь изменить. Вместо действующей армии,   со своим попутчиком и родственником Столыпиным, едет в Пятигорск. Навстречу своей смерти.
   
Изучая опубликованные материалы судного дела о дуэли Лермонтова с Мартыновым, нашёл много нарушений закона и явных нестыковок, которые допустили следователи, а впоследствии и судьи. 

Обвиняемым: Мартынову, Глебову и Васильчикову были предоставлены вопросные листы, на которые они должны были, обдумав, письменно ответить. Суть   вопросов заключалась в следующем. Следователей интересовала причина ссоры, как дуэлянты ехали к месту поединка, как проходила сама дуэль, «употребляли ли они средства к примирению» и, как увозили тело Лермонтова?

Письменно отвечая на вопросы, обвиняемые давали следователям  противоречивые показания,  ложно поясняя,  как они ехали к месту дуэли, и  как проходил сам поединок. При этом у них была возможность письменно общаться между собой. Читатель задастся  вопросом: «А как же дворянская честь!» Отвечу: « Ни о какой чести там и речи не было». Вскоре вы сами в этом убедитесь. 

Вот как обвиняемые поясняли о том, как они добирались до места дуэли. В деле этот вопрос значится под номером четыре: 
- Мартынов ответил, что Лермонтов и Васильчиков ехали верхом. Глебов на дрожках, сам же выехал раньше. 
- Глебов: Мартынов, Васильчиков и Лермонтов - на верховых. Лермонтов на моей лошади,  (у поэта были свои две лошади - А.К.), я на беговых дрожках. 
- Васильчиков:  Лермонтов и я верхом. Проводников не было,  (больше ничего не сказал, а следствие не поинтересовалось - А.К.) 

Комментарий автора:  Задаю вопрос: чего не хватало следователям, чтобы потребовать более четких ответов на вопросы? Тоже мешал царь? Вопросы задавались 17 июля. В день похорон поэта. В Петербурге об убийстве поэта еще не знали.

Уже тогда точно было известно, что Лермонтов  уехал в Железноводск. И на место трагедии ехал оттуда. В деле имеются показания слуги Ивана Соколова: « ... в тот день, когда отставным майором Мартыновым был вызван барин мой… на дуэль… я при нем не был, а был на Железных водах….».  Но ведь туда после  приехал  и Лермонтов! Свой последний день и ночь жизни Лермонтов провел в Железноводске. Тогда почему крепостной Соколов не говорит об этом? А может показания неграмотного крепостного следователям  были не нужны?  

В деле имеется множество противоречий, а судьи безмолвны! Например, на вопрос, стрелял ли Лермонтов из своего пистолета -  Мартынов ничего не ответил; Глебов показал, что не стрелял; Васильчиков ответил:  позже сам выстрелил из его пистолета в воздух, чтобы разрядить пистолет. А ведь для следствия правдивость их показаний  очень важна!
 
Комментарий автора: Сознавая  накаляющуюся вокруг него обстановку, так называемого «водяного общества»,  Лермонтов, перед гибелью, переезжает в  Железноводск, (это час езды от Пятигорска на лошади). Покупает  билеты,  для принятия  минеральных ванн, на несколько дней вперед.  Намереваясь окончательно уехать из Пятигорска, и обосноваться в Железноводске, куда уже была перевезена часть его вещей.
 
Сохранилось несколько четверостиший, написанных поэтом в это время:

Им жизнь нужна моя, - ну, что же, пусть возьмут,
Мне не жалеть о ней!
В наследие они приобретут –
Клуб ядовитых змей.

И еще одно, характеризующее душевное состояние поэта тем  трагическим летом 41 года:

Мои друзья вчерашние – враги,
Враги – мои друзья,
Но, да простит мне грех Господь благий,
Их презираю я…

Теперь приведу выдержку из переписки находящегося в тюрьме Мартынова с содержащимся под домашним арестом Глебовым. 

Записка Глебова в тюрьму Мартынову: «…прочие ответы твои согласуются с нашими, исключая того, что Васильчиков поехал со мной; ты так и скажи. Лермонтов же поехал на моей лошади - так мы и пишем... Не видим ничего дурного с твоей стороны в деле Лермонтова… тем более что ты в третий раз в жизни своей стрелял из пистолетов; второй, когда у тебя пистолеты рвало в руках и это третий….  Надеемся, что ты будешь говорить и писать, что мы тебя всеми средствами уговаривали… ты напиши, что ждал выстрела Лермонтова». Это пишет человек, который и  сейчас в лермонтоведении считается  другом Лермонтова! 

Выдержка из «Устава о строевой кавалеристской службы» XIX века: «Для большего к стрельбе навыка учить… сперва на месте, потом … на скаку из пистолетов в мишень стрелять…».  Так умел отставной майор Мартынов, окончивший юнкерскую школу, из пистолетов стрелять!? 

Комментарий автора: Зачем они инструктировали Мартынова,  как надо говорить, кто, как и на чем ехал? Так уж это важно?  Важно! Потому что этой поездки не было. Лермонтов ехал из Железноводска и в трактире мадам Рошке, , что находился в пос. Шотландка, (на пути в Пятигорск) остановился пообедать. Его там видели примерно за час до смерти. Так мог офицер, прошедший войну, готовившейся к дуэли, спокойно набивать свой желудок едой. Раны в живот тогда,  были  самые опасные. Зачем надо было выдумывать не существовавшую поездку из Пятигорска? Бытует мнение, что таким путем они скрывали участие в дуэли Столыпина и Трубецкого. Неубедительно!

Следователи о переписке знают и мер не предпринимают. Понимая, что подследственные дают ложные показания, оставляют без положенной, в таких случаях, проверки.  Явное нарушение закона. 

Во время следствия выяснилось еще одно грубое, преступное нарушение закона. Пистолеты, которые следователи изъяли во время обыска, и из которых, как они считали,  убили Лермонтова, подменили!!!                                   

ЧАСТЬ 2

Прежде чем начать рассказ о подмененных пистолетах, необходимо вспомнить  предысторию этих событий.

Лермонтова убили  примерно в 18 часов 30  минут (по нашему времяисчислению). Участники, они же подследственные,  в один голос утверждали, что поэт умер сразу. Поэтому они по очереди под проливным дождем ездили в город в поисках или врача, или извозчика, но все безрезультатно. Никто в такую погоду  ехать не хотел.  И только к 21 часу нашлась подвода и, лежавшего все это время под проливным дождем Лермонтова, слуги повезли домой.  Имеется свидетельства слуги Христофора Саникидзе, который сообщил, что когда мы везли Михаила Юрьевича, он был еще  жив, стонал и едва слышно шептал: умираю,  потом на половине пути затих, умер. 

Комментарий автора:  Допустим, произошла дуэль, на которой Лермонтов был  убит или ранен. Тогда зачем боевым офицерам, прошедшим войну, оставлять  умирать под дождем своего друга и бегать по дворам, искать мифических врачей или подводу?  Были эти господа состоятельные люди. Сами имели лошадей (один из них даже на дрожках приехал),  имели  дворовых людей, которые куда быстрее доставили   тело поэта, для оказания медицинской помощи. Да у горцев и в армии  есть простой и давний способ доставки раненных и убитых – через седло. Пользы от этого было бы наверно больше, чем,  бросить человека, истекающего кровью. Ехать пришлось всего -  то  четыре версты. Видно живой  Лермонтов был не нужен? Чем они в Пятигорске  в это время занимались? Теперь не  установишь. Но вот  сосед,  родственник и «близкий друг» поэта Столыпин, судя по документам, объявился только на следующий день, после убийства. Даже опись имущества в их доме составляли без него.

Первым о происшествии, в этот же вечер, пошел докладывать коменданту корнет Глебов, Мартынов  трусливо сидел дома. Глебов заявил, что между  Лермонтовым и Мартыновым состоялась дуэль, при которой он  был секундантом. Лермонтов на дуэли смертельно ранен, (уже потом они на следствии, в один голос будут говорить, что убит был на повал – А.К )

Сразу же комендант набросал черновик депеши Командующему Кавказской армией, в котором уведомлял о происшествии. Депеша сохранилась как в черновике, так и подлиннике. Настораживает в этом документе расплывчатая формулировка причины смерти Лермонтова: «…ранил… из пистолета в бок…, от каковой раны Лермонтов помер на месте…». Если в человека стреляют,  и он сразу же умирает, то считается, что его убили. А может он действительно был ранен, но «помер»  не сразу? Получается, бросили убийцы или убийца поэта живым!  А  разве бывает такое на дуэлях?   Уже в октябре, направляя дело  в военный суд писали: «  …на которой сей последний убит на месте…»,   (к тому времени «разобрались» - А.К.)

Глебова  арестовали. Послали конвой за Мартыновым….

Интересно посмотреть, что же делал Мартынов перед своим арестом? Вот текст его показаний. "Мне не известно в какое время взято тело убитого Поручика Лермонтова. Простившись с ним я тотчас же возвратился домой; послал человека за своей черкеской, которая осталась на месте происшествия, чтобы явиться в ней к Коменданту. Об остальном же до сих пор ни чего не знаю". Ранее Мартынов писал, что послал человека Илью; имя которого, из окончательного текста показаний убрал.
Задержка явки с повинной к властям ожиданием брошенной на месте убийства черкески - явная отговорка. У Мартынова было несколько известных в Пятигорске черкесок, в которых он мог явиться, как уважающий себя дворянин к начальнику. Он же ожидает, когда "человек"  доставит ему грязную и мокрую черкеску, "... чтобы явиться в ней к Коменданту". Представляете картинку?...  Ему бы ещё себя кровью Лермонтова измазаться, чтобы в таком виде появиться в комендатуре!
И ещё один маленький нюанс - Мартынов даёт показания о черкеске "...которая осталась на месте происшествия...". Получается не дуэль была, а происшествие?

Комментарий автора:  « Закулисный режиссер» убийства поэта понял, что дуэль при одном секунданте не может состояться, это не по правилам Дуэльного кодекса, получается – чистое убийство. Тем более Мартынов и Глебов проживали  в одной комнате. Выходит:  один убил другого, а товарищ  убийцы при этом еще -  единственный секундант и  свидетель убийства.  Нужно срочно найти второго секунданта. И он нашелся. Коменданту пришлось сочинять новую депешу.

Рано утром к коменданту явился князь Васильчиков с заявлением, что он был вторым  секундантом на дуэли, со стороны Лермонтова. Васильчикова, как и Глебова, арестовали, а потом перевели под домашний арест. Кто такой Александр Васильчиков? Обычный молодой человек,прикомандированный к гражданской экспедиции, занимавшейся проверкой гражданских учреждений Кавказа. В Пятигорске проходил курс лечения от геморроя. Лермонтов сочинил на него эпиграмму:

Велик князь Ксандр и тонок, гибок он,
Как колос молодой,
Луной сребристой ярко освещен,
Но без зерна – пустой.

Но у «князя Ксандра» был один маленький плюсик. Он был сыном Канцлера Российской империи - Иллариона Васильчикова, второго человека в государстве Российском. Отличившись, после подавления восстания Декабристов, князь-отец стал доверенным лицом  императора Николая 1. Забегая вперед, скажу, царь простит сынка Канцлера, с формулировкой - учитывая предыдущие заслуги отца.

         Уж очень не подходил Васильчиков на роль секунданта Лермонтова. Обычно в секунданты брали преданных друзей или хороших товарищей. Больно уж они разные  были в жизни. Да и эпиграмма, написанная Лермонтовым, не могла давать князю покоя.

         Комментарий автора:  Возможно, складывается  впечатление, что Лермонтов действительно был злой и ехидный человек, который над всеми смеялся. Его короткая жизнь прошла в армии.  Вначале  учеба в юнкерской школе, потом служба в четырех полках: Гвардейском гусарском, Нижегородском драгунском, Гродненском гусарском и Тенгинском пехотном. Когда поэта хоронили, то гроб с телом несли представители всех  четырех полков, в которых служил  поэт.
В армии умеют подмечать слабые стороны человека и подсмеиваться над ними. Кто  служил,  меня поймет. Таким был и Лермонтов. Только у него все  получалось с юмором, интересно, поэтично. Да…, и, язвительно!  Если в своих шутках заходил слишком далеко - сразу извинялся. Смеялись и над ним (тот же Мартынов).  С юнкерской школы, за Лермонтовым закрепилось прозвище «Маёшка», что означало безобразный (поэт слегка прихрамывал и сутулился - А.К.) 
С честными, добрыми, храбрыми и открытыми в  общении людьми, Лермонтов был дружен. Он их любил и уважал.  В коллективе  Лермонтов был всегда  заводилой. И сейчас в памяти  остались: лермонтовский кружок, лермонтовский отряд, лермонтовская банда. Вопрос: тянулись  бы люди к поэту, если он был  таким, едким и злым, каким его сейчас  представляют?

Переходим, наконец, к пистолетам (сохраняю стилистику документов 19 века – (А.К.):

Через три дня после убийства,18 июля, из следственной комиссии в Пятигорскую управу поступает запрос: «Находящиеся в оной управе два пистолета, взятые ею после поединка... прислать к нам при описи для приобщения оных…». 21 июля пистолеты из управы были отправлены в следственную комиссию. Привожу документ полностью:  «Опись пистолетам, которыми стрелялись на дуэли отставной майор Мартынов и поручик Лермонтов. № 1. Пистолеты одноствольные с фистонами с серебряной скобами и с серебряною насечкою, из коих один без шомпола и без серебряной трубочки». 

Описание пистолетов следователями сделано поверхностно. 

Читаем следующий документ, от 3 октября (с момента убийства поэта прошло более двух месяцев, - А.К.).  Комиссия военного суда уведомляет пятигорского коменданта: «В последствие предписания… от 29 сентября… имеет честь донести, что препровожденные в оную два пистолета, принадлежащие убитому на дуэли поручику Лермонтову, из которых он стрелялся с отставным майором Мартыновым, в комиссии получены, а имеющиеся в оной таковые же пистолеты, принадлежащие ротмистру Столыпину, взятые частною управою по ошибке при описи имения Лермонтова… комиссия обратно предоставляет». Причем делается пометка: пистолеты, принадлежащие Столыпину, возвращены другому участнику трагедии - Глебову. Но ведь Столыпин с Кавказа не уезжал! Подумайте. Не странно ли, сразу после дуэли изымают пистолеты, как потом выясняется, принадлежащие Столыпину, из которых якобы произошло убийство, описывают их и приобщают к делу в качестве вещественных доказательств. Потом, через два месяца появляются другие пистолеты, якобы принадлежащие самому Лермонтову, и оказывается, из них уже дуэлянты стрелялись. Так откуда они взялись?

Комментарий автора:  Когда стреляли в Лермонтова, был сильный дождь. Пистолеты должны быть в грязи, из них исходил бы запах сгоревшего пороха. Неужели следователи на это не обратили внимание? Или убийцы заранее их почистили и уложили в пистолетную коробку Столыпина? В это слабо верится. Никто из этих пистолетов не стрелял. 

Теперь почитаем составленную после смерти поэта опись имения Лермонтова (так тогда называлась опись имущества дворянина – А.К.).  За номером 86 значится изъятым - «пистолет черкесский в серебряной обделке с золотою насечкою (ранее изъятые пистолеты были с серебряной насечкою - А.К.) в чехле азиатском». Это личное оружие Лермонтова. Никаких других пистолетов, принадлежащих поэту, в его доме  не изымали!!!

Как же получилось, что в октябре в деле появились другие пистолеты, которые стали фигурировать как «лермонтовские», из которых «дуэлянты» стрелялись? Где и у кого они два месяца хранились? Как они оказались у коменданта Пятигорска и,  кто их ему передал?

По законодательству, если улики получены с нарушением закона, они не могут быть признаны доказательствами. Это было во все времена судопроизводства. Просто способы получения доказательств были разные. Когда-то оговор, «чистосердечное признание», а когда и плеть.

Прочитав  судное дело, не нашёл описания пистолетов, доставленных в следственную комиссию в октябре 1841 года. 

Ещё несколько слов о поведении родственника поэта - Столыпина. Он знает, у него в доме, где он проживал с Лермонтовым, изъяли пистолеты, которые проходят по делу об убийстве поэта. Ему бы бить тревогу - это его пистолеты, они не стреляли! Не знаю, бил ли он тревогу или как мышь тихо сидел, ожидая, как все обернется. Но с его молчаливого согласия следствие получило ложную улику, подтверждающую дуэль. Получается, есть люди, заявившие об участии в дуэли, и тут же обнаруживается орудие убийства, что подтверждает состоявшуюся дуэль.

Комментарий автора: Во всей этой истории роль Столыпина довольно странная. Давний друг поэта, родственник, однополчанин. В последние дни жизни поэта, жил с ним под одной крышей. А вот после смерти Лермонтова не оставил о нем ни одного воспоминания, даже своим родственникам. Все  унес в могилу. Не выполнил дворянского обязательства (реверса) доставить имущество убитого родственника на родину к бабушке. С кем-то его передал. Видно боялся показаться на глаза бабушки поэта. Вот вам и дворянская честь на деле!
Такое же молчание хранил и Глебов,  но он прожил недолго, был убит.
Дольше всех прожили Мартынов и Васильчиков.  Мартынов, после убийства, удачно поправил своё  материальное состояние, жил в Киеве, где числился в ссылке. Не пропускал балов, светских развлечений.  
Получив разрешение жить в столицах, переехал в Москву, где до своей смерти проживал в собственном доме в Леонтьевском переулке. Это примерно в километре от Кремля. Его отец сколотил состояние на винных откупах, т.е. торговал вином. В конце жизни попытался написать покаянное письмо в виде исповеди, но дальше описания, каким хулиганом в юнкерской школе был Лермонтов не пошёл. Не хватило мужества. 

В  Советское время, в середине двадцатых годов,  учитель литературы  проводил открытый урок в интернате  с бывшими беспризорниками.  Проходя мимо кладбища, он указал на склеп,  в котором был похоронен Мартынов (нельзя ему  было  говорить об этом). Наутро склеп был разрыт, а останки рода Мартыновых  разбросаны по деревьям.

Последним умер Васильчиков.  Он  сделал все, чтобы себя обелить и очернить Лермонтова. Спустя годы, на вопрос биографа Лермонтова Висковатого: «Кто собственно был секундантом  Лермонтова?» Васильчиков ответил, что собственно не было определено, кто чей секундант. Прежде всего, Мартынов просил Глебова, с коим жил, быть его секундантом, а потом как-то получилось, что Глебов был как бы со стороны Лермонтова…. На следствии они говорили совсем по-другому. Хитрый Васильчиков ответил следователям  уклончиво: секундантами были он и Глебов. Более наивный Глебов ответил, что у Мартынова был он, а у Лермонтова - Васильчиков…. Разве так могла проходить дуэль?! И мог  Лермонтов это  допустить? (Среди них он был самый старший по возрасту). К концу жизни, Васильчиков договорился до того, что когда Мартынов целился в Лермонтова, последний обозвал его дураком….  Представьте себя, стоящим под дулом пистолета. Чтобы вы делали?

Почему верят свидетельству Васильчикова? А не верят Лермонтову, который в двадцать шесть лет назвал его «пустым».

Приведу выдержку из книги профессора А.А. Герасименко «Из Божьего света…»: «Сценарий  « дуэли» интриганы разрабатывали поэтапно:  вначале будто бы стрелялись без секундантов, нет – при одном (М.П. Глебове), нет – при двух (тот же Глебов и он, Васильчиков), и, наконец, - при четырёх (включили ещё А.А. Столыпина и С.В. Трубецкого), О последнем варианте А.И. Васильчиков стал говорить после их смерти…» 

Вернемся к пистолетам. Так, где с начала следствия находились пистолеты Кухенрейтора, из которых противники стрелялись? И были ли они?

Так же в деле не нашел свидетельств, что стрелялись дуэлянты из мощных дальнобойных  пистолетов Кухенрейтора (но об этом в другой главе – А.К.). Понимаю, что полностью доверять судному делу нельзя, как нельзя верить и так называемым участникам, свидетелям и некоторым исследователям гибели поэта. 

Имеется в деле еще одна странность. Непонятная поездка корнета Глебова, находящегося под арестом, на три дня в Кисловодск.

27 июля доктор Рожер, лечивший Глебова и Васильчикова, ходатайствует перед властями о направлении арестованных на лечение в Кисловодск. 29 июля власти дают разрешение. В деле имеется (сохранившийся в черновике – А.К.) сопроводительный документ на имя военного начальника Кисловодска, написанный комендантом Пятигорска: «…в следствии чего Корнета Глебова… за присмотром препровожая предписываю иметь … за присмотром, в квартире его, а по истечения курса (лечения – А.К.) прислать в Пятигорск …». Читаю следующий документ подписанный военным начальником Кисловодска.  В нем он извещает, что 1 августа Глебова отправляет (!!!) обратно в Пятигорск (без объяснения причин – А.К.).  Вскоре, 8 августа Глебов опять уезжает в Кисловодск. Отдохнув и попив нарзана, 11 сентября, уже вместе с Васильчиковым  возвращается  в Пятигорск.

Зачем по предписанию коменданта Глебов ездил на три дня в Кисловодск? Возможный ответ нахожу в этом же деле. Имеется рапорт следователя Унтилова от 30 июля всё тому же пятигорскому коменданту, в котором следователь уведомляет Ильяшенкова об окончании следствия и направлении ему дела, для дальнейшего рассмотрения и передачи в суд. В конце депеши следователь уведомляет: «… при сем представляю и пару пистолетов, которыми поединщики стрелялись». Но мы теперь знаем, что эти пистолеты не стреляли! Далее, 7 сентября из окружного суда поступает коменданту запрос: «…дело получили и просим о присылке к делу пистолетов коими произведены выстрелы». 

Но не очень спешит комендант Ильяшенков отдавать пистолеты. Только 3 октября, когда дело поступает в  военный суд, председатель суда уведомляет коменданта, что пистолеты получены. Но это уже были другие - «лермонтовские» пистолеты, о которых писал ранее. Спустя два дня, Глебову в управе отдают  изъятые «по ошибке» столыпинские пистолеты.

Так может, ездил Глебов в Кисловодск за пистолетами Кухенрейтора? Отдал их и взамен получил ранее изъятые.

Комментарий автора: Получается, убили Лермонтова в упор из обычного пистолета, а потом, чтобы увеличить расстояние между убитым и убийцей (не с каждого пистолета  того времени, с расстояния в двадцать шагов можно убить человека выстрелом навылет через всю грудь) придумали, что стрелялись из мощных, крупнокалиберных дальнобойных пистолетов?  Я не касаюсь такой  науки, как судебная - медицина.  Но,  согласно современным исследованиям:  Лермонтов получил пулю  справа налево, снизу вверх, под углом 60 градусов по отношению к продольной оси туловища...  Это же в какой позе надо стоять во время дуэли? 
Версию об оружии и дуэли подбрасывали не только для следствия, но и для нас, для истории….   

  

ЧАСТЬ 3

В работах некоторых исследователей обстоятельств гибели поэта приходится читать, что следствие и суд сделали всё возможное, чтобы установить причины гибели поэта. При  этом  они признают, что следователями все же были допущены некоторые ошибки. В частности, оправдывая действия должностных лиц, они ссылаются, что  действовали пятигорские власти под сильным нажимом сверху.

Также приходится читать, что нельзя сравнивать уровень развития криминалистики и  уголовного судопроизводства  начала 19 века с нашим временем. Ведь тогда  действовавшее законодательство  сильно отличалось от настоящего. Соглашусь с этим, но только частично.
Основным,  действовавшим тогда  законодательным документом, был, Свод законов Российской империи. Многотомное издание, разработку которого еще при Александре 1, начал видный государственный деятель своего времени М.Сперанский.

Законодательными актами, регулирующими деятельность властей, по предупреждению и раскрытию преступлений были:  Указ об учреждении губерний, Устав уголовного судопроизводства и Устав о предупреждении и пресечении преступлений. 

Таким  образом, к середине тридцатых годов в России была создана целостная система мер по пресечению, раскрытию преступлений и изобличению преступников (пусть по нашим меркам и не очень совершенная – А.К.)

Комментарий автора: Что представлял собой Пятигорск в середине 19 века? Да, это был не губернский город, но уже тогда он считался «курортной столицей» России.
Гражданской жизнью  в городе распоряжалась частная управа, подчинявшаяся коменданту. При ней находилась полиция и пожарная команда. В городе, особенно в летнее время, проживало большое количество отдыхающих из разных уголков России, в большинстве своем дворяне и военные. Таким образом, власти, хотели они этого или нет, но обязаны были поддерживать порядок жизнеобеспечения города на должном уровне.
Пятигорск, в те времена, не был той глухоманью, какой, к примеру, была «лермонтовская» Тамань, где не существовало эффективной власти и слабо действовали законы Российской империи.
Таким образом, к середине 19 века российские власти, в деле раскрытия преступлений, не были такими беспомощными, как нам кажется сегодня, из глубины веков. В их распоряжении был судебно-следственный, судебно-медицинский и полицейский аппарат (пусть и не очень образованный – А.К.) И что очень важно, в их распоряжении была довольно внушительная законодательная база – Свод законов Российской империи, состоявший из пятнадцати томов.

Приведу некоторые выдержки из книги 2, тома 15 Свода законов…, издания 1832 года. Это первое издание, действовавшее до 1845 года, как раз на момент убийства Лермонтова. Говоря современным  юридическим языком, книга являлась - уголовно-процессуальным кодексом.

В статье 792 говорится: «…Полиция приступает к следствию по всякому сведению, дошедшему к ней как о явном преступлении…,так и о которых, без предварительного следствия, нельзя заключить, случайно ли они учинились или по какому либо умыслу». 

Правами производства следствия наделялся частный пристав, обязанности которого определялись ещё Уставом Благочиния от 8 апреля 1782 года.  Частному приставу предписывалось следить, «… чтобы уголовные дела не остались без наказания».

           Вернемся к Своду законов... Статья 929 разъясняет, что является доказательствами по уголовным делам, это: 1) собственное признание, 2) письменные доводы, 3) личный осмотр следов преступления и вещей обличающих виновного, 4) показания сведующих лиц, 5) показания свидетелей, 6) повальный обыск,  7) очные ставки.

Хочу обратить внимание на четвертый пункт. Сведующие люди. Кто они?  Так тогда  называли специалистов - экспертов. В Законе следователям вменялось в обязанность задействовать при расследовании дел узких специалистов (экспертов) и, если у местных чиновников не хватало квалификации, то их необходимо было приглашать из вышестоящих учреждений. Специалистам запрещалось отказываться от помощи следствию. При этом они несли уголовную ответственность за допущенные нарушения. 
Почему следователи поверили акту врача Барклай-де Толли,а не обратились к более "сведующим" специалистам?...
  
Подробно в Законе объяснялся порядок проведения очных ставок. Так в статье 994 говорилось: «Очные ставки даются для объяснения противоречий и для взаимного уличения подсудимого…и других, причастных к делу лиц…». В статье 1001: « Речи обеих бывших на очной ставке сторон записываются и подписываются по общим правилам о порядке допроса подсудимых и свидетелей».

Какие хорошие статьи, применительно к рассматриваемому нами делу об убийстве поэта!? 

Комментарий автора: Почему следователи не применили эти статьи, при расследовании убийства Лермонтова? Почему они не провели очные ставки? Не назначили, повторно, судебно-медицинскую экспертизу!?... Не хотели или им не дали?

Рассмотрим вопрос о процедуре допроса  обвиняемого. Почему  решил обратить на это внимание? В судном деле по делу о дуэли Лермонтова приводятся  письменные вопросы, которые  следователи задали обвиняемым и по которым они сделали  путанные и лживые показания.

Исследователи гибели поэта объясняют это тем, что таков был тогда порядок допросов. Приведу выдержки из Свода законов...  Статья 905: «Обвиняемого надлежит расспросить сперва  о его имени, отчестве, фамилии, летах, звании, жительстве…». Статья 906: «Потом расспрашивать обвиняемого подробно о приводимом против него обвинении, не упуская никакого обстоятельства, прямо или непрямо связанного с существом дела». В статьях 908 и 909 разъясняется следователям, что обвиняемые должны отвечать на вопросы лично и допрашивать их надо порознь. И самое главное в статье 916:  « Вопросы и ответы в то же время при следователе и обвиняемом должны быть записаны…» 

Значит, основным способом допроса был личный допрос следователем обвиняемого. И только  статья 917 разрешала допрос по «записке» и то, тогда протокол  «… после допроса подписывается обвиняемым и скрепляется следователем…»

Допрос с помощью письменных вопросов практиковался, чтобы  экономить время следователей, когда было большое количество обвиняемых, или по делу с многочисленными эпизодами. К примеру, дело Декабристов. В случае с Лермонтовым, чтобы установить истину, тактически правильней было допрашивать обвиняемых  лично. Вопрос-ответ. Это следователи тогда хорошо знали.

Теперь о  надзоре за следствием. В своей записке из тюрьмы Мартынов писал  «секунданту» Глебову: «А бестия стряпчий пытал меня, не проболтаюсь ли. Когда увижу тебя, расскажу в чем ».  Кто такой стряпчий?  Это и был прокурорский чиновник, обязанный следить за ходом следствия и суда, пресекая нарушения закона. Интересно, чего так боялся прокурорский работник?  В чем мог проболтаться Мартынов? Не менее интересен ответ Глебова Мартынову: «Непременно и непременно требуй военного суда. Гражданским тебя замучают. Полицмейстер на тебя зол, и ты будешь у него в лапках…».
 
Вот еще одна выдержка из письма Мартынова к Глебову: «…сегодня отправляю письмо графу Бенкендорфу…». Далее он пишет, что просит влиятельного графа предать его не гражданскому, а военному суду. И затем: «…Чего я могу ожидать от гражданского суда? Путешествия в холодные страны? Вещь совсем не привлекательная.  Южный климат гораздо полезней для моего здоровья…». Какой цинизм!  В этом же письме Мартынов откровенно пишет, что письмо к графу ему сочинил Диамид Пассек: «…ибо он таких писем не писал…». Кто такой Пассек? Зачем его пустили в камеру к Мартынову  и почему, он помогает убийце? В то время на Кавказе был один Диамид Пассек, подполковник, впоследствии генерал-майор. Нигде не нашел свидетельств, чтобы Пассек имел дружеские отношения с Мартыновым или Лермонтовым. Тогда зачем он в это дело ввязался? Или ему поручили?

Комментарий автора: Так может,  боялись они, что полиция все же приступит к объективному расследованию и изобличит заказчиков и убийц поэта? Зря боялись, Российский император за них все решил: обвиняемых из-под стражи освободить и передать дело на рассмотрение военному суду!

Вернусь к медицинскому освидетельствованию тела поэта врачом Барклай-де Толли. Осматривая убитого,  врач, как специалист, допустил  грубейшие нарушения  действовавшей в начале 19 века, процедуры вскрытия тел.  « Наставление врачам при судебном осмотре и вскрытию тел», изданное в 1829 году, предписывало: « … Сначала определить род повреждения…описать величину, вид, длину и ширину самого повреждения и сличить оное (как предполагается) с орудиями, коими оное причинено…»

Комментарий автора:  Ничего не  сделали! А ведь могли. Специалистов медиков в прифронтовом  городе Пятигорске, было достаточно. 

Некоторые исследователи, признавая в своих работах, нарушения закона властями и участниками трагедии 15 июля 1841 гола,  все же пытаются их оправдать и обелить.
 
Коменданта Ильяшенкова, без участия которого трудно было подменить пистолеты, называют добрым стариком, жалевшим молодых повес – « дуэлянтов». Сами повесы оказываются мальчишками, не понимавшими величия таланта Лермонтова.  Врача Барклай-де-Толли, освидетельствовавшего тело поэта и нарушившего порядок вскрытия тел, оправдывают тем, что он не имел должной квалификации и, он якобы не мог предположить, что его заключение будут досконально изучать через сто и более  лет. О следователях отзываются двойственно; то они сделали все что, могли, то наоборот, представляют их марионетками в руках власти.

Но убийство поэта следователи не раскрыли…, а могли! В их распоряжении было всё: и средства, и методы, и время, и законы. Не было только желания!

Получается!.. Все участники трагедии, в большей или меньшей степени оправданы, и в своей смерти виноват сам Лермонтов. Его язвительный характер, эпиграммы и шаржи, привели его  к смерти. И не имеет права великий поэт на понимание и объективное расследование обстоятельств  гибели, как  не имеет права и на возможно совершенную им ошибку. Для него «судьбы свершился приговор». Ошибка,  допущенная поэтом, была в одном: ему надо было срочно уезжать…, бежать, от своих убийц,  из Пятигорска!  Проблем  этим Лермонтов не решил бы, а жизнь, пусть на короткое время, себе сохранил.

Комментарий автора: Лермонтов не хотел посвящать свою жизнь военной службе.  Но,  поступив в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалеристских юнкеров, своему  другу М.А. Лопухиной написал: «…и вот теперь я воин,…если будет война, клянусь вам Богом, буду всегда впереди».  Это он написал в 1832 году, а в 1840 году, во время боевых действий на Кавказе, доказал, что это не пустые слова….

 ЧАСТЬ 4  
                                                      

Многие десятилетия не умолкают споры о причинах и обстоятельствах гибели поэта М.Ю. Лермонтова. Учеными, почитателями таланта великого поэта, по этой теме написано множество работ, статей и проведено исследований. А тайна гибели поэта так и остается не разгаданной.

Правда, авторы исследований идут разными путями. Одни добросовестно переписывают «своими словами» уже ранее изданное. Другие, очевидно, «высасывают факты из пальца» и делают на этом основании такие  выводы, что задаешься вопросом - какими источниками авторы пользовались? И не так много проводится серьезных, смелых исследований, где авторы действительно пытаются разобраться, что же произошло в Пятигорске в том трагическом июле 1841 года. 

В 60-х годах прошлого столетия учеными криминалистами, судебными медиками и музейными работниками проводилась попытка разобраться в убийстве Лермонтова криминалистическими методами. Правда, целью их исследований было  в очередной раз доказать официальную дуэльную версию. Хотя причины, побудившие экспертов это сделать, были совсем другие.

Но давайте все по порядку. В 1954 году в журнале «Новый мир» была опубликована повесть Константина  Паустовского, в которой была фраза: «И последнее, что он заметил на земле, - одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов над обрывом, над которым он стоял». 
 
Через несколько лет эту тему развил В. Швембергер. В «Трагедии у Перкальской скалы» он писал, как один священник в 1896 году причащал умирающего казака и тот ему поведал, как в молодости, чтобы избежать суда, по приказу начальства,  убил из засады  армейского офицера во время дуэли. Через несколько лет он узнал, что убил Лермонтова.

 Для опровержения этой абсурдной версии и была создана экспертная комиссия.
В нее вошли специалисты из Ленинграда: судебные медики, хирурги, научные сотрудники музея Эрмитаж.

Представительная комиссия опровергла версию убийства Лермонтова  наемным убийцей в спину с  отходящей от горы Машук Перкальской скалы. 

Но все же, некоторые выводы экспертов вызывают у меня настороженность и сомнение в их объективности.

Так в пункте 2 экспертного заключения делается вывод: «… Все эти и другие данные позволяют сделать вывод, что на дуэли … применен дуэльный набор пистолетов с ударно-кремневыми замками … немецких оружейников Кухенрейтор…»

Режет слух фраза: «… и другие данные…». Для экспертизы, пусть и не имеющей юридической силы,  такая ссылка не допустима. Эксперт, в своих исследованиях, должен ссылаться на все доводы как «за», так и «против». И только потом делать выводы и давать заключения. 

Теперь о главном. Вот выдержка из  описания  пистолетов, изъятых в доме, где проживали Лермонтов и его родственник Столыпин, на основании которого эксперты дали заключение, признав их Кухенрейторами.

«…Пистолеты одноствольные с фистонами с серебряными скобами и с серебряной насечкою на стволах, из коих один без шомпола и серебряной трубочки…»

Зная, что данное заключение экспертов ранее подвергалось критике, все же решил пройти весь исследовательский путь и самому разобраться в идентификационных признаках оружия, на основании которых  эксперты сделали свое заключение.

Итак – фистоны. В словаре Брокгауза и Эфрона есть фестоны – гирлянда из листьев и цветов, зубчатые складки на оконных дверных занавесках, дамских платьях. Что-то на элемент оружия не похоже! В других словарях аналогичная информация. Все про цветы, украшения, женские подолы и.т.п. И ни слова об оружии. Подумал, может, следователи ошиблись и вместо фистонов  подразумевали пистоны. Так тогда назывались капсюли. Тогда получается, изъятое оружие  было не ударно-кремневым, а ударно-капсюльным. Но моя догадка не подтвердилась. В одном из справочников по оружию нашел увеличенное фото ствола  старинного пистолета, на котором изображены  фестоны. Чтобы не утомлять читателя их описанием, скажу, что похожи они на морские волны из детских рисунков. Значит, фестоны -  это элемент украшения оружия. В 19 веке пистолеты, особенно дуэльные имели  красивую отделку, поэтому и стоили дорого. Вывод: наличие на пистолетах фестонов не позволяет точно определить систему пистолета.

Серебряные скобы. Согласно оружейному справочнику, спусковая скоба – деталь стрелкового оружия, представляющая собой рамку, прикрывающую спусковой крючок и устанавливаемую на абсолютном большинстве образцов стрелкового оружия всех типов. Понятно, что и по этой детали принадлежность оружия не определить.

Серебряная насечка на стволах. Насечка – техника  украшения металлических изделий, в том числе огнестрельного оружия, заключавшаяся в инкрустировании золотом, серебром или медью. Насечка имелась практически на всех видах старинного стрелкового оружия.

Шомпол. Тут вроде все понятно. Это элемент так называемых принадлежностей любого огнестрельного оружия.

Трудность вызвала серебряная трубочка. Думал это тоже одна из принадлежностей к пистолету. Оказалось, это шомпольное гнездо – горизонтальный канал или выемка (в последнем случае, оснащенная трубками), в нижней части ложа стрелкового оружия и предназначенная  для хранения шомпола. 

Комментарий автора:  Таким образом,  все перечисленные в описи элементы изъятого в доме оружия  не позволяют сделать вывод, что принадлежат они к  кавалеристским, дальнобойным, нарезным пистолетам системы Кухенрейтора.
 
Отвечая на критику экспертного заключения, один из ее участников М. Любарский ссылается на свидетельства, родственника Лермонтова, Шан-Гирея и первого биографа поэта Висковатого. В мемуарах Шан-Гирея, написанных в 1860 году упоминается:          «… пистолет из которого был убит Лермонтов, находится не там, где рассказывают, -  это кухенрейтор  № 2 из пары: я его видел у Алексея Аркадьевича Столыпина, на стене над кроватью, подле портрета, снятого живописцем Шведе с убитого Лермонтова».

П. Висковатый в 1881 году видел этот же пистолет « в Москве над кроватью Дмитрия Аркадьевича Столыпина»,  родного брата умершего тогда А.А. Столыпина. 

Получается на их  воспоминаниях  эксперт Любарский и делает вывод: « Теперь все  становится на свои места. Подмена пистолетов действительно произошла. Только у следствия изъяли (похитили - А.К.) именно те пистолеты, которые были на дуэльной площадке. Просто Столыпин (один из неофициальных секундантов) хотел их сохранить. В противном случае для чего бы он стал вешать кухенрейтор № 2 из пары рядом с рисунком Лермонтова...?»

Теперь и у меня все стало на свои места. Вот они, «другие данные», на которые ссылались эксперты.

Хочу сразу заметить. Ссылка на воспоминания,  в такой точной науке, как криминалистика, недопустима. Историческая наука допускает подобные ссылки, но только не криминалистика.  Второе. Ни Шан-Гирей, ни Висковатов не упоминают, что братья Столыпины  указывали на пистолет, висящий на стене, как на оружие, из которого стреляли в Лермонтова. И третье. Если А. Столыпину удалось у следователей «похить» пистолеты, то это же целая  детективная история. Неужели из многочисленного рода Столыпиных - Лермонтовых (продолжателем их династии был Петр Столыпин, премьер-министр России, также подло убитый наемным убийцей), о ней никто не знал. Да и не похож Алексей Столыпин на авантюриста, способного выкрасть у следователей пистолеты. Тем более для сохранения на память. О Лермонтове Столыпин   молчал до самой смерти. Какая уж тут память? 

Возможно, и висели на стене Кухенрейторы, но стреляли из них в Лермонтова?  Но  это уже мое предположение, а не факт. 

В двухтомном издании «Русские уголовные процессы», изданном А.Любарским (не путать с экспертом Любарским - А.К.)в 1867 году, имеется описание дуэли Лермонтова с Мартыновым. Прочитал дело бегло, т. к.  ничего нового для себя не нашел. Всё та же ложь. Но меня заинтересовал совсем другой процесс. В книге он описан следующим, за «лермонтовским». Дело о дуэли между бароном Иваном Остен-Сакеном и дворянином Юлиусом Клейстом  в июле 1843 года.

События проходили в Курляндской губернии. В лесном массиве был обнаружен трупп Клейста с огнестрельным ранением, на вылет, грудной клетки. Рядом с телом лежал пистолет. В кармане убитого нашли записку, в которой он извещал, что в его смерти никто не виноват. На первый взгляд, типичное самоубийство. Судебный медик сравнил диаметр входящего огнестрельного ранения с калибром пистолета и сделал вывод, что стреляли из обнаруженного на месте происшествия пистолета, (что мешало следователям провести аналогичную и совсем не сложную экспертизу по делу Лермонтова?) 

Но в этом деле следователей насторожило то, что верхняя и нижняя одежда на труппе Клейста была расстегнута. Не мог же он сам себя, после выстрела,  раздеть. 

О совершенном убийстве стало известно Николаю 1. Царь дал указание провести тщательное расследование. В результате  расследования, преступников нашли и осудили.

Следствие установило, что на одном из вечеров барон Остен-Сакен донимал Клейста своими остротами, касающимися его чести. Не выдержав насмешек, Клейст вывел обидчика в другую комнату, обозвав его подлецом,  вызвал барона на дуэль. Секунданты пытались обидчиков примирить, но Клейст от примирения отказался.

Понимая, что дуэли не избежать её участники решили выехать на поединок под предлогом поездки на охоту. Одевшись соответствующим образом и, взяв охотничьи ружья, дуэлянты поехали в лес. В их охотничьих сумках были спрятаны дуэльные пистолеты. Во время поединка, обиженный Клейст быстро подошел к барьеру и стал целиться в противника с явным намерением  его убить. Остен-Сакен, понимая это, и, чтобы сохранить себе жизнь выстрелил первым, убив Клейста наповал. Предсмертные записки дуэлянтами были написаны заранее, чтобы обмануть следствие. Одежду на убитом  расстегивали, чтобы осмотреть рану, но в спешке, всё так и оставили. Бросив убитого, участники дуэли разбежались. Убийца скрылся в Германии. 

Следователям удалось раскрыть это преступление, а убийцу вернуть в Россию и предать суду. Участники дуэли всё вышесказанное подтвердили.

Ради объективности, отмечу: император,  и в этом случае,  значительно смягчил приговор суда. 

Зачем я привел  в пример этот процесс?  Очень он внешне схож с делом Лермонтова, как по описываемым событиям, так и по времени совершения (разница между убийствами всего в два года); и месту, где события проходили (та же российская глубинка). Но в последнем случае преступление раскрыли и виновных наказали! Смогли же!!!… Так что  мешало следователям разобраться в деле Лермонтова?

В заключение хочу отметить. Чтобы ни писали об убийстве Лермонтова противники дуэли, их доводы отвергаются, а действия убийц и других участников трагедии объясняются  житейскими проблемами (обычной ссорой). Если  что-то объяснить не удается, ссылаются на давность времени, на загадочные или не выясненные обстоятельства гибели поэта. Ох, уж эти загадочные обстоятельства!?

Если же  отбросить версию убийства поэта на дуэли, то все становится на свои места, и в действиях участников «дуэли» ничего загадочного нет. Они поступали так, как обычно поступают  все преступники, пытающиеся уйти от ответственности, скрыть, или смягчить свое участие в преступлении, а в рассматриваемом нами деле –  умышленном убийстве поэта.

Было убийство подготовленным  или спровоцированным?  Теперь уже не установишь.  Если только не произойдет чудо, и что-то обнаружится в архивах. 

Как хочется оказаться в том жарком июле сорок первого года! И воочию увидеть, что же, тогда произошло в Пятигорске?

В чём  полностью уверен:  у следователей были все возможности раскрыть убийство Лермонтова и установить, что же произошло 15 июля 1841 года у подножия  горы Машук. Но Лермонтов, к тому времени, был уже обречен….

Что произошло потом у подножия Машука, кто и когда туда приехал, ход самой дуэли – всё это мы знаем из путаных показаний людей, заведомо симпатизировавших Мартынову. Но события могли происходить и иначе. Например: Мартынов и Лермонтов просто договорились о встрече. Уже на месте Мартынов (после резкого разговора!?) с близкого расстояния выстрелил в сидящего на лошади поэта (потому такой угол проникновения пули в тело). После чего бросился к Глебову: выручай, была дуэль с Лермонтовым без секундантов, я его убил!

Далее придумывается «сценарий» (но спешно, с массой нестыковок). Тогда понятно, почему лежало под дождём три часа тело Лермонтова (пока за ним не приехали). Почему возникла необходимость в появлении пистолетов Кухенрейтера (раз была дуэль – нужны более мощные). Остаётся гадать, отчего молчал Столыпин. Но, может, оттого и молчал, что чувствовал вину: не предотвратил смерть друга! А раскручивать историю до конца, задевать влиятельных в Пятигорске лиц, уличать людей с репутацией достойных офицеров – нужно ли это было коменданту Ильяшенкову?

Пора набраться смелости и честно признать - убийство поэта совершенно не на дуэли! И убийца!... Мартынов,не только не понёс заслуженного наказания, но и не был признан виновным в умышленном убийстве поэта!

Продолжение повести "ЦРУ: Операция "Чужой кинжал"

 

«Кто не убоится тебя, царь народов?

Ибо тебе единому принадлежит всё

Потому, что между всеми мудрецами народов

Нет подобного тебе»

Иеремия 10-7

Для правильного понимания дальнейших событий и вообще понимания как функционирует ЦРУ и любая другая государственная организация придётся сделать отступление и сказать пару слов.

С древних времён и до наших дней одной из самых любимых тем для размышления у философов и разных прочих мудрецов была и остаётся такая: какое государственное устройство самое наилучшее?

Демократия? Или аристократия? А может тирания? Или монархия?

Если демократия лучше всех, то какая? Цензовая ли или такая где избирательное право всеобщее и равное?

А если монархия то, опять же, какая? Ограниченная или неограниченная? А может лучше вообще декоративная, в которой монарх лишь эмблема на манер герба?

В последнее время добавился вопрос: а республика какая лучше - парламентская или президентская? Или полупрезидентская? Или полоумная – некоторые ведь и такой вариант уже на практике реализовали.

Все эти вопросы до жути интересены, но, в наше время лишены практического смысла. Ибо уже давно, очень давно, несколько веков, при любой внешней форме правления управляют государством не те органы, что прописаны в Конституции, а всемогущий, всепроникающий и всеобъемлющий госаппарат!

Все эти тьмочисленные министерства, ведомства, службы, управления, департаменты, префектуры и.т.д., и.т.п. Вот кто управляет любым государством, а не депутаты, не президенты, не монархи и не вожди народов.

Ну вот например, давайте представим, что принято решение выбирать командирами воздушных судов (КВС) кого угодно прямым, равным, тайным голосованием.

Дикая идея, да? А, что вот точно так же выбирать управляющего не самолётом , а целой страной сильно умнее ?

Ну да ладно. Итак, выбрали мы на свободных и честных выборах КВС. Он замечательнейший человек. Умный, работящий и пр. У него, правда, есть один недостаток. А именно: никакими самолётами он отродясь не управлял. Однако демократия есть демократия и глас народа он ведь глас Божий, ни больше, ни меньше.

И вот, под аплодисменты наш всенародно избранный КВС заходит в пилотскую кабину ( в первый раз в жизни, заметим) садится на командирское кресло и…. Самолёт взлетает и летит. И всё нормально происходит. Летает себе наш самолёт безаварийно. Взлетает когда надо, садится где надо.

В чём дело? Чудо произошло и наш всенародно избранный одним махом самолётом управлять научился ? Никаких чудес. Мы же только КВС всенародно избирали из толпы желающих. А весь остальной экипаж: второй пилот, бортмеханик, штурман никем не избирались. Они профессионалы и сидят в своих креслах далеко не первый год.

Вот они-то самолётом и управляют!!! А всенародно избранный КВС он так, для красоты летает, чтоб звучным голосом по радио пассажирам интересную информацию передавать.

В государстве всенародно избранный КВС это парламент и президент .

А экипаж, который реально управляет это госаппарат.

Как говорил  император Николай Первый: «Страной управляю не я, а десять тысяч столоначальников».

А это всё- таки монарх, который с детства управлять готовился и у руля долго стоял. Чего уж говорить о тех, кого в руководящие кресла на краткий срок судьба забрасывает.

Госаппарат, или бюрократия, называйте как хотите, появился, конечно, с образованием первых государств. Но целые тысячелетия он был маленьким, слабым, созданием, что крутился под ногами у могущественных цезарей, императоров, королей, князей, графов и прочих герцогов как первые млекопитающие под ногами у динозавров. С управлением вполне справлялись феодалы, в перерыве между войнами и их слуги. А порой и вообще, как в Древнем Риме – грамотные рабы.

Всё изменилось когда исчезла феодальная раздробленность и стали образовываться централизованные государства. Королям, чтобы уверенно управлять бывшими ранее независимыми графствами да княжествами понадобилось отобрать дело управление из рук феодалов и их слуг и передать в руки особым, как правило незнатным, людям, получающим регулярное жалование из рук короля и, поэтому, полностью от него зависимым.

Так госаппарат обрёл реальное влияние на дела страны. И с тех пор, самой главной его задачей стало это влияние расширять и расширять. Очень скоро именно государственный аппарат и стал всем государством. Он разрастался, проникал во все поры страны. Захватывал под свою опеку дела, которые тысячи лет успешно решались без всякого вмешательства государства и так же успешно решались бы без его вмешательства и по сей день причём гораздо лучше, быстрее и дешевле чем они решаются госаппаратом. Но аппарату, как любому организму, надо расти и размножаться. Для этого надо всё расширять и расширять сферу влияния.

Тогда происходит разделение труда внутри аппарата и он размножается почкованием.

Такой пример.

Вам, читатель, никогда не приходил в голову вопрос: а почему у нас в России ведомство по борьбе с преступностью называется Министерство внутренних дел? Что, единственное внутреннее дело это борьба с преступностью? Других забот внутри страны нет?

Конечно есть. И название Министерство внутренних дел, оно конечно для правоохранительного ведомства неправильное, но так уж сложилось исторически.

Дело в том, что при своём образовании в начале 19 века МВД действительно занималось абсолютно всеми внутренними делами. И промышленностью, и торговлей, и финансами, и земельным вопросом, и крестьянским вопросом и транспортом и связью, ну и всеми прочими делами внутри России. От этого оно и название своё получило. Для отличия от образованного тогда же Министерства Иностранных дел, которое занималось всеми российскими делами за границей России. (в том числе и разведкой, кстати)

Но продолжим про МВД. Очень скоро, в процессе разделения труда, от этого министерства стали отпочковываться ведомства по отраслям и превращаться в самостоятельные министерства. Таким образом функции МВД всё сокращались и сокращались, хотя штат его, разумеется всё рос и рос. И постепенно, уже в наше время в МВД от его изначальных функций осталась только борьба с преступностью и историческое название. Хотя штат современного МВД в разы больше чем тогда когда оно управляло всей внутренней жизнью страны

И так по любому ведомству, какое не возьми. Разумеется не только в России, но и в любой стране. Ибо объективные законы исторического развития национальных особенностей не имеют и действуют везде одинаково.

Везде госаппарат стремится к росту и расширению полномочий. Везде бюрократия вырывает любой значимый общественный интерес из рук общественного самоуправления и делает его интересом государственным.

А уж свои собственные интересы госаппарат умудрился представить одураченному обществу как высшие и наиважнейшие.

Государственный интерес! Ух как важно и солидно звучит. Хочется снять шапку и встать по стойке «смирно». А если вдуматься? Государственный интерес это всего на всего интерес определённой бюрократической структуры и не более того.

Часто он прямо противоположен интересу общества. Это надо очень чётко осознавать. Поделать с этим на современном этапе развития ничего нельзя.

 Но всегда надо понимать, что государство-необходимое зло. Здесь оба слова ключевые. Оно действительно пока необходимо, поэтому нельзя стремится к его разрушению. Но оно действительно есть зло ибо зародилось и остаётся как орган легитимного насилия над обществом, как орган подавления низших классов общества (а это подавляющее большинство в любой стране) в интересах правящего класса (а это всегда меньшинство). Поэтому относится к государству надо с пристрастным недоверием и крайней подозрительностью.

И всегда помнить слова Линкольна:

«Основная задача любого патриота – защищать своё отечество…от своего государства».

А это очень непросто и иногда опасно. Ибо противник могуч.

Чтобы прояснить для вас, читатель, вопрос о том, какова же подлинная мощь современного аппарата приведу один ярчайший пример. Вот, наверняка все вы, хоть, что нибудь да слышали про масонов.

И, наверно, слышали (а многие из вас и верят) про тайное могущество масонских лож, их огромное влияние на политику, экономику и.т.д.

В воспалённом воображении некоторых конспирологов масоны чуть ли не проектируют историю человечества, устраивают революции, мировые войны. Ну вообщем- правят миром.

Всё это, дорогой читатель, чушь. Никто миром, увы, не правит. А управлять историей вообще невозможно – она развивается по объективным законам, а не по человеческим планам.

Но в длиной истории масонства действительно была одна единственная ложа, реально пользующаяся влиянием на политику.

Это итальянская масонская ложа «Пропаганда Два». Она существовала с 1946 года по 1981.

Все высшие государственные лица Италии были её членами. На конец семидесятых в ложе состояли: Премьер-министр Италии, Министр финансов Италии, Министр Обороны, Начальник Генштаба, Глава итальянской спецслужбы СИСМИ, Прокурор Рима.

Кроме того: 75 депутатов Парламента, 10 генералов финансовой гвардии, 7 генералов корпуса карабинеров, все префекты крупнейших итальянских городов.

Это ещё не всё. В ложе «Пропаганда Два» состояли 100 Президентов государственных и частных фирм, 47 директоров банков.

Но и это ещё не всё. В той же ложе состояли несколько влиятельнейших кардиналов Папской курии, в том числе и тот, кто ведал обширными и запутанными финансами католической церкви.

Ну как, читатель, впечатляет? Признайтесь, сила этой ложи кажется несокрушимой.

Так вот, когда ложа «Пропаганда Два» надоела итальянскому госаппарату, он сокрушил её играючи. Переломил как тростинку между пальцами и вышвырнул За полгода. Несмотря на то, что все высшие должностные лица государства, все финансовые и промышленные тузы были членами ложи.

Вот как могуч этот голем, под названием «государственный аппарат», что реально управляет сейчас всеми государствами мира.

 

  Теперь, как и положено, от общего перейдём к частностям. А именно, рассмотрим, на каких принципах построен госаппарат. Какова его внутренняя жизнь.

 

Так вот, основной целью любого сотрудника бюрократической организации является совсем не то, что записано в его должностных обязанностях. Это цель побочная и её выполняют в зависимости от того как это способствует достижению главной цели.

А каковы же главные цели деятельности сотрудника? Его главные цели

 – собственный карьерный рост.

-  укрепление своих позиций и своего влияния внутри своего ведомства.

- благополучный конец карьеры в виде почётного ухода на хорошую государственную пенсию.

В одиночку ни одной из этих целей не добьёшься. Поэтому сотрудники бюрократических ведомств собираются в различные внутриведомственные группировки. Цель этих группировок – помогать друг другу во внутриаппаратной борьбе и вредить любым начинаниям конкурирующей группировки. Любая неудача в деятельности одной группировки -победа для другой группировки.

Поэтому большую часть рабочего времени все государственные службы заняты внутренней борьбой одних кланов с другими.

Это нормальное явление. Так было, так есть и так будет всегда пока будет существовать бюрократия.

 

Тот небольшой остаток, свободного от внутриаппаратной войны времени, ведомства тоже не отдают целиком для выполнения тех функций, для которых их, как предполагается, создавали.

Ни в коем случае! В основном они заняты борьбой с другими госструктурами за влияние внутри государства.

Так основной задачей МВД СССР была не борьба с преступностью, а борьба с КГБ СССР. В свою очередь КГБ СССР основную часть времени и сил уделяло борьбе с МВД. (сейчас, разумеется всё тоже самое, за исключением названий)

 

И в Штатах так же. Основной враг ЦРУ это ФБР и прочие спецслужбы США, а отнюдь не зарубежные спецслужбы.

Зарубежная спецслужба для ЦРУ это всего лишь противник, который в любую минуту может стать союзником.

А вот ФБР-враг! И союзником он не станет никогда, доколе светит солнце.

Почему так? Ну, это же понятно. Ведь зарубежные спецслужбы и даже террористы они никак на власть и влияние внутри государственной машины США не претендуют.

А ФБР претендует. Значит КГБ для ЦРУ просто временный противник, а ФБР вечный кровный враг.

 

Ведь любому нормальному человеку понятно, что бороться надо именно против того, кто может у тебя отнять твой кусок хлеба. А не против того, за борьбу с которым тебе этот кусок хлеба и дают.

 

Такая ситуация тоже вполне нормальна и приемлема. По крайней мере- изменить это положение дел, на современном этапе развития человечества невозможно.

 

 

Продолжение документальной повести "ЦРУ: Операция "Чужой кинжал"

 

                                                                                                                                                                                                     «И сделаю тебя для этого народа

Крепкой медной стеной.

Они будут ратовать против тебя,

Но не одолеют тебя

Ибо я с тобой, чтобы спасти и избавить тебя,

говорит Господь»

Иеремия 15-21

Уильям Джозеф Кейси родился в 1913 году в небогатой нью-йоркской  семье. По вероисповеданию- католик. По убеждениям – республиканец. Член Мальтийского ордена. Ветеран Второй Мировой войны, во время которой он служил в американской разведке. Тогда она называлась УСС.

Кейси учился сначала в школе при Фордемском католическом университете, а потом поступил и в сам университет. Это одно из старейших американских учебных заведений. Университет основан католической церковью в середине 19 века. Тогда же он был передан под опеку Ордену Иезуитов.

Наш герой окончил этот университет в 1934 году и получил звание «бакалавр точных наук»  имея по всем предметам оценку «очень хорошо».

Немедленно после окончания Фордемского университета, Кейси поступает в юридическую школу при университете Св.Иоанна – тоже католическом, какую и заканчивает в 1937 году. В том же году он открыл адвокатскую практику в г.Нью-Йорк, на Бродвее.

Оказывая услуги богатым клиентам и пуская деньги в рискованные операции на бирже, к 1940 году Уильм Кейси становится миллионером.

После чего он, не бросая бизнес, разумеется, начинает заниматься своей любимой игрой – политикой.

К этому времени Уильям Кейси был принят в один Нью-Йоркский клуб, очень ограниченный по составу, но не по влиянию. В него входило всего около пятидесяти членов. Все они были миллионерами, нью-йоркцами, убеждёнными антикоммунистами и антилибералами.

(Уильям Кейси)

 

 

Вас, читатель, наверно интересуют название этого клуба. Охотно отвечаю - у клуба не было никакого названия. Равно как и герба, устава, девиза, роскошной таблички на входе, тайного рукопожатия и прочих атрибутов игры в тайное общество. Серьёзным людям весь этот антураж не нужен.

Очевидно в этом клубе Кейси и познакомился с Уильямом Донованом, тоже нью-йоркским адвокатом, тоже миллионером и тоже убеждённым антикоммунистом.

Донован, в своё время, состоял американским представителем при штабе Колчака. Отвечал там за связь между Колчаком и Штатами. Вернулся из России Донован ярым антисоветчиком.

В 1943 году Донован повстречался с Кейси в Вашингтоне и предложил тому поступить на службу в УСС – управление стратегических операций, предшественник ЦРУ, которое он Донован, возглавлял.

Кейси охотно согласился. Так он оказался в армии США в звании лейтенанта. Однако должность получил сразу генеральскую. Донован назначил его шефом агентурной разведки на европейском театре военных действий.

Кейси носил звание всего лишь лейтенанта. А командовать ему предстояло полковниками и общаться на равных с американскими и английскими генералами. Понимая всю необычность такой ситуации и те сложности, что могут в связи с этим возникнуть, приказом Донованна Кейси был освобождён от обязанности носить военную форму.

Получив на руки этот приказ, Кейси, в тот же день купил в самом дорогом магазине Лондона «Селфридж» превосходный костюм серого цвета. Так в нём он и воевал. Подобный случай был единственный в УСС за всю войну.

Надо сказать, что с агентурой на территории Третьего рейха у американцев в то время дела обстояли из рук вон плохо. Существовало всего два агента в тот момент когда Кейси возглавил эту кухню.

Нам неизвестно почему Донован избрал для этой роли именно Кейси, ни дня до того не служившего в армии и не работавшего в разведке, но о своём выборе ему жалеть не пришлось. Молодой Кейси выказал просто фантастический талант разведчика, незаурядные аналитические способности, большое трудолюбие и инициативу. Последнее Донован оценил больше всего.

 Дело в том, что генерал не любил деталей. Он отдал Кейси один-единственный за всю войну приказ: «Надо забросить несколько ребят в Германию». Ни каких других приказов до самого конца войны Кейси не получал, да ему они и не требовались.

С первых же дней он стал дотошно вникать в детали. Почему американские агенты постоянно оказываются в гестапо? Да потому, что засыпаются на мелочах, на каких-то нюансах прекрасно знакомых немецким гражданам, но неведомым иностранцам.

Значит надо изучить эти мелочи. Кейси погрузился в лондонские архивы где хранились немецкие газеты и журналы. Оттуда, из открытых источников он тщательно черпал информацию обо всех, даже малозначительных аспектах в жизни Германии и снабжал ей службы готовящие агентов к переброске. Для Кейси имело значение всё, вплоть до того, где на немецкой одежде размещаются фабричные этикетки (из-за этого тоже были провалы)

Но, чтобы сделать шансы на провал агента вообще минимальными Кейси  начал отбирать их из числа немецких военнопленных. Это являлось нарушением Женевской конвенции, но Кейси на это было в высшей степени наплевать. Надо-значит надо.

Многие агенты «засыпались» во время радиопередач. Гестаповцы легко пеленговали их радиостанции. Ну, что ж, значит надо сделать очень маломощные передатчики.

И Кейси заказывает такие.

Но маломощные передатчики не смогут выходить на связь с разведцентром. И не надо! Над районами действий агентов время от времени будут курсировать американские самолёты, специально с целью перехватить слабый радиосигнал с земли.

Кейси лично провожал на задание каждого агента. Сам проверял время и карты маршрутов их передвижения. Он настоял, чтобы в подобные карты были включены и фазы луны. Ведь передвигаться в полной темноте лучше, чем при лунном свете.

Штабы союзников требовали от агентурной разведки самые разнообразные сведения. Кейси понимал, что нельзя объять необъятное. Поэтому он ограничил штабные аппетиты. Его агенты стали работать исключительно по трём направлениям:

- сведения о движении немецких войск через главные железнодорожные узлы

- розыск и определение целей для ударов бомбардировочной авиации. Ну, разумеется, агенты Кейси не город Кёльн искали. Нет, их интересовали заводы по производству ФАУ и подготовленные площадки для запуска этих ракет, подземные военные заводы, подземные базы подводных лодок и тому подобное.

- всё связанное с атомным проектом Гитлера. Кейси гордился, что именно его агенты вывезли с территории Чехословакии, уже, кстати, взятой под контроль Красной армией, запасы «тяжёлой воды».

Вообщем успехи Кейси были неоспоримы.

Достаточно сказать, что к моменту назначения Кейси на пост, у американцев в Германии было только два агента. А к концу войны там действовало уже тридцать агентурных групп.

Как вишенка на торт, в самом конце своей службы Кейси достиг ещё одного ошеломительного успеха. Его агент Ричард Хелмс, гомосексуалист, кстати, сумел завербовать высокопоставленного советского флотского офицера и за огромную по тем временам сумму 10 000 долларов выкупить у него план стратегического развёртывания Советского Балтийского флота.

В конце войны в жизни Кейси произошло то, что окончательно сформирует его мировоззрение. А именно: он посетил концлагерь в Дахау

 На всю жизнь запомнил горы трупов, печи, газовые камеры, пирамиды из человеческих волос, мыло из человеческого жира. Кейси смотрел на это и никак не мог поверить, что это не сон, что это он видит своими глазами. Как, ну как люди могут творить такое с другими людьми?

 И именно тогда пришёл к выводу, что в мире существует Добро и Зло. Зло-это любой тоталитарный строй. Добро – демократия.

С тех самых пор Кейси считал делом чести бороться с тоталитаризмом всеми средствами. Когда он возглавил ЦРУ, средств, для такой борьбы, у него появилось в избытке

СССР, в его глазах, был ничем не лучше Третьего Рейха. Такой же тоталитаризм, только под другим соусом. Пусть Советы дурачат этим своим другим соусом кого другого, а не его, Кейси.

Именно поэтому одним из первых дел, которым занялся Кейси, возглавив в 1981 году ЦРУ была организация встречи Президента Рейгана и Солженицына.

«Вы должны поговорить с ним» - убеждал Кейси Рейгана «Ибо Солженицын понимает природу Зла, как никто другой»

(Кейси и Рейган)

 

 

После войны Кейси уходит с военной службы и опять начинает делать бизнес на ценных бумагах. Но ни политику, ни разведку он не оставляет. Впрочем, говорят, что бывших разведчиков не бывает. Дескать, если уж коготок увяз…всё, ты теперь в разведке на всю жизнь.

Так ли это? Не знаю. В разведке не служил. Но вот с Кейси всё было именно так.

Он стал членом некоего неформального клуба, своего рода – боевого братства ветеранов разведки Второй мировой.

 А в англо-саксонской, или иначе - островной системе, в отличии от системы континентальной, всё неформальное зачастую имеет куда больше власти и влияния, чем формальное.

Вот и этот клуб, хотя никогда и нигде не собирался на свои заседания,   был очень влиятельным.

И это немудрено, вплоть до середины семидесятых ветераны войны составляли костяк оперативного управления ЦРУ. Это была своего рода организация в организации. С какими-то своими, неведомыми посторонним правилами, нормами и занятиями.

Не служивший в УСС во время войны, в этот круг не допускался. Будь он даже Директор ЦРУ. Некоторых Директоров, из числа тех немногих, что по какому- то недосмотру оказывались на своём высоком посту не будучи выдвиженцами этого «клуба ветеранов войны», такое положение вещей изрядно раздражало. Но поделать с этим они ничего не могли.

Потому, что эти ветераны («ковбои» как их называли) были очень нужны Соединённым Штатам. Они были всегда готовы осуществить любую секретную и даже незаконную акцию где угодно и когда угодно.

И готовы были молчать об этом всю жизнь. Даже на допросах, не говоря уже про мемуары. Поэтому, большинство таких секретных акций останутся тайной навсегда. Ибо и те, кто отдавал приказы и те кто исполнял, молчали при жизни и унесли эти тайны в свои могилы. А бумаг никаких не осталось. Да и не было их. В тесном кругу, основанном на взаимном доверии, обходятся без служебной переписки.

За это они получали награды, которые были секретом не только от широкой общественности (что само собой разумеется) но и от остального разведсообщества. Что сильно раздражало, как широкую общественность, так и остальное разведсообщество. Поэтому с середины семидесятых этот «клуб ветеранов» стал получать очень чувствительные удары. Но, впрочем, об этом ещё будет время сказать пару слов.

А пока вернёмся к Кейси.

Как уже было сказано, он не порвал с разведкой и уйдя со службы после войны.

Поэтому в середине шестидесятых мы имеем удовольствие видеть Кейси членом наблюдательного совета неправительственной организации под названием «Агентство по контролю над вооружением и разоружением». Как-то, по наименованию, трудно понять, чем сия контора занималась, не правда ли?

Дело в том, что разрядка и разоружение это дела семидесятых годов. А в середине шестидесятых ни о каком разоружении и речи не было.

Речи не было и разоружения не было, а организация за его контролем  (за контролем над тем чего не было!) уже имелась. Говорю ж – мутная какая-то контора.

 И руководство этой организации вкупе с членами наблюдательного совета получали неограниченный доступ к секретной разведывательной информации.

Если до вас, читатель, не сразу дошёл смысл последней фразы то вчитайтесь помедленней: общественная организация имеет неограниченный доступ к секретнейшей государственной информации. Каково?

Там, впервые Кейси смог увидеть и по достоинству оценить развединформацию получаемую со спутников. В те времена – большая новинка! Кейси это понравилось и он стал поклонником внедрения технических новинок в разведку.

В 1969 году Кейси уже в другой общественной организации. Она носила более ясное название, чем предыдущая – «Президентский консультативный совет по внешней разведке».

Этот совет имел право проводить (и проводил) ревизию всех разведслужб США. В какой почве находились и из каких глубин росли корни столь мощного влияния данной общественной организации не могла разобраться даже вездесущая и могущественная американская пресса.

Единственный вывод, который смогли сделать монстры журналистских расследований – «всем этим людям Белый дом когда-то и чем-то сильно задолжал»

А впрочем, в островной системе очень трудно понять, где кончаются общественные организации и начинаются государственные органы. Уж очень размыты границы между ними. Да и люди постоянно переходят туда-сюда. С госслужбы на службу обществу и обратно.

Вот  1971 году и Кейси, послужив обществу в вышеназванных общественных организациях, счёл, что пора послужить и государству. Он возвращается на госслужбу. Но не в разведку, а  в Правительство США.

Наш герой становится Главой Комиссии по ценным бумагам. На этом посту с ним случилась неприятность.

В то время Конгресс США начал расследование деятельности компании ИТТ (Интернейшнл телеграф энд телефон)

ИТТ была скандальной компанией, что и говорить. Представьте, во время войны её возглавлял полковник армии США Бэн. А ИТТ владела контрольным пакетом акций немецкой компании «Симонс», всю войну поставлявшей нацистам средства связи.

В Совет директоров «Симонс» входили глава ИТТ полковник Бэн и….никто иной как Герман Геринг. Так они всю войну и заседали, деля прибыли от поставок в вермахт и СС,

И кроме этого ИТТ была по уши замарана другими теснейшими деловыми связями с нацистами. Так ИТТ владела акциями немецкого концерна «Дегеш». Того самого, что газ «Циклон» для газовых камер поставлял.

Шило в мешке никогда не утаишь, а уж такое тем паче. Вся это история с ИТТ и его деловыми связями всё больше и больше вылезала на страницы газет. Она начала сначала дурно пахнуть, а потом и вовсе вонять. И Конгресс решил провести своё расследование.

И вот, в рамках этого расследования, Уильям Кейси получает от Конгресса  указание доставить все документы по ИТТ, имеющиеся в Комиссии по ценным бумагам в распоряжении Министерства Юстиции.

И вот тут Кейси сплоховал.

Нет, документы-то он собрал. И очень тщательно. Их оказалось очень много. Более ста коробок. Два грузовика. Но вот собрав все документы Кейси умудрился их прошляпить. Потерялись они у него как-то по дороге в Минюст. Все-все

И, главное, грузовики на месте, шофёры на месте. А документов как не бывало. Пустыми грузовики приехали в Минюст. А выезжали- то от Кейси полными.

Вот как такое может быть?

Конгресс именно это и спросил у Кейси. Тот ответил, что понятия не имеет и предположил, в свою очередь, что документы пропали уже в Минюсте.

Ему не поверили. К делу подключился федеральный прокурор. Над головой Кейси сгустились тучи.

Но тут случился «Уотергейт». Скандал этот был настолько громким, что случай с Кейси сразу же ушёл на обочину.

Ему просто посоветовали в будущем не допускать подобных оплошностей.

Кейси облегчённо выдохнул и тут же уволился с госслужбы.

Он продал свой роскошный дом в Вашингтоне на Массачусес-авеню, государству Бангладеш под посольство и переехал в свой особняк в Нью-Йорке.

Любимой его фразой в то время была: « Вы знаете, чем хорош Вашингтон? Тем, что он всего в часе езды от Нью- Йорка»

Там в Нью-Йорке Кейси опять занялся юридическим бизнесом и операциями с ценными бумагами.

 

В 1980 году, уже в возрасте 67 лет он получил приглашение возглавить избирательную компанию Рональда Рейгана.

Кейси принял предложение. Как известно, компания увенчалась успехом. Рейган был избран Президентом США.

А Кейси получил от него предложение возглавить ЦРУ. Вообще-то Кейси рассчитывал на Госдеп или Пентагон, но их не получил.

После непродолжительного размышления, он дал согласие и в 1981 году возглавил Центральное Разведывательное Управление США. Вернее то, что от неё осталось

К моменту когда Кейси принял бразды правления в Лэнгли (штаб-квартира ЦРУ), ЦРУ представляла из себя забитую, потерявшую всякий моральный дух и, можно сказать, разгромленную и ни способную ни на, что организацию.

Многие считали, что она уже мертва.

«ЦРУ, это хорошая собака, которую сбил грузовик» - сказал Рейган Кейси, вручая ему пост Директора  «Прошу вас, оживите мне её»

Кейси  пообещал оживить «мёртвую собаку».

 

Во время работы в ЦРУ он сформулировал главный принцип тайных акций разведки, являющийся аксиомой и по сей день : «В тайной операции крупный успех равносилен полному провалу»

Так же из его «крылатых фраз»:

« В разведке так: если хочешь получить хорошо выполненную работу- поручи её негодяю»

«При подборе кадров в разведку надо всегда помнить, что ни в Принстоне ни в Гарварде не учат вскрывать чужие двери отмычкой»

 

 

 

 

                                                                                                                                                        "Видел я прелюбодейство твоё и неистовые похотения твои

                                                                                                                                                          и мерзости твои на холмах и в поле

                                                                                                                                                          Горе тебе, ты и после сего не очистишься? Доколе?"

                                                                                                                                                          Книга пророка Иеремия 13-27

В те времена во многих Штатах гомосексуализм считался преступлением. И во всех Штатах без исключения, равно как и на федеральном уровне гомосексуалистов было официально запрещено принимать на госслужбу.

Поэтому на всех уровнях госслужбы гомосексуалистов было пруд пруди.

Готов спорить, что последняя фраза показалась вам, читатель, нелогичной? Как так, что-то запретили, а это «что-то» от запретов только толстеет и хорошеет? Нам в России давно - же известно, что если, что-то запретить, то оно непременно исчезнет.

Так вот - всё обстоит ровным счётом наоборот. Если вам хочется, что-то расплодить - запретите это! Эффект будет потрясающий! Это, «что-то» никуда, само-собой разумеется, не исчезнет, а уйдёт в подполье. То есть в тень, с глаз долой. Уйдя со свету, оно уйдёт из под всякого контроля и начнёт интенсивно плодится и размножаться. А все государственные органы, в это время, по вековечной и неистребимой аппаратной логике обязаны будут докладывать в вышестоящие инстанции о том, как это «что-то» исчезает и исчезает благодаря премудрым и своевременным запретам начальства.

Ибо попробуй доложи, что запрет не подействовал. Кто виноват будет? Премудрое начальство или нижестояший орган? Вот именно.

А оно надо нижестоящему органу? Вот именно.

В итоге, благодаря запретам «чего либо» не это «что либо» исчезает, а информация о реальном положении дел перестаёт поступать в вышестоящие органы. Следовательно у вышестоящих искажается картина того объекта, которым они руководят, что не способствует эффективности управления.

Достоверная информация – это власть. Ограничивая, вышеуказанным способом, само себя в получении достоверной информации руководство само себя лишает власти.

Отсюда вывод: запрет на то или иное явление бытия человеческого не только способствует процветанию этого явления, но и способствует подрыву государственной власти. Способствует тем, что вынуждает нижестоящие органы гнать «дезу» вышестоящим.

А «что либо» уйдя, благодаря премудрому начальству, в тень процветает. Например, в тех же США никогда так много не пили, как во времена «сухого закона». Ни до ни после.

А в современной нам России никогда так много не курили, как после того как наше премудрое начальство начало запретительными мерами  борьбу с курением.

Теперь вернёмся к нашим гомосексуалистам. Точнее, в данном конкретном случае, к американским.

Как конкретно запрет на замещение гомосексуалистами должностей в любом учреждении способствует росту гомосексуалистов в этом учреждении? А вот как.

Предположим, скрыв свои сексуальные предпочтения (что вовсе не трудно) на госслужбу поступает гей. Он понимает, что нарушил тем самым закон. Он понимает, чем может кончиться для него разоблачение. И он боится этого разоблачения. Что ему делать, что бы избежать разоблачения? Всё просто, надо сделать так, чтобы некому было разоблачать. Надо окружить себя такими же. И вот, по мере роста по службе, наш гипотетический гей всё больше и больше привлекает в свой аппарат людей со сходными сексуальными предпочтениями.

Элементарные требования карьерной безопасности вынуждают его на это.

Кроме того, тот же самый элементарный аппаратный закон требует от начальника формирования своей команды. Команды лично преданных ему людей. Тех которые будут на его стороне во всех внутриаппаратных схватках. Тех кто будет расти вместе с ним и , если, что-то пойдёт не так, вместе с ним и рухнет.

Каждый член такой команды, по мере роста «патрона» растёт сам и, в свою очередь, начинает окружать себя «своими» людьми.

Наличие преданной команды важнейшее условие аппаратного роста. Ошибиться в её подборе нельзя. Пропадёшь.

А как не ошибиться? Как понять, что вот этот человек тебе подходит? Как определить «свой» он по духу или «чужой»? Задача сложнейшая. Но она сильно упрощается если в той системе есть запрет на гомосексуалистов.

 В системе где гомосексуализм под запретом- гей гею всегда свой и выбор очевиден.

Именно благодаря вот такой, абсолютно объективной механике система, где геи под запретом медленно но верно заполняется геями. Благодаря запрету.

А если снять запрет? Тогда количество геев в этой системе, так же объективно, само собой снизится до общего их количества во всём обществе. То есть примерно до одного, двух процентов от общего числа населения. Разумеется в любом случае каждый, по мере аппаратного роста будет окружать себя «своими» людьми, но на рост гомосексуалистов это уже перестанет оказывать влияние. Ибо там где гею не надо опасаться за своё благополучие из-за его сексуальных предпочтений, там эти самые сексуальные предпочтения сразу же и навсегда вылетают из аппаратной системы координат «свой-чужой».

Там где геев не преследуют, они перестают быть друг другу «своими». Им уже незачем помогать и поддерживать друг друга. Кстати – это касается любых меньшинств.

Чтобы подтвердить сказанное мною сошлюсь на данные эксперимента, который никем нарочно не планировался , но был проведён самой жизнью.

Правда для этого мне придётся оскорбить чувства верующих, но ничего не поделаешь, придётся верующим потерпеть.

Итак, сравним христианские церкви различных направлений. У католиков и православных гомосексуализм под строжайшим запретом. А значит, механизм, о котором вы, читатель, только, что прочли, работает в полную мощь.

Итог: если вдруг, каким-то чудом, в католической и православных церквях одномоментно исчезнут все геи, какой процент клира исчезнет? Половина? Две трети? Больше? Точного ответа на этот вопрос нет, но потери будут огромными.

А в англиканской церкви геям разрешено быть священниками. И каков итог? Геи среди клира англиканской церкви в такой же пропорции как и в обществе- полтора процента. Ибо там где нет запрета на гомосексуализм нет и почвы для «голубого» лобби.

Ну, а в семидесятые годы, как уже было сказано, в США существовал запрет на приём геев на госслужбу Так, что источник поживы для ЦРУ тут виделся необъятный. Правда, приходилось смиряться с неизбежными в таком большом деле издержками.

Так, не выдержав шантажа, покончили с собой вице-адмирал флота США Стивенс и окружной прокурор Нью – Йорка Хоган. А ближайший помощник Президента Джонсона некий Уильям Джекинс, сошёл с ума и угодил в психиатрическую клинику. Это досадно, но терпимо. Но вот Шеф ФБР, всесильный и ужасный Гувер. Американский Берия. Он тоже был гомосеком. Причём пассивным.

Никсон как–то рассказал своим помощникам, что случайно лично увидел как Президент Джонсон сношал Гувера прямо в Овальном кабинете. Сношал, не в смысле, как начальник подчинённого, а в прямом, чисто физическом смысле.

Так, что, читатель, Моника Левински с Клинтоном совсем не были первопроходцами в деле нецелевого использования Овального кабинета. Первопроходцами явились Президент Джонсон и глава его контрразведки.

Вообщем, Гувера взбесила эта сторона деятельности ЦРУ. Мало, того, что от неё пострадали его друзья. Например, его нежный друг и первый заместитель в ФБР Толсон пытался покончить жизнь самоубийством, спасаясь от шантажа разведки США.  Так плюс к этому ЦРУ ещё и сочло возможность издеваться над Гувером. Над самим Гувером, которого боялись все в Штатах!

(Гувер)

Все, понимаешь, боятся, а заместитель Директора ЦРУ Фред Бидлл полюбил развлекаться таким образом. Он заявлялся в штаб-квартиру ФБР, вставал рядом с кабинетом Гувера, останавливал проходившего мимо сотрудника ФБР и рявкал на всю штаб-квартиру: «Скажи, а правда, что ваш Гувер- пидор?!» Потом радостно смеялся, глядя на присевшего от ужаса фэбээрника и заявлял: «Я, конечно, имею в виду «пидор» в переносном смысле» И ужасно довольный, удалялся по своим делам.

Терпение Гувера лопнуло, и он прервал всякое сотрудничество с ЦРУ. Поставил, так сказать, личные интересы выше государственных.

А когда Гувер умер, то главой ФБР сделался тот самый Толсон. Который, разумеется, так же любовью к ЦРУ не пылал. Ни в каком смысле, ни в прямом, ни в переносном.

 Вот из-за этого, ЦРУ и вынуждено было начать полномасштабные тайные операции на территории США. Чем ещё больше разъярило ФБР.

И вот, теперь, дождавшись удобного момента, ФБР, что есть силы «топило» ЦРУ в комиссии Черча. А, что бы, материалы в этой комиссии случайно не завалились за сукно, было организовано и несколько крупных утечек в прессу.

Ну вот, например, о том, как ЦРУ боролось с антивоенным движением, которое, в ходе Вьетнамской войны, всё больше и больше набирало силу в Штатах.

Армия, тогда, у американцев была призывная, а антивоенное движение очень сильно призыву вредило. Возникали серьёзные проблемы с поставкой пушечного мяса в армию и ЦРУ не могло сидеть, сложа руки.

Сначала оно боролось с этим, используя возможности ФБР, но потом их дорожки разошлись и ЦРУ взялось за пацифистов само.

Сердцем американского антивоенного движения была молодёжь. Что, естественно, ибо пушечное мясо испокон веку изготавливалось и изготавливается, по большей части, именно из молодых тушек. А во главе антивоенной молодёжи стояли студенты. Вот против них и направило лезвие своей операции ЦРУ.

Американские граждане прочитали в прессе подробности, того, какие меры принимались разведкой против оппозиционно настроенных студентов. Это вот, что были за меры:

- распространялись листовки с материалами, компрометирующими студентов-демонстрантов. При этом широко использовались фотографии, сделанные скрытыми камерами в местах отдыха и развлечений студенчества. Сами понимаете, компромата там хватало и без фотомонтажа – студенты всех стран и народов любят погульванить от души

- провоцировались личные конфликты между лидерами студенческого движения

- искусственно создавалось мнение, что лидеры студенческого движения информаторы спецслужб

- распространялись карикатуры, высмеивающие студенческое антивоенное движение

- через прессу активно внушалось населению, что антивоенное движение -незначительное меньшинство молодёжи

- активистов движения арестовывали за употребление марихуаны. Хотя за это можно было смело «брать на цугундер» всех студентов и часть преподавателей.

Ну и далее, ещё пунктов двадцать, в таком же духе.

Надо сказать, несмотря на столь изощрённые действия против антивоенного движения, особых результатов ЦРУ не достигло. Да и не могло достигнуть! Ибо общественный протест возникает не потому, что какая-то кучка обкурившихся студентов воду мутит, а по конкретной, провоцирующей протест, причине. И пока эта причина не исчезла, можно арестовывать лидеров протеста, стрелять, сжигать, четвертовать, сам протест от этого никуда не денется.

Причиной протестов была Вьетнамская война. Конца края ей видно не было, поэтому спецслужбы могли, сколько угодно усердствовать против антивоенного движения – толку от этого  никакого. За исключением, разумеется, того, что когда эта история, заботами ФБР, попала в прессу и ТВ, общественность вскипела от негодования.

А тут ещё и вскрытие почты, а тут ещё и слежка с прослушкой, а тут ещё и торговля наркотиками и порнографией!

И вот всё это узнавали о ЦРУ ошарашенные сенаторы! Они, разумеется, и раньше подозревали, что с ЦРУ, что-то нечисто. Но, чтобы такое! Многие уж были и не рады, что затеяли это расследование. В том числе и «молодёжный» клан ЦРУ.

Им вдруг стало ясно, что само ЦРУ и вся их дальнейшая карьера вместе с ним повисло над пропастью.

Ещё чуть-чуть и ЦРУ вообще ликвидируют.

Не учли «молодые», что процесс «выноса мусора из избы» на определённом этапе вырывается из-под контроля и на глаза окружающих попадает тот мусор, выносить который никто и не планировал.

Дело в том, что в такой нервной обстановке, что сложилась в то время в ЦРУ, в обстановке когда кажется, что всё пропало, непременно найдутся те, кто ударится в панику и начнёт как можно больше «сливать» материала следствию, чтобы спасти хотя бы себя. Будет рассказывать обо всём, взахлёб и с увлечением, да ещё и жалеть будет, что мало знает.

Впрочем, в случае с ЦРУ, тот, кто запаниковал и начал «сдавать» следствию всё и всех подряд знал вовсе не мало. Как - никак это был новый Директор ЦРУ Уильям Колби. Разумеется, он был ветераном войны, одним из самых умелых и отважных диверсантов УСС. И вот, подижь, ты. Не выдержали нервы. Колби «слил» в сенатскую комиссию уйму материала о тайных акциях ЦРУ. В том числе и просто «бомбу» - данные о тайной операции «МК-Ультра»

Она проводилась двадцать лет! С 1953 по 1973 год. Цель её была  жутковатая. Ставилась задача разработать химические, биологические и радиологические препараты пригодные для контроля за поведением человека и управления этим проведением.

На это было истрачено несколько сотен миллионов долларов. На работу в ЦРУ были приняты, соблазнённые высокими окладами и широкими возможностями для экспериментов, немыслимых в другом месте, десятки специалистов из научных учреждений и фармацевтических компаний.

Работа была поставлена с размахом. Научный поиск не останавливался даже перед проведением опытов на живых людям. Причём, зачастую помимо их воли и тайно от испытуемых. Объектами опытов стали 1300 заключённых, более 500 пациентов психиатрических клиник, 6 940 военнослужащих и более 900 гражданских лиц. Комиссия Черча достоверно установила семь случаев, когда эксперимент заканчивался гибелью человека.

Смущало ли это участников операции «МК-Ультра»? На первых порах, очевидно, да. Один из учёных, привлёчённых ЦРУ в «МК-Ультра» рассказал сенатской комиссии, как инструктировали их работодатели, после того как начались человеческие жертвы:

«Рассматривайте эти эксперименты как боевую операцию. В бою несут потери, но не останавливаются. Жмут и жмут, и вот пункт взят. Точно так же и с этими экспериментами. Они очень важны для национальной безопасности. Да, к сожалению иные подопытные погибают. Но нам нужно знать, как эти препараты воздействуют на людей и как их использовать»

И эксперименты были продолжены.

 

А результаты?

Ну про ЛСД, я вам уже рассказывал. В целом, неплохой результат, но не совсем тот, что ставился изначально. Было раскрыто, что, кроме ЛСД, ЦРУ создало некий препарат «ЕА 1729». Что он из себя представляет и каково его действие осталось неизвестным. Однако было достоверно установлено о, минимум, трёх случаях реального применения этого препарата в тайных операциях ЦРУ за рубежом.

Что это за операции, так же осталось тайной. Дело в том, что часть материалов по операции «МК-Ультра» уже знакомый нам Хелмс, лично уничтожил, перед уходом с поста Директора ЦРУ.

Так, что комиссии пришлось ограничиться выводами о том, что за двадцать лет научных поисков путей по контролю над человеческим поведением ЦРУ вывело только два препарата «ЛСД» и «ЕА 1729».

Так ли это? Ведь данные об операции «МК-Ультра» уничтожались и до Хелмса и после него. Всё ли всплыло на комиссии? Не знаю.

А разведка, кажется, уже впала в полную прострацию. Об этом говорит некоторая неадекватность в поведении ЦРУ, в те ужасные для него дни.

Посмотрите, что они выкинули. Не придумали, же ничего умнее, как организовать компанию по дискредитации главы сенатской комиссии сенатора Черча.

В самый разгар расследования операции «МК-Ультра» сенатор Черч получил от некой ассоциации чёрных женщин письмо следующего содержания:

 

«Слушай, парень, наверное, твоей бабе мало достаётся дома, иначе бы она не путалась с нашими чёрными мужиками. Сообразил? Она у тебя, видать, за расовую интеграцию в постели. Но мы, чёрные сёстры, не хотим довольствоваться объедками у наших мужчин. Итак: либо заберись на неё и будь мужиком либо задай своей сучке хорошую трёпку»

 

Вряд ли сенатор Черч знакомил кого-нибудь с содержанием этого письма, однако его текст  появился вскорости на страницах газет.  (Кстати, сразу после завершения работы комиссии сенатор развёлся с женой. Как знать -всё ли в этом письме было ложью?)

Если, готовя эту акцию, в ЦРУ думали вызвать этим любовь к себе сенатора Черча, или его страх, то сильно просчитались. Сенаторской любви им это не принесло. Зато встал в полный рост вопрос о полной ликвидации ЦРУ

 

Чтобы этого не произошло, началась кампания в прессе в защиту ЦРУ.

«Может быть, мы ограничим деятельность разведки подбором вырезок из иностранных газет?» ехидно интересовалась одна из проправительственных газет.

«В разведке работают честные, отважные и , главное, цивилизованные люди» утверждала другая.

Так ли это?

 Давайте, читатель, мы с вами посмотрим, что же это были за люди?

А это, вот какие были люди.

Ричард Рэй в годы войны возглавлял одну из диверсионных групп США. Зимой 1944 года в Норвегии самолёт с его группой был подбит. При аварийной посадке погибла половина группы. Но с оставшимися бойцами, раненый Рэй, всё-таки захватил и уничтожил два стратегически важных моста, которые были в тот раз его целью.

И именно он подготовил и возглавил операцию ЦРУ по шантажу высокопоставленных гомосексуалистов

Это, вот какие были люди.

Арнольд Фортасс. В годы войны руководил партизанским  движением в Греции. Был трижды ранен.

И именно он курировал в ЦРУ продажи ЛСД через мафию

Это, вот какие были люди.

Роберт Венс в годы войны добровольцем вызвался на смертельно опасное задание. Надо было с парашютом прыгнуть в штаб фельдмаршала Кессельринга и передать ему условия капитуляции. Венс сделал это. Чем спас многие тысячи жизней.

И именно он организовывал опыты на людях в ходе операции «МК-Ультра»

Да разве только эти трое? Кого не возьми среди «верхов» тогдашнего ЦРУ-все герои войны. Самые настоящие герои!

Можно задаться вопросом: «Да, что же с ними произошло после войны? Почему произошло столь глубокое перерождение этих людей?»

И можно ответить на этот вопрос другим вопросом: «А разве обязательно в таком деле чему-то случаться? Разве для того, что бы герой войны занимался грязными, преступными делами требуется хоть в малейшей степени его нравственное перерождение?»

Как хотите, но, по моему, нет.

Герой войны это вовсе не моральная категория. Это звание говорит лишь о том, что на войне его носитель более умело, чем другие убивал людей. Он мог это делать, совсем не имея в виду чего-то высокого, а просто потому, что это дело, война и убийства, ему нравятся. Поэтому героем на войне в равной степени может оказаться и прекрасный человек и тёмная личность.

В Лэнгли (штаб-квартире ЦРУ) в те дни безраздельно царили хаос, паника и ощущение полной безнадёги. И страх. А вдруг начнут судить? А вдруг начнут сажать?

И ведь начали.

Общественное мнение, после всего того, что стало известно, не желало удовлетворяться многочисленными отставками, что смерчём проносились по ЦРУ. Ему требовалось крови. Надо было дать.

Бывшего Директора ЦРУ Ричарда Хелмса отозвали из Ирана и отдали под суд. Процесс длился три года, приговор был обвинительный  и потряс всё разведывательное сообщество.

Даже тогдашний Президент Картер выступил с заявлением о недопустимости подобного рода суровости.

Адвокат Хелмса заявил, что его подзащитный понесёт эту кару с гордостью и честью. Как знамя.

Некоторые газеты вступились за Хелмса. Утверждалось, что если и дальше будут так расправляться с главами ЦРУ, то бороться с коммунизмом станет некому.

Кстати, какой был приговор? Два года условно и штраф 2000 долларов.

Через неделю после его вынесения ветераны разведки организовали благотворительный банкет в защиту своего бывшего соратника и шефа. На него собралось более четырёхсот ветеранов ЦРУ, уволенных из разведки по итогам сенатского расследования. На банкете ветераны скинулись и преподнесли Хелмсу две корзинки набитые наличкой. Там было ровно две тысячи долларов. На штраф.

Итог работы сенатской комиссии Черча был для ЦРУ тяжким. Само разведывательное управление сохранили. Но оно стало напоминать сильно избитого человека.

Финансирование ЦРУ сократили почти на восемьдесят процентов. Коридоры Ленгли опустели, большинство сотрудников либо уволили, либо они уволились сами. Моральный уровень оставшихся был низок как никогда. Вместо имевшей место ранее у американских разведчиков безоглядной уверенности в себе и чувства гордости за свою принадлежность к разведки, в людях поселились стыд, страх, растерянность.

Кадров в разведке после погрома 1975 года не хватало, а пополнялись вакансии с большим трудом. Если ранее на одну открывшуюся вакансию в разведке претендовало более ста кандидатов, то во второй половине семидесятых количество кандидатов стало меньше количества открытых вакансий.

Отрицательный имидж ЦРУ, созданный в глазах общества прогремевшим расследованием, давал о себе знать – люди не хотели там работать.

Разумеется, после всего случившегося ЦРУ и подумать боялось о проведении какой-либо деятельности внутри США. Однажды произошёл вот какой случай. В 1979 году  Президент Картер,  попросил своего шефа ЦРУ адмирала ВМФ Тернера вообщем-то о сущей мелочи – установить «прослушку» в больничную палату одного из американских госпиталей. В этой палате лежал на излечении шах Ирана, и вот Картеру и Госдепу интересно стало узнать, о чём и с кем там шах беседует.

Адмирал согласился и в этот же день поставил данную задачу на совещании со своими замами. Реакция замов была такой, как будто бы Тернер ляпнул какую- то несказанную дикость не подлежащую не только исполнению, но, даже, и обсуждению. Сам Тернер вспоминает об этом случае: «На меня посмотрели так, будто бы я предложил пригласить на секретное совещание представителей из КГБ»

Само собой разумеется никаких прослушек в госпитале не было установлено. Прямо в глаза, разумеется, подчинённые не послали адмирала Тернера (а вместе с ним и Президента США) куда подальше, но и выполнять приказ не поспешили. У аппарата есть тысячи способов не выполнить неугодное ему, аппарату, решение руководства. Вот и не исполнили.

Но, что там операции внутри США! После погрома, что учинили американцы в своей разведке ЦРУ стало бессильным и в своей вотчине- в зарубежье. Спецоперации за рубежом были практически полностью свёрнуты. На это не было ни денег, ни решимости, ни кадров. Как результат, один за другим в мире свергались прозападные режимы и на их месте появлялись либо просоветские правительства, либо, что ничуть для США не лучше, хоть и не просоветские, но явно антиамериканские режимы, как в Иране.

Была практически полностью прекращена поддержка диссидентов в СССР и странах «Восточного блока». Резко сократили финансирование СМИ ведущих пропагандистское вещание на СССР. Рассыпалась на глазах агентурная сеть ЦРУ за рубежом. После того, как в 1977 году советская контрразведка разоблачила агента ЦРУ по кличке «Трианон» ( см. «ТАСС уполномочен заявить») ЦРУ так и не сумело обзавестись ни одним агентом на территории СССР до самого  краха Советской Империи.

Вот в таком состоянии, наш герой, Уильям Кейси, и принял ЦРУ в 1981 году. Ни финансирования, ни полномочий, ни агентурной сети, ни решимости хоть, что-нибудь делать, и плюс, как будто бы всего этого мало, мощнейшая оппозиция в аппарате самого ЦРУ. Однако у него была просьба Президента «Оживить мёртвую собаку», огромный опыт разведывательной и аппаратной работы, поддержка ветеранов разведсообщества и абсолютная уверенность в правоте своего дела – борьба с тоталитаризмом в любых странах, любыми методами и с любыми жертвами.

Послесловием к рассказу об урагане, едва не погубившем ЦРУ, я хочу рассказать такую историю. Прошло двадцать лет. И вот бывший Директор ЦРУ Уильям Колби, тот самый который проявил особую искренность в комиссии Черча, решил совершить прогулку на лодке по озеру около своего дома. Он уплыл на прогулку 26 апреля 1996 года. Пустая лодка нашлась 27 апреля. Уильям Колби был обнаружен 6 мая. На дне озера. Вечером 6 мая тело бывшего директора ЦРУ было доставлено в местный морг. Утром 7 мая родственники запретили делать вскрытие и забрали тело для погребения. Они заявили, что вскрытия делать не имеет смысла, им и так ясно, что их горячо любимы супруг и отец скончался от сердечного приступа. Ну и правильно, я считаю. Если всё ясно-то и вскрытие делать незачем.

 

Года два назад я начал выкладывать на сайт свою документальную повесть "ЦРУ: Операция Чужой кинжал". Вот на этой странице можно с главами из неё ознакомиться. Потом работа над ней как-то остановилась. А сейчас я решил её возобновить. Поэтому рад предложить вниманию посетителей сайта продолжение этой повести.

                                                                                                                                                              " Как сделалась блудницей верная столица?

                                                                                                                                                                 Правда обитала в ней, а теперь-убийцы"

                                                                                                                                                                    (Книга пророка Исаии 1-21)

 

А почему, собственно, Рейган (да и не он один) считал в начале восьмидесятых ЦРУ «мёртвой собакой»? Как эта могучая организация дошла до жизни такой?

Одна из причин этого - внутриаппаратная борьба между могучим кланом ветеранов войны, тех самых «ковбоев» о которых я уже чуть выше писал и  кланом тех сотрудников ЦРУ, что пришли туда , минуя военную службу в УСС.

Кроме двух вышесказанных аппаратных группировок, состоящих из ветеранов войны, в ЦРУ появилась и третья – совсем молодая поросль, во Второй мировой не участвовавшая. Выпускники престижнейших университетов США, то есть блестяще образованные, всегда аккуратно одетые, с правильной речью и хорошими манерами – эта молодая поросль резко контрастировала со «стариками». Даже внешне, не говоря уж об образе мысли и стиле работы.

«Старики», крайне мало придававшие значение своей внешности и ещё меньше манерам, с их ужасными ирландским, шотландским, итальянским, еврейским акцентами и манерой говорить, заканчивая предложение вместо точки хорошим ругательством, всё ещё не вернулись со Второй мировой.

Не вернулись, потому, что для многих из них, как и для Кейси, она не закончилась в 1945. Зло не было, в их понимании, уничтожено до конца. Оно жило в коммунизме, а сердцем этой идеологии был СССР. Значит – война продолжается. Пусть она, пока, «холодная», но её, как и любую войну следует всеми силами и средствами доводить до победного конца.

СССР слишком опасная цель для военного удара? И даже для тайной силовой операции? Пусть так.

Но у Зла много щупалец. Они во Вьетнаме, они на Кубе, они пролезли в Африку. Там можно и нужно наносить удары. Выдирать эти щупальца, не считаясь с тем, сколько крови своей и чужой при этом прольётся. Идёт война- на войне позволено всё.

Так смотрели на мир ветераны Второй мировой, работавшие в ЦРУ и так они действовали.

А молодые были совсем другого мнения о мировой политике. Не нюхавшие пороха Второй мировой, не видевшие своими глазами, как Кейси, горы трупов в нацистских концлагерях они вовсе не делили мир на Добро и Зло.

СССР для них был просто страной с иной идеологией, с иным образом жизни и только. С ним можно и нужно соперничать, когда надо, но можно и нужно сотрудничать. А «холодная война» это не процесс, который нужно вести к завершению, а ситуация и ситуация на долгое время, значит нужно жить и работать в этой ситуации, привыкать к ней.

Имея такие разногласия, сотрудничать трудно. К тому же «старики» плотно захватили все значимые места в аппарате. А молодым хотелось власти и влияния.

А как этого достичь? Надо отправить «стариков» в отставку

А этого как достичь? «Старики» все отнюдь не пенсионного возраста. Они бодры и энергичны. Даже через, чур энергичны. Сами не уйдут. Наоборот, их позиции сильны как никогда. В 1966 году, один из «ковбоев», заслуженный ветеран УСС Ричард Хелмс стал Директором ЦРУ.

Ну, так надо заставить уйти. И в этом поможет очень сильный зверь, называющийся «американское общественное мнение». Этот зверь уже давно раздражённо ворчит на ЦРУ, которое действует, не считаясь ни с какими правилами и нормами. А если этого зверя хорошенько раздразнить? И раздразнили!

Но чего-то не рассчитали. Взрыв получился такой силы, что чуть не погубил и само ЦРУ с этими «дразнителями» вместе.

А началось всё с…..Пепси-колы.

Эта хоть и газировочная, но транснациональная корпорация, богаче, а значит могущественней и влиятельней многих нефтяных и газовых монстров.

В тридцатых-сороковых годах, юридическими вопросами корпорации «Пепсико» ведал  адвокат по фамилии Никсон.

Причём корпоративным адвокатом «Пепсико» он стал сразу же, как начал адвокатскую практику и открыл свою контору в Калифорнии.

С какой стати могущественный корпоративный монстр вдруг доверяет все свои юридические дела начинающему адвокату, вот не спрашивайте.

Потому, что я не знаю. И никто не знает. Кроме трёх-четырёх человек в тогдашнем «Пепсико» и самого Никсона. А они все уже умерли.

Поэтому не будем опускаться до грязных домыслов, а просто предположим, что это произошло потому, что США - страна тысячи возможностей. И миллионером в ней может стать буквально каждый.

Особенно если этот каждый поддерживает какие-то уж совсем подозрительно тесные отношения с Президентом «Пепсико» Дональдом Кендаллом. (Ну вот, всё таки опустился до грязных домыслов. Больше не буду.)

А стоит знать, что Америка эта такая страна, где каждый может стать не только миллионером, но и Президентом.

Причем желательно идти по дороге американской мечты именно в таком порядке, потому, что у миллионеров стать Президентом получается особенно удачно. С чем это связано, не знаю, так как чуть выше уже пообещал не опускаться до всяких домыслов, но факт остаётся фактом.

  Будущий Президент может родиться в убогом домике лесоруба, это правда. Но если, к началу избирательной компании он в этом-же домике и проживает, то шансов быть избранным у него значительно меньше, чем у лесоруба, успевшего сменить свой домик на шикарный особняк.

 

  Обратная-же процедура, то есть сначала стать Президентом, а потом миллионером, почему-то преследуется в уголовном порядке. Вот же загадочная страна эти США, правда, читатель?

Ну, уж, а если вы не просто миллионер, а миллионер тесно связанный с каким нибудь корпоративным монстром, то Президентом США вам может помешать стать только собственная лень.

Никсон был парень не ленивый и в 1969 году стал - таки Президентом.

Как правило новые президенты приводят на высшие должности в госаппарате новую команду.

Никсон, разумеется, так и сделал. За одним исключением - Директора ЦРУ, Ричарда Хелмса, он не тронул. Слишком сильная поддержка была у того в разведсообществе, слишком могущественен был тогда аппаратный клан ветеранов войны. Даже Президенту было рискованно с ними связываться.

Правда, при продлении полномочий Хелмса, Никсон решил показать, что хозяин всё- таки он.

- Я не хочу, чтобы ваше, богом проклятое ЦРУ делало какую-то свою политику! – заорал он на Хелмса при первой встрече, вместо приветствия.

 Хелмс молчал, изображая дисциплинированного служаку

- ЦРУ должно служить мне! – продолжал орать Никсон – А я буду делать внутреннюю и внешнюю политику

Хелмс скромнейше заметил, что ЦРУ служит Штатам, а не их Президенту.

Это только подлило масло в огонь. Никсон принялся стучать кулаком по столу и кричать, что ЦРУ слишком мало получало приказов от Президентов, поэтому окончательно распустилось. А теперь приказывать будет только он, Никсон, и если он прикажет всему ЦРУ идти к чёрту, ЦРУ должно туда пойти.

- Мне нужна от вас верность! – кричал Президент – Но не верность вообще. Мне нужна такая верность, когда целуют мой зад при полном освещении и восклицают – пахнет как роза!

Это, друзья мои, Никсон просто перепутал верность с холопством и холуяжем. А эти вещи так же далеки от верности, как мусорная свалка от Эрмитажа. Но хоть дистанция, как мы видим, огромного размера, сколько - же власть имущих эти вещи путают. Забывают все эти цари да короли, президенты да премьеры и всякие там прочие вожди народов и отцы наций старую как мир, много раз подтверждённую историей истину: «Кто глубже всех лижет, то первый и предаст»

Ну да ладно. Продолжим наш рассказ.

Вообщем, поорав и, показав по его мнению, кто теперь в США кто, Никсон отпустил Хелмса.

Однако очень скоро Президенту пришлось разговаривать со своей разведкой совсем другим тоном. Вот как это было.

В 1970 году в Чили к власти пришли коммунисты. Президентом страны стал Альендо и, одним из первых его дел, была национализация крупных чилийских предприятий.

А они, практически целиком, принадлежали американскому капиталу. И вот же, что интересно, пострадали от действий Альенде многие американские корпорации, а взбесилась одна «Пепсико». Газировку их, что – ли Альенде запретил? Или «Кока-колу» в Чили запустил? Не ведаю

Но, как бы – то ни было, а глава «Пепсико», уже знакомый нам Дональд Кендалл срочно летит в Вашингтон и 15 сентября 1970 года встречается с Никсоном. На этой встрече Кендалл просит своего бывшего адвоката посодействовать интересам популярной газировки, которые терпят ущерб от всемирной поступи коммунизма.

На необходимые затраты по возвращению чилийцам права пить «Пепси» Кендалл пообещал выделить 10 миллионов долларов. Если, читатель, хотите знать, сколько это на современные деньги - смело пририсовывайте к сказанной сумме ещё один нолик.

Никсон целиком и полностью был согласен, что пепси-кола для чилийцев необходима. Однако счёл, что прямое военное вмешательство, будет воспринято в  США и во всём остальном мире как признак не вполне адекватного состояния новой американской администрации.

Поэтому он тут же вызвал к себе Директора ЦРУ. Разговор, который потом описал в своих мемуарах Хелмс, происходил в присутствии главы «Пепсико». Ибо, какие же могут быть тайны от любимой газировки.

- Вы требуете от меня невозможного – ответил Хелмс, как только понял, что Никсон хочет от ЦРУ – Это непосильная задача… Почти

За это «почти» Никсон и зацепился. Он стал умолять и Хелмс  вспоминал, что был удивлён, видя, как Президент США в отчаянии заламывает руки

 

- Сделайте хоть, что-нибудь! Пусть хоть один шанс из десяти! Но спасите, спасите Чили!

- Время потеряно – пробовал возразить Хелмс.

Но Никсон, кажется, его не слышал и продолжал свои уговоры

- Десять миллионов долларов уже есть…

- Если надо, будет и больше – вмешавшись в разговор, заверил глава «Пепсико»

- Будет и больше – подхватил Никсон – Но только сделайте, что-нибудь. Заставьте этих сволочей визжать!

Никсон пообещал ЦРУ полную свободу рук и в Чили, и в дальнейших акциях. Вот как он любил «Пепси-колу»

Хелмс вспоминал: «Я вышел в тот день из Белого дома с маршальским жезлом в ранце».

В подробности того, как чилийцам возвращали пепси-колу, вдаваться не будем. Всем известно- вернули. Был военный переворот. Дворец Альенде был взят штурмом, сам Альенде убит.

И всё бы ничего, но вот только штурмовали Президентский дворец какие-то не такие чилийские военные, какие осуществляли военный переворот в других местах Чили. Было в них, знаете- ли, что-то не чилийское

Нет, форма то на них была такая же, как и на остальных. А вот содержание….

Над дворцом кружился вертолёт и оттуда командовали штурмующими. Команды отдавались не по рации, а громогласно, в мегафон. С неба, прям как глас божий. А команды-то были на английском языке. И чилийский спецназ, почему-то, их прекрасно понимал. Полиглоты они, что- ли такие? Или английский язык для них родной?

Мы с вами, читатель, давайте будем придерживаться первой версии, но должен сказать, что и в Штатах и во всём остальном мире, в то время, посчитали верной версию вторую.

Как бы то ни было, а эти полиглоты, быстро овладели Президентским дворцом. Расстреляли длинными очередями всенародно избранного Президента суверенной страны. Закурили и пошли по своим делам.

И так бы всё это и закончилось. И так бы всё это и присохло. И никто бы внимания не обратил. Но через чур несчастливо сошлись в то время планеты для «ковбоев» из ЦРУ. Слишком много врагов внутри страны и , даже, как мы видели, внутри своего родного ведомства накопили они к началу семидесятых. И враги сочли, что их час пробил. Информация о перевороте в Чили, с подробностями, которые могли знать только посвящённые, попала в прессу.

И грянул гром! Сенат и Конгресс США постановили начать расследование деятельности ЦРУ. Причём не только в Чили, а вообще везде. И не только за 73 год, а со времени его основания.

Начали, правда с малого. А именно - с Чили.

Директор ЦРУ Хелмс был вызван на допрос в комиссию. Там он или всё отрицал или молчал. Факты, перед которыми ставили его в комиссии, становились всё убойней и убойней, улики, ему предъявляемые, всё прямей и прямей. Поэтому молчал Хелмс всё чаще и чаще, благо Конституция США это право ему давала.

Разумеется, он ни полусловом не обмолвился ни о Никсоне ни о «Пепсико».

Такая молчаливость мало ему помогла. Никсон убрал Хелмса с поста Директора и отправил его как можно дальше от Штатов. Послом в Иран.

А дело продолжало раскручиваться. На какое-то время ЦРУ показалось, что небо над ним разотмилось - грянул «Уотергейт». Который, прямо скажем, очень сильно отвлёк внимание общества от деятельности ЦРУ.

Но ненадолго. Зверь «общественное мнение США» хапнул крови, растерзал Президента и требовал ещё жертв.

Во главе сенатской комиссии по расследованию деятельности ЦРУ появился ярый борец за права человека – сенатор Черч. Оный сенатор и раньше права человека любил, а после того, как узнал, что ЦРУ долгие годы вело за ним слежку, ставило «жучки» в квартиру, читало переписку, вообще взбеленился, что твой правозащитник. Так, что более подходящей фигуры во главе такого рода комиссии и представить то невозможно было. Для Сената.

ЦРУ имело диаметрально противоположное мнение по этому вопросу и поделилось им с новым Президентом Фордом.

Форд придумал очень изящный ход. Взял да и создал, якобы в помощь сенатской, правительственную комиссию по расследованию деятельности ЦРУ. Во главе её Форд поставил Рокфеллера.

Кстати, это был последней случай, когда представитель этого, в прошлом могучего рода Рокфеллеров, получил возможность оказать какое-то влияние на политику.

Таким образом, в 1975 году тучи сгустились над ЦРУ опять. Рокфеллер, правда, попробовал улучшить погоду. Свою деятельность он начал с такого, рвущего душу заявления:

«До сих пор быть американцем само по себе означало высшую моральную категорию. Америка и впредь не станет сомневаться в себе. Но нам предстоит разобраться, каким образом элита тайных организаций подталкивала и организовывала события чрезвычайной важности, идущие вразрез с нашими традиционными ценностями. Что случилось с нашей разведкой? С этой великой альтруистической силой, которая три десятилетия назад сыграла решающую роль в спасении свободного мира от уничтожения и рабства»

Я, вот, пока не прочитал эту речь Рокфеллера, знать не знал, что оказывается, американская разведка работает на принципах альтруизма. Думал, что уж, по крайней мере, зарплату- то они получают. Оказалось, я ошибался. Рокфеллер врать не будет.

 

Итак, Рокфеллер сделал попытку выжать патриотическую слезу из американской общественности, после чего, две комиссии, правительственная и сенатская приступили к работе.

Причём истинная задача комиссии Рокфеллера была, как вы наверно уже поняли, не в том, чтобы расследовать деятельность ЦРУ, а в том, что- бы не дать комиссии сенатской докопаться до того, до чего докапываться не следовало. А, заодно, и удовлетворить жаждавшее крови общественное мнение раскрытием некоторых, частных преступлений ЦРУ.

Но, что бы такое предложить общественному мнению? Этак, что бы и скандально и преступно и сенсационно,…но и не слишком опасно.

 Комиссия Рокфеллера думала недолго. Действительно, в каком случае, даже тяжкое преступление не вызовет общественного гнева? Да в том случае, если жертва преступления очень уж несимпатичная. А кто же может быть несимпатичнее предателя, перебежчика? Мало кто.

 Вот комиссия Рокфеллера и решила представить общественному мнению факты о том, каким образом поступало ЦРУ с перебежчиками из СССР и прочих стран «Восточного блока».

А поступало оно с ними очень плохо. Вполне ими заслуженно, но плохо. И противозаконно. Обращались в те годы с гражданами СССР, решившими выбрать свободу, следующим образом. Для начала их кидали в тюрьму. Само- собой разумеется, это было безо всяких там санкций суда, вызовов адвоката и прочих подобного рода помех делу борьбы с тоталитаризмом.

В этих тюрьмах перебежчиков, подозревая в них «засланных казачков», сурово допрашивали. Не все этих допросов выдерживали. Комиссия представила общественности несколько фактов гибели советских перебежчиков. Комиссия была этим очень возмущена. Она даже рассказала общественности, что погибшие от рук ЦРУ именовались на цэреушном слэнге «Иммигрировавшие в Канаду». Причём называли их так не только в разговорах между собой, но и в официальной переписке.

Правда комиссия Рокфеллера тут же поспешила немного успокоить общественное мнение, указав, что словосочетание «иммигрировать в Канаду» означает переселение в Канаду потустороннюю только для советских перебежчиков. Во всех остальных случаях, в частности в случаях иммиграции в Канаду призывников не желающих идти во Вьетнам, оно ничего такого не означает.

Давайте мы с вами, читатель, в это поверим и не будем задаваться пошлым вопросом: а с какой это стати у спецслужб в слэнге вообще эдакое словосочетание для обозначения убитых появилось?

Понятно, что судьба предателей нормального человека не сильно волнует. Вот комиссия Рокфеллера и рассчитывала, что в данном случае ЦРУ отделается несколькими отставками и всё. Тем паче, что комиссия искренне порадовала общественность сообщением, что подобная практика немедленно будет пресечена.

И даже, не на словах, а на деле, кой-чего пресекла. В ЦРУ, как раз содержался очередной советский перебежчик, сотрудник КГБ некий Носенко. Его три года держали в камере размером в три квадратных метра, без окон. При этом регулярно избивали и пытали электричеством. Рокфеллер это прекратил, лично вывел Носенко на из тюрьмы и, в присутствии журналистов разумеется, сказал ему: «Перед вами Америка. Вы свободны. Устраивайтесь как сами того пожелаете». И Носенко побрёл куда-то. О его дальнейшей судьбе не ведаю.

А комиссия Рокфеллера записала в своём докладе, что впредь Директор ЦРУ обязан под личную ответственность, следить, дабы ничего похожего больше на территории США не происходило.

И, надо сказать, ЦРУ покорно исполнило это требование. С тех не слышно, чтобы разведка подобное вытворяло на территории США.

Кроме изложенного комиссия Рокфеллера накопала ещё несколько частных, но громких грехов ЦРУ, на чём и завершила свою работу, представив общественности свой доклад в 285 страниц.

И всё бы было хорошо, если бы не комиссия Сената. Она совсем не намеревалась ограничиваться частностями. Ведомая неукротимым сенатором Черчем, она копала глубоко. Достаточно сказать, что полный доклад комиссии Черча составил около 110 000 (сто десять тысяч, читатель!!!)  страниц.

И начала сенатская комиссия с самого, по мнению общественности, тяжкого преступления ЦРУ. А, что это такое?  А это операций ЦРУ на территории США. Чего ЦРУ не имело права делать ни при какой погоде. Что было прямо и однозначно законом запрещено ЦРУ ещё при его создании. Вне зависимости от сути самой операции, ЦРУ, по американского законодательству, не имело права и пальцем пошевелить на территории Штатов.

Однако шевелило. Да не пальцем, а кулаками всех рук, которых у него, как с удивлением узнали американцы, как щупалец у медузы

Начались тайные операции ЦРУ на территории США примерно в конце шестидесятых. До того внутренними делами занималось исключительно ФБР, предоставляя ЦРУ все необходимые тому данные или, устраивая по его просьбе, необходимые акции на американской территории.

Но вот в конце шестидесятых эта дружба «великая и нежная» рухнула. О причинах этого я расскажу чуть ниже и , право слово, этот рассказ будет  не скучен, ибо причины уж через чур пикантные.

А пока просто констатируем факт- в конце шестидесятых ЦРУ лишилось возможности проводить операции на территории Штатов чужими руками. И, хочешь, не хочешь, а пришлось им прикладывать руки свои.

Начало ЦРУ с перлюстрации писем американских граждан. Поначалу прочитывалась только переписка с корреспондентами из СССР и «Восточного блока». Потом, решено было, что неплохо бы взять под контроль и всю частную переписку с заграницей вообще. Ну, а так как никакое государство само по себе никогда не остановится на пути нарушения прав граждан, то вскоре стали читаться и письма внутриамериканские.

Таким образом, за 15 лет ЦРУ прочитало более 150 миллионов частных писем американских граждан.

Читать хорошо, а подслушивать ещё лучше. ЦРУ стало внимательно подслушивать американских граждан. Причём не останавливалось даже перед прослушкой Президентов.

Члены сенатской Комиссии наверно немало позабавились, слушая записи из спальни Белого Дома в которой Президент Кеннеди развлекался со своей любовницей Юдифь Экснер. И вот, в один момент, Кеннеди вдруг говорит: «Ну всё, хватит». Юдифь интересуется, а почему хватит? А Кеннеди ей вполне серьёзно отвечает: « А вдруг русские в этот момент, что нибудь затевают»

Это глубоко патриотичная сцена даёт, читатель, пример всем нам, как надо исполнять свой долг перед Родиной.

Кстати , там же, на сенатской комиссии Черча выяснилось, что оная Юдифь, встречаясь с Президентом одновременно была любовницей двух боссов мафии: Сэмом Джинкано и Джоном Роззели.

Каковые боссы мафии были одновременно и стукачами ЦРУ. Далее комиссия Черча установила, что однажды Президент Кеннеди, узнав, что он у Юдифь не единственный, взревновал и попросил свою разведку наладить ему личную жизнь.

ЦРУ наладило. Оно просто, через третьи руки, слило мафии информацию о сотрудничестве Джинкано и Роззели с ЦРУ-же. Ну, тех и пристрелили.

А когда комиссия Черча выяснила, из прослушек ЦРУ, что оная Юдифь ещё и подбивала своих дружков Роззели и Джинкано, помочь ЦРУ в убийстве Фиделя Кастро и подбивала небезуспешно, то эта женщина столь заинтересовала сенаторов, что решено было вызвать её на Комиссию для допроса.

Оказалось, что это невозможно. Юдифь Экснер была застрелена в упор на пороге своего дома ровно через неделю после убийства Кеннеди. Убийц не нашли. Да и не особенно искали. Всем заинтересованным лицам была известна печальная судьба крупного чина в полиции Лос Анджелеса, некого Мейера, которому вдруг взбрело в голову выяснять: а действительно ли Мерлин Монро, другая любовница Кеннеди, покончила жизнь самоубийством?

 Он тщательно собрал все возможные материалы об этом деле и…умер. То ли он умер из-за Мерлин Монро, то ли оттого, что реально претендовал на пост Директора ФБР вместо всемогущего Гувера, то ли у него и вправду инфаркт случился.

Надо сказать, что ЦРУ не только вело активную слежку за гражданами США, но и тщательно анализировало данные полученные в результате слежки, на предмет угрозе демократии. Так, все граждане США, где-нибудь, когда-нибудь выразившие неудовольствие внутренней и внешней политикой Штатов были разделены ЦРУ на четыре группы:

Группа первая « Недовольство». Туда попадали граждане выразившие недовольство конкретным вопросом или случаем.

 Эта группа считалась в ЦРУ, даже в известной степени полезной. Ибо борьбу с частными недостатками системы одобряют даже в тоталитарных государствах.

Группа вторая: «Холодное отношение» это те кто выражает недовольство политикой правительства в целом. Данная группа считалась терпимой, а, при случае, могущей стать и полезной.

Затем следовали две группы граждан, которые были вредны абсолютно и полезными стать не могли ни при каких условиях.

Группа третья «Беспокойные» - это те граждане, что проявляют недовольство по частным случаям, но  недовольство это носит идеологическую окраску.

Группа четвёртая, самая плохая  «Диссиденты» - это те, кто полностью отрицают сложившуюся политико-экономическую реальность с идеологической точки зрения.

И эти четыре группы досье были заполнены ЦРУ карточками , немного-немало, на 147 миллионов американских граждан!

Да откуда же сенаторы материалы получали, столь подробные и интересные?

По большей части из двух обильных, щедрых и очень осведомлённых источников.

С первым из них, мы, читатель, уже немного знакомы. Это «молодая поросль» ЦРУ возжелавшая любой ценой сбить с аппаратных вершин ветеранов разведки.

А второй источник – ФБР.

Почему же ФБР столь осерчал на ЦРУ? Чем разведка насолила контрразведке?

А ни чем иным, как тем, что осмелилась проводить свои операции на территории США. И дело тут не в том, что ЦРУ законодательство американское нарушало. Это полбеды. Это для ЦРУ было малоопасно.

А опасность реальную представляло то, что проводя операции на территории Штатов, ЦРУ грубо нарушило сложившиеся сферы влияния.

Ранее всё было поделено справедливо: США это сфера ФБР. Всё, что за пределами США – сфера ЦРУ. Если контрразведке понадобиться провести операцию за пределами США, милости просим в ЦРУ, там помогут. Если вдруг ЦРУ кровь из носу потребовалось, что-то провернуть на территории Штатов. «Жучка» в посольство воткнуть или иностранца вербануть – обращались в ФБР. Но сами, ни-ни.

Любая государственная структура скорее смириться с сокращением своего бюджета, чем с сокращением или нарушением сферы своего влияния на государственные дела.

Потому, на чужую территорию не залазь. Табу!

Но ЦРУ всё-таки это табу нарушило. Вынуждено было нарушить, ибо ФБР, как уже говорилось, просто отказалось от сотрудничества с разведкой.

 Выше я уже обещал вам рассказать повесть о том, как поссорились ЦРУ и ФБР. Время для этого пришло, слушайте.

Дело было так. ЦРУ нуждалось в деньгах. В очень больших деньгах. Чтобы объёмы этой нужды были понятны, сошлюсь на данные той же комиссии Черча. По этим данным ЦРУ с момента своего образования и до 1975 года получило из госбюджета в общей сложности около трёх миллиардов долларов. А потратило за тот же промежуток времени около десяти миллиардов.

К чести ЦРУ отметим, что эти деньги были потрачены не на дворцы и яхты для его высших руководителей и их родственников. Нет. Эти деньги ушли на защиту национальных интересов США, так как их в ЦРУ понимали, и на борьбу с тоталитаризмом, так как эту борьбу в ЦРУ понимали.

Но ведь, как деньги ни трать, для начала их где-то взять надо. И ЦРУ нашло себе несколько обильных, но довольно таки грязных источников дохода.

Например, съёмка и продажа порнографии была практически полностью монополизирована ЦРУ.

Потом в ходе тайной операции МК-Ультра (о ней речь ниже) ЦРУ, случайно синтезировало вещество ЛСД. Оказалось: сильный наркотик! Не пропадать же добру! ЦРУ пустило его в продажу. Само-собой разумеется не через торговые аппараты в собственной штаб-квартире. Пришлось установить связи с мафией.

Очевидно, доходами от всего этого ЦРУ как-то делилось с ФБР. Потому, что всё вышесказанное не послужило причиной для вражды.

Этой причиной послужил третий источник тайных доходов ЦРУ – шантаж высокопоставленных гомосексуалистов.

                                                        (Продолжение следует)

История, которую я хочу вам сегодня рассказать, произошла в 2015 году в одном из небольших сибирских городков. Слышал я её из уст свидетелей и участников этих драматических событий.

Итак, однажды в городе Н. случился юбилей у градоначальника. На юбилей, как и положено, градоначальника засыпали подарками. Равно дорогими, но не равно полезными. Одним из таких дорогущих, но бесполезных в быту подарков юбиляру была преподнесена деревянная птица. Три пуда весом. Каждое крыло по метру. Между крыльями тушка примерно полметра. Ну и в длину тоже неслабая.

Градоначальник какое-то время думал: куда ему это чудище девать? Выбрасывать неудобно, да и жалко: вещь дорогая, красивая. Но вешать её в дом, извините меня….

И градоначальник сделал щедрый жест – передал птицу в управление соцзащиты, с распоряжением: подарить какой-нибудь малообеспеченной семье, которой самой ни в жизнь такую хорошую птицу не купить.

 

Перед соцзащитой города Н. встала серьёзная проблема. Куда деть эту птицу? Кому её благотворительно втюхать?

Происходили примерно такие сцены. В кабинет соцзащиты заходит многодетная мать

- Мне бы материальную помощь выписать

- Деньгами помочь пока не можем. Вот птицу, если хотите, берите

- Какую птицу?

- Ну вон, в углу стоит

- Где?...О, хосподи! (хватается за сердце). Куда она мне? Мне бы денег маленько

- Денег пока нет. Возьмите птицу.

Но никто птицу не брал. Она занимала почти полкабинета, мешалась, пугала случайных посетителей, да ещё и стояла на балансе как материальная ценность.

К тому же, градоначальник в любой момент мог поинтересоваться: что там с его даром малообеспеченным и социально незащищённым? Кто его получил? Довольны ли получатели? Счастлива ли оптиченная семья и насколько процентов больше она теперь любит своего градоначальника?

Надо было срочно, что-то решать. И решили! В ведении соцзащиты находился городской детский дом. Туда и притащили птицу.

В присутствии журналистов привинтили её на стену в фойе, поставили табличку с надписью «Дар градоначальника имярек», сказали громким голосом:

- Дети, вот вам птичка в подарок! Ну, дети, что надо сказать?

- Спасибо- недружно пролепетали дети, глядя ошалелыми глазками на чудище два с половиной метра в размахе крыльев.

С первой же ночи по спальням детей поползли страшилки рассказывающие о том, что эта птица по ночам срывается со стены и улетает убивать людей. Страшилки ползли из спальни в спальню, ночь от ночи обрастая новыми деталями.

Дети стали бояться выходить в фойе. Некоторые боялись даже спать по ночам. А которые засыпали, то иногда вскакивали с криком от приснившегося кошмара: как страшная птица из фойе хочет их схватить и заклевать.

Обеспокоенные работники детского дома сняли птицу со стены и оттащили в подвал.

Стало ещё хуже.

 Спрятанная в мрачном подвале жестокая птица пугала малышей больше чем открыто висящая на стене. Ведь теперь, свободная от наблюдения, она могла вылетать на свою кровавую охоту не только ночью, но и днём.

Дети были напуганы, педагоги озабочены, психолог детского дома заявила, что если птицу не удалить как можно быстрее и как можно дальше то последствия для психики детей, она, психолог, предсказать не берётся. И посоветовала: вытащить птицу из подвала, изрубить и сжечь. На глазах у детишек.

Хорошо бы! Но как это сделать? Птица - материальная ценность, на ней инвентарный номер,  она, зараза, больших денег стоит. Невозможно имущество, стоящее на балансе вот так просто взять и уничтожить.

По этому вопросу завязалась оживлённая переписка между детским домом и управлением соцзащиты.

Детский дом слёзно молил забрать у них птицу. Управление соцзащиты было немного удивлено последствиями своего дара, но ума не могло приложить, куда им птицу деть. О чём честно и написало в детский дом.

Детский дом предложил передать птицу ещё кому ни будь в дар. Например, какой ни будь школе.

Управление соцзащиты обеими руками было за то, чтобы передать птицу школе. Но вот беда: школы-то находились не у соцзащиты, а в ведении управления образования.

Значит, предстояло переводить птицу с баланса на баланс. Что, без согласия получателя, сделать было невозможно. Да и с согласием, крайне муторно. Тысячу всяких бумаг заполнить надо.

Но здесь и согласия не было. Управление образования, осмотрев птицу, категорически отказалось её принимать.

- Кто эту кикимору сделал, тот пусть себе домой её и вешает – сказали работники образования

- Но у нас тут дети! – воскликнули работники детдома - Они ж бояться. Мы ж за них отвечаем! Войдите, пожалуйста, в положение

- У нас тоже дети. Мы тоже за них отвечаем – ответили работники образования, сели в машину и уехали.

Тогда директор детского дома, в качестве последней меры защиты детей, вверенных её опеке, вместе с их неокрепшей пока нервной системой, устроила скандал начальнице управления соцзащиты.

Начальница управления соцзащиты некоторое время стойко отбивалась от своей оптиченной подчинённой пока та, в конце- концов, не пообещала доложить обо всём Главе города.

Вот уж чего соцзащите вовсе было ненужно. Если градоначальник узнает, что его, с кровью оторванный от сердца дар, соцзащита так и не может пристроить, то он обидится и спросит: почему?

Не скажешь же в ответ: да  потому, что ваша Имярек Имярекович, птица на хрен ни кому не нужна и вообще представляет опасность для психики как одаряемых, так и работников соцзащиты.

Вообщем начальница управления соцзащиты клятвенно пообещала директору детского дома, что в течении суток заберёт птицу.

Сказать-то легко, а как сделать? Думала-думала начальница управления соцзащиты и наконец её осенило. В городе Н. было управление благоустройства. А начальником благоустройства работал старый, со школы ещё, друг начальницы соцзащиты.

Вот ему- то она и позвонила:

- Вить – попросила она – Забери у меня птицу

- Какую птицу?

- Ну, ту, помнишь я тебе рассказывала?

- А на фига она мне?

- Повесишь куда-нибудь. Красиво будет. Помоги, Вить.

И она рассказала ему про страдающих детей.

- Выручи, Вить. А бумаги задним числом оформим. Только забери её прям сегодня.

Что поделать: дети это святое, а помощь одноклассникам, святое вдвойне. Через пару часов «Газель» управления благоустройства увозила в открытом кузове птицу из детского дома.

Вслед «Газели» смотрели из окон бледные личики детишек. Они хотели убедиться, что чудище из подвала уехало от них навсегда. В эту ночь они спали спокойно.

А птицу начальник благоустройства распорядился закрепить над входом в свою контору. Её закрепили на стене между вторым и третьим этажом. И она красиво и величаво парила , осеняя входящих своими могучими крыльями.

Три дня.

 На четвёртый день птица оторвалась и рухнула с пятиметровой высоты на машину начальника благоустройства. Всеми своими тремя пудами.

- Так- сказал вышедший на шум начальник благоустройства – Это вот всё….- дальше он обрисовал открывшеюся ему картину словами абсолютно адекватными ситуации, но в литературе обычно не употребляемыми. Поэтому пропустим, с сожалением, выразительную речь начальника благоустройства и перейдём к тому моменту, когда на место происшествия прибыло, вызванное растерянными работниками благоустройства, ГИБДД.

- На птице инвентарный номер – после осмотра места происшествия, сказали сотрудники ГИБДД начальнику благоустройства – Наверно, по нему как-то можно собственника установить.

- Спасибо – ответил им начальник благоустройства, достал трубку и набрал начальницу соцзашиты

- Лена – спросил он- А ты на свою  птицу случайно «автогражданку» не оформляла?

- Нет – не поняла та – А зачем?

- Тогда нам с тобой п…дец – сказал начальник благоустройства и поведал школьной подружке как только, что вверенное ей муниципальное имущество уничтожило вверенное ему муниципальное имущество.

Растерявшись, начальница соцзащиты не нашла ничего умнее как спросить:

- А птица цела?

Начальник благоустройства мысленно попросил бога даровать ему терпения и, получив от небес просимое, максимально спокойно ответил:

- Нет, птица не пострадала.

Тут у начальника благоустройства божий дар внезапно иссяк и он проорал в трубку:

- Да какого хера с твоей грёбаной корягой могло случиться?! Её хоть с самолёта сбрасывай! Тебе на голову!

А стоит знать, что в критических ситуациях женский мозг становится особенно изворотлив. Поэтому пока начальник благоустройства выкрикивал в трубку риторические вопросы, типа, зачем он связался с этой птицей и с этой соцзащитой и  лично с начальницей соцзащиты, сама начальница уже пришла в себя

- Витя, орать кончай и меня послушай. Если Глава узнает, что мы его птицей расхреначили муниципальную машину, вот тогда нам точно п…дец.

- И чё делать!?!

- Не ори, я сказала. Доложи, что на машину упала сосуля

- Какая, на хрен, сосуля?!

- Так Питер сосульки называет

- Какой, в жопу, Питер!?!

- Город-герой, блин! На Неве! Ты совсем там, что-ли? И хватит орать на меня!!

Начальник благоустройства помолчал, подумал, потом спросил:

- Умная, а с ГИБДД как предложишь быть? Там же протокол

- Поговорю я с ГИБДД. Переделают они протокол. Напишут: сосуля.

Начальница соцзащиты так уверено это пообещала потому, что начальник ГИБДД города Н. был её однокурсник и друг по универу. Должен же он навстречу пойти.

Он и пошёл. Протокол осмотра места происшествия был переделан. Теперь машина, официально погибла от упавшей сосульки. Птица перекочевала обратно в соцзащиту. И вроде всё затихло. Но ненадолго.

Тамошний губернатор направил по городам и районам вверенной ему губернии строгую телеграмму, требующую от местных властей как можно тщательней обеспечить переход своих территорий из зимы в весну. Особое внимание губернатор обратил как- раз вот на сосули. Чтоб смотреть в оба глаза! Чтоб под личную ответственность! Чтоб не дай бог не пришибло никого!

Примерно через пару дней ему на стол положили информацию, что всё- таки  пришибло. В городе Н.  Невзирая на все губернаторские телеграммы.

И пришибло машину именно того, кто в городе Н. и отвечает за непришибание граждан сосулями.

На ближайшем аппаратном совещании с главами городов в режиме видео-конференции губернатор поделился этой вестью, можно сказать со всем регионом. В прямом эфире.

Потом, отложив листок со сводкой в сторону, губернатор тихо сказал, что лично для него этот случай служит явным доказательством существования бога. И, что он, губернатор, жалеет только об одном: почему в момент обрушения сосули в этой машине не сидел сам Глава города Н. со своим начальником благоустройства. Но этот недосмотр божий можно легко исправить, так как у него, губернатора, имеется для таких вот Глав городов кой-чего и потяжелее сосулей. И, что если, через два дня в городе Н. останется на крышах хоть одна сосуля, то Глава этого города проклянёт не только сам момент своего рождения, но и ту постель, на которой его родители делали.

Как только потух экран видеосвязи, Глава города Н.потребовал себе кофе и начальника благоустройства. Кофе, чтоб был крепкий, а начальник благоустройства любой- живой или мёртвый.

Начальник благоустройства был живой, о чём и пожалел буквально через пару секунд после того как вошёл в кабинет Главы.

Глава орал часа два. С перерывами конечно, он же не магнитофон.

 Рёв стоял такой, что отдельные фразы были слышны даже в приёмной, несмотря на двойные двери.

- Развёл там у себя полную контору осьминогов!!! У всех руки из жопы!!! На крышу, сука,  на крышу!!! Лично сосульки сбивать!!! Жить там!!! Как Карлсон с моторчиком!!! Упаси бог, упаси бог, если я тебя эти дни на земле, а не на крыше увижу!!!

Когда бледный и сосредоточенный начальник благоустройства появился у себя в конторе, ему прям в коридоре, наперерез кинулась главный бухгалтер

- Виктор Иванович, я хотела насчёт той птицы…

- Что насчёт птицы?!- вызверился Виктор Иванович - Не говорите вы мне про эту птицу!!!

- Как это «не говорите» - возмутилась главбух – Она у меня на балансе. Скоро инвентаризационная проверка из КУМИ. А где сама птица то?

- Как на балансе? – оторопел начальник благоустройства

- Так. Вы же сами распорядились. Всё. Её нам перевели.

Тут начальник благоустройства уяснил, наконец, ситуацию. Оказывается, пока творились все эти дела, бюрократические колёсики запущенные им вместе с начальницей соцзащиты, крутились там себе внутри мэрии и крутились, бумажки туда сюда ходили, визы ставились, распоряжения издавались. И птица юридически перешла во владение управления благоустройства. А фактически где она?

Начальник благоустройства схватился за телефон

- Ленка…- сказал он

- Витя, бедненький – заворковала в трубку уже знавшая обо всём начальница соцзащиты- Ну прости меня, подлую. Кто ж мог знать, что так всё выйдет.

- Да хрен с ним. Лен, где птица?

- А зачем она тебе? Сжечь, что ли хочешь, со злости?

- Да она же на мне теперь числится.

- Ой!

- А у меня проверка на носу.

-Ой-ой!

- Чё, ой-ой, Лена?  Давай вези  мне птицу обратно.

- Не могу Вить. Она теперь в городе Ю.

- А чё моя птица делает в Ю.?

- Юношеский военно-патриотический лагерь украшает. Вить, тут смотри какое дело…

И начальница соцзащиты поведала такую историю.

В тот раз, когда птица вернулась к ней с руин автомобиля благоустройства, вместе с птицей вернулась и проблема: куда ж её, заразу девать, в конце-то концов. Ну не вечно же эту дуру здоровенную в соцзащите держать. И без неё тесно.

А одна из сотрудниц соцзащиты тут и подсказала выход: передать птицу в военно-патриотический детский лагерь соседнего города Ю. Местной муниципальной юношеской военно-патриотической организацией, дескать, руководит её знакомый. Он возьмёт с удовольствием.

Ну и ладушки! Птицу отправили в Ю. Так, что теперь она там.

Начальник благоустройства, схватил в охапку документы на птицу, запрыгнул в «Газель» (он теперь, по известной причине, на «Газели» передвигался) и помчался в Ю. Благо он в двух шагах от Н.

 

А там, в Ю., с птицей было так. Начальник всей военно-патриотической молодёжи, назовём его..ну пусть Сам Самыч…птицу встретил с радостью. Как только он её увидел, то сразу понял, что именно такой птицы и недоставало молодёжи Ю. для патриотизма.

По его распоряжению птицу тут же прикрепили на ворота военно-патриотического лагеря. А так как, Сам Самыча лично начальница соцзащиты города Н. предупредила, что птица имеет свойство падать в неподходящее время и на неподходящие объекты, то Сам Самыч закрепил птицу на совесть. Сварка, анкера, бетон, все дела. Потом птицу украсили ленточками с триколором и , так как на носу было семидесятилетие Победы, щедро добавили к узору ленточек георгиевских.

Разукрашенная птица гордо парила на воротах лагеря, вызывая глубокие военно-патриотические чувства у военно-патриотической молодёжи. Но, не у всей.

Это выяснилось когда Сам Самыча как то ближе к концу рабочего дня вызвали к Главе города Ю.

Когда Сам Самыч вошёл, то увидел Главу грустно смотрящего в ноотбук.

- А, явился – поднял Глава глаза на Сам Самыча. -  Ну-ка, иди сюда. Полюбуйся.

Сам Самыч подошёл и посмотрел на монитор.

Он увидел там сайт «В контакте». И фотографию разделённую на две части. В левой части было фото его птицы, в правой части фото птицы с личного штандарта Германа Геринга.

Птицы были абсолютно одинаковы. Как две капли воды.

 Если не смотреть на размеры, триколоры слева и свастику справа.

- Сам Самыч – печально вздохнул Глава – Вот почему у тебя вечно, что-то подобное происходит? В тот раз ты умудрился поздравить ветеранов войны с годовщиной разгрома советских войск на Курской дуге. Ещё и открытки с таким текстом разослал.

- Это помощница напутала

- Наших с немцами перепутала, да? Она у тебя кто? А сам - то ты у нас, Сам Самыч, кто? Что-то у меня начинает возникать ощущение, что ты скрытый фашист. Ты мне там из молодёжи гитлерюгенд готовишь, что – ли? Ну почему мы всем городом из-за тебя опять посмешище-то?

Сам Самыч открыл было рот, но Глава жестом заткнул его и поднялся во весь свой гренадёрский рост.

- Значит так. Что с тобой делать, это мы, после праздников на коллегии решим. А сейчас – Глава повысил голос – Не есть, не спать, но чтоб к утру вот эту хулёвину демонтировать и выкинуть! Всё! Свободен, патриот хренов!

 

Самыч Самыч вернулся к себе в военно-патриотическую ставку. Там его уже поджидал начальник благоустройства из Н.

- Накладка вышла – сказал начальник благоустройства – Птицу вам по ошибке отдали. Вернуть надо. Она моя.

- Ты Герман Геринг, что-ли? – буркнул Сам Самыч

- Причём тут Геринг?

- А при том, что птица твоя точная копии птицы со штандарта Германа Геринга.

- Да ну? – удивился начальник благоустройства этому новому свойству птицы.

А потом спросил:

- А на кой, тогда ты её на ворота повесил да ещё и триколором украсил? – потом случайно ткнул в больное место - У тебя тут гитлерюгенд, что-ли?

- Забирай свою птицу! – заорал Сам Самыч – И, чтоб к вечеру духу её здесь не было. А то я на тебя в ФСБ напишу. Сядешь за распространение фашистской символики.

- Вместе и сядем – ответил ему начальник благоустройства и направился за птицей.

 

Тем временем в городе Н. Глава города тоже увидел «Вконтакте» эту картинку. И вызвал к себе начальницу соцзащиты

- Смотрите, Елена Антоновна, что в Ю. учудили. На мою птицу похожа, да?

- Похожа- вздохнула Елена Антоновна.

- Ну, точно похожа – продолжал вглядываться Глава – А наша то где? Я, в газете читал, вы её в детский дом передали?

- Передала – согласилась начальница соцзащиты.

- И как?

- Рады все. Нравится детям очень.

- Ну и хорошо – сказал Глава.

Потом его лицо вдруг слегка омрачилось

- Только вот, Елена Антоновна, птица то эта, какая-то немецко-фашистская получается. Скандала не будет?

- Да откуда там кто узнает?

- Ну из Интернета. Вот же, картинка

- Нет там никакого интернета.

- Аааа – успокоился Глава – Тогда ладно. Только вот…- лицо его опять омрачилось – А почему это у нас в детском доме интернета нет? Елена Антоновна, это ж ваше упущение. Ну, что за проблема, в наше время, интернет-то провести? Исправьте. Немедленно исправьте.

- Исправлю – покорно согласилась Елена Антоновна, мечтая, чтобы этот опасный разговор про птицу поскорей закончился.

- Ну вот и хорошо – сказал Глава – Идите, работайте.

И она пошла работать.

Интернет в детский дом был проведён.

Проверка никаких недостач имущества в управлении благоустройства не обнаружила, хотя птице удивилась.

Дневать и ночевать начальнику благоустройства на крышах города тоже не пришлось. В порядке у него всё было и с крышами и с сосульками.

В городе Ю. сразу после майских праздников поменяли ответственного за военно-патриотическое воспитание молодёжи. Не знаю, как у них там с военным патриотизмом, но с антуражем стало всё в порядке. Правда название «гитлерюгенд» теперь, наверно навсегда, так и приклеилось к военно-спортивному лагерю. Чем, его воспитанники, втайне даже гордятся.

А градоначальник города Н. так и не узнал, что причиной клизмы из патефонных иголок, прилюдно вставленной ему губернатором, послужила никакая не сосуля, а его собственная подарочная птица.

Если вам, читатель, эта история показалась выдумкой, плодом моей разошедшейся фантазии, значит вы никогда не работали в российских муниципальных структурах. А тот, кто там работал, без труда вспомнит с десяток историй и позабористей, чем только, что вами прочитанная.

Так вот и живём. И ничего, как то всё это работает. Наверно и правда бог есть.

 

КОНЕЦ

 

 

 

Ну, а какими же они были – настоящие викинги? Почему именно они стали в раннем Средневековье лучшими воинами Европы? Почему они были лучшими европейскими мореходами и их драккары безраздельно властвовали над водами от Ледовитого океана до Средиземного моря, от Каспия до Северной Америки? Что звало их в такие дали от родных мест, что бросало в бой?

Ответ на эти вопросы таков: это делала Жизнь, сиречь Бытиё.

Бытиё диктует сознание. Наши привычки и мораль, наши обычаи и законы, наши понятия о добре и зле, о подлости и честности, наши религии и ереси, наши идеологии и ценности – всё это продиктовано тем материальным, экономическим образом жизни, какой установился в окружающем нас обществе. И всё это меняется когда меняется материальная, экономическая жизнь общества.

Хочешь изменить сознание людей – не читай им проповеди, а измени их бытие, сознание тогда измениться и без твоего вмешательства.

Бытиё средневековой Скандинавии и породило викингов.

Давайте посмотрим, каким оно было в раннем средневековье

Природа Скандинавии величественна и прекрасна, но дика и неприветлива к людям, а для слабосильных и вовсе смертельна. Климат суров и тоже недружелюбен, сродни окружающей местности.

Пахотной земли и пастбищ очень мало. И урожаи невелики. В таких условиях у значительной части населения нет ни малейшего шанса прокормить себя мирным трудом.

А население растёт и растёт. Рождаемость то высокая. И, хоть высока и смертность, особенно младенческая, но количество ртов, которых нечем накормить и количество рук, в которые невозможно вложить плуг или мотыгу всё растёт. И выход тут безжалостное северное бытиё диктует только один: пусть эти руки берут мечи и секиры – тогда эти рты получать пищу.

Эта суровая жизнь породила суровое право – право майората. То есть- вся недвижимость переходит по наследству одному наследнику. Старшему сыну. А остальным?

 А им можно взять кое, что из движимости и убираться, куда глаза глядят, жить, где хотят и кормится, чем придумают.

И младшие это знали. С самого детства знали. И понимали, что с самого рождения им уготовано только одно место в жизни – на палубе драккара. Поэтому с самого детства не учились никакому мирному ремеслу, а только искусству боя - единственному, что могло их прокормить в будущей взрослой жизни.

Ну, а что же у богатых и знатных, что в семьях конунгов? То же самое! Всё – старшему сыну. А младшим оставалось только одно, набирать себе сподвижников из молодых крестьянских парней и уходить на драккарах в море. За богатством и славой, которые приносят и власть.

Эти младшие отпрыски скандинавской аристократии назывались карлами. Отсюда и слово «карлик»-то есть маленький. Но отсюда и имена многих европейских королей-Карл. Ибо они зачастую были потомками тех самых скандинавских карлов, которым, по праву майората не нашлось власти в родных краях. Знаете, строго говоря, в самой средневековой Скандинавии викингами называли вот только их- младших отпрысков аристократии

Они, разумеется, тоже с детства тоже знали о своей грядущей судьбе. Но ничуть не печалились из-за неё.

Быть викингом это хорошая доля в те времена. Быть викингом значит, в сопровождении сподвижников отправляться в дальние, богатые страны, совершить там великие подвиги и вернуться домой  с триумфом и обильными трофеями.

Трофеи обращались в подарки, которыми приманивали других молодых парней. Эскадра молодого карла росла. Вместе с ней росла и сила, а вместе с силой росла и добыча. Так палуба драккара зачастую становилась для младшего отпрыска аристократии, трамплином для прыжка к вожделенной власти. Пусть не у себя дома, пусть в других местах.

Именно с палубы драккара шагнули на берег те, чьи потомки создадут две самые великие Империи в истории человечества: Российскую и Британскую.

Жизнь викингов порождала и определённый моральный кодекс. Личное достоинство, честь, самоуважение ставились превыше всего. А основывались они на беззаветной преданности своим товарищам и вождям.

Вожди викингов- ярлы и конунги должны были быть демонстративно бесстрашны, щедры, правдивы, красноречивы, ярко напоказ проявлять тягу к роскошной жизни, бесстрашно и без колебания пускаться в самые дальние и опасные походы, со спокойствием и достоинством встречать смерть. А она, костлявая, не заставляла викингов долго ждать себя. Средневековая скандинавская поговорка гласила: «В викинги идут ради славы, а не ради долголетия»

А как они, викинги, выглядели?  Вот, что вам, читатель, представляется при слове «викинги»? Готов спорить – здоровенные, дикие , грязные  мужики, косматые или лысые, одетые в шкуры и кожу или, в лучшем случае в какие то тряпки серо-бурого цвета.

Именно такой образ викингов полюбился кинематографистам.

Ох, как же он далёк от реальности! Сейчас я вам расскажу- как он далёк.

Какие шкуры, какая кожа? Это одежда для европейской нищеты. А викинги были очень богаты. Поэтому одевались они в дорогие ткани, ярких кричащих цветов.

Их негласный кодекс поведения диктовал им выставлять своё богатство напоказ. Вот они и выставляли.

Послушаем скандинавского современника описывающего викингов, вернувшихся из очередного похода:

«Посмотрите на их дорогие наряды, на их золотые цепи и кольца. Они купаются в роскоши, у них мечи из страны Гуннов и красавицы с Востока. На их головах позолоченные шлемы, в руках красные щиты с золотыми фигурами драконов. Женщины готовы отдать всё, чтобы хоть одним глазком взглянуть на это великолепие. Радуются их сердца, они легки на подъём их руки рвутся к вёслам в предвкушении битвы»

 

Уже не похоже на «киношных» викингов, не правда ли? А ведь это ещё не всё. Сейчас мы расскажем про «бородатость и лохматость.»

Бороды и длинные волосы у викингов были. Только вот они были очень ухожены и тщательно расчёсаны и завиты на концах в аккуратные косички. Усы лихо закручены кверху, прям как у французских дворян времён Короля-Солнца.

И вообще, викинги очень много времени уделяют уходу за своей внешностью. Прям какие-то хипстеры средневековые, право слово. В могилах викингов, археологи обнаруживали до двадцати видов различных гребней для волос, а так же щипчики для бровей(!!!), пинцеты, щёточки, зубочистки, изящные кувшины для умывания и сосуды с благовониями.  Это у мужчин!!!

Викинги крайне чистоплотны и минимум раз в неделю моются в парной бане, которую сейчас называют «русская». Этим они крайне удивляют и раздражают современных им европейцев.

Вот с каким гневом описывает один англ девятого века викингов:

«Они часто моются, причёсываются и носят чистое бельё, чтобы побороть целомудрие наших женщин и превратить дочерей дворян в своих любовниц»

Очевидно, последнее, у викингов неплохо получалась, потому, что из этих гневных строк уязвлённого до глубины души англа следовало, что местные дворяне, в отличии от понаехавших викингов, не часто мылись, мягко говоря, редко причёсывались и уж не знаю как там у них было с нижним бельём, если таковое вообще имелось

Так, что выбор местных женщин очевиден.

Но и это ещё не всё, про внешний облик викингов. Самое смачное я приберёг на последок.

Держитесь крепче. Викинги обильно пользовались…косметикой. Они румянили щёки, накладывали тени на веки и подводили брови. Об этом рассказывает мусульманин из испанской Кордовы Ибрагим аль-Таруши.

«От этого красота их лиц сияет и не блекнет с возрастом» - утверждает он.

Вот так примерно выглядели викинги. Наряженны в яркие, разноцветные одежды, причёсаны и завиты, накрашены и надушены благовониями.

И это никак не мешало им быть свирепыми и отважными воинами.

Сопротивляться им не мог никто!

834 год- двадцать драккаров по Рейну заходят в самую глубь германской земли и дотла разоряют крупнейший торговый центр Средневековья, город Дорштадт.

Вот как описано это в одной из саг:

«С меча моего стекала кровь, над головой кружились стервятники. О, как сражались мы, безжалостные викинги! Как жадно крыши пожирал огонь, мы в ярости считать забыли трупы, и горы тел окровавленных вздымались выше стен градских»

Археологические раскопки подтверждают эти слова саги.

841 год – всего двести викингов захватывают и разоряют Париж.

844 год – флот викингов, состоящий примерно из сотни драккаров, разоряет север Испании, потом они спускаются к югу и за две недели предают огню и мечу Лиссабон, Кадис и северный берег Марокко. Пройдя Гибралтар, они поворачивают на север и разоряют богатейшую Севилью – главный порт испанских мусульман. Город сожжён полностью, мужчины перебиты, женщины захвачены в качестве наложниц.

Эмир Абд-аль-Рахман громит викингов, обстреляв драккары сосудами с горящей нефтью.

Но через десять лет викинги возвращаются снова. Опять разграблен северный берег Марокко, опять сожжена Севилья. Дальше викинги опустошают южное побережье Франции, Италию и, судя по арабским источникам, доходят в том походе аж до Египта.

Приток богатств, слава, которой было окружено имя «викинг» в Скандинавии, порождали всё больше и больше желающих стать викингами.

По мере их увеличения всё чаще и чаще стали возникать между ними междоусобные битвы и целые войны. Представьте себе, сколь  яростны и кровопролитны были сражения, в которых стена на стену сходились непобедимые воины раннего Средневековья.

В начале девятого века, викинги-даны, после упорной жестокой войны вытеснили   на восток Скандинавии викингов-свеев.

Теперь для свеев путь в западные воды был отрезан. И они обратили своё внимание на Восток. А базой для своих походов они выбрали удобное побережье на востоке Швеции, дав ему имя Рослаген.

Вот оттуда- то и пошла если не русская земля то , по меньшей мере её название.

Так и появились на исторической сцене русы или русские викинги.

Через Балтику они входили в Ладогу. Там часть из них по рекам Сясь и Молога достигали Волги и спускались по ней вниз до Каспия и богатейших городов на его берегах.  Эти походы русских викингов надолго запомнились тамошним народам.

Один из богатейших персидских городов Барда подвергся крупному нашествию руссов. Поднявшись от Каспия по реке Куре, русские викинги захватывают внезапным ударом город. Затем, оценив его удобное местоположение и богатые земли в пределах досягаемости, они решают вообще в Барде обосноваться. Ещё чуть-чуть и в истории появились бы кавказские викинги.

Но, не вышло. Крупная персидская армия в тридцать тысяч человек осаждает Барду. Хотя соотношение сил было десять на одного, викинги без труда отбили несколько приступов. Тогда персы приступили к блокаде и вот её-то русские не выдержали. В их стане вспыхнула эпидемия. Вообщем всем стало ясно, что торчать в Барде больше нет никакого смысла и однажды, под покровом ночи, русские викинги, погрузив добычу на драккары, ушли из города.

И это, разумеется, был не единственный поход на Каспий. Просто про него до нас дошли кой-какие сведения, а про сотни других- нет.

Ну, а часть русских викингов, направилась не на восток по Волге, а на юг, по Днепру. Это ещё до Рюрика, кстати.

Первый набег русских викингов зафиксирован Византийскими источниками в 1860 году. То есть за два года до призвания на княжение Рюрика. И как минимум за восемь лет до даты, под которой в летописях впервые упоминается городок Киев.

Набег русских викингов был очень крупным. Двести драккаров осадили Константинополь. 10 дней викинги грабили и жгли окрестности города с яростью и жестокостью, уже хорошо знакомой на западе Европы, но здесь в Византии, досель неведомой.

Вот как это описывает современник:

«Неведомый народ, неизвестный народ, не знающий жалости, внезапно, как морская волна нахлынул на наш берег и подобно дикому вепрю принялся истреблять людей, как траву. Детей отрывали от материнской груди и разбивали о камни. Матерей убивали и бросали на ещё дёргающихся в конвульсиях тела младенцев. Реки окрасились человеческой кровью, фонтаны и бассейны невозможно было разглядеть из-за гор сваленных в них трупов»

Если очевидец и преувеличил чего, то, уверяю вас, крайне незначительно. Набеги викингов, что норманнов, что русских, действительно отличались крайней жестокостью даже по средневековым меркам.

В тот раз викинги, после десятидневного буйства в окрестностях Константинополя, снялись и ушли обратно на север. По официальной версии их прогнала Богородица.

 Но мы давайте-ка эту версию оставим. Ушли, значит, получили очень жирный куш от византийцев. Таким образом, цель их похода была достигнута, и можно было со славой возвращаться домой.

Но русским викингам в тех краях куролесить понравилось, и они приходили ещё и ещё. Византийцы уже не имели оснований считать  их неведомым народом. Наоборот, они так хорошо с ними познакомились, что даже Чёрное море окрестили Русским морем.

Потом византийские басилевсы стали нанимать русских викингов сорта «варяг» на службу в свою личную охрану. Которая, от название «варяги», стала называться – Варанг.

Имя одного из этих русских мы знаем, его звали Хальдфан. Однажды, скучая на посту, он выцарапал на лбу какого- то святого в Софийском Соборе короткую надпись рунами (русскими письменами - как называли их в Византии). Основная часть надписи нечитаемая, но имя «Хальдфан» ещё различимо. Предполагаю, написано было: «Здесь был Хальдфан»

Ещё один русский из Варанга написал чего-то на плече мраморного льва, украшавшего вход в порт. Археологи утверждают, что эта надпись тоже короткая и нечитаемая. Хотя думаю – они просто стесняются озвучить чего там, на льве, русский от скуки выцарапал.

Византийские басилевсы ничуть не прогадали, выбрав себе русских варягов гвардейцами-телохранителями. Они обрели верных слуг и отважных воинов.

Вот, что пишет про русских варягов дочь императора Алексея Комнина, Анна :

«…что касается, варягов, они считают верность императору и его охрану своего рода семейной традицией, которая передаётся из поколения в поколение. Эта твёрдость нерушима, они не могут даже помыслить о предательстве…»

 

Конечно история покорения и освоения русскими викингами пространств по Ладоге, Днепру и Волге крайне темна, туманна и в большинстве своём, увы остаётся и, пожалуй, так и останется для нас неясной.

Можно предположить, с определённой долей уверенности, что Рюриковичи, не единственный клан русских викингов, осваивавших Русскую равнину.

Вот те русские викинги, которые основались на Волге, явно принадлежали к другому, конкурирующему с Рюриковичами, клану русских. И, похоже, отношения между этими кланами русских викингов не были тёплыми и дружественными.

Византийские источники описывают один визит в Константинополь посольства этих русских. Так они наотрез отказались возвращаться обратно, используя путь по Днепру.

Сказали, что там живёт народ дикий и враждебный им.

А это начало 10 века и там, в Киеве уже князь Олег. Вроде бы - такой же русский викинг. А вот видать не такой. Олег из клана Рюриковичей, а эти посланцы, по всему видно, зело с Рюриковичами не дружны.

Да и как знать, вот тот поход Рюриковича Святослава Игоревича в Дикое поле, когда он на Дону берёт и сжигает хазарский город Саркел, может быть был нацелен не столько на хазар сколько на этот конкурирующий клан русских.

И уж точно, поход князя Владимира на Полоцк, когда он истребляет местных князей, оставив в живых только несчастную Рогнеду, направлен против другого клана викингов. Там тоже правили князья не-Рюриковичи. Похоже, этот удар Рюриковичей по Полоцку был завершающей битвой в вековом противостоянии различных кланов русских викингов на обширных и богатых землях Руси. Противостоянии о масштабах и ожесточённости которого, мы можем судить только отрывочно и крайне неполно.

Хотя, собственно, сам Владимир первый из русских князей, который  викингом уже не был. Его деятельность, это уже деятельность государственного мужа, а не отчаянного варяжского конунга, жаждавшего только битв, добычи и славы, какими были и отец его Святослав и дед Игорь и прадед Рюрик.

На князе Владимире и кончается история русских викингов и начинается история русского народа.

 

 

Читатель, наверно вы, увидев название, удивились : Русские викинги, да были ли такие? Может автор из тех патриотов "а-ля фоменко - задорнов", что всё, что шевелилось в истории считают русским? Ну, что вы! Упаси меня, Господи, когда нибудь до такого докатиться.

Но русские викинги БЫЛИ, читатель. И это не новгородские ушкуйники - те своего рода наследники русских викингов. И я вам про этих викингов расскажу

 

 

 

Начнём с варягов. Кто они такие? И почему некоторые из них, как утверждает "Повесть временных лет" звались "русь"

Тут, на самом деле, всё просто. Викинги, которым по каким-то причинам расхотелось заниматься набегами и грабежом, за солидные деньги брались защищать желающих от набегов и грабежа, ну и вообще служить тому, кто платит.

«Варяг» это по древнеисландски – «защитник» или «давший клятву»

Изначально-то слово «варяг» означало не национальность, а род занятий. Но так как занимались им, в силу жестоких объективных причин, только скандинавы, то, например, на Руси слово «варяг» всегда означало именно этническую принадлежность – скандинав.

Собственно говоря и слово «викинг» не означает название какого-нибудь этноса. Викинг это не народ и не нация, это образ жизни. Как, например, и казак.

Очевидно, что среди них могли быть, в каком – то, незначительном конечно, количестве и не-скандинавы. Но всё – таки викинг (а, стало быть, и варяг) это, прежде всего выходец из Скандинавии, конечно.

Тут получается, примерно как с казаками. Казак ведь это тоже не национальность, а образ жизни. Но так уж случилось, что в силу исторических причин казаками были в основном только представители русских и украинцев.

Ну, а почему Нестор-летописец, описывая призвание Рюрика говорит «…варяги те зовутся Русью…» ?

Да потому, что они Русью и звались. Слово это не славянское и никаких славянских корней не имеет. Просто в те времена были викинги именовавшие себя русы. Русские викинги. Почему? А вот почему.

Есть в Швеции побережье с множеством удобных бухт, называется Рослаген. Именно там собирались викинги выбравшие целью своей экспансии - Восток. По месту своего базирования они и называли себя  русью или русскими.

В отличии от «норманнов», таких же викингов, но базировавшихся на западе Скандинавии и ведущих экспансию в западном направлении.

Кстати и само слово «Рослаген» от слова «рослаг» - одного из синонимов слова «викинг»

 

 

В те времена, в девятом веке, слово «русский» и слово «викинг»  соотносились между собой точно так же, как в более поздние времена слова: «казак» и «запорожец».

Запорожец это такой же в точности казак, как и все. Просто базируется в Запорожье. Отсюда и самоназвание - запорожец

Вот и русский точно так же викинг, как и прочие, просто базируется в Рослагене. Отсюда и самоназвание – рус, русский.

С самоназваниями люди не расстаются. Поэтому запорожец, даже переселяясь из Запорожья продолжал называться запорожцем.

И именно поэтому русский викинг, даже навсегда уйдя из Рослагена и поселившись в Новгороде или Киеве или… Австрии, продолжал называть себя русским.

По самоназванию стали именовать их и окружающие народы. И именно поэтому до сих пор шведов в финском языке именуют «руоси».

Я слышу вопросы: а Австрию-то к чему автор сюда приплёл?

А это потому, что в Австрии ещё даже во времена Крестовых походов было Герцогство Русское и герцоги Русские.

И ни малейшего отношения, ни к русской нации, ни к русской истории эти герцоги и это герцогство не имеют. Просто основали его викинги из Рослагена – русские викинги. Такие же в точности, как и наш знаменитый Рюрик.

 

Собственно на этом можно было бы и заканчивать наше вступление в рассказ о русских викингах, если бы не одно «но».

С давних времён и, увы, по сей день, существует направление в истории, в силу неведомых причин называющее себя «патриотическим», упорно вещающее, что варяги это славяне, а «Русь» это вообще некое славянское племя, жившее где-то в районе Киева.

Разумеется, утверждать подобные бессмыслицы можно только напрочь пренебрегая всеми известными историческими документами и археологическими исследованиями.

Правда, в научной среде споры об этническом происхождении варягов Рюрика закончен ещё в 19 веке. Скандинавы, безусловно!

Но вот околонаучные «патриоты» рвут на груди воображаемые косоворотки и шумят до сих пор.

Поэтому я вам сейчас читатель, кратко изложу все те факты, на основании которых наука и пришла к тем выводам, которые вы только, что прочли в предыдущих абзацах..

Итак, для начала имена первых русских князей. Все как один они скандинавские.

Рюрик, Олег, Игорь, княгиня Ольга, Святослав – так доносит их до нас летопись. Однако, за исключением Рюрика, это уже ославяненые версии скандинавских имён.

Сами эти князья очень бы удивились, вздумай их кто-нибудь так называть.

А звали их:

 Хелгу – переводится как «Просвещённый» или «Святой». Отсюда, очевидно, и летописное прозвище Олега – «Вещий»

Ингвар или Ингор – от второго имени скандинавского бога Фейри – «Ингви»

Елга – это «княгиню Ольгу» так звали. Что означает – не до конца понятно, возможно, что-то общее с «Хелгу». Коли и вправду так, значит тоже – Вещая

Свендислейф –  так звали при жизни нашего знаменитого Святослава Игоревича. Это имя наверняка изобретёно варягами уже в пост-Рюриковский период. Означает нечто вроде «воин, родившийся и выросший среди славян».

И только князь Владимир, первый из русских князей носил славянское имя. И, вполне возможно, первым из русских князей, вообще разговаривал по-славянски.

Он же был первым русским князем со славянской кровью в жилах. Русские князья до Владимира- чистокровные скандинавы, да ещё из высоких варяжских родов.

Мать же Владимира- славянка Малуша. Его дядька-воспитатель и ближний боярин – славянин Добрыня. Рос и воспитывался Владимир вдалеке от варяжского двора своей бабки Ольги и отца Святослава. Неудивительно, что ославянился.

Теперь обратимся к Повести Временных лет. Там однозначно сказано «…варяги те зовутся русью, как иные норманны, иные готланды, иные даны, вот так и эти…»

Как ещё яснее можно указать на скандинавское происхождение варягов я не знаю.

И чуть ниже в летописи:

«…И от тех варягов прозвалась Русская земля»

Как ещё яснее указать на скандинавское происхождение слов «Русь», «русский» -  я тоже не ведаю.

Да и в дальнейшем «варягами» в русских источниках называют только и исключительно выходцев из Скандинавии. Никогда и никого больше – только их.

Балтийское море, оно на Руси как называлось? Варяжское. Почему? Потому, что по нему лежал путь как к варягам так и от них. Да и владели этими водами драккары викингов долгие века безраздельно – как же иначе назвать-то это море?

Теперь обратимся к византийским источникам 9-10 веков.  Вот уж где наиболее ясно проводится граница между русскими и славянами. Причём все русские носят скандинавские имена. А славяне обозначены как данники русских.

Император Константин Багрянородный в своём труде «Об управлении империей» приводит название днепровских порогов. Причём в трёх вариантах: греческом, русском и славянском. Да-да: славянские и русские там в разных графах.

 Как же они звучат? Ну, греческие названия приводить не буду, а вот русские и славянские назову.

Итак, славянские названия днепровских порогов 10 века: Островной Праг, Ненасытень, Вольний Праг, Выручи, На стрежне

Теперь русские название тех же самых порогов: Улворс, Аифор, Варуфорос, Леандри, Струкун.

Разница между языком славян и языком русских десятого века видна? Признайтесь, ведь ещё как видна. Невооружённым глазом даже.

Теперь обратимся к западноевропейским источникам. Бертинские анналы 9 века прямо указывают, что русы это выходцы из Швеции. Запись от 839 года.

«Пришли те кто себя и свой народ называют руссами…Однако тщательно исследовав это дело Император установил, что они из народа свеонов и скорее разведчики чем просители нашей дружбы»

Итак, 839 год. Никакого Русского государства ещё нет и в помине. Рюрик не только не в Новгороде, а, пожалуй, что ещё и не родился. А какие-то русские уже вовсю ходят по европейским рекам, чего-то там высматривают.

При тщательном рассмотрении русские оказываются жителями Швеции.

Ну, всё правильно! Именно оттуда. Из Рослагена. Потому и русские.

 

Это письменные источники. И то не все.

Мало?

Ну, а как вам четыре с половиной тысячи(!) захоронений викингов по Днепру и Волге?

А две сотни кладов викингов обнаруженных только в окрестностях Киева, Гнездова и Смоленска?

 

Как можно имея перед собой весь этот массив данных твердить о том, что Рюрик славянин и рассказывать байки про некое славянское племя Русь, с незапамятных времён рулившее в Киеве, я не знаю.

Нет. И Рюрик скандинав. И варяги это викинги. И русские в 9 веке это название одного из видов викингов.

И только гораздо позднее, когда христианство объединит  этническую массу  из скандинавов, славян, угро-финнов и тюрков, кипевшую и бродившую на русской равнине в единый народ, а позднее в единую нацию, тогда этот народ  переймёт себе название своей политической и военной элиты- «русские». И слово «русский» станет национальным, а не сословно-этническим названием.

Так, что когда мы читаем о призвании  славянами скандинавов «…придите и владейте нами…» не надо воспринимать это как будто наши предки, не в силах самостоятельно собой управить, пригласили чужаков.

Нет! Это НАШИ предки пригласили НАШИХ предков. Вот как это надо воспринимать.

Хотя, если вы, читатель, не русский, а древлянин или вятич, полянин или кривич тогда, да. Тогда это ВАШИ предки пригласили чужаков-варягов. И это пожалуй ваши чувства может покоробить.

Только, откуда же вы такой чистокровный в 21 веке то взялись, а ?

Полагаю, что теперь вы решили будто я «норманист». Ошиблись. Конечно же нет.

«Норманнская» теория возникновения русского государства опровергнута русскими историками ещё в 19 веке. И с тех пор не возрождалась.

Но и при существовании «норманнской» теории споры шли отнюдь не про этническое происхождении варягов вообще и Рюрика в частности. Тут  сомнений не было и нет- это скандинавы.

Спор шёл о том, занесена ли государственность на Русь извне или зародилась самостоятельно.

Спор этот, окончен, как я уже говорил, ещё в 19 веке. И точка в нём поставлена. Вот она -государственность у славян зародилась благодаря внутреннему развитию и раньше, чем Рюрик в Новгороде появился.

Дело в том, что государственность вообще извне нельзя занести. Народы, в своём развитии, сами доходят до появления государственности. Или не доходят. И никак извне на этот процесс повлиять нельзя.

А этническое происхождение варягов ни к настоящему «норманизму» ни к настоящему «антинорманизму» никакого отношения не имеет.

Так, что читатель, если вы наткнётесь на какую нибудь современную работу, автор которой гордо именует себя «норманист» или «антинорманист» можете улыбнуться. Перед вами такой же ряженый, как и современный «казак».

Настоящие «норманисты» и «антинорманисты» это всего лишь одно, много два, поколения учёных, давным- давно закончившие свой спор и, уже давным - давно умершие. И новым появится в 21 веке неоткуда, нет для них объективной почвы. Точно так же как нет в наше время почвы для появления казаков или викингов. Настоящих, я имею в виду.

 

     ( Продолжение следует)

                                         

       Жемчужина  моря . Нет не у Черного и не Одесса, а у Карибского, вернее у Саргасова. Гавана.

Продолжение.

Начало тут.

http://diletant.org/content/surovo

Проснулся не рано и не поздно, а ровно тогда когда захотелось, прямо в пижаме вышел на палубу и.... 

Надо сделать небольшое отступление. 

Самолёт из Питера вылетал в 10 утра, а стало быть надо быть на посадке за два часа, да ещё час доехать и всё такое, стало быть подъем рано утром, ну а поскольку всё на нервах ибо не каждый день летишь в Западное полушарие за 10 тысяч километров ( одного чистого лёту 16 часов, да пересадки) то понятно ночь спал плохо.

Волновался. 

 

Потом перелёт до Парижа.

Потом беготня по аэропорту, потом 12 часов лёту через Атлантику, потом три часа получать багаж ещё сдвиг по времени на 6 часов назад - в Гаване 6 вечера, у нас 3 ночи.

Спать лёг в 12 по местному, а по нашему в 6 утра...короче дурдом.

Не для слабаков.

Но выспался отлично ибо напряжение спало ... и выхожу на палубу и аж задохнулся от восторга...ну прям как в детстве когда лето и впереди у тебя целый летний день всяких приключений. 

     

 

    

   

 

Каюта моя находилась на самой корме, вышел два шага и вот ты на почти персональной палубе - не надо спускаться и подниматься на лифтах, проходить по бесконечным коридорам. 

Раз...и вид на гавань.

Сонце, небо, простор и это почти сразу после промозглой питерской зимы и не менне промозглого , туманного Парижа. 

Сел в кресло и со счастливой глупой улыбкой просидел довольно долго наслаждаясь моментом

.Остановись мгновение - ты прекрасно ! 

 

    

 

Впереди две недели отдыха и куча впечатлений. 

 

Вперёд.

Находясь под воздействием всяких либеральных , продажных СМИ ( а других в мире нет) ожидал увидеть этакие руины типа Алеппо или Сталинграда по которым медленно едут, дымя выхлопом, развалюхи 59 года выпуска. 

А вот и ничего подобного ! 

Гавана это без сомнения жемчужина всего Карибского бассейна и всякие городишки остальных государств даже и близко не лежали с этим чудом.

Да и всякие Флориды с их стеклянно - пластмасово - бетонным безликим новоделом это ни о чём, глянул и забыл навсегда. 

Другое дело красавица Гавана ! 

Ну да по порядку. 

Первым делом в ухоженную, белоснежную православную Церковь.

Там никого - прохладно, светло, умиротворённо. 

Поздоровался с монахиней. Поговорил.

Живут трудно, но не жалуются. По её словам на постоянной основе в Церкви всего ...4 человека. На вопрос - а как же управляетесь...а вот так в трудах с утра до вечера. 

  

 

   

Далее , фактически рядом с Церковью, в проулке на постаменте вагон Мамбо. Это правительственный вагон в 1912 году переданный Америкой Кубе и в нём катались все правители Кубы, в том числе и Фидель Кастро. 

Зашёл. 

Народу никого

.Две бодрые кубинки среднего возраста сразу взяли в оборот...типа...заходи дорогой...всё покажем и раскажем ! 

Чуть поприпиравшись кому меня вести и договорившись я был сопровождён бодрой тётей да такой импульсивной ! сразу забрала мой фотоаппарат, чуть не сама сняла с меня бандану ( пот лил страшно, жара) и с пулемётной скоростью начала экскурсию...на испанском.

Я не возражал. Мне было всё равно ! 

Бодрая тётка провела по всем закоулкам, заставила полежать на кровати где якобы спал сам Фидель, посидеть за столом где ел Фидель показала сортир где...ну вы поняли.

Когда уходил дал её доллар, но она его не хотела брать, а просила местный конвертируемый пессо ( равен одному евро), но на ломаном англо - франко - испано - русском языке объяснил что у меня только ненавистные долларв США а местных куков ( так называются песо) нет. 

Ну да и ладно , сказала тётка.

Но для себя сделал заметку - доллары не особо жалуют. 

По всем телевизорам нам показывают что Гавана это сплошные развалины и древние авто.

Это правда, но лишь отчасти. 

Да, есть такой микрорайон как Старая Гавана и там стоят дома и особняки построенные ещё испанцами. Да, это величественные и вычурные здания.

Да, весь этот район находиться в списках всемирного наследия ЮНЕСКО, НО...мировые "неполживые " СМИ умалчивают о том, что если объект находится под охраной ЮНЕСКО то, чтобы его ремонтировать надо малейшую деталь согласовывать с экспертами ЮНЕСКО, вплоть до цвета в который красить фасад. 

Фидель предлагал...приезжайте, давайте работать, согласовывать, присылайте экспертов, финансируйте ремонт ( есть такая функция у ЮНЕСКО). 

Нет, мы не можем с вами сотрудничать и выделять вам деньги на ремонт ибо...вы под санкциями и мы не можем к вам ездить и сотрудничать - был ответ 

То есть, грубо говоря, сами ввели санкции, сами на могут , якобы сотрудничать, ибо санкции, а виноват...Фидель и социалистический строй который "довёл до руин наследие ЧЕЛОВЕЧЕСТВА." 

Это касается только Старой Гаваны. 

Весь же остальной город, как город... не хуже других. 

Есть районы с высотками, есть районы малоэтажной застройки в мавританском стиле, ( дворик с фонтаном) есть правительственный монументальный квартал, есть , типа, "хрущовки" и эти районы самые обыкновенные, никакой там рухляди и развалин. 

Районы как в сотнях других городов   ни хуже и не лучше. 

Почему я об этом говорю. Да потому что за три дня ( а именно столько в обшей сложности я провел в Гаване )  город обошёл пешком...не на машине, велосипеде, а именно пешком и побывал в самых известных местах без сопровождающих, а самостоятельно, не спеша, вдумчиво. 

Итальянская компания Наполеона, где он впервые состоялся как гениальный полководец.

 

Профессор с " огоньком" рассказывает о первом " деле" Наполеона  полководца.

Вживается в образ Дантона и страстно зачитывает воззвание "Отечество в опасности, все к оружию".

Произносит речь Наполеона к солдатам с чудовищным корсиканским акцентом, примерно таким как СТАЛИН говорил по русски и много, много , много другого интересного.

 

Для тех людей, кто хоть чуть - чуть увлекается историей , считаю, будет интересен цикл лекций ( есть пока только две ) о личности Наполеона.

 

 

 

Для тех людей, кто хоть чуть чуть увлекается историей , считаю, будет интересен цикл лекций ( есть пока только две ) о личности Наполеона.

Читает профессор Сорбоны, кавалер Почётного Легиона.

Читает о-о-очень эмоционально, интересно и информативно.

          

В связи с открытием доски Колчаку у нас в Питере о Колчаке только две точки зрения - подлец и убийца или хороший и пригожий доблестный воин.

Третьей нету.

Те же точки зрения присутствуют о  роли КОЛЧАКА в планировавшейся операции по " захвату " проливов в бытность, когда Колчак командовал Черноморским флотом.

С большим удивлением смотрю на шоу, что разворачивается прямо на моих глазах с фигурой Колчака.

Ещё более интересен разброс мнений о роли Колчака в якобы "планировавшейся" операции по захвату проливов Босфор.

Одни , весьма мною уважаемые, люди пишут,  что всё было готово и Черноморский флот вот вот, молодецким ударом захватил бы оба пролива, но... грянула революция и всё пошло прахом.

Другие, не менее уважаемые, пишут, да всё было готово, но из-за бездарного командования флотом ( а то и просто откровенного саботажа главнокомандующего Колчака) всё опять же пошло прахом.

Заинтересовался, а как оно на самом деле было и вот что выяснилось .

Да, доля правды во всём этом есть. Но эта доля правды заключается в чём: в том, что Николай II действительно грезил захватом Проливов и то, что постоянно к идее захвата военной силой Проливов возвращались, однако Российская Империя захватить проливы не могла. 



Например, у нас любят рассуждать о том, что собирался специальный корпус для захвата Проливов. Но дело в том, что специальный корпус у нас создавался и комплектовался, кстати, осадной артиллерией (для того, чтобы под контроль сам Босфор взять после захвата), это было ещё с третьей четверти XIX века, то есть задолго до Первой мировой войны. Но обстановка с возможностью захвата Проливов, после последней русско-турецкой войны, ухудшалась в каком плане – оборона Проливов усилилась, а силы у нас, которые для этого предназначались, усиливались не особо. 



И вот началась Первая мировая война. Собственно говоря, сам корпус этот, для захвата Проливов, был расформирован (осадной парк), корпус даже не был там развёрнут. Но затем к этой идее стали возвращаться. Типа того: давайте сформируем корпус, давайте подтянем какие-то силы. 



Во что же упиралась проблема. Не считая того, что Босфор является крайне трудным местом для высадки: там довольно крутые берега со стороны Чёрного моря, мало подходящих мест для высадки, много турецких укреплений, очень серьёзная береговая артиллерия и находятся, собственно говоря, в районе Проливов, лучшие турецкие силы. 



К этому можно что добавить: первое – Черноморский флот не обладал достаточными силами для подавления турецкой береговой обороны, то есть даже на тот момент, когда Колчак вроде бы собирался организовывать такую высадку (это тоже ему приписывают, что он готов был это сделать ), так вот, в это время у нас там было: один линейный корабль, современный (второй как раз входил в строй), несколько старых броненосцев и в общем-то, всё.

Но дело в том, что наши союзники – англичане и французы – гораздо большими силами пытались подавить аналогичные турецкие укрепления, но с другой стороны Мраморного моря – в Дарданеллах. И подавить не сумели, хотя огневая мощь была скажем так в десятки раз больше, чем у русского Черноморского флота. 

                       

                                                Английский крейсер "Неутомимый"

 

Кстати, на нашем сайте есть об этом материал :

http://diletant.org/content/batalon-prizrak

 ....и в феврале 1915 года в Дарданеллах появился сильный англо-французский флот, насчитывающий 80 вымпелов. В том числе 16 броненосцев и один линкор.

Союзники планировали смести с лица земли огнём корабельных орудий береговые укрепления турок, затем протралить пролив и выйти в Мраморное море.

Превосходство союзников было столь очевидным, что военно-морской министр Англии сэр Уинстон Черчилль (да-да, тот самый), дабы не делить ни с кем лавры, добился того, чтобы флоту было поручено проводить эту операцию самостоятельно. Без вмешательства и какого либо контроля со стороны Генштаба в частности и прочих сухопутных крыс вообще.

При этом у нас очень любят расписывать, что во время Трапезундской операции наш броненосец «Ростислав» сумел подавить турецкую береговую батарею. Но это, правда, было как: полевая батарея, с насыпным бруствером из четырёх устаревших лёгких полевых пушек. И то, эту батарею подавили как: турки оттуда разбежались из-под обстрела, когда обстрел закончился, пришли, раскопали пушки – батарея снова была готова к бою, основываясь на этом опыте как подавить долговременные тяжёлые береговые батареи в Босфоре – непонятно совершенно. 



Дальше.

Насчёт высадки сил. У нас были сформированы (как раз формировалось то в 1916 году, то в 1917 году, то сформируют, то – утащат) силы порядка одной дивизии.

То есть, примерно колебалась обычно численность от 10 до 20 тысяч человек того, что мы могли бросить в атаку на Босфор. Много это или мало?

Ну, во-первых, в районе Проливов у турок находилась постоянно сильнейшая из их армий, численностью больше 200 тысяч человек (то есть сил явно не хватает), а, во-вторых, союзники опять же наши, во время второй Дарданелльской операции сумели высадить свой десант. Они использовали для того, чтобы этот десант добился успеха, более 600 тысяч человек, больше полумиллиона. Добиться успеха они не смогли. Знаменитое сражение на Галлиполийском полуострове, которое закончилось для союзников ничем. То есть им потом пришлось десант эвакуировать. 



И вот наши собирались силами, в 30 раз меньшими, чем у союзников, захватить Босфор и турецкую столицу. На мой взгляд, это просто совершенно запредельный оптимистичный бред. Но некоторые считают, что этот бред можно как-то реализовать. Правда, мы уже столкнулись с тем, что даже эти 20 тысяч высадить особо негде. 



Далее.

Любая высадка, чтобы она была нормально организована, чтобы можно было снабжать высадившиеся войска, обеспечивать их боевые действия, должна иметь, скажем так, базу обеспечения, то есть иметь солидный тыл – откуда осуществляются перевозки, как они поддерживаются, обеспечиваются. 



Например, те же самые наши союзники, во время Дарданелльской операции, захватили ряд островов Эгейского моря, например, остров Тенедос, который находился всего в нескольких километрах от Галлиполийского полуострова и используя эти острова и систему базирования там, они поддерживали свой десант на берегу. У нас для высадки в Босфоре ближайшая база к Босфору – это Севастополь, то есть через всё Чёрное море. 



То есть здесь получается так, что, не имея специальных десантно-высадочных средств, имея базу экспедиционного корпуса в тысяче километрах от цели, не имея возможности подготовить место высадки (то есть высаживаться на сложное побережье, которое к тому же укреплено), не имея средств для подавления обороны, мы должны захватить Босфор и удержать его. 



И здесь последней вишенкой на торте можно добавить, что русские армия и флот не имели опыта десантных операций за предыдущие 60 лет, вообще. То есть мы не умели высаживать десант – у нас не было опыта, не было навыков, не было специалистов. Все десанты, которые высаживались русским флотом, носили тактический характер и высаживалось максимум несколько сотен человек. 



Конечно, у нас любят вспоминать Трапезундскую операцию, где высаживалось по несколько тысяч человек и высаживались успешно. Но, правда, при описании Трапезундской операции почему-то всегда и везде забывают (это и в советские годы было и сейчас, общий такой недостаток историографии) указать такой аспект, что все высадки десанта во время Трапезундской операции проводились не в тыл турецким войскам (то есть в тыл противника), а в тылу наших войск, которые уже заняли побережье. То есть у нас наступал приморский отряд, занимал объект на побережье и потом у них в тылу для пополнения и снабжения высаживали десант. По сути это было не высадка десанта, а высадка пополнения для действующей армии, которая это побережье уже захватила. 



Вот, собственно говоря, перспективы Босфорской операции.

Мечты он ней было много, но её не провели всю Первую мировую войну. Более того, не стали даже собирать ещё силы для того, чтобы её провести, не стали собирать флот, проводить учения соответствующие и так далее. Ничего этого не делали по одной простой причине – наши военные прекрасно понимали в Первую мировую войну, что высадка русского десанта в Босфор ....НЕВОЗМОЖНА !

Потому её и не провели. И Колчак тут совершенно ни при чём !

ЖАННА ДЕ АРК: ВЕДЬМА ХРИСТОВА. Глава 21

 

А как её звали?

Вопрос на первый взгляд, кажется странным. Конечно же : Жанна де Арк!

Эээ, друзья, так да не так.

Дело в том, что это имя известное всем, имя сейчас уже неотъемлемой частью вошедшее в мировую историю и культуру человечества, имя под которым эту девушку чтит католическая церковь, это самое имя было абсолютно неизвестно самой Жанне и всем кто её окружал.

Эпоха Жанны де Арк никакой Жанны де Арк не знала! А кого же она, эпоха эта, знала?

Ну вот она знала например просто Жанну или Деву – так всегда называла сама себя наша героиня.

Известна она так же была под двойным именем Дева-Жанна, так называли её те окружающие, которые любили её.

А которые не любили называли «Французская ведьма» или «Тварь в образе женщины»

Совсем интересно, но простонародье и Жанной то её не называло. А только Девой или…Анжеликой. То есть- ангелом.

После коронации в Реймсе король Карл жалует Жанне дворянство. Теперь она официально Жанна де Лю (иногда переводят как де Лис) То есть Жанна Лилия. Почётней и быть ничего не может – лилии герб королевского дома!

Сама Жанна никогда этим именем и, дарованным ей гербом не пользовалась. И имя Жанна де Лю так и исчезло в истории.

Но позвольте, при даровании дворянства составляется документ под названием грамота аноблирования. В нём подробно описывается родословная новоиспечённого дворянина.

Составлялась ли она в случае с Жанной? Конечно

Сохранилась ли она? Да

И, что там? А никаких де Арк. Там указана её мать – Изабелла Ромэ, отец Жак Тарч и братья Жан Дай и Пьер Перрель

Откуда такое разнообразие фамилий в одной семье? Да очень просто. Это и не фамилии вовсе. Фамилии это у дворян. Да и то не у всех. А у простонародья никаких фамилий в те времена не было. Только прозвища, кликухи, погонялы. А фамилии народу не положено было иметь.

Ну, а саму Жанну то в грамоте аноблирования как зовут?  Жаннетта Ромэ. Она ведь изначально именно так всем представлялась. Правда очень короткий срок. Несколько дней всего. В Вокулёр вошла Жаннеттой Ромэ, вышла оттуда в путь к Шинону уже Жанной.

В Руане же, во время суда, её никогда не называли ни Жанна де Лю ни, тем более Жанна де Арк. А только «…некая женщина по имени Жанна…»

 

Так с именем Жанны обстояло дело при жизни. А, что же после смерти?

А вот тут то и вспыхивает ярким огоньком впервые это имя - Жанна де Арк. Сверкнуло искоркой… и пропало почти на четыре века!

Дело было так. В 1450 году король Карл Седьмой затеял ( по инициативе инквизиции между прочим) реабилитационный процесс Жанны. А то как то неудобно получалось. Он ведь -наихристианнейший король Франции – любимой дочери церкви, а коронован официально признанной ведьмой.

Надо было срочно исправлять столь двусмысленное положение. Однако для начала такого процесса требовалось заявление от родственников осужденной.

Проблем нет – мать Жанны, Изабелла Ромэ ещё жива, вот пусть и подаст такую бумагу.

Она, правда, неграмотна, так это не беда. Есть во Франции и грамотные люди. Они пусть и напишут. Они и написали. Сделал это некий легист Гильом Превото.

Вот в этой то жалобе впервые и появляется имя: Жанна де Арк.

В дальнейшем ни один из свидетелей, само собой разумеется, это имя не употребляет. Они его и не знают.

Они, свидетели эти, собственно вообще ничего толком не знают. Их рассказы о детстве Жанны пестрят словами «мне рассказывали»  «как мне кажется» «как люди говорили» «как мне доводилось как то слышать»

Какое уж тут имя. Некоторые из свидетелей вообще впервые на этом самом процессе от добрых отцов-инквизиторов услышали, что Жанна то оказывается их односельчанка.

- Да вы забыли просто с годами – небось ласково улыбались им отцы-инквизиторы – Вы пошарьтесь в памяти то и вспомните. Лучше сами вспомните.

Ну, вспомнили, конечно.

Но в приговоре, полностью оправдывающем Жанну, она вновь именуется: Жанна де Арк.

Вообще то странно, да? Во-первых: почему не Жанна де Лю. Дворянства то её никто не лишал.

Во-вторых: откуда взялось это де Арк?

Ну, насчёт исчезновения де Лю, это я вам ничего пояснить не могу.

А вот насчёт де Арка… А, что если пошарить в тех временах? Не отыщется ли вдруг какой нибудь влиятельный де Арк, возжелавший к славе Жанны примазать свою благородную фамилию? Давайте посмотрим.

Бааа, да их тут, де Арков, как комаров!

И все какие высокосановитые. Все какие знатные!

Был оказывается в те времена старинный рыцарский род де Арков. Родословную они свою вели от участника Первого Крестового похода некого де Арка. Там же в Крестовом походе и посвящённом, за доблесть при штурме Иерусалима, в рыцари.

А дальше то!

Гийом де Арк – гувернёр короля Людовика, отца Карла Седьмого

Ивон де Арк – советник Карла Седьмого

Рауль де Арк – камергер Карла Седьмого

Жан де Арк – главный землемер Франции

Симон де Арк – капеллан королевского дворца

И наконец вообще… Жанна де Арк – фрейлина Изабеллы Баварской, матери Карла Седьмого.

Вон их сколько знатной саранчи то! И все, как вы уже поняли, современники Жанны.

Правда, на поле битвы, рядом с Жанной, никто из них замечен не был.

Но может быть попозже решил Жанну к своей фамилии пристегнуть? При таких то должностях влияние у клана де Арков наверно было ого-го какое.

Но как бы то ни было, а тогда ничего не вышло. Как уже было сказано, это имя - Жанна де Арк исчезает аж на четыре века.

Ну, а как же Жанну называли эти четыре века? Неужели вообще забыли?

Ну уж нет! Никто и не думал её забывать! Ни на минуту. Помимо бесчисленных картин и памятников про неё писали в книгах.

Вот например в таких «Корабль добродетельных женщин» (1502 год издания)

«Собрание историй о славных, добродетельных и знаменитых женщинах» (1523 год издания)

«Зерцало добродетельных женщин» (1546 год издания)

«Неодолимые твердыни женской чести»( 1550 год издания»

Поэма «Защитник женщин» (1540 год издания»

Во всех этих произведениях Жанна чуть ли не главная героиня. И как же её называют?

Да почти, что одинаково везде: Жанна, Дева-Жанна, Жанна Орлеанская, Жанна из Вокулера, Жанна из Лотарингии.

 

Однако самыми распространёнными именами Жанны были эти четыре века два имени: «Дева Франции» и «Орлеанская Дева»

 

В Орлеане Жанна стала месночтимой святой ещё до того как её реабилитировали. То есть ещё в официальном статусе ведьмы она уже, одновременно была и святой.

Это уже интересно, но ещё интересней почему орлеанцы её Девой назвали. Полагаете потому, что Жанна сама себя Девой называла?

А вот и нет! Дело в том, что на латыни есть два слова, означающие по русски «Дева».

Это «Puella»  и «Virgina»

Сама Жанна называла себя именно «Puella»  

А вот орлеанцы, устанавливая культ Жанны, применили в имени Орлеанская Дева  слово  «Virgina»

И разница тут космических масштабов!

Потому, что  «Puella»  означает именно деву, девственницу, девушку.

А вот  «Virgina» - только и исключительно…Богородицу.

Орлеанская Дева и Дева Франции это просто неправильный перевод имени Жанны на русский язык. (всё равно как Нотр Дам де Пари перевести как Наша дама из Парижа)

А правильный перевод – Орлеанская Богородица и Богородица Франции.

Именно так читали и именно так понимали эти имена Жанны средневековые люди.

То есть, для тех людей Жанна даже и кем - то значительно выше рядовой святой представлялась? Да. Вот именно. Кем - то равной самой Богородице – так видели её средневековые французы.

И только в 19 веке её перестают официально так называть!

 В том самом 19 веке, когда изучением истории занялись на научной основе,  имя «Жанна де Арк» всплыло из архивов и, уже навечно, приросло к Жанне.

Правда, в конце 19 века была сделана попытка имя Жанны изменить. Да не чуть-чуть, а сильно. Не Жанна де Арк, а Жанна Дарк.

Разница огромная  «Арк» - лучник   «Дарк» - тёмный, мрачный.

Жанна Тёмная! Ничего себе! Это кто же осмелился? А сделал это молодой французский историк Вале де Виривиль. Пришёл он к такому выводу после более тщательного, чем это было проделано до него, изучения архивов. И вот на какую сенсацию он там нарвался.

Но сначала небольшое пояснение.

Дело в том, что официальным языком западноевропейского средневековья была латынь.

Все бумаги, все книги писались именно на латыни. Очень удобно, кстати. Вся элита Европы могла общаться между собой без переводчиков, а научные открытия распространялись среди европейских учёных кругов моментально.

И поэтому все официальные бумаги во Франции писались в двух экземплярах. Сначала черновик (почему то называемый «минутка») на французском, а потом уж чистовик – на латыни.

 Чистовик шёл в дело, а «минутка» не уничтожалась, а хранилась в отдельном месте.

Вот Вале де Вервиль и нашёл «минутку» того самого заявления матери Жанны - Изабеллы Ромэ!

И там Жанна именуется именно Жанна Дарк. И только при переводе на латынь, на чистовике, чудесным образом преобразуется в благородную де Арк!

Вале де Вервиль пишет на эту тему статью. И предлагает впредь именовать национальную героиню именно Жанна Дарк.

И тут же на него обрушивается благородное негодование научных и общественных кругов Франции. Вале де Вервиля обвинили в отсутствии патриотизма.

Видный историк Анри Валлон, большой друг тогдашнего Римского Папы Пия Девятого в гневе писал:

« И как можно было до такого додуматься! «Дочь сумерек»! Даже англичане не выдумали бы лучше. Вот какой им отличный подарок! Нет! Давайте же отвергнем эту варварскую форму Дарк и сохраним за Жанной её французское имя»

 

Однако Вале де Вервиль не сдался, а продолжал, с документами в руках, отстаивать свою точку зрения.

Ему удалось перетянуть на свою сторону историка и, что немаловажно, издателя «Большого энциклопедического словаря» Пьера Ларусса. И в обширной статье вышедшей в этом словаре в 1870 году, посвящённой Жанне, она именуется Жанна Дарк.

Однако уже к 1880 году имя Жанна Дарк исчезает со страниц научных трудов. Сторонники более патриотичного направления восторжествовали.

С того времени и, теперь наверно навсегда, она – Жанна де Арк!

 

Уфф. Запутались мы совсем с именами этой девушки. И так и не узнали- как же её подлинное имя. Остаётся только одно- спросить у неё самой.

Жанна, чёрт возьми, восстань на секунду из праха и ответь нам: как тебя зовут?!

 

«…Там где я родилась меня звали Жаннетта, во Франции Жанна, а своё прозвание я не знаю и никогда о нём не слышала…»

 

Это всё, что ответила нам с вами Жанна со страниц протоколов судебного процесса, относительно своего имени.

 

                                    (Продолжение следует)

Изначально Гиммлер планировал сделать СС не то, чтобы уж прям государством в государстве, но неким орденом избранных и посвящённых в великие тайны бытия.

Отсюда и стремление отделить СС от остальных структур Рейха. Своя форма, свои знаки различия, своя армия, своя внутренняя полиция (СД), ну и конечно свои ритуалы, свои торжественные и траурные церемонии.

В этой статье мы немного познакомимся с некоторыми ритуалами СС

Это присяга новичков СС. Вообще вступление в СС было затруднено до крайности. От кандидата требовалось предоставить документы о том, что его предки, начиная с 1800 года не имеют ни малейшей примеси "неарийской" крови. Вот как там люди эти справки собирали-ума не приложу.

После того, как документы были собраны и установлено, что кандидат не имеет ни пороков анкетных ни пороков физических , начинался дял него долгий путь в члены СС. 9 ноября в годовщину пивного путча его объявляли новобранцем и он получал право носить чёрную форму, но без петлиц.

30 января новобранец получал предварительное удостоверение эсэсовца. И, наконец, 20 апреля, в день рождения Гитлера новобранец получал петлицы и постоянное удостоверение члена СС. Он приносил при этом следующую клятву

"Клянусь тебе, Адольф Гитлер, фюреру и канцлеру германского Рейха, быть верным и храбрым, храня послушание до самой смерти"

Для бракосочетаний эсэсовцев, ритуала своеобразного "крещения" младенцев и.т.п в СС были специальные алтари

Вот например "крестины" если можно так выразиться

Это, похоже, тоже крестины

Обратите внимание на знаменитую чёрную форму СС, какой она была на самом деле. У нас принято считать её какой то невероятно красивой. Но это впечатление сложилось от знаменитого фильма "Семнадцать мгновений весны". А там ведь чёрную форму шили по фигурам актёров причём в тех ателье, что шили форму для генералитета Советской Армии. Потому и форма красиво выглядит.

А в реальности...ну посмотрите на фото, какие то пэтэушники из железнодорожного ПТУ. Правильно сделали, что в дальнейшем сменили эту форму.

Это вот какая то чаша для исполнения ритуалов эсэсовской религии

Это одна из эсэсовских наград - Светильник Йоля (какой то языческий бог)

А это вот церемония его вручения и корочка о вручении

Торжественный обед по случаю вручения очередного светильника ( какое то преувеличенное значение придавалось этим светильникам, вам не кажется?)

А вот изготовление Светильников

Это, похоже, похороны. Светильник присутствует

А вот и свадьба

 

 

Светильники почему то отсутствуют. Наверно для свадеб их не использовали.

Опять свадьба, очевидно. Гости на церемонии довольно важные

 

И снова похороны. Вообще смотреть на похороны эсэсовцев гораздо приятней чем на их свадьбы, не правда ли?

А это детки эсэсовцев. Так как фото 34 года то вполне возможно некоторые из них успели, таки стать и настоящими эсэсовцами.

А пока они тренируются

Военная игра. "Побей коммуниста" наверно называлась. Видите надпись "Дом Либкнехта"? Это штаб квартира немецких коммунистов. "Коммунисты" отчаянно отстреливаются

Но отважные эсэсовцы всё таки берут коммунячье гнездо штурмом

И в концлагерь их. Да-да в детских лагерях немецких детишек учили и концлагерному искусству.

Своих мини-газовых камер кажется у детей всё же не было.

Кстати, чего то я не припомню ни одной фотографии где бы советские дети той поры играли в НКВД или ГУЛАГ.

 

 

 

Недавно мы с вами на этом сайте ознакомились с детскими играми 3 Рейха. Сейчас я предлагаю вашему вниманию детские игрушки той же поры, но советские.

Начнём, как и в случае с игрушками 3 Рейха, с настольных игр. Вот игра - ходилка под названием "Москва-Китай". 

Нужно было, бросая кубики долететь из Москвы в Китай. Если вас удивил такой маршрут, объясню причём тут Китай.Дело в том, что в 1925(!!!) году СССР открыл регулярную грузопассажирсую авиалинию из Москвы в Пекин. Существовала она семь лет и за это время советские самолёты налетали более 10 млн километров и перевезли 47 000 пассажиров и около 450 тонн грузов. Для тех лет - очень приличные показатели.

А вот достаточно прогрессивная для тех лет игра. Называется "Электрификация"

Прогрессивной я её назвал не потому, что она прогрессу посвящена, а потому, что игровая механика её была для тех лет весьма необычна. Дело в том, что эта игра была карточной, как современные мегапопулярные "Подземелье и драконы". Так и задумаешься, а не СССР ли впервые такой тип игр выдумал.

Где электрификация там и индустриализация. Игра "Дадим сырьё заводам"

Это тоже обычная ходилка, но познавательная. Дети ещё и учаться тому, какие виды сырья нужны для производства

 

А вот в какой то степени головоломка. Называется "Ленин идёт в Смольный"

Это Ленин в Октябре идёт с конспиративной квартиры в Смольный. И надо ему избежать и полиции и казаков и юнкеров. У того ребёнка, который не мог с трёх раз провести товарища Ленина в Смольный родителей расстреливали.

Знаете, вот, как по мне, то советские игры выглядят всё же сильно симпатичней игр 3 Рейха. Помните там игрушка "Разбомби Англию" "Выгони евреев" и.т.п. Советским детям не предлагалось никого разбомбить, замочить, расколампуцать.

Но вот Мировая революция, это конечно святое.

Поэтому вот и одноименная игра

 

Вот ещё одна игра. Вы только посмотрите какое прелестное название. "Революция в Бруклине". Жаль, что от неё сохранилась только коробка. А игровое поле и правила неизвестны ( Или засекречены,а?)

А если сейчас подобную игру выпустить, будет спросом пользоваться? Как считаете?)

Были конечно и военные игры. Вот например тоже игра про авианалёт. "Воздушный бой" называется

Правила, увы, неизвестны. Но, обратите внимание, в отличии от аналогичных игр 3 Рейха, в этой игре советская,то есть родная для ребёнка сторона, не нападает, а обороняется.

Православной, мусульманской и прочей духовности при т. Сталине не было ни на грош. Из детей готовили отъявленных безбожников. Вот например игра "Безбожные кегли" (Внимание: дальнейший просмотр может оскорбить чувства верующих. Если вы верующий, немедленно закройте глаза и, на ощупь, выйдете с сайта.)

 

Внимание вопрос: на сколько лет сядет издатель, рискнувший бы выпустить такую игру в наше время?

 

А теперь солдатики. Между прочим в Сталинское время они делались исключительного качества.

Это фото 1940 года. 

Эта игрушка была сделана точь в точь как настоящая гаубица. Ствол поднимался, опускался. Станины разводились. В комплекте был и тягач для этой гаубицы и даже банник - такая штука для прочистки ствола. Вот прикладывались ли маленькие боевые снаряды - не знаю

Обратите внимание на марку грузовика. А ведь это 1940 год. До всякого Ленд-лиза

Ну и просто машинки. Дети тоже их любят. Вот набор гоночных автомобилей

С помощью такого набора советский ребёнок мог даже поиграть, например, хоть в Формулу-1. Если она в то время была, конечно

Грянула война. Вроде бы тут не до игрушек. Никто бы слово в упрёк не сказал, сверни СССР детскую промышленность. Англия, вон перестала игрушки выпускать. И ничего.

Но в СССР предложение вообще забросить выпуск игрушек для детей могло повлечь для предложившего незаконные сталинские репрессии. И  запуганная террористическим сталинским режимом советская промышленность продолжает выпускать игрушки. Вот солдатики фабрики Московского райпромторга. Набор выпущен в количестве 200 тысяч экземпляров.

Правда они уже, конечно, не оловянные. Бумажные

 

Набор этот стоил всего навсего 10 рублей. В перерасчёте на деньги восьмидесятых годов - 10 копеек.

 

В завершении хочу сказать. Ведь правда же наши игрушки гораздо симпатичней немецких. Не по качеству-качество немецкое известно. А по идее своей. Вот не учил СССР своих детей ненависти ко всему живому. И даже военные игрушки получались оборонительными.

 

 

Наверно одна из самых жутких и непонятных вещей в 3 Рейхе было то, что все эти преступления, все эти немыслимые зверства творили не нелюди, не орки, не специально выведенные в подземельях урук-хаи, а люди. Просто люди. Такие же как мы с вами. А у этих людей были дети. Дети же, во все времена любили, любят и будут любить играть. Вот и в 3 Рейхе они тоже играли. Давайте же познакомимся с детскими игрушками 3 Рейха

Вот игра "Разбомби Англию"

Как видим, ничего необычного. Простой китайский бильярд, правда на своеобразном фоне. Сейчас похожие, только с мигалками и музыкой во всех барах стоят. Правда там, кажется, никого бомбить не предлагают. Пока

А эта игрушка учит детей экономить топливо. Называется " Поймай угольного вора"

Бродилка, но познавательная. Бросаешь кубик и ходишь. Попал на красную клетку-растратил дефицитное топливо, получай штрафные очки. Попал на чёрную -сэкономил топливо для Фатерлянда. Попал на белую-ничего не происходит

 

А вот тоже "ходилка". Выпущенная в 1936 году. Сразу после принятия Нюрнбергских антисемитских законов. Называется " Евреи-вон отсюда"

Вот игровое поле

А вот игровые фишки

Это шестеро евреев, которых игроки должны доставить на сборный пункт для депортации. Сделать это не просто. Потому, что у кого то из евреев не в порядке Аусвайс, кто то желает подкупить полицейского, а кто то вообще ни хочет уезжать из милого 3 рейха. Вообщем детишкам приходилось изрядно ломать голову над этой игрой.

Она, кстати, была издана тиражом в 6 миллионов экземпляров. Чтоб как можно больше детей тренировалось.

Были и настольные варгеймы. Вот например "Атака "Штуки"  Штука это знаменитый пикирующий бомбардировщик Ю-87

Вот игровое поле.

Игроку нужно было добраться до объектов на территории Англии, борясь при этом с зенитками, прожекторами и перехватчиками противника.

 

Ну и конечно же были солдатики!

 

Вот эта игрушка называется "Штурмовики едут в Нюрнберг". Это они, пока ещё не на трибунал едут, а на свой съезд

Девочки не любят солдатиков. Девочки любят кукол. Пожалуйста. Вот вам юная фройлян милый пупсик

А ещё девочки должны учиться готовить. Вот например формочка для выпечки вкусных печенек

Но были и совсем уж обычные игрушки. Ну вот например

 

А вот это тёплая, уютная новогодняя открытка

Ну и напоследок, вкусная  газировка для детей 3 Рейха

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 20

 

Ну, что ж, нам с вами осталось совсем немного до конца Орлеанской мистерии. В тот же день 8 мая по инициативе епископа Орлеана был устроен грандиозный Крестный ход вокруг города. Разумеется, Жанна приняла в нём участие.

Правда не шла, а ехала на своём белом коне. Во главе Крестного хода. Священники с иконами и мощами занимали только второй эшелон этого шествия. Вслед за Жанной. Ну, а уж дальше – все воины и все горожане.

Всё это не слишком то соответствует канонам проведения крестных ходов. Всё таки на них не ездят, а ходят, и священники идут впереди всех.

Но у Жанны, как мы уже успели убедиться, были какие то свои понятия о том, что можно, а что нельзя. Вот решила она, что ей можно на крестный ход верхом, и поехала.

Само собой разумеется, никто и не подумал возразить против этого. Ведь это Дева, Божья посланница! Раз она на коне – значит ей это можно и никаких разговоров.

После этого шествия, Жанна с небольшим эскортом из телохранителей и своих верных апостолов – головорезов, не дав себе отдохнут и невзирая на две раны, поскакала в Блуа. К дофину Карлу. Она намеревалась сразу же вести его в Реймс на коронацию.

Мы с вами пока за ней не последуем. Прежде чем опустить занавес над сценой у Орлеана где перед нами разыгралась эта великая драма, полезно, я думаю, будет посмотреть и эпилог её.

 

Орлеанцы доказали свою глубокую признательность Жанне. Ей была назначена щедрая, пожизненная пенсия от города, которая исправно выплачивалась (даже слишком исправно, как мы в дальнейшем увидим)

День 8 мая с 1429 года самый главный праздник в Орлеане. Называется День Освобождения Города. (именно так – все три слова с большой буквы) Сначала он был только религиозным, а потом стал и светским.

 Даже сейчас орлеанцы наиболее пышно празднуют 8 мая именно День Освобождения Города, а не окончание Второй мировой.

И это шествие, впервые состоявшееся 8 мая 1429 года, с тех пор, вот уже скоро шесть веков, непременный и самый главный атрибут праздника.

В 1435 году праздник, помимо шествия ознаменовался первой постановкой «Орлеанской мистерии». Выше уже говорилось, что организовал её, на свои деньги, Жиль де Ре

«Орлеанская мистерия» довольно точно воспроизводила сцены битвы у Орлеана. Это было нечто вроде современных исторических реконструкций, только в более грандиозном исполнении.

В год когда Жанну реабилитировали, все участники шествия, читай все орлеанцы, получили, в качестве подарка, индульгенции на 100 дней. Полагаю, успели ими широко воспользоваться. Срок то достаточный, чтоб всласть нагрешиться. Что творилось в эти 100 дней в Орлеане и окрестностях предлагаю читателям вообразить самим. Насколько фантазии хватит.

Интересная деталь. Аж целых пять веков роль Жанны на Празднике Освобождения Города играли мужчины. Отцы города выбирали наиболее миловидного мальчика и обряжали его в ту одежду, которую Жанна носила в Орлеане. Красно-зелёная короткая мужская курточка, красные чулки и круглая красная шапочка с двумя зелёными перьями.

Вот этот юноша и был весь праздник Орлеанской Девой. И называли его….ох, вот даже не знаю как это по- русски то сказать. Дело в том, что во французском языке у слова «Дева» есть ещё и мужской род. Вот этим то мужским родом слова «Дева» тех мальчиков и называли.

А по русски как это будет? «Дев», что ли? Или девочко-мальчик?

Вообще, конечно, нам это может показаться странным. С какой стати девушку играет мальчик? Почему нельзя было подобрать красивую девушку семнадцати лет и доверить роль ей?

Да потому, что в этом случае девушку то пришлось бы в мужской костюм облачать! Это же кошмар, неправда, ли? Грех! В Библии то, как мы уже знаем, прямой и однозначный запрет на ношение женщиной мужского костюма ( не учли только, да и до сих пор не учитывают, что в те времена когда и  в тех краях где писалась Библия штаны были именно частью женской одежды, а отнюдь не мужской)

Конечно, женщины одевались для разных целей в мужское. Но дела это тайно или, хотя бы делали вид, что делают это тайно.

Во всём Средневековье, пожалуй, только Жанна открыто в мужском щеголяла. Но она то Посланница Божья, для неё ничего не грех. Впрочем, об этом мы уже говорили.

И только в 1912 году впервые Жанну изображала именно девушка. То есть в начале 20 века женщина, наконец то могла появиться на публике в мужском одеянии, не боясь церковного наказания и людских пересудов.

Звали эту девушку Жанна Боро. Разумеется, ей было именно семнадцать лет.

С тех пор и по наши дни Жанну на Празднике Освобождения Города изображают именно те, кто и должен изображать – семнадцатилетние девушки.

(Празднование Дня Освобождения Города)

Правда в веке осьмнадцатом, веке просвещённом решили, что как то неудобно, когда Жанну изображает только мужчина. Надо бы как то и женский пол ввести. Всё таки осьмнадцатый век. Просвещение, энциклопедия, все дела… Наверно уже можно. И ввели.

Но не роль Жанны, а на роль, как бы сказать…одной из ипостасей Жанны, что ли.

Вообщем рядом с этим….блин, да как же мне его назвать то?- ладно пусть будет «Дева мужского рода»

Вообщем рядом с Девой мужского рода появляется девушка называемая Скромница. Её выбирали из самых целомудренных девушек Орлеана. Она символизировала Скромность и Чистоту Орлеанской Девы (где они у реальной Жанны скромность узрели, вот понятия не имею)

И с тех же времён было постановлено, что каждое 8 мая город даёт приданное аж в 1200 золотых ливров одной девушке. Девушка эта, непременно должна была отвечать следующим условиям: она должна быть скромна и целомудренна, из бедной семьи и рождена в стенах Орлеана.

Теперь мы подоши к чёрным страницам в праздновании Дня Освобождения Города. Как вы наверно уже догадались – это годы Великой Французской революции.

Конечно, эта революция воистину великая и те блага, что она принесла цивилизации переоценить невозможно.

Но ведь «Большое видится на расстоянии». На расстоянии Французская революция – Великая, а вблизи, в подробностях – такая мерзость.

Ведь, чтобы отречься от старого мира и отряхнуть его прах с ног надо разрушить и испоганить знаковые символы старого мира.

А, что может быть для Франции знаковей чем образ Жанны? То-то и оно, что даже близко никого и ничего.

Поэтому именно Жанна и вызывало наибольшее раздражение революционно настроенных французов. Потому и глумиться над ней начали ещё за несколько лет до собственно самой революции.

И занялся этим делом никто иной как сам великий Вольтер. Оглядывая окрестности великий Вольтер не сумел разглядеть ни в современной ему Франции, ни в её истории ничего хорошего, а только одну сплошную мерзость.

(Вольтер)

Оказывается наряду с великим Вольтером во Франции существует монархия какая то, церковь зачем то. И это всё из-за Жанна. Да как же осмелилась эта бесстыжая девка спасать Францию не спросясь его, великого Вольтера?

Интересно, но во время Русской революции появился какой- то поэт, фамилию его не помню, честно говоря, а искать нет охоты. Так вот тот поэт написал про Минина и Пожарского «Подумаешь они спасли Рассею. А может лучше было не спасть?»

Убогий, он и не подозревал небось, что в этот момент он был всего лишь жалким плагиатором великого Вольтера, которому аналогичная мысль пришла в голову на полтора века раньше.

Чего там действительно было Францию спасать? Нехорошо это. Так решил великий Вольтер и не закрался в его великую голову простой вопрос: а если бы не Жанна, то где бы тогда  он, великий Вольтер волтерьянством занимался то?

Вообщем великий Вольтер берётся за перо и пишет комедию(!!!) «Орлеанская девственница».

В этой комедии Жанна выведена алкоголичкой и развратницей. Она постоянно пьянствует и занимается любовью с солдатами и полководцами. Но только с французскими. Дело в том, что между ног у неё хранится «Честь Франции» и она отбивает все попытки англичан туда забраться.

(Жанна де Арк по мнению Вольтера. Гравюра из "Орлеанской девственницы")

Если вы полагаете, что французы за такое произведение порвали на клочки автора, или хотя бы заставили его публично сожрать свою пьесу, ну или, на самый худой конец общественной обструкции подвергли и перестали руки подавать, то сильно заблуждаетесь.

Франция приняла пьесу с восторгом! И даже при дворе её читали и чуть ли не поставить на сцене Версаля собирались ( Вот там уж точно скоты неблагодарные сидели. Сами себе гильотину усердно зарабатывали, в том числе и вот этим)

А возмутились этой пьесой (надо отдать им должное) именно англичане. Сама мысль о том, что их армию могла разбить алкоголичка и развратница показалась английским джентльменам в высшей степени неостроумной.

О чём они и не замедлили уведомить великого Вольтера в частности и Францию вообще, сказав, что они думают и о французской драматургии на современном этапе и о французской благодарности.

Хочу сразу сказать: Вольтер действительно великий человек. Вклад его в европейскую историю переоценить невозможно.

Что же на него нашло, когда он набросился на Жанну, на один из самых светлых образов во всем Европейском Средневековье?

Полагаю, что так повлияла на Вольтера общественная атмосфера предреволюционной ситуации, сложившейся тогда во Франции.

Ведь в преддверии Революции общество немного, а порой и сильно сходит с ума (Кто застал Перестройку в СССР должен хорошо помнить эти странные явления)

Справедливости ради скажем, что во всей Франции нашёлся таки один достойный человек, решившийся вступиться за честь страны. Это был Королевский прокурор Сегье. Он приговорил к публичному сожжению…нет не Вольтера, а его «Орлеанскую девственницу» и ещё несколько произведений.

Странно, но это потребовало от Королевского прокурора изрядного мужества. Вот какое не вполне понятное письмо он написал по этому поводу своей жене:

«Я не скрываю от себя, какой ненависти подвергаюсь, осмеливаясь привлечь к ответственности клику столь же предприимчивую, сколь и многочисленную. Но каким бы ни был риск, связанный с моим решением, я с бесстрашием доведу дело до конца»

 

И довёл. Труды Вольтера были таки публично сожжены. И Королевскому прокурору ничего за это не было. Ну почти ничего. Просто король, Людовик Шестнадцатый Гильотинированный выгнал его с должности Королевского прокурора. Чтоб не смел, мракобес этакий, стоять на пути прогресса.

Ну, а дальше грянула Революция. И началось.

Из гробниц были вышвырнуты тела французских королей, разорваны на части и сброшены в нечистоты.

Мумифицированное тело кардинала Ришелье так же исторгли из гробницы, оторвали голову и ногами гоняли её по площади ( вот наверно кто футбол то изобрёл, а совсем не англичане). А потом какой то революционно настроенный лавочник взял голову Ришелье в руки и зачем то откусил у неё нос и уши. Разжевал и проглотил.

Тело Жанны не досталось прогрессивной французской общественности. Над ним поглумились задолго до того.  И, что же теперь делать прогрессивной общественности?

Как ей продемонстрировать всё своё презрение к негодяйке, посмевшей спасти французскую монархию? Ведь именно это, на полном серьёзе, ставили Жанне в вину французские революционеры.

Кстати, а чего они от Жанны хотели то? Чтобы она устроила во Франции парламентскую республику и провела всеобщие выборы, так, что ли?

Но прогрессивная общественность всё же нашла способ продемонстрировать стране и миру своё отношение к Жанне. В Орлеане стояла много веков статуя Девы. Раздолбать её! И раздолбали.

Там же в Орлеане трепетно хранилась в соборе прядь волос Жанны, которую она, по обычаю того времени втиснула в свою печать под одним из писем.

Прогрессивная общественность Орлеана сожгла эту прядь волос! Будет знать как наш город спасать!

Что же ещё сделать? Ага, идея! В соборе находится гроб с телом Орлеанского епископа Гийома. Того самого, что был в Орлеане всю осаду, деля со своей паствой всё осадные тягости. Именно этот епископ и провёл описанный нами крестный ход, положив тем самым начало традиции празднования Дня Освобождения Города.

Вот же каналья! Да его за это четвертовать мало! И плевать, что он мёртв!

 Гроб с телом выволакивают из собора, останки епископа четвертуют и сбрасывают в Луару. А гроб? Ну не пропадать же добру! Гроб стали использовать как поилку для скота на рыночной площади

Ну, а затем, так как крушить и осквернять больше было нечего – отменили празднование Дня Освобождения Города. А чего там праздновать то? Ведь как теперь, на излёте восемнадцатого века выяснилось, никто там ничего не освобождал, а наоборот отдал Орлеан в многовековое рабство королям и попам.

Сколько пьянке не длиться, а трезветь то придётся. Роль вытрезвителя для французов сыграл Наполеон.

В 1803 году, ещё будучи не Императором, а Первым Консулом, он распорядился глумление над историей прекратить, всё, что осталось от королей и прочих исторических персон заново и с почётом захоронить. А в Орлеане восстановить празднование Дня Освобождения Города.

И орлеанцы восприняли это с восторгом, так как к тому времени они и прогресса и революции нахлебались до сыта и больше.

С тех пор ничего подобного в Орлеане не повторялось и, смею надеется, не повторится.

На этом мы с вами опускаем занавес над Орлеанской мистерией и поспешим вслед за Жанной в Блуа.

Там Дофин Карл ждёт вестей из под Орлеана. Ночей не спит. Но вы за него не волнуйтесь – он днём отсыпается.

 

                                                                           Конец Первой части

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 19

 

Правда за три дня боев Жанна уложила в землю почти половину армии, вручённой ей дофином.

Стоило ли оно того? Пожалуй, да

Победа под Орлеаном это не просто крупный стратегический успех французов. Она была из тех побед, что меняют лицо человечества.

Падение Орлеана означало бы полную победу Англии в войне. А значит – Франция исчезла бы с карты Европы.

Как выглядела бы история Европы без Франции? Что бы случилось, если бы Англии была не островным, а континентальным государством?

Не будем гадать. Ясно одно – история Европы, да и мира стала бы совсем другой.

Но Франция была спасена! Орлеанская победа явилась переломной точкой в войне. Отныне инициатива навсегда переходила в руки французов.

Англичане, после Орлеана, уже до самого конца войны не могли провести крупной наступательной операции и окончательно перешли к стратегической обороне, пытаясь лишь удержать то, что было в их руках. А это во все времена и во всех войнах – прямая дорога к поражению. Ибо только наступлением выигрываются и битвы и войны.

Орлеанский разгром подорвал физические силы Англии и буквально уничтожил её финансы.

Выше мы с вами видели, что уже перед началом Орлеанской операции экономика Англии из-за затянувшейся войны все больше и больше впадала в кризис.

Именно поэтому и было решено покончить с войной одним ударом.

Для финансирования этого последнего и победного, как виделось англичанам, удара казна Британии была подчищена самым основательным образом.

Затем ещё и ограблены налогами владения англичан во Франции.

Но и этого не хватило.

В марте 1429 года герцог Бэтфорд, от имени малолетнего короля Эдуарда объявляет новый налог.

С людей всякого звания ( то есть и с дворян и со священников, случай неслыханный!) брали четверть их годового дохода. Годовой доход жертвы на пальцах прикидывали сборщики налога.

С пытающихся уклониться взимали двойную сумму. Собранных, вернее содранных с кожей и кровью денег, не хватило и вновь пришлось обратиться к ростовщикам.

Заложить пришлось практически всё. Говорили, что незаложенными остались только английский трон ( имеется в виду сама мебель) и английская корона (имеется в виду сам головной убор)

Их бы тоже заложили, но нельзя было. По закону трон и корона символы Англии и самому монарху не принадлежат. И вообще никому не принадлежат, так, что и закладчика у них быть не может.

Ну а всё остальное вплоть до посуды и одежды – в заклад.

Всего Англия затратила на Орлеанскую операцию фантастическую сумму – 440 тысяч золотых ливров.

В наши деньги перевести это вряд ли получится, переведём в золото, благо ливры они из золота и делались.

Итак: ливр примерно 9 грамм золота. Выходит 440 тысяч ливров это 3 960 кг золота. Почти четыре тонны!

И больше половины этой суммы – займы под грабительские проценты.

Англичане поставили на Орлеанскую карту всё. И игра стоила свеч, чёрт подери! Возьми они Орлеан и вся Франция, богатейшая страна Средневековой Европы, попадает в британские руки.

Затраты окупились бы с лихвой

Англичане очень старались. Под Орлеан были отправлены лучшие бойцы во главе с лучшими командирами. Они сделали всё. Они были в полушаге от желанной победы.

Сколько там оставалось Орлеану до падения? Две недели? Месяц? А может считанные дни?

Ставки так высоки, что в марте 1429 года сам британский регент, герцог Бэтфорд, прибывает из- за пролива в Париж, чтобы там, на месте, лично контролировать ситуацию.

Вечером 9 мая забрызганный грязью до самой макушки гонец из армии приносит ему весть от которой герцог лишился сознания.

Придя в себя, он пишет королю Эдуарду. Даже через шесть веков доносится со строк этого письма ярость и горькое отчаянье герцога:

 

« Всё шло хорошо в этой стране. Пока Ваши люди не пострадали от тяжкого удара, нанесённого, как некоторые говорят, при участии небесных сил. Но по моему этот удар нанесла ученица и прислужница дьявола, так называемая «Дева», владеющая искусством колдовства и чародейства, с помощью которых она внушила Вашим людям нелепые мысли и необъяснимый страх…»

 

 

«…Нелепые мысли и необъяснимый страх…», а ведь не так уж далеко от истины. Очевидно к моменту написания этого письма герцог Бетфорд уже достаточно был извещён о подробностях сражения.

 

Мы с вами тоже уже кое, что про это знаем и тоже сможем попытаться сделать некоторые выводы.

Да, Жанна провела блестящую военную операцию и вполне заслужила восторги современников и похвалы самого Наполеона.

Вспомним этапы по которым Жанна громила противника

Сначала массированная психологическая обработка и противника и своих, потом стремительный перехват инициативы и молниеносные удары в ключевые точки блокадного кольца. В итоге, количественно и качественно превосходящий противник разгромлен по частям.

Но ведь всё это Жанна провела на грани и даже за гранью опасности своего полного поражения. Она постоянно рисковала и рисковала не то, что запредельно, а вообще не разумно.

При мало мальски правильных действиях англичан разгром Жанны, гибель её и падение Орлеана были бы неизбежными.

Но штука то в том, что англичане не делают этих правильных действий. Они, собственно, вообще ничего не делают. Как мишени стоят и ждут удара.

Да, чтобы провести такую рискованную операцию, нужна была запредельная дерзость и смелость Жанны. Но нужен же был и такой парализованный противник.

И ведь не скажешь, что английское командование было трусливо или неопытно. Чтобы в этом убедиться, давайте хоть вкратце взглянем на биографии английских командующих, что встретились с Жанной под Орлеаном.

Гласдейл – выходец из простонародья. На этой войне с младых ногтей. Не происхождением, а храбростью и талантом достиг командных высот.

Собственно он единственный из английских командиров под Орлеаном, который не сидит в параличе, а действует. Но как он действует?!

Ни с того, ни с сего обнажает переправу, делая высадку Жанны на южный берег Луары максимально комфортной.

Дрался, правда, как лев и погиб геройски. Так, что к нему особых претензий нет.

 

А вот перед нами главнокомандующий английскими войсками под Орлеаном сэр Вильям де ла Поль.

Ему 35 лет из них двадцать он воюет во Франции. Понимаете: этот человек воюет дольше, чем Жанна вообще на свете живёт!

Уже в двадцатилетнем возрасте он прославился мужеством при осаде Арфлёра и в битве при Азенкуре.

Что с ним случилось под Орлеаном? Он сам очевидно не очень это понимал. Поэтому отступив от города ещё долго будет шататься со своей армией по вдоль Луары всё пытаясь напасть на Жанну, проводящей в то время Луарскую компанию. Но так и не решится! Сдаст и всю Луару без боя, как сдал Орлеан. А потом и сам в плен попадёт.

 

И, наконец, перед нами сэр Джон Тальбот. На этой войне с 1412 года. Вот уж точно не юнец желторотый и не трус.

«Британский Ахиллес» - вот как величали его и британцы и французы.

Уважение к нему было столь велико, что когда Жанна всё таки поймает быстро удирающего от неё «Ахиллеса», дофин Карл отпустит того без всякого выкупа.

Тальбот будет воевать до самого конца войны. Он погибнет в самой последней битве Столетней войны. Произойдёт это 17 июля 1453 года в сражении при Кастийоне.

Будучи командующим английскими войсками, сэр Тальбот, одержит за свою жизнь 48 побед в сражениях.

За это можно было бы его назвать не только «Британским Ахиллесом», но и «Британским Суворовым». Вот только великий русский полководец хоть и выиграл столько же битв сколько и сэр Тальбот, но в отличии от британца не потерпел ни одного поражения и ни разу ни от кого не удирал, как «Британский Ахиллес» из под Орлеана.

 

Вот такие командиры возглавляли осаду Орлеана в тот момент, когда там появилась Жанна. Опытные, матёрые волки!

А бессильно опустив руки, наблюдали, как их войска громит семнадцатилетняя девушка!

Да, что на них нашло?!

Английский историк Сэквилл Уэст, подробно изучившая историю осады Орлеана подводит такой итог:

 

« Весь образ действия наших земляков, участвовавших в тех событиях, кажется мне до такой степени странным и медлительным, что это можно объяснить только сверхъестественными причинами. Причинами, о которых мы в свете нашей науки двадцатого столетия – или, может быть, во тьме нашей науки двадцатого столетия? – ничего не знаем»

 

Ах, эти милые сверхъестественные причины. Как же они удобны и как же быстро всё объясняют.

Сказал : «На всё Божья воля» и вроде сразу всё ясно.

Ну, а если попробовать объяснить поражение англичан без вмешательства сверхъестественного? По материалистически.

Только поймите меня правильно – я совсем не исключаю в истории Жанны чего то сверхъестественного. Я и сам убедился и, надеюсь, вас Читатель, убедил, что правы были те современники Жанны повторявшие «Что то в этой девушке было»

Но, как я уже говорил, пишу то я не «Житие Святой Жанны», поэтому и стараюсь обходиться в своём рассказе, сколь это возможно, без «роялей в кустах» типа Божьей Воли или Руки Провидения

Правда, в случае с Жанной, иногда без этого кое, что и объяснить невозможно. Но в таком случае лучше просто рассказать и не пытаться объяснять, чем привлекать для объяснения, что то сверхъестественное.

А вот в случае с Орлеаном, я думаю, можно всё объяснить и не прибегая к нему.

Итак, что нашло на англичан? Почему раньше английский обоз мог разбить французское войско, а теперь английское войско убегает от одной единственной девчонки?

Мы это поймём, если поймём сознание средневекового человека. Нам надо попробовать отказаться от мироощущения современного человека, рационального, хотя тоже немного потрёпанного религиозностью и попробовать почувствовать мироощущение человека средневекового. А мироощущение это полностью и ,абсолютно, религиозное. Оно пока ещё не затронуто научной картиной мира.

Веру средневекового человека в Бога даже трудно верой то назвать. Это не вера, а абсолютная убеждённость в его существовании. Как и в существование Дьявола.

Ибо вера в Дьявола неотъемлемая часть веры в Бога.

Кстати сказать, в то время поклоняющихся Дьяволу, особенно среди простонародья, было едва ли не больше чем поклоняющихся Богу. Жиль де Ре ведь отнюдь не исключение из правил, а, скорее, одно из правил средневекового мира.

 

Для средневекового человека  святые и ведьмы, посланцы Бога и слуги Дьявола были абсолютной и непререкаемой реальностью.

 

И вот, зная всё это, что же мы должны понять о мыслях и ощущениях англичан (впрочем и французов тоже) когда Жанна появилась в Орлеане.

 

Они же все уже знали пророчества о явлении Девы. А теперь им очень быстро внушили, что Дева явилась. Вот она! Перед вами!

Тем, кто это внушал, трудиться много не пришлось. Религиозное сознание, то есть сознание не ведающее, что такое критическое мышление, очень легко внушаемо. Верит во всё, что угодно быстро и сразу. Причём, порой, в прямо противоположное, даже не замечая эту противоположность.

Это очень ярко в Библии показано. Помните: сегодня поклоняются Яхве, через несколько дней, с такой же страстью и верой падают на колени перед Золотым тельцом.

Или из нашей, русской истории. Веками поклонялись Богу Велесу, вдруг объявлено, что отныне это не Бог Велес а Святой Власий.

Ну и ладушки! Никаких вопросов о таком понижении Велеса в звание у религиозного сознания не возникает. Главное – есть кому поклоняться.

 

Так, что ни тени сомнения в том, что Жанна посланница сверхъестественных сил у окружающих не возникает.

Правда, англичане, уверены, что Жанна посланница Сатаны. Но, что это для них меняет?

Да ничего! Ведь перед посланцем Сатаны обычный человек так же бессилен, как и перед посланцем Божьим.

Хотя от простой ведьмы ещё можно как то попробовать заслониться молитвой и крестом, но здесь то , под Орлеаном,  перепуганные англичане явно уверены, что перед предстал посланец Сатаны очень высокого ранга.

Так как же они осмелились бы против него сражаться?! От одной мысли: КТО на них идёт – наверно и мечи из ослабевших рук вываливались и колени слабели.

 Напомним, поклоняющихся Дьяволу в те времена было очень и очень немало. Если такие были в английском войске ( да ведь были же наверняка!) то воевать против Жанны для них означало выступить против воли своего Чёрного повелителя. Так как же им было осмелиться?

Ну, а Гласдейл? Он то бился. Неверующий, что ли? А кто его знает? Даже в те времена появлялись вдруг люди не верующие ни в бога ни в чёрта ( даже на Папском престоле появлялись) Не то, что бы атеисты, а так – разуверовавшиеся, да и плюнувшие на всё это дело и не берущие сверхъестественное в расчёт.

А может и так – когда тебя пришли убивать, а бежать некуда ( из Турели куда было бежать то? На дно Луары?) тут уж будешь драться не то, что против посланницы Бога там или Сатаны, а и против ангелов и бесов.

 

Вот полагаю так и можно объяснить поведение англичан ( и французов, кстати) под Орлеаном.

Религиозное сознание, абсолютная Вера дала силы одним и забрала у других.

Так, что не вмешательство непознанных наукой сил, а кем то тщательно продуманная и грамотно проведённая психологическая атака принесла Жанне победу под Орлеаном.

 

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 18

 

Раннее утро 7 мая 1429 года. Армия Жанны выстроилась около развалин форта Огюстен. Впереди строй тяжёлых конников и рыцарей.

За ними пехота со штурмовыми лестницами и огромными деревянными щитами, прикрывающими сразу несколько человек.

По флангам арбалетчики. На своих огневых позициях застыли артиллеристы.

Впереди, всего лишь в сотне метров громоздятся валы барбакана, а за ним взметнулись в самое небо стены и башни Турели.

Там ждут.

Священники только-только закончили полевую мессу, и обошли строй, благословляя бойцов.

Тишина. Тяжёлая, давящая тишина

Жанна выезжает вперед строя, поворачивается к своей армии и звонко кричит:

 

 

« Друзья мои, мужайтесь. Вчера Создатель одарил нас победой. Но она ничто по сравнению с той, которая ждёт нас сегодня. И я вам клянусь, что даже если бы англичане были ростом до облаков, мы бы всё равно разбили их.»

 

Потом взмахивает знаменем

 

« Те кто меня любит, за мной!»

 

 

Земля затряслась от топота сотен копыт рыцарских коней, тишина сменилась воплем тысяч глоток, стальная окольчуженная лавина французов хлынула на Турель.

Рявкнули пушки и с той и с другой стороны и грохот их уже не умолкал всю битву.

Тысячи стрел понеслись к Турели и с Турели. И десятки, а то и сотни человек с обоих сторон были убиты в первые же секунды штурма.

А потом ещё залп и ещё.

Французская конница, благодаря скорости, очевидно понесла наименьшие потери. Конники останавливаются у рва. Слезают с седёл. Слуги торопливо отводят коней далеко в тыл. А тяжеловооружённые спешенные всадники обрушиваются в ров.

 

За ними тут же поспевает пехота. Прикрывшись щитами от стрел, устанавливают штурмовые лестницы и вот уже французы сплошным потоком лезут по ним наверх.

А лучники с вала и с башен всё бьют и бьют.

А к стрелам и ядрам добавляются потоки раскалённой смолы, кипящее масло и груды камней, что обрушиваются на французов сверху.

 Дно рва уже покрыто кровавым покровом из убитых, раненых и обожжённых бойцов. И по этому полуживому, чавкающему кровью, вопящему и стонущему страшному ковру идут и идут пока ещё живые, стальными подковами на сапогах перемалывая его в месиво, в кашу.

Трудно дышать. В воздухе  висит пороховой дым, отвратительно воняет свежей теплой кровью и густо пахнет рубленным, парным, и горелым человеческим мясом.

Уши давно заложило от диких криков, мата-перемата, грохота пушек и лязга стали.

Вот здесь то, вот в такой то обстановке, за краткий миг перестаёт человек быть человеком и превращается в вопящую, в ревущую от злобы и дикого страха, омерзительную, но очень опасную тварь.

 Стены вала и ступени лестниц уже склизкие от крови и кишок.

Потому, что там, на валу во- всю кипит рукопашная. И существа, ещё недавно бывшие обычными людьми, венцами создания, рубят, режут, давят, душат друг друга. Вспарывают животы, отрубают конечности, с хрустом, как орехи дробят черепа.

Французы отброшены. Они отступают. Жанна останавливает их. Кричит, размахивает знаменем и ведёт на новый приступ.

И так двадцать раз! Двадцать раз в тот день отбивали англичане французов и двадцать раз Жанна поворачивала бегущих и вновь вела в рукопашную.

И они шли вновь и вновь! Шли с такой яростью и бесстрашием , что очевидец вспоминает:

«…как будто они были бессмертными…»

А ведь страшен. Ой, как невыносимо страшен этот средневековый рукопашный бой. Когда глаза в глаза! Когда, отбрасывая лопнувший меч, пальцами выдавливают врагу глаза, зубами перегрызают глотки! Когда, уже упав на земь со смертельной раной, последним усилием вцепляются во вражью ногу и валят противника, стараясь задушить. И оба гибнут затоптанные обезумевшей, озверевшей толпой бойцов.

Поэтому, даже в те времена очень редко вот так сходились и долго, упорно рубились. Предпочитали перестрелки и короткие яростные стычки. После которых расходились, отдыхали и вновь ненадолго схватывались.

А в тот день – двадцать рукопашных!

 

 

Во время очередного приступа Жанна опять делает попытку забраться на вал и помахать оттуда знаменем. Это условный сигнал для отрядов в Орлеане, атаковать Турель с тыла.

Она уже вскарабкалась почти на самый верх, но тут длинная английская стрела вонзается девушке под правую ключицу.

Жанна летит с лестницы вниз. Англичане вопят от восторга: «Ведьма умерла!»

Некоторые из них сваливаются с вала вниз, чтобы утащить ценную добычу себе.

Но над Жанной встают Ля Гир и де Олон. Они так быстро и страшно начинают работать секирами, что англичане, потеряв с десяток человек, отказываются от своего намерения.

А Жанну, прикрыв со всех сторон щитами, быстро относят в тыл.

А вместе с ней отступает и всё французское войско. И ликование англичан- победа!

Да, почти победа. Ибо Дюнуа, кажется в полном отчаянии.

Он видит толпы своих усталых, закопчённых до черноты и густо окровавленных воинов. Они едва могут двигаться.

Дикими глазами смотрит Дюнуа на холмы и холмики трупов, заваливших поле боя и укрепления.

Столько порубленных, изуродованных тел разом он ещё не видел! Да и не только он – никто не видел!

За всю осаду Орлеана, за двести дней, французы потеряли около тысячи человек. А здесь вот, за пол дня уже полторы тысячи!

Никаких сил, ни физических ни моральных у Дюнуа уже не осталось для продолжения этого кровавого кошмара.

 И Дева ничем не поможет. Дюнуа видит как она лежит на попоне в винограднике и стонет.

«Отбой!» вкладывает последние силы в крик Дюнуа «Отбой трубите!»

И плывут над полем боя печальные звуки отбоя атаки. И всем ясно, что новой уже не будет ни сегодня, ни завтра и вообще никогда. Нету сил.

Турель вновь доказала: я- неприступна! Ведь и англичане, в своё время не смогли её взять вот так, прямым штурмом.

 

Так бы всё и кончилось для французов- бессмысленной, безуспешной глупейшей бойней. Если бы не стальная воля Жанны. Немыслимо, но она сумела встать на ноги.

Лёжа, она сама выдернула стрелу из раны (собственно, одного этого достаточно, чтоб умереть тут же, ведь обратным ходом наконечник может порвать артерию) велела полить рану оливковым маслом, приложить кусок свиного сала и туго забинтовать.

Потом встала и пошла к армии.

Она отменяет приказ об отходе

«Друзья мои!» отчаянно кричит она « Ещё раз в атаку!»

«Люди больше не могут!» в ярости орёт на неё Дюнуа.

Он в сотый раз клянёт себя – как, ну как он мог позволить допустить такую дурь как лобовой штурм Турели?!

«У нас ещё хватит сил!» кричит в ответ Жанна « А англичане уже выдохлись. Слышите! Они не стреляют больше! У них всё кончилось!»

 

Всё вдруг с удивлением замечают: а и вправду. Турель то молчит! Впервые за день, молчит. И как же это мы сами не обратили внимание?!

А Жанна обратила. Она, даже тяжело раненая, не выключилась из боя и сумела заметить, что Турель вдруг внезапно замолчала.. Жанна сделала вывод. Правильный вывод!

У англичан, к этому моменту действительно закончились и заряды к пушкам и стрелы.

А у французов остались. Им подвозили из города всё время.

В пятом часу дня армия французов возобновила обстрел Турели из пушек и арбалетов, а Жанна повела своих бойцов на последний , двадцать первый (!!!) штурм.

Но даже под огнём англичане оказали беспримерно яростное сопротивление. Вновь кровавый бой закипел на укреплениях .

А в Орлеане, резерв Жанны истомился у южных ворот, с самого утра ожидая команды:

« В атаку!»

Такое ожидание выматывает немногим меньше чем сам бой. А может и больше, ведь ожидание боя порой страшней, чем сам бой.

В тот день это истомляющее, сдавливающее внутренности, ожидание длилось почти восемь часов.

 И вдруг – знамя Девы на валу! Оно раскачивается?! Да, раскачивается!

Это сигнал! Наконец то!

Оглушительно рявкают супертяжёлые бомбарды «Длинная» и «Пёс». Да как удачно! Попадание первым же выстрелом. И одна из гигантских башен Турели с грохотом обрушивается.

Городские ворота распахиваются, и резерв с боевыми воплями устремляется к мосту.

Впереди воины с заранее приготовленными деревянными мостками, чтобы закрыть разрушенный пролёт моста.

И тут – а чёрт подери! – мостки то коротки! Все до одного. Не рассчитали! Как же теперь через провал то?

И вдруг идея. Желоба из придорожных канав!

В Орлеане, как и во всяком крупном французском городе, по вдоль улиц были канавы для стока нечистот. На центральных улицах эти канавы были выложены металлическими желобами.

И вот сотнями рук орлеанцы выдирают эти желоба и тащат к мосту. Теперь подошло. Провал перекрыт и по приканавным желобам цепочки бойцов потянулись на мост. Осторожно потянулись- желоба то тонкие.

Кстати, а как же знамя Жанны всё же оказалось на валу?

Про это существует аж четыре рассказа участников той страшной битвы.

Первым расскажет телохранитель Жанны – де Олон.

Он вспоминает, что в тот последний штурм он увидел, как Жанна пытается залезть по лестнице на вал. Но у неё, разумеется, ничего не получалось – одна рука ранена, а в другой знамя. Он спросил у Жанны, зачем ей на вал? Жанна объяснила ему про сигнал резерву. Тогда де Олон принял у неё знамя, взобрался на вал, раскидал там нескольких англичан и принялся размахивать знаменем.

Это версия первая.

Версия вторую поведает нам  Ги де Кайи. Тот самый рыбак в доме которого ночевала Жанна в первую ночь у Орлеана. Он тоже был в этом бою.

До определенного момента его рассказ во всём сходится с рассказом де Олона. Жанна пробует залезть на вал, у неё не получается, она объясняет окружающим, что знамя необходимо во, что бы то ни стало доставить на верх.

А вот дальше де Кайи расходится с де Олоном в видении ситуации. По словам де Кайи, не де Олон, а именно он де Кайи выхватил у Жанны знамя и отважно полез с ним по лестнице на вал.

Расхождения продолжаются и дальше. Со слов де Олона, на валу ему мешали только англичане.

Со слов де Кайи – ещё и Жанна.

Она, рассказывает де Кайи, наверно решила, что он вознамерился с её знаменем перебежать к англичанам. Поэтому, забыв про рану, Жанна птицей взлетает по лестнице на вал и, кипя возмущением, пытается вырвать знамя у де Кайи.

Ничего не понимающий де Кайи не отдаёт и тянет знамя к себе. Жанна – к себе. Знамя, разумеется, начинает раскачиваться , а орлеанские дурни принимают это за сигнал к атаке.

Остроумный рассказ. Наверно де Кайи не одну сотню раз потешал им сотрапезников за кружкой доброго вина. Балабол он, судя по этому рассказу, был тот ещё.

Теперь свидетель из высокородных: бастард Дюнуа. Его мы полностью процитируем, благо он, по военному, краток:

«Когда Дева возвратилась из виноградника, она схватила своё знамя и вместе со мной установила его на валу»

 

Ну и последнюю версию поведает нам «Орлеанская хроника». Обиженная тем, что в столь славном деле, как водружение знамени никто не отмечает участие граждан Орлеана, Хроника заявляет, что установил знамя на валу гражданин Орлеана по имени Баск. И, добавляет, что оного Баска, как всем известно, Дева назначила своим знаменосцем  ещё при въезде в Орлеан. Так, что кому же ещё это знамя то и устанавливать было на валу?

К тому же, говорит Хроника, вот ещё доказательство – Баску от Орлеана пожизненный пенсион был назначен, а допустим, тому же де Кайи, хрена лысого.

 

Кто тут прав, разобраться решительно невозможно. Может все врут. Может частицу правды каждый говорит.

Да и неважно. Важно, что в шестом часу на Турель началась атака с тыла.

 

А под Турелью тем временем, французы теснят и теснят противника. Вот уже и вал барбакана в их руках. Вот они уже внутри барбакана. Англичане отбиваются, огрызаются, но отходят и отходят к мосту в Турель.

К ним даже пробивается небольшое подкрепление. Не все англичане сидели в этот кровавый день, как замороженные. Гарнизон форта Карла Великого, что располагался на одном из островов, поспешил , как вообще то положено было всем англичанам, на помощь боевым товарищам. Переправившись на южный берег, они, по мелководью у кромки берега, пробежали в Турель и вступили в бой.

Это немного остановили наступление французов. И вот именно тут то загрохотали бомбарды из города и одна из башен Турели обрушилась в воду, и на головы дерущимся.

И англичане сломались! Они кинулись бежать по мосту в Турель.

Чтобы дать, уцелевшим отойти и укрепиться внутри каменных башен сэр Гласдейл и ещё трое английских рыцарей ( «цвет и гордость английского рыцарства» печально рассказывает об этом эпизоде английский очевидец) встали с мечами и секирами в руках на мосту и отразили одну за другой несколько атак рвущегося в Турель французского войска.

Но здесь в мост врезаются три пылающих корабля, что французы специально снарядили, подожгли и направили на Турель.

Мост вспыхивает от пламени и разрушается от удара.

Вместе с пылающими обломками в Луару падают и отважные защитники моста с сэром Гласдейлом и те, кто бежал в тот момент по мосту в Турель. Все они утонули.

Те немногие англичане, что успели проскочить в Турель, сдаются.

Всё! В шесть часов вечера 7 мая, после непрерывного десятичасового боя неприступная досель Турель пала!

Около семисот человек англичан, лучшая часть их войска погибли, двести попали в плен. Французы потеряли почти две тысячи человек. Правда, освободили около сотни французов, что томились в Турели в плену.

Через три часа, после падения Турели, по быстро восстановленному мосту, Жанна въезжает в Орлеан через южные ворота.

Так закончилось одно из самых длительных и кровопролитных сражений Столетней войны!

 

Праздник всенародный начался в Орлеане сразу же. Сами понимаете, утра для такого святого дела, как отметить столь славную победу никто дожидаться не стал.

Даже воины. Хоть и , казалось, отдали все силы там, в страшной сече под Турелью, но как выяснилось на гулянку силы у них ещё остались.

И победно звенят колокола всех церквей, и звучит весёлая музыка на площадях, и выносят из домов и кабаков прямо на улицы столы и лавки, катят бочки с вином, тащат закуски.

Но вдруг едва начавшееся веселье начинает как то спадать и гаснуть. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Гасит его разносящийся по городу  слух, тревожный слух , страшный слух: «Дева умирает!»

Она и правда умирала. Без сознания, в жару и бреду металась на своей постели в богатом доме Буше. Раны, одна в ноге и другая , самая тяжёлая, в правом плече, дали о себе знать лихорадкой.

Лучшие врачи Орлеана осмотрели Жанну и развели руками.

 Описание её состояния, дошедшее до нас не вызывает сомнения – это явно заражение крови.

Вот какие были симптомы: сильный жар, потеря сознания, бред, плечо распухло и опухоль уже захватила правую часть груди и наползает на горло.

По тем временам – это неизлечимо.

Какой уж теперь Орлеану праздник? С плачем горожане бросаются в церкви. И всю ночь страстно молится Орлеан. Просит у Бога не забирать свою посланницу. Ведь английское войско всё ещё у ворот города.

А на улице Розы в штабе обороны города в мрачном молчании сидят «полевые командиры». Вести от врачей придавили и повергли в уныние этих сильных людей. Наверняка они знают, что точно от такой же раны, полученной точно при таких же обстоятельствах,  причём здесь же, во Франции триста лет назад скончался Ричард Львиное Сердце. За девять дней сгорел в лихорадке от стрелы в правое плечо этот английский король.

Здоровенный мужик! Лихорадке с ним пришлось провозиться целых девять дней. На сколько хватит хрупкой девушки? Врачи говорят, в лучшем случае до следующего вечера.

Теперь здесь, на улице Розы, нет ни одного противника Жанны. За прошедшие два кровавых дня, Жанна сделала своими сторонниками и этих людей.

И как же им сейчас? Без Девы?

Мрачные мысли давят. Пока Дева не появилась, их англичане били, как хотели. Даже продовольственный обоз и то бил.

Жанна принесла им победу, это теперь ясно всем присутствующим.

 Жанна вернула им веру в себя. И вот  Жанна уходит.

И, что же теперь? Опять поражение за поражением ожидают их?

Тут задумаешься. Тут впадёшь в уныние. Тут, пожалуй, и забогохульствуешь да и вообще веру в Бога потеряешь.

И они мрачно и тяжко пьют, грязно богохульствуют, проклинают всё и вся.

Когда за окнами стало светлеть в зал совета вошёл паж Жанны , де Конт.

У всех комок к горлу – ну вот,  свершилось. Нет больше с нами Девы. Сейчас этот юноша о сём и объявляет.

И юноша объявляет:

«Жанна – Дева просит направить герольда к англичанам. Она вызывает годдонов на бой перед стенами города»

 

Как Жанна избежала смерти? Нам не известно, чтобы кто-то давал ей какое нибудь волшебное снадобье или «живую воду». Наоборот, известно, что вообще не лечили. Развели руками – дескать, медицина тут бессильна. А она, в те времена, и впрямь в таких случаях бессильна была. И будет бессильна, вплоть до изобретения пеницилинна.

Однако и в наши дни порой фиксируются случаи необъяснимого исцеления. Когда смертельная болезнь, вдруг, безо всяких причин отступает и человек выздоравливает. Они крайне редки, такие случаи, но они были и есть.

Вот один такой случай и произошёл в ночь с 7 на 8 мая  1429 года в городе Орлеане в доме почтенного городского олигарха Буше.

Под утро жар у Жанны вдруг спал, лихорадка стихла. И Жанна заснула. Обычным сном.

Поспала несколько часов. Проснулась. И попросила поесть. На глазах у боявшихся дышать от радости окружающих, съела несколько штук печенья, макая его в вино ( кстати, это единственный известный случай когда Жанна вообще употребила спиртное).

Потом отдала своему пажу уже известное нам приказание, а сама встала и велела своим телохранителям снаряжать её к битве.

Убеждённые, что вот прямо сейчас, прямо на их грешных и недостойных глазах совершается самое, что ни на есть настоящее чудо, такое, о каких в Святом Писании писано, телохранители пролепетали, что- то вроде: «Может, сегодня отдохнёшь? Мы уж как нибудь сами этих годдонов, того…».

Жанна ответила:

 

«Не бойтесь. Мои голоса сказали мне, что битвы не будет»

 

Ну, наверно на всей планете нашей в тот день нельзя было найти людей, более уверовавших в Бога, чем горожане Орлеана, когда они узнали, что Дева не просто выздоровела, а встала на ноги и вновь идёт в бой.

 Тут уж каждому стыдно за стенами отсиживаться. Поэтому в то утро в поле вышли даже раненые накануне бойцы.

Англичане приняли вызов. Их войска вышли из северных укреплений и построились для боя напротив французской армии.

У британцев нет численного перевеса, но по прежнему перевес качественный. А после страшных потерь французов под Турелью, он ещё и возрос.

Битва предстоит жестокая и тяжёлая. Это ясно всем. Но с лёгким сердцем идут на поле боя французы – Посланница Божья в их рядах!

И с тяжёлым чувством выползают в поле англичане – Проклятая ведьма всё таки не сдохла!

Перед обеими армиями служат молебны.

Жанна тяжёло слезает с коня, раны всё же мучают её, и встаёт на колени перед полевым алтарём. Спиной к англичанам. Бросает де Олону:

«Следи за врагом и дай мне знать, если что нибудь случится»

Потом молитвенно складывает руки и замирает.

Проходит пять минут. Десять. И вдруг Жанна слышит, как взрывается радостными воплями французский строй.

Ей даже не надо оборачиваться, чтобы понять, что случилось. Догадаться нетрудно.

Английская армия, так и не решившись атаковать, поворачивается и уходит. Не возвращается в свои укрепления, а вообще уходит прочь от Орлеана!

Свершилось! Это полная победа! Победа невозможная, победа небывалая, победа о которой, через несколько дней будет шуметь вся Европа.

Осада Орлеана продолжалась 200 дней. Снять её казалось решительно невозможным всем мало мальски разбирающимся в военном деле.

Жанна сняла осаду на девятый день по прибытию в Орлеан.

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 17

 

Выдвигаться было решено в следующем порядке. Сначала Жанна с авангардом из гасконцев Ля Гира. Затем несколько наиболее боеспособных отрядов городской милиции. Потом полевая артиллерия и затем отряды «полевых командиров».

В ранних утренних сумерках, передовые отряды потянулись к восточным «Бургундским» воротам.

Там Жанну ожидал сюрприз. Городской бальи, тот самый де Гокур, один из самых ярых противников наступательных планов, решил противиться до конца.

Он приказал запереть ворота, а сам, с мечом в руках, встал перед ними и заявил, что никого из города не выпустит. Что на него нашло, вот понятия не имею. Рыцарем Роландом, в одиночку сдерживающим целое войско, себя возомнил, что ли?

Жанна посмотрела на этого героя, вздохнула и сказала:

 

«Вы очень злой человек, де Гокур»

 

Ответить де Гокур не успел. Несколько гасконцев просто отшвырнули его в бок и открыли ворота.

Войско вышло за стены, повернуло к Луаре, и переправа началась.

По приставленным друг к другу и крепко скреплённым между собой лодкам, французы перебрались на остров Сен Лу.

Приказав основным силам ждать там, Жанна с гасконцами Ля Гира переправилась на остров Туаль. Не зная ещё о любезности сэра Гласдейла, она собралась внезапной атакой захватить форт Сен Жен ле Блан и обеспечить, тем самым, плацдарм для высадки основных сил.

В этом месте остров Туаль почти вплотную примыкает к берегу. Так, что Жанне и гасконцам даже лодок не понадобилось, чтоб переправиться и с ходу атаковать форт.

Как мы знаем, форт оказался пуст. Это было крайне неожиданно для всех. Де Олон вспоминает, что даже Жанна растерялась. Она и предположить, не могла, что столь удобную и важную позицию англичане просто бросят без боя.

Заподозрили засаду. Гасконцы тщательно обшарили и сам форт и окрестности, ища засаду и трофеи. Не найдя ни первого ни , к наибольшему сожалению, второго отряд собрался в центре форта.

Жанна, к этому времени, уже пришла в себя от британского сюрприза и начала раздавать энергичные приказы. Гасконцы, по прежнему в авангарде армии, немедленно выдвигаются к Турели, остальная армия снимается с острова Сен Ло и спешно переправляется сюда, чтобы двигаться вслед за гасконцами. А форт сжечь.

Затем Жанна, с несколькими переправившимися отрядами выступает вслед своему авангарду.

Солнце уже взошло достаточно высоко и она, прибыв к Турели смогла вполне оценить место предстоящей битвы. Давайте же и мы внимательно рассмотрим его.

Итак, для начала с юга Турель прикрывал форт Огюстен. А это не просто деревянно-земляное укрепление, как прочие английские форты. Нет, это очень массивная крепость.

Дело в том, что этот форт англичане построили на развалинах францисканского монастыря Св. Огюстена (отсюда и название форта). Этот монастырь рушили сами же французы в первый день осады. Ломали, чтобы не дать противнику хорошо укреплённого места, каким являлись все средневековые монастыри.

Но время, чтоб развалить монастырь до основания англичане французам не дали. Поэтому, в известной степени, монастырские укрепления уцелели.

Так, что сейчас форт Огюстен был по прежнему обнесён остатками каменных монастырских стен, усиленных англичанами деревом и окружён рвом.

Внутри форта, из остатков монастырского храма и келий англичане соорудили ещё одно укрепление.

Подходы к форту это ровное гладкое поле. Без холмика, без овражка. Только небольшой виноградник, справа примыкает к самым стенам форта.

Так, что местность насквозь простреливается как со стен самого форта, так и с высоченных тридцатиметровых башен Турели, что громоздятся чуть северней Огюстена.

И это ещё далеко не вся система обороны Турели. Это только первая её часть.

Сразу за Огюстеном, метрах в ста, англичане соорудили мощный барбакан. Так называлось в Средние века вынесенная вперёд от основных стен башня или предмостное укрепление.

Барбакан у Турели англичане строили и укрепляли непрерывно всё время осады, а это двести с лишним дней.

Поэтому получилось вот такое чудовище – пятнадцатиметровый ров, над ним десятиметровый вал. Сверху на валу деревянные укрепления, так же обсыпанные землёй.

А вот за барбаканом уже сама госпожа Турель. Правда, опять не сразу. Она размещается на предпоследнем пролёте моста, а последний пролёт это подъёмный мост Турели.

Сейчас, утром 6 мая, он конечно опущен. Но если его поднять, то Турель окажется отрезана от берега почти пятиметровых естественным рвом.

Примерно в километре западнее Турели на южном берегу у англичан был ещё один небольшой форт – Сен Приве.

Он прикрывал переправу западнее Турели точно так же, как брошенный форт Сен Жан ле Блан делал это восточнее.

Но, в отличии от своего восточного собрата Сен Приве отнюдь не был брошен. Гласдейл оставил в нём около двухсот бойцов. Он надеялся ( и это конечно разумная надежда), что войска с северного берега всё таки будут подходить на помощь Турели. А как же им удобней и быстрее подходить как не через переправу, которую держит форт Сен Приве?

Так, что, пока оный Сен Приве не взят, можно было утверждать, что над левым флангом, медленно разворачивающейся армии Жанны, нависает не двести человек форта Сен Приве, а вся английская армия.

И какие широчайшие возможности, в случае штурма Турели открываются перед основными английскими силами, что под командованием ла Поля и Талбота сидят в фортах на северном берегу!

Во первых можно прямым ударом захватить оставленный без войск Орлеан.

А можно и ещё лучше! Во время штурма Турели, быстро переправиться на южный берег и ударом в левый фланг и тыл французской армии окружить её, прижать к укреплениям Турели и водам Луары, и там уничтожить. А город тогда и без боя взять можно.

И вот, рассмотрев всё это, нам с вами остаётся только согласиться с Дюнуа: «Чёрт возьми, Турель и впрямь неприступна!»

Да кто же мог тогда знать, да как же предположить то можно было такое, что английская армия не воспользуется ни одной из открывающихся перед ней возможностей и, как парализованная, просидит всё двухдневное сражение за Турель, в своих фортах?

Конечно никто не в силах был такое представить!

Кроме Жанны.

 

Кстати, нам пора к ней вернуться, потому, что она уже закончила осматривать поле боя.

Жанне, конечно, и раньше было понятно, как сильно укреплена Турель, а теперь, когда она осмотрела укрепления непосредственно на месте предстоящего сражения, ей стало окончательно ясно, что без совместных усилий рыцарей, тяжёлых латников, городского ополчения, стрелков и артиллерии нечего и мечтать о штурме.

Но вот эти совместные силы как то досадно медленно переправляются через Луару и стягиваются к французскому лагерю, что разбила Жанна двести метров южней форта Огюстен.

Полевой артиллерии ещё нету, но отряды городской милиции подходят вполне споро.

Те солдаты, что привела Жанна в Орлеан, тоже подтягиваются отряд за отрядом. Но вот господ «полевых командиров» Орлеана с их бойцами чего-то пока не видно, ни одного. А господа «полевые командиры», все рыцари то есть короли средневекового поля боя. Без них тут, под Турелью, и начинать ничего нельзя.

И сколько же ещё ждать?

А в воздухе уже начинают петь стрелы. Это итальянские арбалетчики Жанны, выдвинулись линией вперёд и под защитой своих огромных щитов начали перестрелку с английскими лучниками.

Жанна губы в кровь искусала от нетерпенья. Да где они там все? До вечера, что ли намерены переправляться?

Тут, с одним из отрядов, прибыл к месту сбора и де Гокур. Он, хоть и пробовал постоянно мешать Жанне, но трусом отнюдь не был. Даже был излишне храбрым. Мы уже видели, как нынче утром он в одиночку хотел остановить всю армию Жанны, и сейчас увидим очередное его геройство.

А пока он докладывает Жанне обстановку в тылах. Артиллерия всё ещё переправляется с острова Сен Ло на остров Туаль, но вообщем то невдолге должна быть здесь. А вот господ рыцарей так скоро ждать не стоит. Они всё ещё в Орлеане и не очень то торопятся из него выходить. У них опять совещание.

Опять?! Ну всё, терпенье Жанны лопается. С неё хватит!

Оставив де Гокура здесь за старшего она отправляется назад в Орлеан.

По дороге она подбодрила пушкарей и попросила удвоить усилия. Просьба была встречена криками восторга и усилий были если не удвоены, то уж….усилены.

Теперь быстрей в Орлеан!

 

А там и впрямь снова военный совет. Вернее даже не совет, а ссора, грозящая вот вот перерасти в драку.

Мнения «полевых командиров» разделились. Часть из них, во главе с Алансоном и Жиль де Ре требуют немедленно выступать следом за Жанной.

Остальные по прежнему против видевшегося им массового самоубийства.

И ведь, чуть выше, мы с вами уже сами могли убедиться, что понять их вполне можно. Всё это безумие просто обязано было кончиться полным разгромом и уничтожением французов!

И тут на сцене появляется разъярённая Жанна!

Парижская «Чёрная книга», очень неприязненно деяния Жанны описывающая, говорит, что «…в гневе ведьма могла избивать окружающих палкой…»

Я не знаю, врезала ли в то момент Жанна дрыном промеж чьих нибудь благородных ушей. Хотя нет. Конечно же нет. Во Франции бить дворян никогда и никому нельзя было. Но, согласимся, вот в такой ситуации, именно кой кого из этих дворян стоило бы «приласкать»

Жанна их словами обласкала. У неё это получалось сильнее, чем палкой. А в этот момент она была красноречива как никогда. Хотя бы уже потому, что из- за стен раздались звуки боя.

Там, под Турелью, явно, что- то началось в отсутствии Жанны. Да тут же и секунды медлить нельзя!

И рыцари подчиняются. Их отряды строятся и во главе с Жанной направляются к переправе.

А, что же в это время под Турелью? Что там за шум, гам и дикие крики? А это вот, что.

Пылкий и, поперёк разума, отважный де Гокур решил не ждать ни Деву ни рыцарей ни артиллерии, а атаковать форт Огюстен самостоятельно.

Находящийся здесь же «Сатана» Ля Гир был совсем не из тех, кто мог бы охладить горячую голову городского бальи. Эту гасконскую голову саму бы кто охладил.

И французы пошли на штурм!

Турель радостно рявкнула им навстречу всеми пушками и звонко щёлкнула всеми луками.

Часть французов рухнули убитыми и ранеными. Остальные смешали ряды и попятились.

Ну ,самое время для вылазки. И англичане устремляются через ворота и валы на врага.

Короткая схватка и вот уже французы бегут. Какое привычное зрелище в той войне! И какое же оно сладкое для тех, кто бегущих преследует! Руби и руби, пока рука не устанет. А она у опытных воинов долго не устанет. Вот и рубят англичане бегущих.

Гнали и рубили до самого форта Сен Жан ле Блан. То есть почти до самой переправы.

Там бы и перебили, там бы и утопили всех.

И здесь снова Жанна! Переправившись быстрее остальных, она врезается на коне в толпу удирающих французов.

Те остановились: «Дева здесь!»

Встали и англичане: «Ведьма здесь!»

А Жанна, взмахнув своим стягом, кричит:

«Те, кто меня любит, за мной!» и скачет на врага.

 

Так впервые родился этот знаменитый Жаннин боевой клич: «Те, кто меня любит, за мной!». Отныне почти всегда она будет с ним на устах бросаться в бой. Его потом поставят Жанне в вину, как дьяволову гордыню. Дескать, не с именем Божьим, как положено, в бой шла, а со своим.

Да боевой то ведь клич должен своих на подвиг вдохновлять, а врагов страшить.

Имя Божье давным - давно французов ни на, что в бою не вдохновляло. А этот новый клич вдохновил, да ещё как! И врагов устрашил! Пожалуй, их устрашил даже больше чем французов вдохновил.

И англичане спешно отступают, почти бегут назад, под защиту своих укреплений. От одной единственной девушки!

Французы опомнились, собрались с духом и бросились вслед за Жанной позже, чем англичане побежали!

А тут ещё, наконец, и все рыцари переправились. Ну и тоже в атаку.

На плечах отступающих ворвались на стены форта Огюстен. Началась рубка!

Французов больше. Но барбакан и Турель не молчат. Лучники и пушки бьют и бьют оттуда, поддерживая отчаянно обороняющийся форт Огюстен.

В разгар этого кровавого безумия Жанна налетает ногой на железный шип, что в изобилии разбросали англичане, готовясь к обороне.

Раненую, телохранители вытаскивают её из боя. Да, впрочем, ей и действительно пора во вторую линию. Ведь, наконец то, подошла французская полевая артиллерия.

Жанна сама, лично расставляет пушки и указывает пушкарям сектора обстрелов. И как точно указывает! Стало быть, она и артиллерийским искусством владеет! То есть тем, что пока не ведомо ни одному их французских командиров вообще – ведь как уже говорилось, артиллерия в те годы ещё частью армии не считалась, потому военные ей и не занимались.

А Жанна, пожалте, умеет. Учитывая насколько новым  устройством была тогда артиллерия, можно смело провести такую аналогию: представьте себе в наше время семнадцатилетнюю девушку успешно руководящую запуском и полётом космических кораблей. Представили? Ну вот точно так же выглядит Жанна, руководящая артиллерией, под Орлеаном.

Под командованием Жанны французские пушки очень скоро заставляют английскую артиллерию и стрелков резко сбавить активность.

Это придаёт силы тем французам, что рубятся на стенах Огюстена. Ещё напор и они вбивают противника внутрь форта.

Но это ещё не победа. Совсем не победа Форт Огюстен и не думает сдаваться. Англичане укрываются во внутренних укреплениях и, после краткой передышки, сражение возобновляется с ещё большей силой.

Жанна использовала краткую паузу, чтобы вызвать из боя Дюнуа с его отрядом. Её беспокоит нависающий над левым флангом форт Сен Приве. О серьёзности этой угрозы мы уже рассказывали.

И Жанна, придав отряду Дюнуа отряд арбалетчиков, приказывает бастарду атаковать и занять этот форт.

Тот идёт в бой беспрекословно.

Перевес французов под Сен Приве очень велик, а помощи форту нет ни откуда. Поэтому очень скоро он пал.

Часть англичан бежит из него в Турель, а часть переправляется на северный берег и спешат в английский лагерь с крайне тревожными известиями.

И, что же ла Поль? И, что же Тальбот? Что делают эти опытнейшие командиры?

Может, узнав, что с этого часа южный берег окончательно отрезан французами от северного, они немедленно атакуют, стремясь вернуть Сен Приве назад, и восстановить связность своих позиций?

Нет.

А может дружно атакуют сам Орлеан. Город то почти без защиты. И тут или он падёт или французы будут вынуждены спешно отступить от Турели назад в Орлеан.

Ведь и так хорошо и так хорошо!

Опять нет.

Они просто сидят на месте и ничего не предпринимают. У  полный паралич воли. Причём далеко не первый день.

 

А там, на южном берегу французы наконец окончательно смяли сопротивление форта Огюстен. Форт пал. Защитники или перебиты или пленены. Лишь малая часть из них сумела прорваться из форта в барбакан Турели.

После тринадцатичасового яростного боя день 6 мая заканчивается для французов полной победой!

Ну, разумеется, начинается грабёж форта победителями. А как же иначе?

Однако Жанна пресекает это дело. Угроза ещё слишком велика, чтобы придаваться законному трофейничанью и празднеству.

Она приказывает немедленно разрушать и сжигать форт.

Вечереет. Пришедшие из Орлеана рабочие команды начинают разрушение форта Огюстен. А войску пора отдохнуть. Это всем сейчас очень надо.

И это очень надо самой Жанне. Она ранены в ногу и рана может загноится. Это крайне опасно. И, хотя Жанна вознамерилась ложиться спать здесь же, в военном лагере, её уговаривают вернуться в Орлеан. Пусть там, лучшие врачи осмотрят рану.

Жанна соглашается.

Так, французским триумфом закончилось 6 мая 1429 года. Но не закончилась битва за Турель. И пусть сегодня тяжкий бой длился целых тринадцать часов. Завтрашний день обещал быть стократ тяжелее и кровавей. Он таким и стал!

 

 

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 16

 

Успокоившись, Жанна приказала войску возвращаться в город, а сама, с небольшим отрядом, направилась осматривать берег Луары.

Очень может быть, что здесь она убедилась в том, что взятие Сен Ло было действительно полезным делом. Уж очень удобные места для переправы прикрывал этот форт.

Здесь, очень близко к берегу размещался просторный остров Сен Ло, он был отделён узкой протокой от , лежащего южнее, острова Туаль, а тот, в свою очередь, уже был близок к южному берегу Луары.

То есть, достаточно было сделать три коротких моста, с северного берега на о.Сен Ло, с него на о.Туаль и с о.Туаль, на южный берег, чтобы быстро переправить всю армию.

Но, разумеется, такая удобная переправа была прикрыта англичанами не только фортом Сен Ло с севера. На южном берегу, прямо напротив острова Туаль, возвышалось их укрепление Сен Жан ле Блан.

Во второй половине дня Жанна возвращается в Орлеан.

Там в это время Дюнуа вновь собрал Военный совет. Он хочет всё обсудит и решить без присутствия Жанны. Несмотря на сегодняшний громкий успех Орлеанский бастард всё ещё остаётся противником перехода в решительное наступление. А Жанна будет требовать именно этого. Но ведь рано. Но ведь опасно.

 Сожженный Сен Ло это конечно хорошо. И Дева тут сильно помогла, спору нет. Но у англичан по прежнему качественное превосходство в силах. И Турель по прежнему неприступна. И где то на подходе сэр Фальстольф с новой английской армией.

Так не лучше ли, не разумней ли вновь перейти к обороне? Теперь, когда цепь блокады прорвана, город снова сможет, как и раньше, получать с востока провизию и подкрепление. А, значит, сможет держаться сколь угодно долго. Англичанам , в поле, в их деревянно-землянных фортах, жить куда как тяжелее чем французам в городе. Эта осада гораздо больше изматывает осаждающих, чем осаждённых. И он, Дюнуа, вполне уверен, что если протянуть до осени, а сейчас это легко, то англичане уйдут сами.

 

И некоторые командиры вполне согласны с бастардом. Но далеко не все.

Ля Гир и Алансон требуют активных действий. И даже де Гамаш, знакомый нам противник Жанны, теперь тоже за наступление.

Ну, что ж, значит наступление. Начинают совещаться: как его провести. Цель понятна – Турель. Тут Дева права, именно эта каменная громада ключ ко всему.

 Но возможно ли взять её? Турель сильна. Высокие каменные башни, глубокий ров, вал. И это ещё не всё. Сильное каменное укрепление Огюстен прикрывает Турель с юга.

Не взяв Огюстен к Турели и не подойти, а как его взять под потоком английских стрел с башен Турели?

 А вот как.

Решено, основной удар наносим по Турели, но сначала нанесём удар вспомогательный, отвлекающий.

Пусть Дева со всем городским ополчением завтра с утра атакует на северном берегу бастилию Сен Лоран, где находится сэр Тальбот с основными силами англичан. Если Жанна будет атаковать достаточно энергично ( а она будет атаковать очень энергично, в этом сегодня все убедились под Сен Ло), то англичане просто обязаны будут снять часть с сил с укреплений Турели и переправить их на северный берег на  помощь своей главной ставке.

В этот-то момент, когда городская милиция во главе с Девой своей кровью и мясом будет сковывать английские силы, французские «полевые командиры» со своими отрядами профессионалов, рывком переправляются на южный берег и захватывают ослабленную Турель.

Этот план и утвердили. А заодно и решили, в подробности плана Жанну не посвящать. Не говорить ей, что удар, который ей предложено возглавить, будет всего лишь демонстрацией, отвлечением англичан.

Эта часть решения понравилась уже далеко не всем. Но Дюнуа настоял на нём. Женщины болтливы, пояснил он, опасно посвящать их в тайны.

Скрепя сердце согласились даже Алансон с Ля Гиром. Вот только Жиль де Ре… Он засмеялся и сказал:

 

«Дева распознает вашу ложь»

 

А где же в это время сама Дева? Вернувшись в город Жанна, с трудом вырвавшись из ликующих толп горожан и воинов заперлась у себя в доме. Она решила ещё раз написать англичанам.

 

Скоро англичане, обороняющие Турель слышат с южных ворот Орлеана призывный рёв трубы, потом крик: «Послание!», и стрела со свистом вонзается в деревянный щит на стене Турели. Вокруг древка стрелы обмотано письмо Жанны.

Послание несут Гласдейлу и он читает:

 

« В третий и последний раз пишу тебе, Гласдейл. У тебя осталось всего два дня для того, чтобы покориться Деве Посланнице Божьей и мирно уйти от города. Если вы не сделаете это, вас всех похоронят в этих полях. Молю тебя, подчинись, подчинись Королю Небес. Хоть ты и назвал меня шлюхой, но я имею большую жалость к твоей душе и к твоим людям

Хочу так же сказать, что мой герольд по имени Гийенн всё ещё задерживается вами. Соблаговолите вернуть его мне, а я пришлю несколько ваших людей взятых нами в плен при Сен Ло. Не все они погибли.»

 

Гласдейл в ярости рвёт письмо на мелкие кусочки ( его содержание, приведённое мною выше, дошло до нас в пересказе духовника Жанны Паскареля, да и вся эта сцена взята из его воспоминаний) бежит на стену и опять орет, что то про французских потаскух – лягушатниц.

Жанна, ожидавшая ответа на орлеанской стене, вздыхает:

 

«Господь свидетель, я сделала всё, что могла»

Паскарель успокаивает её:

 

«Не огорчайтесь, Дева Жанна»

 

В ответ слышит нечто странное

 

«Господь меня только, что утешил»

 

У Паскареля мороз по коже. Неужели, вот только, что, рядом с ним, раздавался Глас Божий. Пусть и не слышимый для него, но всё же, всё же…

Позднее, в своих показаниях реабилитационному процессу Жанны, Паскарель скажет:

 

«…мне было понятно, что когда душа Жанны бывала печальна, она черпала утешения из иного мира о котором я ничего не знал…»

 

Когда Жанна спускается со стены к ней подходит рыцарь Лоре. Это посланник Военного Совета. С надлежащими почестями и по всей форме он передаёт Жанне приглашение явиться на Совет.

 

Жанна немедленно отправляется туда. Конечно же не одна. Следом за ней валят горожане и солдаты. Она всеобщий кумир, как же им не быть рядом? Не смотреть на неё, не дышать одним с ней воздухом?

Жанна заходит в дом Совета, а воины располагается вокруг дома, плотно столпившись и, время от времени, разражаясь восторженными воплями.

 

А, что же в доме? Жанна, войдя, даже не поприветствовала никого должным образом. Выйдя на середину комнаты, она заявила:

 

«Завтра мы все переправляемся на тот берег и штурмуем Турель»

В зале недоуменная тишина. Это как же? Она уже всё решила? Без Военного Совета? Хочет теперь вообще одна командовать?

Назревающий взрыв предотвратил всегда склонный к компромиссам между своими Дюнуа.

Он, чуть иронично, заметил,  что Совет решил несколько иное и если Деве будет угодно выслушать…

Хорошо, Деве угодно выслушать.

Чудесно! Дюнуа очень благодарен Деве. И он начал рассказывать.

Пока Дюнуа излагал ей план в том виде в каком его было решено рассказать Жанне, сама Жанна непрестанно расхаживала по комнате.

Когда Дюнуа закончил, Жанна остановилась, пристально посмотрела на него, а потом сказала:

«Хорошо. Ну, а теперь расскажи мне, что вы на самом деле задумали»

 

И Дюнуа сдался. Он изложил Жанне всё.

 

«Вам надо было сразу рассказать мне об этом» говорит Жанна «Поверьте, я умею хранить и более важные секреты, чем ваш»

 

Дюнуа начинает убеждать Жанну в том, что план Военного Совета самый приемлемый. Он составлен по всем правилам военной науки и должен привести к успеху. Да и он, план этот, вполне соответствует планам самой Жанны. Она ведь всегда настаивала на штурме Турели. Вот и будем её штурмовать. Только грамотно, по всем правилам как положено.

 

« Поверь, Жанна это очень хороший план» завершает своё выступление Дюнуа.

«Хороший» соглашается та « Но у меня есть лучший»

« И какой же?»

Жанна, глядя Дюнуа в глаза, повторяет:

«Завтра мы все переправляемся на тот берег и штурмуем Турель»

 

И тут Дюнуа не выдерживает. Да ведь эта девчонка издевается над всеми ними! Она даже не слушает, что ей говорят. И не собирается слушать.

Хватит!. Что бы там не решил король Карл, а здесь, в Орлеане, главный он Дюнуа!

И он не намерен больше терпеть выходки этой Девы.

Дюнуа объявляет, что отстраняет Жанну от всякого командования и лишает её права даже присутствовать на Военном Совете.

Жанна спокойна. Она показывает на окно

 

«Подойди к нему, милый бастард»

Дюнуа смущён, что ещё за новые фокусы. Но подходит. Он видит площадь битком забитую воинами. Жанна встаёт рядом с ним и открывает окно.

Рёв восторга!

Жанна поднимает руку и говорит воинам:

«Сегодня, из-за нас, многие христиане погибли без покаяния. Мы согрешили. Сейчас же идите исповедуйтесь и получите отпущение»

 

Кому она это говорит?!? Профессиональным средневековым воинам. То есть, людям, с самого своего детства, видевшими войну и только войну, со всей её грязью и мерзостью. Людям , всю свою жизнь дерущимся под теми или иными знамёнами. Головорезам, замаранным в крови по самую макушку. Им идти в церковь исповедоваться и каяться? Да ведь среди них и крест то на шее есть не у каждого, за то всякие языческие амулёты и обереги в изобилии у всех.

 

Ну солдаты и приняли её слова за шутку. Громкий хохот по площади. Отличная шутка, чёрт побери!

Жанна вновь рукой призывает их к молчанию, а потом тихо говорит:

 

«Если вы этого не сделаете, я покину вас навсегда»

И вся огромная толпа солдатни, как подкошенная, падает на колени. Они простирают к Жанне руки и орут:

- Нет, Дева! Нет! Не покидай нас!

 

А потом бросаются по орлеанским церквям. Исповедоваться, каяться, причащаться.

 

Жанна победно смотрит на Дюнуа, на других командиров. Потом говорит:

«Неужели ты, милый бастард думаешь, что воины подчиняться каким либо ещё приказам, кроме моих?»

 

 

И Дюнуа понимает, что теперь никто на всём свете не сможет отстранить Жанну от командования и, что французская армия действительно никому кроме Жанны не подчиняется.

И это понимание, пожалуй, было первой ступенькой на тот эшафот, где сожгут Жанну.

Вдосталь налюбовавшись на вытянувшуюся физиономию,  всё понявшего, Дюнуа, Жанна говорит:

- Утром мы атакуем.

И уходит, оставив французское дворянство в лице своих командиров, размышлять над тем, а кто собственно сейчас управляет Францией?

 

А Жанну ждал ещё один военный совет. На сей раз, собранный её самой. В башне Святого Самсона собрались капитаны городского ополчения, главы городских улиц и ремесленных цехов и мастера- артиллеристы.

В те времена, когда артиллерия только зарождалась, пушкари не считались отдельным родом войск. Да и вообще военными не считались. Управлялись с пушками те же мастера, что и изготавливали их.

Вот и в Орлеане, всей городской артиллерией заведовали три мастера-пушкаря Жан Монтеклер, Ноден Бушар и Жан Дуизи.

С них то Жанна и начала. Ей требуется сконцентрировать весь огонь тяжёлых бомбард по Турели. Пока только три тяжёлые бомбарды держат эту цитадель под обстрелом. Зовут эти бомбарды ( у каждой тяжёлой пушки в те времена было своё личное имя) «Пастушка», «Монтаржи» и «Жифар»

Жанне этого мало. Она требует, чтобы и две самые большие бомбарды «Длинная» калибром 33 см и весом 600 кг и «Пёс» калибром 30 см и весом 250 кг. были переведены с северной части Орлеана к южным воротам и тоже участвовали в штурме Турели.

Это не так то просто. Для перевозки, например, бомбарды «Длинная» в своё время понадобилось 22 лошади.

Теперь за ночь обе бомбарды надо демонтировать и снять со специально для них изготовленных лафетов, перевезти через весь город, подготовить для них новую позицию у южных ворот и установить их там.

Потребуется очень много лошадей и рабочих рук.

Но все кипят воодушевлением и готовы не есть и не спать, но выполнить приказ Девы к утру.

Это хорошо. Дева довольна.

Теперь она обращается к остальным и излагает свой план штурма. Когда она с частью городского ополчения и армией будет штурмовать Турель с юга, бойцы, оставшиеся в городе, пусть ждут сигнала у южных ворот.

Сигналом будет, раскачивающееся знамя Жанны на валу Турели.

Как только они увидят сигнал, пусть сразу же открывают огонь по Турели из всех бомбард, выходят из города и атакуют всеми силами Турель с севера.

И тогда живым из Турели не уйдёт ни один из англичан.

Но мост со стороны города разобран. Сами французы и разобрали его в ожидании штурма.

Не страшно. За ночь пусть изготовят деревянные мостки. Их и перебросят через пролом.

Так и решили.

В эту суматошную ночь на 6 мая в Орлеане не спал никто. При свете множества факелов люди работали как проклятые. Город шумел, стучал сталью и камнем, многоголосо кричал. Иногда вдруг начинали звонить, что было сил колокола церквей.

А, что же англичане? Неужели ночной шум и суета в Орлеане не навели их ни на какие мысли? Неужели не поняли, что это означает.

Поняли. Всё они поняли. Но странный паралич воли напал на английское командование.

Впрочем, не на всё. Командир Турели сэр Гласдейл кипит от гнева. Почему сидим и ничего не предпринимаем? Почему отдали инициативу этой девке? О чём там думают де ла Поль и Талбот?

Этой ночью Гласдейл переправляется на северный берег и является в главную ставку, размещённую в форте Сен-Лоран.

Там он находит де ла Поля и Талбота. Но они оба в каком то странном состоянии. Смотрят потеряно, говорят еле слышно и неуверенно.

Да, они конечно обратили внимание на необычный шум в городе. Но они считают, что пока беспокоится не о чем. Вряд ли французы решатся на, что либо крупное. Может быть только на вылазку.

И сэру Гласдейлу уж совсем не о чем волноваться. Ведь ясно же, что его Турель французы не будет штурмовать, пока не покончат с английскими фортами на этом берегу.

А это не так то просто сделать. И скоро уже подойдёт Фастольф с подмогой. Вообщем всё опять наладится. Так, что пусть сэр Гласдейл успокоится

Сэр Гласдейл не желает успокаиваться. Сэру Гласдейлу вообще не нравится как рассуждают де ла Поль и Талбот. И как они себя ведут, тоже не нравится. Сэру Гласдейлу вообще ничего тут не нравится. И он требует подкреплений.

В этом ему отказано. Гласдейлу говорят, что у него на южном берегу и так семь сотен бойцов. И каких! Самых отборных. Весь цвет осаждающей армии у него под командованием.

А здесь, завтра возможны вылазки противника. Ослаблять северный фас осады никак нельзя.

Получив отказ, Гласдейл в сильных английских выражениях изложил свою точку зрения на ситуацию и отбыл к себе в Турель.

Там он не сидит спокойно. Гонит людей на работу - укреплять валы. Мечется по укреплениям, орёт на всех.

И это очень сильно пугает его бойцов. Они никогда не видели, чтобы Гласдейл нервничал. Он, обычно, всегда и в любой ситуации абсолютно спокоен, как и положено истинному англичанину. У него даже прозвище «Глыба льда»

И вот эта ледяная глыба тает на глазах своих солдат.

«Это французская ведьма заколдовала его» шепчутся бойцы между собой.

А Гласдейл, уже под утро принимает более чем странное решение. Желая усилить гарнизон Турели, он приказывает отряду из форта  Сен Жан ле Блан, покинуть свои позиции и отойти в Турель.

Но Сен Жан ле Блан прикрывает переправу. И теперь отрядам Жанны ничто не может помешать спокойно перейти на южный берег.

Отличный, хотя и неожиданный подарок для французов.

А над Орлеаном занималась ранняя майская заря. Наступал день 6 мая 1429 года. День начала одного из самых кровопролитных сражений Столетней войны – Битвы за Турель.

 

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 15

 

С этой целью, в тот же день,  Жанна собирает военный совет. Там она излагает свой план, крайне удививший остальных командиров.

Как мы знаем, Жанна не теряла времени даром в ожидании армии. Помимо прочего она ещё и тщательно изучила систему английских укреплений и нашла ключевое место в английских позициях- Турель. Если взять её, вся остальная блокадная структура рушится сама собой.

Вернее, не то, чтобы прям рушится – просто бессмысленной становится.

Судите сами, Турель и подчинённые ей южнобережные форты: Сен-Жан ле Блан и цитадель Святого Августина единственные укрепления отрезающие Орлеан от юга Франции. То есть- собственно от владений дофина Карла. Ведь к северу от Луары всё английское. Поэтому именно южные форты во главе с Турелью – линия блокады и есть. Сокруши их- сокрушишь блокаду. Северные английские форты, сами по себе, без южных, ничего ведь и не блокируют. Они просто помогают южным фортам эту блокаду держать.

Так, что – исчезнут южные форты и северные становятся никому не нужными.

Именно поэтому Жана настаивает: «Атакуем Турель»

Позднее именно так станет воевать Наполеон- он всегда искал во вражеской позиции свой «Тулон», то есть ключевое звено, мощным ударом по которому и сокрушал врага.

Но это Наполеон, а здесь, за четыреста лет до него ту же тактику избирает семнадцатилетняя девушка!

(Кстати, Наполеон тщательно изучал походы Жанны. И  против рассказа о штурме Турели стоит его пометка : «Жанна- гениальный полководец»)

Жалко, что на том военном совете, вечером 3 мая, Наполеонов не нашлось. Поэтому командиры бурно протестуют, против плана Жанны.

Они настаивают, чтобы деблокада города началась с северного берега.

- Если мы переправимся на южный берег и приступим к штурму Турели, кто помешает англичанам ударом с севера захватить город? – объясняет Жанне Дюнуа, под одобрительные голоса остальных .

И, согласимся, логика в его словах есть. Действительно, кто? Кто удержит англичан от атаки опустевшего Орлеана?

- Бог – отвечает Жанна

Ответом ей были выпученные глаза и отвисшие челюсти. Даже для средневекового сознания ТАКАЯ вера была чем то запредельным. Тем более удивительна она для нас с вами, читатель. И эта сцена в очередной раз показывает нам – Жанна не играла Посланницу Божью, она была действительно убеждена, что является таковой. Или кем то большим? Она же писала англичанам, что представляет Бога на земле телесно.

Стоит ли удивляться, что такая абсолютная вера в себя передавалась окружающим?

Поэтому, на том военном совете, пока орлеанские «полевые командиры» приходили в себя от заявления Жанны, в защиту её планов выступили верные Жаннины апостолы – Алансон и Жиль де Ре.

Сами опытные командиры они прекрасно понимали всю логичность возражений Дюнуа. Но там где есть ВЕРА, логике делать нечего. И они в один голос требуют принять план Жанны.

Тут взрывается проклятьями уже знакомый нам де Гамаш. Понять его можно – если лепечет всякий бред семнадцатилетняя крестьянка ( Жанна же именно так ему виделась) то это ещё куда ни шло. Но когда, совместно с ней, сходят с ума столь знатные персоны и опытные воины, как герцог Алансонский и Жиль де Ре, то это становится невыносимо.

Де Гамаш, густо перемеживая свою речь изощрёнными ругательствами, орёт , что ни дня ни часа не останется больше в этом сумасшедшем доме и немедленно уходит отсюда вместе со своими бойцами.

Жанна кричит в ответ, чтобы де Гамаш перестал тут материться и богохульствовать.

Теперь не выдерживают нервы у городского бальи Рауля де Гокура. Он подскакивает с места и стуча по столу кулаком вопит, что велит не выпускать из города никого если безумный план Жанны будет принят.

Поднимается общий крик, шум, ругань, вот уже и руки ложатся на рукояти мечей. Вообщем полная неподобь сотворилась на том совете.

Дюнуа пытается найти компромисс. Он предлагает, для начала, атаковать восточный форт Сен-Ло. Это несколько успокаивает собравшихся. Что ж, Сен Ло это хороший выбор. Форт стоит на отшибе от всех остальных англичан. Гарнизон там небольшой. И помощь ему англичанам подать будет затруднительно. Ведь от южного берега Сен-Ло отрезает Луара, а от остальных северобережных фортов – густой лес.

Так, что давайте штурмовать Сен Ло. Все - за.

Кроме Жанны. Ей нужна Турель и ничего больше.

Дюнуа снова пытается объяснить Жанне основы стратегии. Если даже действительно наносить удар по Турели то, всё равно, предварительно надо убрать Сен Ло.

Ведь для атаки на Турель надо переправиться на южный берег. А этот Сен Ло, держит под контролем все удобные переправы на востоке от Орлеана.

Если же переправляться , игнорируя Сен Ло, то этот форт будет держать под постоянной угрозой коммуникации переправившейся армии.

И опять всё правильно и логично у Дюнуа выходит. Вот только…, что же они такие опытные и логичные командиры уже двести дней осаду с Орлеана снять не могут?

Что же они, такие тактически грамотные от селёдочного обоза недавно удирали?

Очевидно, нечто подобное проносится в голове у Жанны. Ей надоел этот совет и эти советники. Она встаёт:

- Советуйтесь со своими советчиками милый бастард, а я буду советоваться со своими. Завтра мы атакуем Турель и прогоним англичан

 

С этими словами Жанна покидает военный совет и отправляется отдыхать.

Эта очередная дерзкая выходка со стороны простолюдинки вызывает новый взрыв негодования среди благородных рыцарей.

Да как она смеет? Рауль де Гокур заявляет, что не собирается подчиняться ни женщинам ни детям, а Жанна де – и то и другое.

Эти слова встречают одобрение у всех собравшихся. Верней…почти у всех.

Алансон, Жиль де Ре и ещё несколько командиров, знающих Жанну с Шинона, продолжают поддерживать её план. Вновь вспыхивает скандал.

Атаковать Турель? Да чёрта с два, тут нет самоубийц! Большинство решает: завтра с утра берём Сен Ло.

Большинство то большинство, но не все. Разгневанные Жиль де Ре и Алансон отказываются от участия в завтрашней атаке.

И это большая потеря для французского войска.

Во первых, они оба рыцари. А рыцарь, в Средние века, основная ударная сила на поле боя. Рыцарь идеальная средневековая военная машина и потеря любого из них, очень болезненна.

А тут сразу два!.

А во вторых, за каждым рыцарем стоит ещё и его личный отряд. Так, что не двух, а гораздо большего количества бойцов лишилась французская армия по итогам того злосчастного военного совета вечером 3 мая 1429 года.

Впрочем и без Алансона с де Ре французов раз в пять больше чем защитников Сен Ло.

И ранним утром 4 мая, через Бургундские ворота французская армия выходит в поле, разворачивается в боевой порядок и движется на противника.

А, что представлял собой противник?

Форт Сен Ло, как уже говорилось, был сооружён позже остальных английских фортов. Он то и замкнул окончательно кольцо блокады вокруг Орлеана.

Форт представлял из себя четырёхугольное земляное укрепление с рвом и валом. По углам форта стояли деревянные башни.

Защищали форт примерно двести-триста бойцов.

Их то и атаковали в рассветных сумерках французы. Вот только атаковали очень вяло и неохотно.

Рядовых бойцов смущало и даже пугало то, что Девы не было в их рядах. Да и, наверняка, многие из них уже знали о происшествии на военном совете.

Оказывается Дева была против этой атаки! Так она не с нами?! Значит и Бог сегодня не с нами?!

Всё это крайне угнетало французов. Несмотря на бодрые призывы своих командиров, они двигались к Сен Ло неохотно и встали как вкопанные, как только в воздухе засвистели английские стрелы, выпущенные из Сен Ло.

Скоро застонали первые раненые. Французы дрогнули и попятились. А, когда ворота форта распахнулись и англичане пошли на вылазку, то и вовсе обратились в бегство. И ведь к этому моменту французы не потеряли убитыми ещё ни одного человека.

Назревало нечто более позорное, чем «битвы селёдок». И тут на поле боя полыхнуло радугой знамя Жанны!

Откуда же она тут взялась?

Эту ночь Жанна спокойна спала. Рано утром, когда французская армия уже вышла в поле, паж Жанны, Луи де Конт, решил сообщить своей  госпоже об этом и пошёл в её комнату.

Оказалось, что он опоздал. Жанна уже, откуда то, была извещена о происходящем.

Она залепила пажу затрещину:

 

« Как ты посмел не разбудить меня дерзкий мальчишка. Там кровь французская льётся» и в одном камзоле (одеваться в доспехи времени не было) выбежала из дома и вскочила на коня.

Де Конт, сверху, через окно, подал ей боевой стяг и Жанна галопом понеслась по Орлеану к восточным воротам.

И это через весь город! По центральной улице, на глазах у всех жителей.

Орлеанцы встрепенулись: Дева идёт в бой! Так чего же мы то ждём!?

И гудит набат во всех орлеанских церквях. Горожане спешно вооружаются и устремляются вслед за Жанной.

Весёлое пробуждение в это утро было и у Алансона с Жилем де Ре. Сначала они не придали значения шуму и гаму в Орлеане. Знали ведь его причину.

Но потом им принесли весть: Жанна пошла в бой!

Жанна в бою?!?. А мы? И они спешно вооружаются. А потом на коней и тоже в бой.

То же самое происходит и за стенами города. Англичане из западных фортов поняли в чём дело. Английский командующий сэр Тальбот поднимает войска по тревоге и ведёт их на помощь Сен Ло.

Вот только лес гораздо менее удобен для перемещения армии, чем городские улицы.

Так, что Тальбот опоздал. Впрочем Алансон и Жиль де Ре тоже прибыли к шапочному разбору.

Дело в том, что как только Жанна появилась на поле боя, англичане из Сен Ло сначала остановились, а потом бросились наутёк.

Воодушевлённые французы, во главе с Жанной, преследовали врага и на его плечах ворвались в форт Сен Лу. После короткой, но ожесточённой резни, форт пал.

Около тридцати англичан спаслись из него бегством. Они забежали в находившийся неподалёку монастырь.

Там им пришла в голову остроумная идея – перебить монахов, надеть их рясы и так спастись от преследователей. Не успели. Преследователи то  не дремали. Они тут же ворвались в монастырь и вознамерились, было перерезать этих потенциальных монахобойцев.

Англичан спасла, появившаяся в монастыре Жанна. Из уважения к святому месту, она приказала оставить англичанам жизнь и отвести их в Орлеан.

А сама она решила было немного помолиться.

Но битва ещё не кончена! Гонец с форта сообщает Жанне – из леса выходит английская армия и строится на его окраине.

Жанна прерывает молитву и спешит обратно в форт. Там к ней бросаются оплошавшие телохранители. Они прозевали, упустили Жанну в бой одну. И теперь спешат хоть чем то загладить свою вину. Они притащили из Орлеана доспехи Жанны и спешно начинают обряжать её.

Но обрядиться в полный доспех 15 века – процедура долгая, а время не терпит. Англичане выходят и выходят из леса. Кажется здесь их основные силы.

И тут Жанна принимает, на первый взгляд, странное решение. Она приказывает выдвинуть против англичан не профессиональных солдат, а городскую милицию. Благо она здесь, у форта, уже вся собралась.

Что же значит такой приказ Жанны?

 Она, что  кинула горожан на убой, чтобы сохранить армию?

Или, намеревалась здесь под Сен Ло, на востоке от Орлеана, сковать англичан битвой с ополченцами, а тем временем, провести армию через Орлеан и, выйдя через западные его ворота, атаковать и уничтожить беззащитные теперь английские форты с запада и северо-запада города?

Правда, и в этом случае, городское ополчение неминуемо бы понесло огромные потери, сковывая своей массой англичан на восточных окраинах Орлеана.

Возможно, верно именно второе предположение. Так как именно оно и пришло в голову сэру Тальботу.

Он видит дымящиеся развалины форта Сен Ло. Видит городскую милицию, надвигающуюся на его войска, с пением псалмов. Но он не видит собственно французскую армию!

Это его тревожит и Тальбот, понимая, что помочь Сен Ло он уже всё равно опоздал, спешно отступает через лес, обратно к западным фортам.

Вот теперь точно всё! Битва окончена. И это победа! Первая победа за все двести с лишним дней осады Орлеана!

Да ещё какая славная! Вражеский форт уничтожен. Гарнизон его тоже. Двести англичан убиты, сорок в плену.

А потери французов? Десять человек убитыми и пара десятков раненых. Нетрудно представить себе всеобщий восторг и безумное ликование французов на руинах английского форта. И каждый из французов знает, всё это благодаря Деве.

А, кстати, где же она? Среди ликующих воинов её не видно. Встревоженные соратники бросаются обшаривать руины форта. Их поиски долгими не были. Они сразу же наткнулись на Жанну. Та стояла, уткнувшись лицом в гриву своего коня, и плакала.

На вопрос, в чём дело, ответила, показывая на груды порубленных, обожжённых трупов:

 

«Посмотрите, сколько людей умерло сегодня без покаяния»

Попытки соратников успокоить Жанну успеха не возымели. И только подоспевший духовник Жанны доминиканец Паскерель сумел утешить её, наскоро исповедав и отпустив грехи.

Жанна де Арк: Ведьма Христова. Глава 14.

 

До наступления ночи, пока Дюнуа готовился к трудной поездки, Жанна продолжила осмотр местности и, заодно, вновь сделала попытку договорится с англичанами миром.

На этот раз она направилась к южным воротам Орлеана. Тем, что выводили прямо на мост. Южное окончание этого моста занимала громада Турели, которая, как мы помним, уже давно в руках англичан.

Северный конец моста разобран французами а берег , на всякий случай, укреплён фортом.

На 1 мая в Турели сильный гарнизон из пятисот мечников и лучников под командованием опытного командира сэра Гласдейла.

В этот день оный сэр взбешён и смущён одновременно. Нынче ночью, чья-то таинственная, но заботливая рука прикрепила к стене его комнаты «Пророчество Мерлина» о Деве призванной спасти Францию. Нет сомнений, что о происшествии очень скоро стало известно всему гарнизону Турели.

И само пророчество и способ его появления в Турели воинского духа англичанам не прибавили.

И вот к вечеру английские дозорные видят со стен, как на том берегу, на укреплениях французского форта появляется небольшая фигурка в сияющих серебряных доспехах. Звонкий девичий голос вызывает Гласдейла на разговор.

Вот она – Французская Ведьма! Наконец - то англичане видят её своими глазами. Гласдейл спешит на стены Турели. Ему самому не терпится взглянуть на ту, о которой вот уже какую неделю только и говорят и осаждённые и осаждающие.

 

«Гласдейл!» слышит он – «Время англичан кончилось. Уходите с миром откуда пришли. Если не уйдёте – вы все погибнете»

 

«Шлюха!» - орёт Гласдейл – «Дрянь! Попадись нам на часок и ты перестанешь быть девой!»

 

Сопровождающие Жанну ожидают, как она отреагирует на эти слова. Жанна спокойна и видимых признаков волнения или гнева у неё нет.

 

«Мне жалко вас!» кричит она Турели «Жалко ваши души! Всё равно англичане уйдут от Орлеана. Но вы этого не увидите. И ты, богохульник Гласдейл, тоже!»

 

В ответ:

 

«Убирайся пасти своих коров. Пока тебя не поймали и не сожгли»

 

«Вы лжёте» спокойно отвечает Жанна. Потом поворачивается и уходит в город.

 

Тяжёлые орлеанские ворота захлопываются вслед за ней. И вздох облегчения у орлеанцев. Наверно Бог помутил разум и сковал волю англичанам. Ведь Дева стояла прямо на валу, лёгкая мишень для английского лучника. В турели их сотни. Опытных, метких, со страшными английскими луками в руках. И ни один не осмелился выстрелить!

Это видели своими глазами тысячи орлеанцев и поспешили рассказать о новом чуде остальным жителям города.

 

А Жанна, понурив голову, возвращается домой. Рядом с ней её верный паж, молоденький Де Конт. Он радостно возбуждён. Очевидно, мальчику очень хочется повоевать и он тревожился, а ну как англичане послушаются Божью посланницу и уйдут без боя.

 

Не в силах сдержаться он радостно спрашивает свою повелительницу:

«Жанна, ну теперь- то битва неизбежна?»

 

И получает звонкую пощёчину

 

«Гадкий мальчишка!» со слезами на глазах кричит Жанна «Да знаешь ли ты, что такое война!? ( а сама то откуда знает?). Это значит, святая французская кровь прольётся!»

 

Так закончился второй день Жанны в Орлеане

 

 

 

  На следующий день, 2 мая Жанна продолжила укреплять моральный дух французов и подавлять волю англичан. 

Она решила осмотреть укрепления Орлеана снаружи и, заодно познакомиться поближе с английскими фортами на северном берегу.

И можно ли придумать идею безумней? Как в голову то может придти: просто взять, выехать из ворот и проехаться, ничем не защищённой, по вдоль всего Орлеана, на глазах тысяч и тысяч врагов? Где тут хоть один шанс Жанне уцелеть?

Так-то оно так. Но, накануне, поднимаясь живой мишенью на вал в сотне метров от Турели, не меньше же она рисковала.

Да тут ещё и вот какая проблема свалилась к утру на плечи Жанны. Дело в том, что горожане, и без того в экстазе уже третий день пребывающие, после вчерашней сцены у Турели вообще как с цепи сорвались.

Вот прям немедленно желают, чтобы Дева вела их в бой. Прямо сейчас. Чего там ждать какую-то армию? Да и придёт ли она ещё? И на, что эта армия нам, храбрым орлеанцам, если с нами Дева?! В бой!

Но какой же тут может быть бой? У Орлеана около трёх с половиной тысячи англичан. Все опытные рубаки и стрелки. Городское ополчение многочисленней, их более пяти тысяч. Все вооружены не хуже англичан. И на стенах вполне могут биться.

Но в поле то, в поле! Там один опытный воин без труда расправиться с десятком этаких вот храбрых портняжек, а рыцарь перебьёт, разгонит, потопчет и сотню.

И спасти разгорячённых паче меры горожан будет некому, ведь профессиональных воинов на тот момент в Орлеане всего то около шести сотен человек.

Так, что надо ждать армию. Но надо и занять чем то расходившихся муниципальных вояк.

Вот Жанна и ведёт их на этакую вот рекогносцировку.

Ну тут за ней не только городское ополчение повалило, но и прочие горожане.

И вот огромная толпа с Жанной во главе утром 2 мая выползает длинной змеёй из западных Ренарских ворот и не торопясь обходит весь северный Орлеан до восточных Бургундских ворот.

Всё это время «демонстранты» и многочисленная публика на стенах то веселятся, то поют псалмы, то дружно скандируют оскорбления англичанам.

А, что же англичане?

Англичане сидели в своих укреплениях, не решаясь атаковать даже безоружную толпу, если её возглавляет Французская Ведьма. Даже высунуться из фортов не решились. Даже выстрелить. Даже камень бросить. Похоже, они всерьёз напуганы.

 

Только под вечер толпа втягивается через Бургундские ворота обратно за стены.

 

Всё. Ещё один день закончен. Ещё один удар по англичанам нанесён. Удар моральный, но он пошатнул англичан сильнее физического.

 

Однако, где же армия?

 

А она движется по северному берегу к Орлеану. Вопреки всем опасениям, французам не пришлось прорываться с боями мимо захваченных англичанами луарских городов. Гарнизоны захватчиков сидели за стенами и даже не пытались помешать французской армии.

Бастард Дюнуа, спешащий , как мы знаем, вытаскивать армию из Блуа, был радостно удивлён, наткнувшись на неё уже на подходе к Орлену.

Это было в полдень 2 мая. Бастард тут же посылает радостное известие в город: «Завтра утром встречайте»

 

Если бы он знал, какой способ встречи изберёт Жанна, возможно бы поостерёгся предупреждать то.

 

Утром 3 мая армия уже видит стены Орлеана. И тут бастард замечает, что на встречу им, прямо рядом с английскими фортами мчится на своём белом коне Жанна, сверкая в лучах восходящего солнца  серебром доспех. И с ней только пять телохранителей!

Дюнуа вспоминает, что у него при этом зрелище волосы под шлемом зашевелились от ужаса.

Что она делает?! Её же сейчас убьют!

Какое там! Англичане опять бездействуют. На них будто паралич напал.

Без малейших препятствий армия, уже с Жанной во главе, заходит в Орлеан. Всё. Французским командирам можно облегчённо выдохнуть. Безумный поход, паче всех чаяний, завершён удачно.

Собственно, они ещё не знают, что уже победили. Ибо за эти пять дней, пока они блуждали от Орлеана к Блуа и обратно, Жанна в одиночку разбила английскую армию. Разбила тем, что скомкала, порвала и бросила под копыта своего белого коня английский моральный дух, сковала суеверным страхом их волю.

Теперь англичане просто мишени. Надо только правильно их подтолкнуть. В нужное время и, главное, в нужном месте. Тогда они сами посыплются.

 

Какими же силами располагала Жанна и какие силы её противостояли?

Мы помни, что англичане, начиная Орлеанскую кампанию, имели пять тысяч бойцов. Часть их, разумеется, погибла, часть дезертировала. Но дополнительные наборы осуществлялись тоже.

Так, что историки оценивают размер английской армии в 7-10 тысяч. Разумеется, не все из них были под Орлеаном. Более половины этой армии было оставлено гарнизонами в захваченных прилуарских городах.

Вообщем, я думаю, мы не сильно ошибёмся если определим численность англичан под Орлеаном в 3500 – 4 000 бойцов. В основном это лучники. Соотношение лучников с остальными бойцами было примерно 3 к 1.

 

А, что у Жанны? Формально перевес и перевес солидный. У неё около девяти тысяч бойцов. Но штука в том, что большинство этой армии не было приспособлено для полевого, атакующего боя. Обороняться на стенах – да, а вот кого же Жанна могла вывести в поле?

Мы уже видели, что половина или даже больше солдат Жанны это муниципальная милиция Орлеана. Гужбаньё городское проще говоря. Храбрые, самоотверженные, но малообученные воины. При штурме английских укреплений они могли послужить неплохой смазкой для английских мечей и копий, но мало на, что больше.

Однако в городе уже к прибытию Жанны было несколько сотен профессиональных солдат. Подошёдшая армия имела таковых четыре тысячи.

Вроде формальное равенство и даже некоторый перевес у Жанны. Так да не так.

Соотношение стрелков к другим бойцам у Жанны было такое же как и англичан 3 к 1. Вот только стрелки эти были таковы, что в полевом бою пользы от них очень мало.

Это были арбалетчики. Лучшие в тогдашней Европе итальянские арбалетчики. Но от этого они не становились более пригодными для боёв в поле и атак укреплений. Оборона, вот их хлеб.

Чтобы было понятней давайте сравним лучника и арбалетчика.

Лук скорострельней. Английский лучник мог выстрелить дважды за минуту. Арбалетчки хорошо если раз в пару минут.

Лук гораздо дальнобойней арбалета и ничуть не уступает ему в убойной силе.

Собственно по дальности и точности английский длинный лук не то, что арбалет, но и современные пистолеты превосходит.

Лук менее громоздок чем арбалет. Лучник куда как более маневренней арбалетчика. Да и места в строю лучник занимает меньше чем арбалетчик. Стало быть строй лучников более плотный, а значит и залп отряда лучников более плотный чем у такого же отряда арбалетчиков.

Вот и выведи арбалетчиков в поле. Лучники их перестреляют быстрее чем те первый залп успеют сделать.

( Полная экипировка английского лучника времён Столетней войны)

Правда не будем забывать, что у Жанны арбалетчики итальянские. А эти стрелки имели в своём снаряжении здоровенные прямоугольные шиты. Похожие на современные ОМОНовские. Наверно поэтому именно арбалетчиков частенько привлекали к поддержанию порядка в городах. Теснить и огораживать толпу щитами, не вчера придумали.

Однако такие щиты им были нужны вовсе не для полицейских функций. Они должны были прикрывать арбалетчиков на поле боя. Это конечно повышало их защищённость, но никак не увеличивало скорострельность.

У арбалета было только одно преимущество перед луком. Но это преимущество и послужило тому, что арбалеты распространены были к 15 веку гораздо шире луков.

 

Это  чудесное свойство арбалета называется – простота в применении. Которая влекла за собой простоту и быстроту в обучении стрелка.

Лук скорострельней, но стрельба из него требует большой физической силы. Лук то тугой. Попробуй натяни, не каждый и сможет.

А вот тетива арбалета натягивается специальным устройством и никаких сверхусилий не требует. Старик натянет, и женщина, и ребёнок, даже инвалид однорукий и то сдюжит.

Лук точнее, но чтоб целиться из него нужен быстрый, острый глаз Ведь прицелка то идёт с натянутой тетивой. Даже очень сильный человек не сможет долго удержать её натянутой. Значит лучник должен в доли секунды найти цель, сделать все необходимые упреждения и выстрелить. Очень быстрый взгляд для этого нужен и очень опытный.

А вот арбалетчик может хоть часами целиться. Никаких физических усилий ему для этого не требуется.

Поэтому лучника готовят долго. Очень долго. Как правило вообще с детства. А хорошего арбалетчика можно и за месяц обучить. Или даже меньше. Поэтому и потери среди арбалетчиков быстрее восполняются, чем среди лучников. А значит, потери эти куда как менее болезненны чем такие же у армии где основная стрелковая сила- лучники.

 

О, как же ненавидели арбалет феодалы! А коли так, то и церковь, сама крупнейший феодал, арбалет проклинала. Объявляла его оружием сатаны.

А он был вовсе не оружием сатаны, а оружием простонародья. Именно благодаря своей простоте он стал таковым. И именно поэтому его возненавидела светская и церковная знать. Арбалет выбивал из рук феодалов их главную привилегию – военное дело. Арбалет делал силой простонародье, горожан. Ведь теперь, какой нибудь гончар или столяр, мог своими неблагородными грязными ручонками запросто взять и убить любого благородного рыцаря. Прицелился из-за стены и бах. Одним паразитом на шее городов меньше.

Поэтому и не стоит удивляться, что лучшие арбалетчики Средневековья- итальянские. Ведь Италия тогда была страной с самыми сильными городами.

А, что самое ненавистное для всех тиранических режимов? Чего они больше всего бояться? Да конечно же оружия доступного для применения народом.

Отсюда и ненависть к арбалету. Отсюда и такая же, даже ещё более лютая ненависть, к зарождающемуся огнестрельному оружию. Которое в ранних своих образцах проигрывало по всем параметрам не только луку, но и арбалету. Да даже обычной праще.

Но зато совмещало высокую убойную силу с простотой. А значит, тоже стало оружием городов в их борьбе с феодалами.

Последние наверно чувствовали, что простое оружие в руках народа это неминуемый конец власти господ.

Может и слышался им в хлопках арбалетных тетив и грохоте бомбард треск будущих революционных винтовок.

Арбалетная стрела в своём полёте через века обратилась пулей. И полетели кверху тормашками с тронов Бурбоны и Стюарты, Габсбурги и Романовы, все эти династии упырей веками сосавшими кровь народов.

А у тех монархов, которых революционная пуля почему то обошла стороной, она же, в итоге, отняла власть. Всю. Целиком. И сидят они сейчас на европейских тронах красивыми декорациями. Ну такие то, пусть сидят, от такой монархии вреда нету.

Вот, что такое простота оружия! Мир переворачивает.

 

Однако мы отвлеклись. Пора и в Орлеан возвращаться и подводить итог нашим подсчётам. А итог для Жанны не очень интересный. Получается, что в поле она могла вывести всего- то около тысячи бойцов. В три-четыре раза меньше чем у противника.

Правда они то у неё в кулаке, а силы противника разбросаны по всему периметру Орлеана. На юге в Турели и фортах на подходах к Турели 700-800 человек. На северо-востоке в форте Сен-Лу двести-триста человек. И на северо-западе и западе в шести бастилиях и фортах остальная английская армия.

Те укрепления связаны между собой окопами, так, что можно считать, что основные английские силы тоже в кулаке.

Правда от Турели их отрезает Луара. А от крайнего восточного Сен-Ло - густой лес, подходящий к городу с севера и, тем самым разрезающий весь северный театр военных действий у Орлеана  на две, малосвязанные между собой, части.

Так, что бить противника французам надо по частям и очень быстро. Что Жанна и будет делать. Но ей и тогда всё же придётся вывести городское ополчение в поле. Вернее, она не смогла бы удержать городское ополчениие за стенами, даже если бы захотела. Всеобщий восторг был так силён, боевой дух горожан так велик, что удержать их в городе ни могло ни, что.

Сказано было – ждать армию, горожане, мобилизовав остатки терпения, ждали. Армия пришла – теперь они больше не собираются ждать ни часа.

Впрочем, Жанна тоже не собирается больше ждать. Надо только решить, с чего начинать. Какое из английских осадных укреплений громить первым.

                                            ( Продолжение следует)